Аномалия. Одним файлом

     Степан Тимофеевич сегодня плотно позавтракал.
   
     Особенно не задумываясь о свободных радикалах, он почти машинально проглотил весь набор здоровой пищи, который ему еще с прошлого вечера приготовила Дуняша.
   
     Он почти дожевал листья салата, запив их прохладным клюквенным морсом, когда в зал вошла его супруга.
   
     Наталья Константиновна, которую он любовно называл Наташенькой, недовольно пробурчала: «Ну вот, дорогой, опять ты нарушаешь ЗОЖ! Ну кто же в наше время ест у экрана телевизора?»
   
     Она повелительно махнула правой рукой и, не глядя на Дуняшу, взяла в руки небольшой пульт управления и нажала на нем кнопочку с иконкой «Домой».
   
     Со словами «Всегда готова услужить! Благодарю за понимание!», робот-прислуга, подобострастно раскланиваясь, смешно пятясь, заняла место в образовавшейся нише правой стены.
   
     Зеленый огонек на пульте потух, и одновременно с ним перестал светиться розовым гребешок в роскошной шевелюре Дуняши.
   
     Полупрозрачный экран почти скрыл от взора всякого эту прекрасную электронную блондинку.
   
     И лишь небольшая пульсация нежно-голубого света в ее волосах говорила, что робот, включившись в сеть для подзарядки, вошел в режим гибернации-ожидания.
   
     Глядя на это, Степан Тимофеевич вспомнил слова почти забытой на Земле песни: «Потому что нельзя быть красивой такой!»
   
     Но вслух произнес совершенно иное: «Ну что ты, моя прелесть! Ничто в этом мире не может навредить моему телу. Ведь ты же знаешь, что прием так называемой пищи для нас – дань старой моде. Просто решил твой «старичок» побаловать тебя: ведь ты так искусно подобрала меню на целую неделю! И как мне было отказать нашей Дуняше?»
   
     С этими словами он встал с просторного дивана, легонько щелкнув пальцем по столешнице стола.
   
     Приняв полузыбкие формы, стол словно растворился в воздухе.
   
     Исчезла и посуда, пропали и остатки пищи.
   
     Всему заслугой (иль, виной) – унификатор-преобразователь, который был способен практически все на Земле разложить на атомы и молекулы и, в нужный момент, вновь их собрать в полезную вещь для людей.
   
     Люстра посредине потолка зала залилась мелодичным звоном, и вокруг нее стала светиться оранжево-желтым цветом бегущая строка: «Пятиминутная готовность! Сброс земных настроек в четырнадцать межгалактических часов. Степень защиты экипажа – высшая, корабля – полная».
   
     Наталья Константиновна, исподтишка перекрестив супруга, подала ему гермошлем: «Ну, с богом, старичок. Легкой вам плазмы и возвращения домой!»
   
     Её «старичок», любовно потрепал ее по левой щечке: «Садиться, «на дорожку», нет смысла, дорогая!»
   
     Уже на ходу, он озорно, по-молодецки ей подмигнул и надел шлем.
   
     Лишь только шлем коснулся его головы, и из него, словно потоком радуги, «вырос» костюм-скафандр высшей защиты.
   
     Он плотно облегал тело атлетически сложенного мужчины.
   
     О том, что он готов к боевому применению, говорили всполохи радужных вспышек света на плечах и груди капитана.
   
     Экипаж корабля ждал капитана, и он почти бегом покинул зал.
   
     Но вышел Степан Тимофеевич не как обычно, в дверь.
   
     Настежь открыв балконную дверь и встав на перила лоджии во весь свой могучий рост, он смело шагнул в воздух, с двадцать второго этажа.

     Не успел еще Степан Тимофеевич включиться в сеть спасателей, как огромная тень, напоминающая внешне уродливую обезьяну, накрыла его с головой.
   
     «Ну, вот! Как тут не думать об обезьяне с уродливой мордой, желтыми клыками и красным задом?» – капитан вспомнил притчу о Ходже Насреддине и «его» обезьяне.
   
     Дежавю накрыли сознание пилота темным покрывалом.
   
     Отслужив почти сорок пять лет в межзвездном флоте и получив множество шрамов на теле от такой «работы», он наконец приобрел право внеочередного поступления в Высшую школу коммандос.
   
     Ветеран межзвездных перелетов тогда, на заключительном этапе сдачи практических экзаменов, практически потерпел фиаско.
   
     Позорный провал экзамена для него заключался в том, что он не смог правильно определить стороны горизонта на одной из планет Темного треугольника.
   
     А как еще определить эти несчастные четыре стороны света, когда на этом звездном теле отсутствует даже подобие магнитного поля?
   
     От слова «вообще»!
   
     Но это было меньшее из зол, что преподнесла ему изменщица-судьба.
   
     Ведь второй вопрос председателя комиссии, поставленный перед ним с нескрываемой издевкой (после провала первого ответа), вообще ввел его сознание в настоящий ступор.
   
     Как было не думать о красном заде обезьяны, раз на планете этой они кишат, как головастики в болотной луже?
   
     Ему не была поставлена за практику оценка «пара».
      
     Будущему командору и легенде третьего тысячелетия Земли дали недвусмысленно понять, что ему придется изрядно поднапрячься и попотеть на заключительном этапе «ввода» в касту элитных бойцов специальных операций на Земле, использующих специальные (исключительные) методы их ведения не только в Солнечной системе, но и далеко за пределами Млечного пути.
      
