Война. Пусть ярость благородная вскипает

ВОЙНА. ПУСТЬ ЯРОСТЬ БЛАГОРОДНАЯ ВСКИПАЕТ…

22 июня 1941 года фашистская Германия вместе со сворой
своих союзников-слуг вероломно напала на СССР.
Тому печальному событию будет 81 год 22 июня 2022 года.
Можно сказать, что и сейчас слышны отголоски Великой Отечественной
войны. Ещё не исчезли окопы там, где шли жестокие бои; далеко не
все найдены и похоронены фронтовики и мирные жители.
И, конечно, не выплаканы слёзы по погибшим.
На портретах и на фотографиях они смотрят на нас – молодые и красивые.
Вечно молодые.

    «Призыв «Отечество в опасности!» - так называется глава V (из 4-й части «Трудное лето 1942 г.») в книге Александра Верта «Россия в войне 1941-1945». Я уже упоминала этого автора.
    Почему сейчас я снова обращаюсь именно к этой книге? На мой взгляд, здесь одно из самых справедливых мнений иностранца о Великой Отечественной войне (вторая мировая война – это другое); здесь, без всяких колебаний, назван победитель фашистов – Советский Союз. И тем самым, враги и оппоненты припёрты к стенке.

   И ещё одна причина моего внимания к этой книге накануне 22 июня. Уже сейчас на телеканалах и в Интернете много говорят о боях, вооружении, о помощи тыла; появляются новые документы о зверствах фашистов и их союзников на оккупированных территориях СССР, в концлагерях.
   Я выбрала в книге тему другую: войну с фашистами статьями, стихами, музыкальными произведениями, песнями, спектаклями, картинами, карикатурами, кинофильмами.
    Это также оружие, только оно стреляло по-другому: поднимало моральный дух советских людей и поддерживало ненависть к врагу, появившуюся с первых минут войны.
   На второй день Великой Отечественной войны прозвучала песня «Вставай, страна огромная» (слова В. Лебедева-Кумача, музыка А. Александрова):

Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой!
    Припев:
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна.
Идёт война народная,
Священная война!
   Казалось, Небеса, Космос, Вселенные помогали создавать то необычное оружие. Открылось много разных талантов.

                «ВСЕ НЕМЦЫ – ЗЛО»

   В книге упоминается стихотворение в прозе «Клятва воина» советского поэта Алексея Суркова (1899-1983) и слова из него: «Слёзы женщин и детей кипят в моём сердце. За эти слёзы своей волчьей кровью ответят мне убийца Гитлер и его орды, ибо ненависть мстителя беспощадна».
   Борис Пастернак (написано было в первые месяцы войны, но опубликовано в 1945 г.):

Вы помните ещё ту сухость в горле,
Когда, бряцая голой силой зла,
Навстречу нам горланили и пёрли
И осень шагом испытаний шла.

   Я подозревала, что в годы войны был некий запрет на обзывание немцев, Гитлера и прочих врагов разными, подобающими их действиям, словами. Оказывается, всё-таки кое-кому подобное разрешалось. Среди них был Илья Эренбург (1891-1967).
  Это слова Ильи Григорьевича: «Мы поняли: немцы не люди», «все немцы – зло», «Нельзя стерпеть этих олухов с рыбьими глазами», «эти серо-зелёные гады».

   Из книги А. Верта (стр. 190):
   «Огромнейшее влияние на настроения людей оказывали статьи Эренбурга в «Правде» и «Красной звезде» - яркие, блестящие филиппики против немцев, пользовавшиеся колоссальной популярностью в армии. Их иногда критиковали за тенденцию высмеивать немцев, забывая, какой это страшный и грозный враг.
   Мысль Эренбурга, что все немцы – зло, конечно, расходилась с официальной идеологической линией (которая вновь была выражена в приказе Сталина по случаю дня 23 февраля), но «эренбургизм» был действенной формой разжигания ненависти.
   Да и не один Эренбург придерживался этой линии; Шолохов, Алексей Толстой и многие другие делали то же самое. В трудное лето 1942 г. мотив «все немцы – зло» прозвучал даже ещё отчётливее».

