Траектория жизни и созиданий Бориса Фирсова

Начало: http://proza.ru/2022/07/27/1526

В 2017 году я задумал сделать книгу о Борисе Максимовиче Фирсове, с которым дружу полвека. Но в 2018 году началась серия моих операций и мало приятных процедур над моими глазами. От мысли о написании книги с грустью пришлось отказаться. Однако рукопись осталась. Теперь мне хотелось бы разместить в web-сити серию постов о жизни Фирсова, и естественно начать с очерчивания общей траектории его жизненного пути, в моем представлении, пути непростого, но всегда созидательного, реализующего высокие цели. 
Воспользуюсь имеющимся опытом написания биографии Фирсова и с некоторыми сокращениями приведу то, что я писал о нем в 2014 году, накануне его 85-летия. Тот текст был озаглавлен «Созидатель» и опубликован с небольшими вариациями в «Социологичеком журнале» и питерском журнале «Телескоп». Написанное тогда мне особенно дорого, так как с текстом согласились мои и Фирсова коллеги и друзья Андрей Николаевич Алексеев и Владимир Александрович Ядов, знавшие его дольше, чем я.

***

Борис Максимович Фирсов входит в короткий ряд наиболее известных российских социологов. Он внес значимый вклад в исследование средств массовой информации и их аудитории, общественного мнения, истории дореволюционной и послевоенной российской социологии, в познание такого атрибута социального сознания (включая сознание тоталитарного общества), как разномыслие. Им создан Социологический институт РАН (тогда он был Ленинградским, потом — Санкт-Петербургским филиалом Социологического института АН СССР, затем РАН), и он — создатель и первый ректор Европейского университета в Санкт-Петербурге. Фирсов — человек, преданный идеалам «шестидесятничества», один из нравственных авторитетов нашего профессионального сообщества. Наконец, в его жизни отражены многие важнейшие события советской и российской истории последних девяти десятилетий.


Сказанное объясняет заголовок данного текста. К тому же именно установка на созидание — это то, с чем Фирсов вошел в сознательную жизнь и что сохраняет до настоящего времени. В своей во многом автобиографичной книге о разномыслии он отметил: «Я вышел из блокадного и военного времени с громадным запасом жизненного оптимизма, верой в коллектив и желанием стать полезным обществу человеком» [1, с. 213].
Фирсов родился 22 июня 1929 года, и первые 37 лет его жизни прошли вне социологии. Семья была перенесена постреволюционными событиями из Сальских степей, где служил отец, в Ленинград. В 1938 году по доносу кого-то из знакомых отца его арестовали. Били, потом отпустили «за недоказанностью состава преступления», вскоре он умер. Потом — война, девятьсот дней блокады. Круглый отличник в школе, «красный» диплом по окончании Электротехнического института им В.И. Ульянова (Ленина). Одновременно — активнейшая общественная работа. Сначала — комсомольский лидер своего института, впоследствии — секретарь Ленинградского обкома комсомола. Сегодня — это нечто далекое и для многих малопонятное. Поясним: человек на таком посту имел возможность активно влиять на жизнь молодежи крупнейшего города. Фирсов стремился быть созидателем, строителем общественной жизни.


В тридцать лет Фирсов — первый секретарь Дзержинского РК КПСС, если применительно к Москве, то это территория, расположенная внутри «Садового кольца». В «его» районе находились основные культурные центры города: Эрмитаж, Русский музей, творческие союзы писателей и журналистов. С ними он смог найти общий язык, но демократический стиль работы Фирсова не устраивал партийное руководство города. Ему предложили «повышение» — поучиться в Москве в Академии общественных наук при ЦК КПСС, но он категорически отказался, пошутив, что в крайнем случае «завалит» вступительные экзамены. Тогда вспомнили, что он — «технарь-электротехник», и в 1962 году назначили его директором Ленинградской студии телевидения. Ветераны ТВ до сих пор называют те годы «золотыми».
Выдающиеся поэты и писатели, самые громкие имена тогдашней театральной сцены стали авторами, героями и участниками большого числа телевизионных передач. Складывался культурный диалог с телезрителями. Но, увы, через некоторое время Фирсов уже «дымился» от партийных взысканий. Работник он был отличный, и потому его терпели. Но терпение высшего партийного начальства города иссякало.


Точку в карьере Фирсова как директора ТВ поставила в начале 1966 года телевизионная передача о государственной политике переименования населенных пунктов, когда взамен исторически сложившихся названий городам присваивались имена деятелей советского государства. Социолингвистическая дискуссия участников передачи — тогда все шло в прямом эфире — напрягла партийные власти. В итоге Фирсова освободили от должности директора Ленинградской студии телевидения.
Были разнообразные предложения — «возглавить», «руководить», но обдумав прожитое, Фирсов решил: никакого возврата в партийную номенклатуру. К тому времени в нем поселился «вирус» телевидения, было понимание необходимости основательной его перестройки. Он поступил в аспирантуру философского факультета ЛГУ к давнему другу по комсомольской молодости Владимиру Ядову и начал работать над кандидатской диссертацией по социологии на материале изучения ленинградской телеаудитории. Старые московские друзья содействовали Фирсову в прохождении стажировки в Англии — в Службе исследований аудитории Би-Би-Си. В феврале 1969 года он досрочно защитил кандидатскую диссертацию. Это было пионерное исследование; ее результаты отражены в книге «Телевидение глазами социолога» (1972 г.), ныне входящий в «золотой фонд» отечественной социологии [2].


