Одна дома, не считая 14 собак. Глава 5

Начало:http://proza.ru/2022/06/16/1221
Предыдущая глава: http://proza.ru/2022/06/20/244

          Глава 5. Страшилища «страшной дачи».

          Пара дней прошла действительно относительно спокойно, хотя все время было до предела насыщено довольно бестолковыми хлопотами. С самого раннего утра, которое и на утро-то не было похоже - тьма непроглядная – «фитнес-зарядка» с многократным намыванием полов в доме и на крыльце. Щеночки, кажется, специально подобрали какой-то, известный лишь им «туалетный ритм», и едва я ликвидировала одну лужицу, как мне тут же услужливо устраивали другую.

     Чтобы малыши особо не переживали насчет возможного исчезновения своего «замоченного» завтрака в пасти бессовестных старших товарищей, я сперва наполняла «сушкой» тазики-кормушки взрослых. Правда, те довольно быстро смекнули, что их еда никуда не денется, в крайнем случае, все равно досыпят, а вот к детской «вкусняшке» надо поторопиться. И сами малыши в общем-то не страдали отсутствием аппетита, да и взрослые родственнички при первой же возможности норовили урвать свою долю  с малышового блюда. Поэтому приходилось бдительно следить, чтобы всем щеночкам досталась полагающаяся порция, и попутно отгонять особенно настырных крупных нахалов.

       Надо сказать, я совершенно безбоязненно шугала и оттаскивала здоровенных доберманов, с которыми, можно сказать, практически только что познакомилась... И они послушно выжидали подходящего момента в сторонке, но ни разу не сделали не малейшей попытки огрызнуться или оказать хоть какое-то сопротивление. Ну, щеночки-то, понятное дело, совсем малыши, огрызаться совсем еще не умеют. Хотя среди них уже можно было заметить лидеров, которые всегда оказывались у еды первыми и лопали от пуза, в то время как другие больше суетились или даже оставались в сторонке. Мне приходилось слегка отодвигать более сильных, чтобы все-таки протиснуть робкую мелюзгу к их блюду.

     Со своим завтраком я особо не заморачивалась. Пару бутербродов и кружечку кофе с молоком я приканчивала буквально за несколько минут, не уступая в скорости самым прожорливым псам. Не даром говорят: с кем поведешься, от того и наберешься. Конечно, я уже не делала ни малейшего поползновения наслаждаться завтраком на крыльце (читай: отмахиваться от ос!), или устроиться в кресле-качалке. Да что там говорить, я даже за стол не садилась, ведь все это сразу означало оказаться практически нос к носу, вернее  глаза в глаза с умоляющими «голодными» взглядами нахальных попрошаек! Голодными... У которых  плотно набитые брюшки чуть не лопались. Но они c тоскливым укором провожали взором каждый кусочек сделанных наспех бутеров, а если какой-то ломтик «невзначай» выпадал из моих рук, то ловили его прямо на лету.

      После завтрака я обычно усаживалась за перевод, и тут четвероногие сразу смекали, что в следующие час-полтора от меня ничего интересного не дождешься. Поэтому она сначала вываливались шумной толпой на крыльцо. Взрослые порой начинали носиться этаким табуном молодых жеребцов, вздымая мощные клубы пыли! А малышня сперва пыталась следить за утренними гонками, но довольно скоро, не в силах бороться с сонливостью, как по команде разваливалась в причудливых позах на подстилках или прямо на теплом деревянном крыльце.

     Думаю, стоит немножко поподробнее рассказать об этом разнородном собачьем семействе, ведь как только я приноровилась управляться с уборкой на манер своеобразной «флай-леди», я стала гораздо больше внимания уделять собственно обитателям «страшной Дачи». Кстати, наверное, по правилам топонимики, их следовало бы называть «страшилами»? А с учетом крупных размеров большинства постоянных жителей, даже и «страшилищами»? В любом случае, это самые милые, умные, забавные, очаровательные и такие разные существа!

