Part 2

NE LAISSEZ PAS TRAINER MES LETTRES

    Отношения с родителями у тебя были довольно прохладные: отец ушел из дома, когда тебе минуло четыре, мать же, не уделявшая особого внимания малютке, сдала дочь в школу-интернат, после чего занялась обустройством личной жизни. Выйдя замуж за парня, который годился ей в сыновья, Фиона в сорок восемь родила от своего ненаглядного Донована Флеминга вторую дочь и нарекла ее дурацким именем Мисти. О существовании Либерти Эфрон миссис Флеминг благополучно забыла, более того, Донован не знал, что у его престарелой супруги есть еще один ребенок, и ты, став сиротой при живых parents, очень быстро научилась жить сама по себе, не рассчитывая ни на кого.
    Получив образование, ты устроилась врачом в частную клинику, сняла квартиру, в общем, вела ничем не примечательный образ жизни, радуясь выходным, выбираясь на шоппинг раз в несколько месяцев, а когда тебе исполнилось тридцать два, пятидесятичетырехлетняя Фиона, отправившаяся с мужем на отдых Чиндай, в Варваррос уже не вернулась - случилась жуткая авиакатастрофа, и абсолютно все пассажиры, летевшие из Кингдао, были признаны погибшими - тела немногих, выловленные в водах Пангейского океана, находились в таком состоянии, что приходившие на опознание родственники валились на пахнуший хлоркой пол прозекторской, хватаясь за сердце.
    Узнав, что мать с отчимом более не считаются обитателями мира живых, ты лишь пожала плечами: эти люди были для тебя чужаками, и сильного потрясения, услышав об их кончине в телевизионной сводке новостей, ты не испытала, однако заявившийся к тебе в субботу нотариус прошамкал, что госпожа Флеминг оставила последнюю волю, согласно которой Либби Эфрон в случае гибели Фионы и Донована надлежит опекать малолетнюю Мисти.
    Разумеется, заботиться об одиннадцатилетней сестре желанием ты не пылала, посему, вытолкав пузатого мужчину из своего жилища, постаралась не придавать значения тому, что он сообщил. Конечно, Мисти Флеминг не виновата в том, что ваша мать оказалась сукой, однако, если быть до конца откровенной, Либерти Эфрон не располагала временем нянчиться с кем бы то ни было, так что с единоутробной сестрой ты в конечном итоге поступила скверно: сбагрила малышку в школу-интернат, и, если параллельное измерение существовало, душа миссис Флеминг, должно быть, испытывает тревогу, наблюдая за тем, как возвращается к ее младшей дочери бумеранг, брошенный ею в тебя.
    Дабы не оплачивать пребывание Мисти в общежитии из своего кармана, ты оперативно продала виллу Флемингов и, положив this money в банк на имя сестры, уверила Мисти, что всеми денежками она сможет завладеть по достижении совершеннолетия.
    - А я и не знала, что у мамы есть сестренка, - выпалила Флеминг-младшая, когда вы с ней впервые встретились. - Рада знакомству, госпожа Эфрон.
    Дернув плечом, ты, раздраженная донельзя, решила не объяснять малявке, кем вы друг другу приходитесь и, холодно улыбнувшись, проговорила с ней без особого энтузиазма минут десять, а затем передала в руки холеной дамы, явившейся за Мисти и на какое-то время о существовании девчонки не вспоминала.
    По достижении пятадцатилетия избалованная сверх меры идиотка, не выдержав жесткого распорядка дня и постоянной дисциплины, познакомилась в Интернете с богатым извращенцем и попросила его удочерить себя в обмен на секс-услуги. Мистер Лавгуд, падкий на юные тела едва оперившихся курочек, внешностью твоей сестры остался доволен и ты, понимая, что жизнь последней из рода Флеминг катится по наклонной, лишь криво усмехнулась, поставив размашистую подпись под документом, в котором говорилось, что ты добровольно передаешь все свои полномочия сластолюбивому Эжену.
    Либерти Эфрон, не получавшей материнского тепла, было трудно понять ранимую натуру Мисти, которая не смогла мириться с ранними пробуждениями, зарядкой на свежем воздухе и скудным завтраком из яйца, зажаренного в хлебном мякише. Ей было легче отдаться на растерзание педофилу, нежели продолжать жить в общежитии при женской гимназии, деля крошечную комнатку с пятью другими воспитанницами интерната.
    Приняв выбор младшей сестры, ты пожелала Мисти удачи, однако сия паршивка и не думала оставлять тебя в покое. Незадолго до твоего тридцать шестого дня рождения она, вся в кровоподтеках, подкараулила «тетушку Либби» в городе и, сжимая влажными руками твои кисти, принялась молить о помощи.
    - Мистер Лавгуд плохо с тобой обращается? - без выражения выдавила ты из себя дежурный вопрос. - Почему ты хнычешь? Отвечай связно, дорогуша, я не понимаю, что ты бормочешь себе под нос.
    - У Эжена проблемы с потенцией, - давилась слезами бедняжка, - и поэтому я регулярно подвергаюсь наказаниям. Всякий раз, когда у старикашки плохое настроение, он колотит меня. Я так больше не могу! Спаси меня, прошу!