                ИЗ ГЛАВЫ: "ПРИЗЫВ «ОТЕЧЕСТВО В ОПАСНОСТИ!»

   «Многие на Западе склонны рассматривать всё, что печаталось в СССР во время войны, «только как пропаганду», и что истинную правду можно найти только в нынешних, послевоенных исторических трудах. Для тех, кто, как я сам жил в то время в Советском Союзе, нынешние советские исторические работы об этом периоде выглядят чересчур упрощённо.

   В моём московском дневнике, который я цитирую в книге «Год Сталинграда», я отмечал в высшей степени накалённую атмосферу того лета; её можно было ощутить даже на обычном концерте из произведений Чайковского; каждый чувствовал, что всей русской цивилизации грозит ныне смертельная опасность.
   Помню, как в один из самых тяжёлых дней июля 1942 г. люди вокруг меня плакали, когда звучала знаменитая тема любви в увертюре-фантазии Чайковского «Ромео и Джульетта». Странно, конечно! Но так действительно было.

   Чувством грозящей смертельной опасности проникнуто и стихотворение «Мужество», которое написала Анна Ахматова (хотя опубликовано оно было только год спустя):

Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мёртвыми лечь,
Не горько остаться без крова, -
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесём,
И внукам дадим, и от плена спасём
Навеки!
(Анна Ахматова. Стихотворения (1909-1960), м.,1961, стр.205)

   Именно в то лето в Москве была впервые исполнена знаменитая «Ленинградская симфония» Шостаковича. Впечатление, которое производила на слушателей её первая часть, рассказывающая о немецком наступлении – продолжавшемся ещё и в то время, - было поистине ошеломляющим.
   Летом 1942 г. и в литературе, и в пропаганде безраздельно властвовали только два чувства.
   Одним была та же любовь к Родине, которая пронизывала всё, что писалось в разгар битвы под Москвой, - только теперь ещё более горячая и нежная. Это была любовь к собственно России.
   Вторым чувством была ненависть. На протяжении всех этих месяцев она росла и росла, пока не вылилась, наконец, в самые чёрные дни августа в пароксизм самой настоящей ярости.
   Клич «Убей немца!» стал в России выражением всех десяти заповедей, слитых в одну.

   Глубокое впечатление произвёл на советскую общественность опубликованный 23 июня во многих газетах рассказ Шолохова «Наука ненависти» - история русского военнопленного, которого немецкие солдаты подвергли жесточайшим пыткам. Написанный живо и убедительно, этот рассказ в большой мере задал тон пропаганде ненависти, развернувшейся в последующие недели.

   Очень большую роль в великой битве за поднятие морального духа советских людей летом 1942 г. сыграл также Эренбург; каждый солдат в армии читал Эренбурга; известно, что партизаны в тылу врага охотно обменивали лишний пистолет - пулемёт на пачку вырезок его статей.
   Можно любить или не любить Эренбурга как писателя, однако нельзя не признать, что в те трагические недели он, безусловно, проявил гениальную способность перелагать жгучую ненависть всей России к немцам на язык едкой, вдохновляющей прозы; этот рафинированный интеллигент интуитивно уловил чувства, какие испытывали советские люди.

   С идеологической точки зрения то, что он писал, было не ортодоксально, но из тактических соображений в тогдашних условиях было сочтено целесообразным предоставить ему свободу действий.
   Позднее его статьи, изданные уже в виде книги, не производили прежнего впечатления; надо, однако, поставить себя на место русского, который смотрит летом 1942 г. на карту и видит, как немцы занимают один город за другим, одну область за другой; надо поставить себя на место русского солдата, который отступает к Сталинграду или Нальчику и говорит себе: докуда мы ещё будем отступать? Докуда мы сможем ещё отступать?