       Мопс Пеппо. По размерам этот флегматичный толстячок, наверное, был самую малось покрупнее двухмесячных щенков, да и то за счет упитанных боков. Я точно не знаю, был ли он самым старшим, но по моим ощущениям, несомненно, самым мудрым, рассудительным и спокойным. Это удивительно флегматичное существо, проводящее большую часть дня в задумчивом созерцании бытия, развалившись где-нибудь в тенечке, необыкновенно оживлялось только при виде моего завтрака. В остальное время он никогда не участвовал в собачьих разборках и не делал ни малейшей попытки урвать лакомый кусочек у щенков.

       Возможно, он полагал, что достоин разделять трапезу только со мной и, может быть, даже в душе чувствовал, что скорее принадлежит к человеческой породе, а не к этим беспардонным псам. Как бы то ни было, в трудные минуты я мысленно (да и не только мысленно, а прямо вслух!) обращалась за советом именно к нему. Однако, вся царственная деликатность, созерцательность и невозмутимость мопса вполне органично уживалась с его отнюдь не барскими привычками, как то: ожесточенно вылизывать голые ноги (докуда язык доставал!) любого появившегося в его досягаемости человеческого существа. Ну, в данной ситуации, таким оригинальным способом он мог «облагодетельствовать» исключительно меня. Этот товарищ обожал дрыхнуть, громко храпя, на моем потрепанном чемодане, усеивая его таким количеством шерсти, что за месяц чемодан постепенно стал похож на второго, очень странного, разлегшегося  в уголке мопса.

       Бернский зенненхунд  Антония. Эта здоровенная лохматая псина, несмотря на свои внушительные размеры и довольно солидный возраст, по своему поведению мало чем отличалась от двухмесячного молодняка. Разве что все свои туалетные дела справляла подальше от дома. Бедняжке было невыносимо жарко в добротной зимней шубе, ведь температура воздуха днем явно зашкаливала за 30 градусов. Но по утрам и ближе к вечеру она резвилась и скакала, с огромным удовольствием играла с малышами и вообще, более добродушной и веселой собачины я, пожалуй, не встречала.

     Стоит отметить, что у нее, видимо, присутствовали какие-то детские страхи и комплексы. Я знала Антонию еще когда они жили в Мадриде. Мы с Мариной иногда выводили ее вместе с  мопсом Пепо и пинчером Паблито на прогулку. В то время как эти двое мелких, едва достигавших макушками лохматой красотке до колен, чинно вышагивали по улицам на поводке, лишь иногда задерживаясь ненадолго около каких-то интересных им мест, на Антонию временами нападал какой-то необъяснимый страх.

     Она внезапно пугалась, укладывалась на тротуар и сдвинуть ее было практически невозможно. Мы с дочкой вдвоем изо все сил пытались это сделать: одна  тянула за поводок, другая пихала в объемистую корму. Но результат был примерно таким же, как если бы мы пытались сдвинуть слона. Возможно ее пугало уличное движение, хотя мы выбирали самые тихие и малооживленные улочки, или  редкие прохожие, которые, конечно, активно пытались помочь нам своими советами. Потом «паническая атака» у нее проходила так же внезапно, как и начиналась, и она резвой трусцой направлялась домой.
      
       Пинчер Паблито. Миниатюрный олененок! Впрочем, если сфоткать этого товарища так, чтобы невозможно было определить его реальный размер, то перед вами предстанет настоящий доберман, черный с рыжеватыми подпалинами на мордочке, остроконечными ушками торчком, купированным хвостом, горделивой статью, пронзительным взглядом, полным достоинства и самоуверенности. На самом-то деле, ростом он лишь слегка (да и то явно не надолго!) превосходил малышню, но осанку и взгляд у этого карманного добермана ни в коем случае не отнять. И характер чрезвычайно боевой! По рассказам, этот малютка мгновенно уничтожал всех кур, которым не посчастливилось оказаться у него на пути.  В такое верилось с огромным трудом, ведь с людьми он мгновенно становился этаким милым олененком, ласковым, игривым, и постоянно норовил запрыгнуть к вам на колени! Пронырливый и энергичный, он непостижимым образом непременно оказывался рядом с любой едой и, конечно, не упускал ни малейшей возможности молниеносно перехватить лакомый кусочек. Забегая вперед, скажу, что худенький Паблито довольно быстро оброс жирком и к концу моего пребывания на Даче стал больше напоминать колобка на тонких ножках.

