Повесть о настоящей любви. Главы 2 и 3

Глава вторая. Сделать добро Богу. Смешной солдат. Милосердная Государыня. Можно ли чихать летом. Проверка совести.

                Перед сном вся семья по обычаю собралась в покоях государыни. За окнами смеркалось. Ослик – четвероногий друг, живущий в парке, в своем уютном домике, прокричал вдалеке свой прощальный мотив. Наступили дорогие для всех часы общей любви. Сердца излучали тепло и грелись в лучах родных сердец. Немножко грустно, что нет  с ними папы. Но он и на расстоянии шлет им свою любовь. И не только в письмах, а и в молитвах. Он просит Господа, и Господь пересылает папину любовь дочкам.

– Очень  устали сегодня? – с нежностью и восхищением глядя на старших сестер, спрашивают Мария и Анастасия. Младшие немного завидуют старшим, мысленно провожают их каждый раз в госпиталь.

– Как вы там? Что делали? Вместе с мамой работали?

– Ах, нет! – покачала головой Ольга. – Мама на операциях  помогает, Таня тоже справляется, а вот я не могу в хирургическом кабинете работать, – сокрушенно призналась она.

– Ну и что? – Татьяна восстанавливает справедливость. – Ты лекарства разносишь, воды подаешь. А сегодня даже ноги мыла вновь прибывшим.

– Ты тоже мыла,– ласково парирует Ольга.
 
– Какие вы счастливые! – радуется Анастасия.– Ноги раненым мыли! А ведь ближнему сделать добро – это все равно что Богу, Иисусу Христу.

– Вы с Машей тоже делаете добро, – заметила Татьяна. – Вы ведь бинты шьете для госпиталя. И раненых навещаете.
 
– Ты тоже хотела бы каждый день, как мы? – ласково посмотрела на младшую Ольга. – Вот подрастете немного, тоже с Марией пойдете на курсы милосердия.

– Так ведь война скоро закончится!

– Война закончится, а раны долго заживать будут. Горя на земле всегда много.
Вошла Александра Феодоровна. У нее слегка дрожат руки. Милая мама!  Не дает себе настоящего отдыха! Сколько у нее обязанностей!  По утрам ведет приемы министров и сановных лиц, потому что без этого нельзя обойтись, затем обязательно пишет обо всем папе, а потом еще отправляется в госпиталь помогать страдающим людям. И в церковь каждый день. Это жизнь святой женщины. У нее огромное сердце, которое болит за всех. Несколько лет назад мама открыла в Царском Селе дом для солдат-инвалидов японской войны.  Сейчас она занимается устройством госпиталей. Господи, помоги ей!
         
Младшие прильнули к матери,   желая добавить ей свежих, молодых сил.
– Оля, расскажи про того смешного солдата, – предложила Татьяна.
Ольга заулыбалась. Ее улыбкой можно было не только любоваться, а согреваться от нее.
– Солдаты, конечно, не знают, кто мы такие, думают, просто сестрички. Сказала я одному солдатику, что тоже на фронт  хотела бы пойти. Он мне отвечает: «Так иди!» Да отец, говорю, не разрешает. А солдатик мне посоветовал: «А ты плюнь на него и сама иди». А я объяснила:  Нет, не могу так сделать, как ты советуешь. Очень уж мы с папой любим друг друга.
           Это было правдой. Больше всего на свете  Ольга любила своего отца, Государя Николая, на которого была похожа больше других детей. Остальные четверо: Алексей, Татьяна, Мария и Анастасия тоже любили отца нежно и преданно. Письма ему писали с простотой и непосредственностью – как хорошему другу. Император и Главнокомандующий, на минуту освободившись от забот, читал листки с детским почерком и улыбался.  Дети «докладывали», как прошел день: были в церкви,   прыгали через костер и качались в гамаках. Тут же беззаботные строки сменялись серьезными. Старшие и младшие  девочки сообщали о новом поступлении в лазарет раненых, называли фамилии и даже воинские части прибывших на лечение бойцов, высказывали сочувствие.  Юмор сопутствовал письмам Анастасии.