   Статьи Эренбурга помогали каждому такому человеку взять себя в руки. Эренбург был не один, но в битве за укрепление, поднятие морали Красной Армии ему, несомненно, принадлежит центральное место. Его статьи печатались главным образом в газете «Красная звезда» и перепечатывались в сотнях фронтовых газет.
   Важное моральное воздействие оказывали также некоторые произведения Алексея Толстого, Симонова, Суркова и многих других.

                «РУССКИЕ ЛЮДИ»

   Пьеса Симонова «Русские люди», полностью напечатанная в «Правде» в июле и шедшая на сцене сотен театров во всех уголках страны, типична как художественное воплощение темы «все русские едины».
   Пьеса показывает, как в неком приморском городе, своего рода Севастополе в миниатюре, горсточка русских и среди них бывший царский офицер, бьётся до тех пор, пока почти все они не оказываются убитыми, - трогательные хрупкие человеческие создания, вступившие в борьбу со страшной, бесчеловечной машиной.

   В обстановке 1942 г. эта пьеса глубоко волновала; я помню, как мёртвая тишина, не нарушавшаяся в течение, по крайней мере, десяти секунд, царила в зале филиала Московского Художественного театра, когда опустился занавес в конце 6-й картины, ибо последними словами в этой сцене было: «Ты слыхал или нет, как русские люди на смерть уходят?».
   Многие из женщин в зрительном зале плакали. Излишне говорить, что пьеса имела счастливый конец; в последнем акте части Красной Армии берут город обратно. В те дни иного конца и быть не могло, поскольку плохой конец действовал слишком угнетающе.

   Чувство ненависти к немцам, очень острое уже в «Русских людях», на протяжении этого лета неизменно росло и дошло до максимума в знаменитом стихотворении Симонова «Убей его!». Наряду с многими другими поэтами, как Семён Кирсанов и Долматовский, важную роль в поддержании морального состояния русского народа сыграл Алексей Сурков.
   В отличие от Симонова, являвшегося скорее «офицерским» поэтом, Сурков был поэтом «солдатским». Стихотворение его «Ненавижу!», опубликованное 12 августа в газете «Красная звезда», заканчивалось следующими словами:

…Стало сердце, как твёрдый камень.
Счёт обиды моей не мал.
Я ведь этими вот руками
Трупы маленьких поднимал…
Ненавижу я их глубоко
За часы полночной тоски
И за то, что в огне до срока
Побелели мои виски…
Осквернён мой дом пруссаками,
Мутит разум их пьяный смех,
Я бы этими вот руками
Задушил их, проклятых, всех.

   А это из "Сатиры военных лет" известного советского поэта Самуила Маршака:

Громом гремит над Москвою салют,
Падает дождь метеоров.
- Русские прусских в Пруссии бьют,-
Так бы сказал Суворов.

                «ПЕРЕБИТЬ ИХ ВСЕХ. ЗАКОПАТЬ»

   А Эренбург в самый разгар отступления советских армий на Северном Кавказе и когда немцы рвались к Сталинграду, писал в «Красной звезде» 13 августа 1942 г.:

   «Можно всё стерпеть – чуму, голод, смерть. Нельзя стерпеть немцев. Нельзя стерпеть этих олухов с рыбьими глазами, которые презрительно фыркают на всё русское… Не жить нам, пока живы эти серо-зелёные гады.
   Нет сейчас ни книг, ни любви, ни звёзд, ничего, кроме одной мысли: убить немцев. Перебить их всех. Закопать. Тогда уснём. Тогда вспомним про жизнь, про книги, про девушек, про счастье…

   Не будет надеяться ни на реки, ни на горы. Будем надеяться только на себя…Фермопилы их не остановили. Критское море их не остановило. Их остановили люди – не в горах и не на берегу широкой реки – на подмосковных огородах…
   Мы их перебьём… Но нужно их перебить скорее, не то они разорят всю Россию, замучают ещё миллионы людей».