       Доберман Тито. Хозяин в доме. Крупный мускулистый пес. К тому времени, как он родился, запретили купировать собакам уши, поэтому некоторая лопоухость придавала этому красавцу более миролюбивый вид. Иначе, наверное, я бы подспудно относилась к этому грозному животному с некоторой опаской. Ведь он практически не помнил меня, так как я встречалась с ним давным-давно, когда он был совсем малышом. Да и то в то время он не отлипал от моей дочки – она полностью покорила его сердце и душу.

     Здесь же Тито, видимо, смекнул, что выбирать ему не приходится, хозяева уехали и оставили меня вести хозяйство. Поэтому, особенно первое время, он относился ко мне с полным уважением, но слегка настороженно. Не лез с ласками и облизываниями, однако охотно позволял почесать себя за шелковистыми ушами и с достоинством принимал предложенные угощения.
     Честно говоря, я бы, наверное, не стала пытаться приласкать псину, но у него на голове была незаживающая ранка, в которую постоянно лезли мухи, и которая грозила разрастись, причиняя немало неприятностей. Поэтому как минимум дважды в день мне нужно было ухитриться нанести на нее специальную мазь. А как это сделать, если, едва я брала тюбик, пес мгновенно отходил на безопасное расстояние? Самое главное, лечебная мазь, по идее, не должна была вызывать у него никаких неприятных ощущений, но вот не нравились ему эти маневры,  и все тут. Поэтому и пришлось пуститься на хитрость: приучить упрямца к ласковым почесываниям за ушками-лопухами, что ему несомненно очень нравилось. А потом, во время этих поглаживаний, между делом  стряхивать на ранку немного мази, заранее украдкой выдавленной на руку.

     К слову, хитрость вполне удалась, а лечение оказалось чрезвычайно успешным, так как через несколько дней от болячки не осталось и следов. При этом Тито совершенно перестал дичиться, и мое сердце таяло, когда он вдруг подходил, укладывал мне на колени тяжелую башку и смирно млел от ласковых поглаживаний.

    Со своим семейством Тито вел себя как довольно деспотичный хозяин. На щенков огрызался довольно-таки часто, особенно, если они начинали слишком ему докучать. И хотя они усваивали урок, время от времени раздавался визг и писк, когда папаша с рычанием начинал учить уму-разуму непослушных отпрысков. К счастью, он всегда рассчитывал свои силы и все учение ограничивалось лишь «словесной перепалкой».

       Эухения, мамаша щенков. Вроде бы, эта дама по своим габаритам ничуть не уступала своему супругу, но разница ощущалась с первого взгляда! Лопоухая здоровенная псина с нелепо длинным хвостом, видимо, не вполне осознавала свою роль в собачьем семействе.

     Она, вероятно, считала себя десятым щенком, по странному недоразумению вымахавшему до гигантских размеров, мозги которого при этом заметно отставали в развитии. Словосочетание «доберман-лох» кажется абсолютно невозможным, но  трудно подобрать  для Эухении более точное определение. А я еще волновалась, как бы бдительная мамаша щенков не вообразила, что я собираюсь навредить им и не начала огрызаться! Да эта громадина хвостом таскалась за мной повсюду все время, отвлекаясь только  на два исключительно важных по ее разумению дела: обжирать почем зря своих деток да дрыхнуть в тенёчке, и при каждом удобном случае норовила подсунуться под руку, чтобы ее как следует погладили, потрепали бархатные ушки и вообще всячески приласкали! Если Тито, будучи все-таки ростом пониже человека, ухитрялся каким-то непостижимым способом глядеть на вас свысока, Эухения даже на своих собственных детишек, едва ли доходивших ей до пуза, поглядывала заискивающе, снизу вверх.