После этого Фирсов занялся анализом процессов массовой коммуникации в СССР и мире. Итоги были обобщены им в докторской диссертации, успешно защищенной в 1979 году. И затем, неожиданно для многих, он полностью отошел от этой темы. Он понял: общественный спрос на серьезные, глубокие исследования неуклонно снижается.
Есть в истории советской социологии одна малоизвестная страница. В начале 1970-х годов Ленинградский обком КПСС решил предпринять изучение общественного мнения населения города. Оказалось, что кроме «опального» (в недавнем прошлом) Фирсова возглавить эту работу в многомиллионном городе было некому. В рамках Института социально-экономических проблем АН СССР была создана уникальная, по тем временам, технология, которая позволяла за 24 часа опросить 2000 человек, провести первичную обработку на допотопной вычислительной технике и подготовить оперативный отчет «наверх».
До 1983 года было осуществлено полтора десятка исследований такого рода, но все результаты опросов были исключительно «для служебного пользования», они до сих пор не опубликованы. В целом дело шло, но близился разгром ленинградской академической социологии (к сожалению, сегодня об этом помнит совсем небольшое число людей). Летом 1984 года («Год Оруэлла») этот проект был закрыт. Выдвинув смехотворные — даже по тем временам — аргументы, обком КПСС объявил Фирсову «строгий выговор с занесением в учетную карточку» (более серьезным наказанием было бы только исключение из партии) и рекомендовал дирекции Института освободить его от должности заведующего сектором. А еще лучше — вообще освободиться от него. Так и произошло. Тогда Фирсов сказал сам себе: «Радуйся! Ты, наконец, стал свободным от них».


Во многом повторилась история с изгнанием Фирсова, по идеологическим причинам, из партноменклатуры и руководства телевидением. Несколько лет он проработал в Ленинградском отделении Института этнографии АН СССР — своеобразном «месте ссылки» для обществоведов, потерявших доверие ленинградских властей. Ушел от изучения актуальной тематики к изучению прошлого и проработал позабытый архив Этнографического бюро князя В.Н. Тенишева. Итогом стала необычная книга по культуре русского этноса.
Собственно социологическое будущее Фирсова тогда не прорисовывалось, но наступила перестройка, вторая половина 1980-х гг. Социология временно оказалась востребованной, а вместе с ней — и Фирсов. В 1989 году он стал директором-организатором (потом штатным директором) Ленинградского филиала Института социологии АН СССР (к тому времени этот Институт в Москве уже возглавлял В.А. Ядов). А в 1992 году тогдашний мэр города Анатолий Собчак предложил Фирсову возглавить организационный комитет по созданию негосударственного образовательного учреждения, ставшего известным как Европейский университет в Санкт-Петербурге. Фирсов собрал сильную команду высокопрофессиональных и относительно молодых социологов, экономистов, культурологов, и в 1996 году университет открылся. Два четырехлетних срока он был ректором и заложил основы и традиции этого уникального для России центра образования и науки. Организаторская деятельность всегда оставалась у Фирсова на первом месте, научная — на втором, преподавательская — на последнем. Университет был для него Большой целью, но ни в коей мере не средством.


Став свободнее, Фирсов вернулся к научной работе. В 2002 году он опубликовал одно из первых в России монографических исследований по истории российской / советской послевоенной социологии [3]. Импульс, подтолкнувший его к историческим штудиям, шел не столько от размышлений над внутрисоциологической проблематикой, сколько от страстного поиска личностно-общественного объяснения советской истории, от попытки осмысления коллективного и индивидуального опыта жизни в советских условиях. Заряженный этим желанием, через десять лет Фирсов не только подготовил новое, значительно расширенное издание своих очерков истории нашей науки, но сотворил и опубликовал удивительную, еще до конца не освоенную нашим профессиональным сообществом книгу о разномыслии в СССР, которая охватила временной период от начала войны до затухания политической оттепели 60-х гг. [1].
Идея разномыслия – сквозная в новой работе Фирсова, представленной в двухтомнике «Невосторженные размышления» [4] Проект был задуман много лет назад, это – серия глубоких интервью с представителями петербургской научной и культурной элиты, их видение развития постперестроечной России.   


Моя цель – высветить доминирующий мотив деятельности Фирсова в досоциологический и социологический периоды его жизни. Это — его нравственный поиск и его стремление неукоснительно следовать лично выстраданным этическим императивам. Книга синтезирует в себе личное и общественное, черты научных трактатов и традиции мемуарной литературы. Местами это исповедь человека, сначала верившего в справедливое устройство общества, в котором он живет, и пытавшегося вместе с другими шестидесятниками преодолеть его пороки, а потом — убедившегося в ложности самих идеологических основ этой общественной системы.
***
В целом жизнь B.M.Фирсова – пример высокой социальной активности в самых разных формах ее проявления, начиная с поздне-Сталинского периода и до настоящего времени. Мною изучено множество биографий социологов первых поколений, но ничего подобного его жизненной траектории нет.

Продолжение: http://proza.ru/2022/06/22/1442

Литература:
1. Фирсов Б.М. Разномыслие в СССР. 1940–1960-е годы. СПб.: Изд-во Европейского дома, 2008.
2. Фирсов Б.М. Телевидение глазами социолога. М.: Искусство, 1972.
3. Фирсов Б.М. История советской социологии 1950–1980-х годов: Курс лекций. СПб.: Изд-во ЕУСПб., 2001.
4. Невосторженные размышления / редакторы составители, авторы вступительной статьи и комментариев: Б.М. Фирсов, Н.В. Печерская. – СПб.: Изд-во Европейского Университета в Санкт-Петербурге. Т. 1, 2019; Т. 2, 2021.