     Карт-бланш на удачный выпуск был им получен лишь тогда, когда на сорок восьмые сутки «борьбы за выживание» на Планете смерти, он проявил находчивость, мужество и стойкость представителя землян.
   
     Чтобы выжить, не сгинуть в непроходимых джунглях этой ужасной планеты, наполненных мерзкими ползучими, бегающими и летающими тварями, ему пришлось вначале съесть четверть своего тела, затем перейти к трапезам из уничтоженных зверей.
   
     А это, без преувеличения можно сказать, было «изыском» дикой кухни, на которую не отваживался доселе ни один из разумных существ обитаемых миров!
   
     Словом, Степану нашему достался «горький хлебушек, встававший всякий раз поперек его горла», как он не раз с содроганием вспоминал, проснувшись иногда в полуночной постели, с космическим пульсом и испариною в теле.
   
     И вот теперь ему вновь предстояло держать экзамен перед самим собой, пытаясь перехитрить судьбу.
   
     Мыследел, а это был именно он, проник через барьеры космической защиты на третий уровень подземных миров планеты.
   
     Уже почти семь веков земляне были вынуждены жить в грунте своей планеты.
   
     Нет, не термоядерный пожар загнал их под защиту существа матушки-земли.
   
     Отказ человечества от «зеленой энергии» и множество допущенных ошибок в эксплуатации АЭС на Земле и, главным образом, неумение землян грамотно утилизировать радиоактивные отходы родили на планете Аномалию.
      
     Зона отчуждения вначале на Чернобыльской АЭС, а затем и неграмотно построенный саркофаг над Фукусимой-1 вновь подстегнули эволюцию живых существ, да и самой природы.
   
     Мало сказать, что атмосфера планеты и ее океаны были до безобразия отравлены, до неузнаваемости изменилась растительность, с животным миром произошли ужасные метаморфозы, так на ней ещё и развились параллельные ветви разума для человечества.
   
     Разумные тараканы не сильно докучали человеку.
   
     С ними был достигнут зыбкий компромисс.
   
     А вот с «разумной» обезьяной уже почти два столетия человечество вело смертельный бой.
   
     Собственно, назвать обезьянами этих беспощадных рукокрылых, изрыгающих языки испепеляющей плазмы, существ верхней ступеньки эволюции разума на Земле, можно было весьма приблизительно.
      
     Ведь силой «своей» мысли они были способны овеществлять желание других разумных существ.
   
     Вернее, не желание, а их мысли.
   
     И эта их способность позволила им занять верх иерархической лестницы вселенной.
   
     Но человечество не сдавалось.
   
     Оно боролось за жизнь, зарывшись в землю.
    
     Легендарному коммандос было не впервой сыграть «злую шутку» с соперником за карточным столом.
   
     У него, как у заправского шулера, помимо редкой интуиции всегда был наготове пятый туз в рукаве.
   
     И эта карта, словно джокер, была способна поставить точку в любой игре.
   
     Нужную для него жирную точку, или победный финал.
   
     Еще во времена психологических тренингов он овладел верхом совершенства мыслить.
   
     Мыслить наоборот.
   
     В сложнейших ситуациях прошедших битв и сражений этот навык его не просто выручал, но и помогал, вопреки всему, побеждая, выжить.
   
     Из седых времен пришедший для него смысл поиска в себе дракона не был простым набором слов, символов и знаков.
   
     Искать же этого дракона ему не было нужды.
   
     Его тень, словно густой туман, накрыла командора с головой.
   
     Как было тут не думать об летучей обезьяне, когда он даже ощутил ее противный зловонный запах.
   
     Запах – на грани вони, за пределом тошноты.
   
     Степана сразу же стошнило.
   
     Липкие остатки былой пищи забрызгали защитное стекло.
   
     Открыть гермошлем было нельзя.
   
     Ведь скафандр, при степени защиты «высшая», блокировал мысль человека.
   
     Вернее, силовое поле костюма гасило импульсы мысли человека и не давало им попасть в эфир.
   
     Степан Тимофеевич, зависнув у окна, пытался приоткрыть жалюзи силового экрана лоджии.
   
     Левой рукой он оперся о перила балкона, а большой палец правой приложил к кодовому замку двери.
   
     Но его палец ощутил не твердую опору, а шелковистый мех.
   
     И как он ни пытался воспротивиться рождению в себе дракона, но все же его тело стало покрываться рыжей шерстью.
   
     Он с отвращением почувствовал, что растущие во рту клыки приподняли губы.
   
     Скафандр не выдержал увеличения объема его тела и, затрещав «по швам», упал к его ногам.
   
     Он ощутил возле себя живое существо, которое его ненавидело и желало его смерти.
   
     Оно уже тянуло к нему свои лапы и приоткрыло пасть.
   
     Степан попытался отпихнуть руками и ногами от себя обезьяну и проснулся.
   
     В постели подле него супруги не было, а на его груди, мурлыча, развалился кот-манул Васька.
   
     Степан Тимофеевич, смахнув рукой испарину со лба, слегка потрепал кота по холке: «Ведь приручил же человек дикого кота. А говорили все, что это – Аномалия. Приручим и мыследела-обезьяну!»