   Двадцать четвёртого июня 1942 г. он писал в «Красной звезде»:
   «Мы помним всё. Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятье… Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать… Если ты не убьёшь немца, немец убьёт тебя. Он возьмёт твоих и будет мучить их в своей окаянной Германии…Если ты убил одного немца, убей другого…» …

   Более высокий взлёт чувства патриотизма в сочетании с темой ненависти был достигнут в стихотворении Симонова «Убей его!», напечатанном в «Красной звезде» в день падения Луганска.

Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был…
Если мать тебе дорога,
Тебя выкормившая грудь…
Если вынести нету сил,
Чтобы немец, её застав,
По щекам морщинистым бил…

Если ты отца не забыл…
Если ты не хочешь, чтоб он
Перевёртывался в гробу,
Чтоб солдатский портрет в крестах
Немец взял и на пол сорвал…
Если жаль тебе, чтоб старик,
Старый школьный учитель твой,
Перед школой в петле поник
Гордой старческой головой…

Если ты не хочешь отдать
Ту, с которой вдвоём ходил,
Ту, что долго поцеловать
Ты не смел, так её любил,
Чтобы немцы её живьём
Взяли силой, зажав в углу,
И распяли её втроём
Обнажённую на полу,
Чтоб досталась трём этим псам,
В стонах, в ненависти, в крови,
Всё, что свято берёг ты сам,
Всею силой мужской любви…

Если ты не хочешь отдать
Немцу, с чёрным его ружьём,
Дом, где жил ты, жену и мать,
Всё, что Родиной мы зовём…
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!..

   Александр Верт рассказал: «Другой темой, постоянно повторявшейся в советской прессе, было предостережение: «Никогда не сдавайся. Лучше смерть, чем фашистский плен».
  Советские газеты процитировали, с соответствующими комментариями, ряд писем из Германии, в том числе следующее письмо одной немки, Гертруды Ренн, датированное 2 февраля 1942 г.:
   «У нас очень холодно, почти так же холодно, как в России. Нынешней зимой помёрзла масса картофеля. Этот картофель дают русским, которые пожирают его сырым. В Фаллингбостелле каждую неделю умирают от голода или холода 200-300 русских. Но в конце концов они ничего другого и не заслуживают».

   Надеюсь, что ту немку съели голодные немецкие собаки. Она и такие же, как она, ничего другого и не заслужили. Жаль, что не всех немок съели голодные немецкие собаки или шакалы, или крысы, или волки.
  Если бы съели всех или все бы немки умерли голодной смертью, или, если бы крысы выгрызли им матки, то некому было бы в Германии рожать. И не появились бы такие, как Олаф Шольц и иже с ним – потомки тех немцев, которые «горланили и пёрли». Допёрли до капитуляции Германии 9 мая 1945 года.
   Прошло время. Немцы отдышались, нарожали детей. Да плохо воспитали их, не передали свои страхи перед русскими, не внушили: «Не связывайтесь с русскими. Будет бо-бо!». 
      21 июня 2022 года

Это дополнение к опубликованному я пишу 26 июня 2022 г.

                О, БЮРГЕРЫ КЁЛЬНА, ДА БУДЕТ ВАМ СРАМНО!

   Возможно, А. Верт встречался и с поэтом-фронтовиком Борисом Абрамовичем Слуцким (1919-1986). В его сборнике «Сегодня и вчера» (Издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия». Москва. 1963 г.) есть цикл стихотворений о Великой Отечественной войне. В одном из них поэт так пишет о себе:

            Я был политработником. Три года:
            Сорок второй и два ещё потом.
            
    Илья Эренбург со знанием дела призывал (см. выше): «Если ты не убьёшь немца, немец убьёт тебя. Он возьмёт твоих и будет мучить их в своей окаянной Германии».
    Борис Слуцкий это подтверждает. Кёльн – немецкий город. Та яма не была единственной за все годы Великой Отечественной войны.
    Без мурашек на коже и без чувства ненависти к немцам невозможно читать стихотворение-трагедию  Б. Слуцкого «Кёльнская яма»:

Нас было семьдесят тысяч пленных
В большом овраге с крутыми краями.
Лежим безмолвно и дерзновенно,
Мрём с голодухи в Кёльнской яме.
 