     Ну, и, наконец, наверное, главные действующие лица, то есть, мордочки: щенки - доберманчики. Самые мелкие по размеру, но с лихвой восполняющие это количеством. Казалось, будто здесь обитает какой-то гигантский щенок, ведь его присутствие одновременно ощущалось в каждом уголке внутри помещения, на крыльце, во дворе, словом, в любой точке в радиусе метров 10 от дома. Ну, понятно, девять щенков вполне могут превратить любое жилище в гигантскую собачью конуру. К счастью, они пока еще не разбегались по территории и, видимо, вообще еще не подозревали о существовании ворот. Но даже при всем этом, я без конца ловила себя на о том, что постоянно пересчитываю малявок.  Это было какое-то наваждение. А так как семеро из них были одинакового черного цвета и, особенно поначалу, я их толком и различить-то не могла, то такой пересчет неимоверно затруднялся. Зато двое коричневых, конечно, очень сильно отличались от остальных. Между собой они были невероятно похожи, можно сказать, на одну мордочку. Правда у мальчика на носу было отчетливо заметно маленькое углубление, нечто вроде пирсинга.  Когда я приехала на Дачу, хозяева назвали мне имена всех малышей, но, честно говоря, я их не запомнила, а вот имена этой парочки, конечно,  заучила сразу.

       Безумно ласковую девочку, прямо-таки обожавшую устроиться у меня на коленях, звали Исидора, Исидора-помидора, как я ее обычно называла. А мальчик – Бернардо - очень быстро, прямо на глазах  становился всех крупнее и сильнее. При этом он рос довольно-таки кусачим. Мне постоянно приходилось его одергивать, всячески отвлекать, когда он пытался устроить грызню со своими братишками-сестренками. И я порой подумывала, что когда он вырастет с таким драчливым характером, наверняка доставит немало беспокойства своим хозяевам.

     Среди остальных малышей я  сразу выделила еще одного. Вернее, сперва мне на него указали хозяева перед отъездом. Дело в том, что у черных доберманов, как мне объяснили, в окраске шерсти могут присутствовать только два цвета: черный, основной, и коричневые подпалины. Но иногда, причем, крайне редко, могут быть еще и белые отметины. Из таких щенков вырастают настоящие прирожденные лидеры!

     И тут хозяева с неописуемой гордостью продемонстрировали мне заметное белое пятнышко на грудке одного из кобельков. Вопреки какой-либо логике, я с первого же момента стала называть его Белый Клык и, надо сказать, в дальнейшем  из всех щенков, больше всего внимания мне приходилось уделять именно ему.

     Боже мой! На будущего лидера невозможно было смотреть без слез. Это самое мелкое, слабое, чумазое, забитое существо, боялось даже подойти к кормушке, в то время как остальные его собратья уже научились довольно резво отпихивать других. Не удивительно, что ему перепадали жалкие крохи с общего стола, о чем, собственно, красноречиво свидетельствовал его внешний вид: тщедушное тельце, ножки-спички и торчащие цыплячьи ребрышки. Зато на груди гордо красовалась заметная белая отметина. Да только вот ее носитель совершенно точно понятия не имел о своем предназначении и даже на фоне самых мелких щенков казался несчастным замухрышкой.

     Вероятно, именно из-за него я и обзавелась той невротической привычкой постоянно пересчитывать щеночков. Ведь этот товарищ действительно лидировал  по части умения забиваться в разнообразные укромные уголочки, пропадать во время кормежки и теряться даже в полшаге от крыльца среди хилой колючей растительности.

     В общем, как я уже говорила, за пару дней на Даче  наша жизнь действительно  начала устаканиваться, как вдруг, когда утром я ополаскивала кружку после быстрого завтрака, струйка воды из-под крана резко ослабла и сошла на нет...

Продолжение http://proza.ru/2022/06/22/409