«У меня был насморк и кашель, мне очень стыдно т.к. летом это не полагается, но теперь уже немного лучше. Вот я сию минутку и чихнула, Ты мне говоришь "Будь здорова" и я очень тебя благодарю за это. Ну, я кончаю мое письмо в массе поцелуев Тебе и Алексею –1000 раз. Бог с Тобой. Спи хорошо. Любящий Тебя твой верный и преданный маленький Каспииц».
Милые прозвища были у всех. Великая княжна Татьяна подписывалась так: «Твой вознесенец». Мария: «твой казанец». Сколько тепла в этих семейных словечках!   
  Перед сном цесаревна Ольга придирчиво анализировала прошедший день: не обидела ли кого-нибудь, не была ли невнимательна или высокомерна. Она давно наизусть знала письмо, которое ей написала мама в день ее 13-летия и часто приводила  на ум слова того письма. Они вливались прямо в сердце: «Моя милая маленькая Ольга, пусть новый 1909 год принесет тебе много счастья и всяческие блага. Старайся быть примером того, какой должна быть хорошая, маленькая, послушная девочка. Ты у нас старшая и должна показывать другим, как себя вести. Учись делать других счастливыми, думай о себе в последнюю очередь. Будь мягкой, доброй. Когда увидишь кого-нибудь в печали, старайся подбодрить солнечной улыбкой.

  И у царевны Татьяны есть замечательная привычка проверять перед сном свою совесть. И у нее живы в памяти строки письма. Но не маминого, а того, что она сама написала маме однажды. Татьяне было тогда 14 лет. «Моя дорогая, родная, милая Мама, я прошу прощения за то, что не слушаю тебя, спорю с тобой, – что я непослушная. Сразу я никогда ничего не чувствую, а потом ощущаю себя такой грустной и несчастной оттого, что утомила тебя, потому что тебе все время приходилось мне все повторять. Прости меня, дорогая. Пожалуйста, напиши мне только одно слово, что ты меня прощаешь, и тогда я смогу пойти спать с чистой совестью. Да благословит тебя Бог всегда и повсюду!»
Татьяна – первая помощница матери, она и  похожа на Государыню серьезным характером.  Встает в семь часов утра, чтобы пройти  урок,  потом едет в лазарет на перевязки,   затем завтракает, опять принимается за уроки, и потом еще объезжает лазареты, а как наступит вечер, сразу берется за рукоделие или за чтение.  Она мужественно ассистирует на операциях, врачи восхищаются ее ловкими руками. В семье тоже находят применение ее золотые благородные руки. Она умеет причесать Государыню для официального приема, не отказывается погладить белье и с удовольствием нянчит детей прислуги.

 
              Глава третья. Настоящая любовь. Что радует отца. Как святые терпели муки.


Как стрела  пролетел отпуск царственных фронтовиков! И хотя Государь Николай Александрович много работал в кабинете, проводил приемы и совещания и  только несколько часов в день мог быть в кругу семьи, эти часы были наполнены счастьем: душевными разговорами и о важных вещах, и о «мелочах» жизни. Алексей несколько дней снова побыл ребенком: перебирал любимые игрушки, строил в колонны солдатиков,  резвился с сестрами, катался на ослике, сидел в комнате мамы, понимая, как она соскучилась.
        Старшие девочки  восторженными глазами смотрели на  родителей. Помолодевшая Александра Федоровна  излучала счастье. Не из романтических книжек, а из картин повседневной жизни узнавали царевны, что такое настоящая любовь. Чувство, двадцать   лет назад соединившее влюбленных, с каждым годом становилось сильнее и богаче.  Заботы о пятерых детях и о миллионах подданных империи царь и его супруга несли вместе. Если на несколько дней или недель приходилось расставаться, ежедневно писали другу письма, полные нежности. Даже имена, которыми звали друг друга в домашнем кругу, звучали в их устах как мелодия: «Аликс и Ники». Четыре девушки, беззаветно любившие родителей, готовились  к  такому же подвигу любви и верности. 

  Государь с душевным удовлетворением слушал рассказы дочерей о работе в лазарете: о подаче наркоза, о перевязках, о том, какая благодарность расцветает на лицах страдальцев, когда они слышат  простой вопрос: «Дать попить?»  Девочки о своем усердии говорят скромно, но в глазах светится благоговение.
Сколько царских указов о награждении храбрецов подписано за время войны! Геройски сражаются армии за веру, царя и Отечество.
В последний вечер перед отъездом, когда никому не хотелось расходиться, Государь после молитв на сон грядущим открыл жития святых Димитрия Ростовского…
                ……..
– Как, ну как они терпели муки? Просто так? Просто терпели?! – со слезами на глазах спрашивала Мария, когда чтение было окончено. В наступившей тишине ответила ей Татьяна:
– Они смирились до смерти. Смерти крестной.
Государь посмотрел на дочь долгим, серьезным взглядом.