Над краем оврага утоптана площадь –
До самого края спускается криво.
Раз в день на площадь выводят лошадь,
Живую сталкивают с обрыва.

Пока она свергается в яму,
Пока её делим на доли неравно,
Пока по конине молотим зубами, -
О бюргеры Кёльна, да будет вам срамно!

О граждане Кёльна, как же так?
Вы, трезвые, честные, где же вы были,
Когда зеленее, чем медный пятак,
Мы в Кёльнской яме с голоду выли?

Собрав свои последние силы,
Мы выскребли надпись на стенке отвесной,
Короткую надпись над нашей могилой –
Письмо солдату Страны Советской:

«Товарищ боец, остановись над нами,
Над нами, над нами, над белыми костями.
Нас было семьдесят тысяч пленных,
Мы пали за Родину в Кёльнской яме!»

Когда в подлецы вербовать нас хотели,
Когда нам о хлебе кричали с оврага,
Когда патефоны о женщинах пели,
Партийцы шептали: «Ни шагу, ни шагу…»

Читайте надпись над нашей могилой!
Да будем достойны посмертной славы!
А если кто больше терпеть не в силах,
Партком разрешает самоубийство слабым.

О вы, кто наши души живые
Хотели купить за похлёбку с кашей,
Смотрите, как, мясо с ладоней выев,
Кончают жизнь товарищи наши!

Землю роем, скребём ногтями,
Стоном стонем в Кёльнской яме.
Но всё остаётся как было, как было!
Каша с вами,
           а души с нами.

   Немцев и сейчас называют чуть ли не самыми на планете рачительными (разумно бережливые) людьми. А потому можно с уверенностью сказать, что всё, что осталось от тех несчастных семидесяти тысяч пленных, пошло в дело.
   Сейчас есть много разного жанра литературы, в которой рассказано, что все вещи казнённых в лагерях смерти (Майданек и многих других) сортировались и направлялись в разные города и районы Германии для немцев, в том числе и для их детей.
   Ничего не оставалось и от тел казнённых. Всё перерабатывалось, кости измельчались и использовались как удобрение для полей фашистов. Выращивалась капуста и разное другое. Надеюсь, что хоть пару немцев подавились от той продукции.

  Ненависть жителей России и тех республик, которые входили в состав СССР, к немцам не пройдёт до тех пор, пока не будет похоронена последняя жертва бойни, устроенной на Земном шаре фашистской Германией и её сателлитами, такими же кровожадными и циничными. На что потребуются, наверное, века.
   Кровожадность и цинизм, теперь уже их потомков, никуда не исчезла. Я бы хотела, чтобы оказались в такой же, как «кёльнская» яма, все лидеры нынешней Германии, отправившие на Украину тяжёлое вооружение именно 22 июня этого года; и чуть ли не в 4 утра, то есть в тот час, когда гитлеровские вояки припёрлись на территорию Советского Союза и начали уничтожать людей – не угодных им славян.
   Никакого нет прощения немцам! Можно восстановить города, сёла, заводы, дороги… Невозможно вернуть к жизни погибших людей.

                МЫ В ПЛЕН ТОГДА НЕ ВЗЯЛИ НИКОГО

          ЯРОСТЬ

Что к ужасу привыкнешь - это враки,
Где силы взять, чтоб не сойти с ума?
В деревне перестреляны собаки,
Убиты люди, сожжены дома.

Мы шли вперёд почти шестые сутки.
Нет слёз уже, и в каждом горле ком.
Вот девочка в короткой белой юбке,
Убитая тяжёлым тесаком.

Они лишь день назад ушли на запад,
В селе закончив страшные дела,
Оставив нам сгоревшей плоти запах,
Истерзанные женские тела.

Мы опоздали на одни лишь сутки,
Мы не успели отвести беду.
И старшина рыдал, скривившись жутко,
Себе до крови прокусив губу.

Зло билось сердце, время было мало,
Тяжёлый шлем мне натирал висок.
И батальон, не делая привала,
Пошёл в свой третий за день марш-бросок.

Дождь сёк нам лица мелкой мокрой сетью.
Наш крик "Ура!" сливался в страшный стон.
И наша рота, развернувшись цепью,
Взяла на штык немецкий батальон.

Мы шли в атаку с неостывшей болью,
И лица маской ярости свело.
Штыки по ствол умылись тёплой кровью,
Мы в плен тогда не взяли никого.

           ПАВЕЛ БУХАНЦЕВ
    г. МОСКВА
   Это стихотворение опубликовано в рубрике "Творчество наших читателей" газеты "Ветеран"; №17 (874), май 2006 года. На титульном листе написано: "Ветеран" - газета социальной защиты; издаётся в Москве с января 1988 года".
 Названный номер газеты - своеобразная энциклопедия волнующих душу воспоминаний участников Великой Отечественной войны и разно жанровых фотографий.

                ЖАЛЬ, ЧТО НЕ В ВИСОК!

   В сборнике стихотворений Нины Берберовой неожиданно увидела вот это стихотворение в главке «Берлинский зоопарк»:

В зоологическом
Трагическом саду
Каждый второй – хромает с палкой,
Каждый пятый – сидит в колясочке,
Напевает немецкую песенку:

«Вы катитесь, колёсики, по дороженькам,
Я давно сказал прости-прощай своим ноженькам,
С той поры, как лежал под Орлом
В сугробе голубом,
Тому тридцать лет и три года.

А зовут меня Илья Муромец,
Протезы у меня американские,
Челюсти – швейцарские,
Слуховой аппарат – французский,
А стеклянный глаз – английский.

Но память у меня русская:
Голубой сугроб
Да чужой сапог,
Но милостив Бог:
Не в висок, а в лоб».
           Берлин, 1977 г.

   Зачем автор подарила имя «Илья Муромец» фашисту, спросить не у кого. Жаль, что пуля или осколок попал тому фашисту в лоб, а не в висок. Одним негодяем было бы на Земле меньше.

   Нина Берберова. «Немного… не в фокусе…». Стихи 1921 – 1983. Москва. ООО «АСТ»,2015 г.
   Нина Николаевна Берберова (1901-2001) известна читающим книги мемуарами «Курсив мой». В названном сборнике стихов есть её биография с разными интересными подробностями.

--------------      --------------------------        -------------------         -----------------
  Александр Верт. Россия в войне 1941-1945. Издательство «Прогресс». Москва. 1967 г.
  Конечно, я не вмешивалась в текст книги. Названная глава здесь дана в сокращённом варианте. Я разбила её на подзаголовки – чтобы легче читалось и лучше запоминалось.
   Приведённое в этой книге четверостишие Бориса Пастернака взято из его стихотворения «Победитель».
   Стихотворение Б. А. Слуцкого в оригинале имеет разбитые строчки. Возможно, кому-то это важно.

  А. Верт (1901-1969) родился в Петербурге, прожил там 17 лет. Владел русским языком так же, как и английским. Английский журналист и публицист. В СССР в годы войны – корреспондент ряда английских газет и радио Би-би-си. Кроме названной книги, опубликовал ещё «Франция.1940-1955» и другие.

   В «Предисловии к русскому изданию» книги «Россия в войне 1941-1945» автор написал:
   «Всю Великую Отечественную войну советского народа я провёл в Советской стране, поэтому, когда мне исполнилось шестьдесят лет, я острее, чем когда либо, почувствовал, что должен написать эту книгу – прежде всего, как долг и выражение признательности советскому народу».
   Книга очень интересная. Время не повлияло на актуальность её содержания.
   У России и русских были и будут друзья!

 Стихотворение С. Маршака из сборника "Сатирические стихи" (ООО "Издательство Астрель". Москва. 2007 г.)

 Опубликованный снимок картины взят из открытых источников. Автор - Константин Фёдорович Юон (1875-1958), советский живописец, народный художник СССР.