    - Это твои трудности, курочка моя, - ты вырвала свою ладонь из перепачканных чем-то серым пальцев Мисти. - Никто не заставлял тебя нырять под крыло Эжена.
    - Если бы ты взяла меня к себе, - начала было сестра, но ты, перебив ее грозным «я не обязана сажать себе на шею отпрыска Фионы», пошла прочь, надеясь, что девчонка не последует за тобой.
    Оказавшись в своей квартире ты, не в силах подавить дрожь от охватившего тебя омерзения, приняла душ и, дабы расслабиться, налила себе бокал красного вина и весь вечер смотрела старые фильмы с Вестой Кардо, размышляя о том, какой диагноз следует поставить пациентам, основываясь на данных, полученных из лаборатории. Сеньора Дуган, например, жаловалась на неприятные ощущения в груди, и ты незамедлительно направила ее к маммологу, который, не выявив ничего, тем не менее велел женщине сделать УЗИ молочной железы. Несмотря на полное отсутсвие каких-либо причин, она истерически настаивала, что ей тяжело двигаться и дышать, так что, как добросовестный терапевт ты, еще раз пропальпировав лимфоузлы, посоветовала госпоже Дуган обратиться к психотерапевту, поскольку все «симптомы» - банальное самовнушение.
    - Вам нужно перестать волноваться, - сказала ты, выписывая рецепт на легкое успокоительное. - И пошу вас, прекращайте читать статьи в Интернете и искать у себя страшные болячки. Так и до сердечного приступа недалеко, учитывая, что артериальное давление у вас в последнее время крайне нестабильное.
    Невзирая на черствость по отношению к надоедливой Мисти, человеком Либби Эфрон слыла доброжелательным. Люди, вхожие в круг твоего общения, отмечали, что ты - спокойная, неконфликтная, адекватная особа, не жалующая шумные вечеринки, но, тем не менее, мила по отношению к окружающим. Они крайне удивились бы, узнав что ты даже ради приличия не сделала вид, что опечалена смертью единоутробной сестры, заблудившейся в тропическом лесу и погибшей от истощения. С каменным выражением на лице ты ответила на все вопросы следователя, не вдаваясь в подробности.
    - Так вы утверждаете, что мистер Лавгуд поднимал руку на госпожу Флеминг? - переспросил инспектор, делая пометки в своем блокноте.
    - Свечку не держала, - усмехнулась ты, отпивая безвкусный кофе из бумажного стаканчика. - Но то, что за неделю до своей кончины сестра подкараулила меня и пожаловалась на то, что новый опекун грубо с ней обращается - факт. Мисти была покрыта синяками разной степени давности.
    - И вы не подумали о том, чтобы оставить ее у себя? - с осуждением покачал головой сорокалетний мужчина в мятом костюме и небрежно завязанным галстуком. - Она же ваша единственная родственница!
    - И что с того? - парировала ты, с вызовом посмотрев прямо в глаза слегка растерявшегося от подобного хладнокровия мужчины. - Мне нужно кардинально изменить свою жизнь, подстраиваясь под свалившуюся на голову девчушку, о существовании которой я даже не догадывалась? Можете считать меня монстром, мистер Дженс, но я никому ничего не должна, так что немедленно сбавьте обороты и прекратите таращиться на меня, иначе я подам на вас жалобу!..
    Смерть Мисти Флеминг признали трагической случайностью. Дело закрыли, а мистер Лавгуд, назначив тебе встречу, сально улыбаясь, кивнул на лежащий у него на коленях кейс.
    - Благодарю за содействие, - проскрежетал старый извращенец и, щелкнув замками, продемонстрировал тебе забитое зелеными купюрами нутро чемоданчика.
    - Это я должна сказать «спасибо» за то, что вы избавили меня от хлопот for a while, - натужно улыбнулась ты, принимая более чем щедрое подношение. - Я как раз хотела приобрести кое-какие акции, чтобы обеспечить себе безбедную старость, так что ваш щедрый дар, любезнейший Эжен, очень кстати.
    Пообедав с опекуном отправившейся в Иркаллу младшей дочери сучки Фионы, ты положила подаренные богачом полмиллиона гомериканских таллеров на свой счет и подумала о том, что хоть какую-то пользу заноза по имени Мисти принесла, пусть даже post mortem. Ты прекрасно осознавала, что неумение выплескивать свои эмоции являлось следствием высокого болевого порога и полного отсутствия у тебя эмпатии. Ты шифровалась как могла, не желая ловить на себе недоуменные взгляды, однако мнение большинства не шибко занимало самодостаточную Либерти Эфрон, поэтому успехи в этом деле были переменными, и некоторые твои приятели за глаза величали тебя «чопорной старой девой, не способной на сопереживание».
    В один, отнюдь не прекрасный день your life разделилась на «before» и «after». Тебя, возвращавшуюся домой с прогулки, огрели чем-то по голове и отволокли в заброшенный торгово-развлекательный центр. Придя в сознание после того, как тебя облили водой, Либби, ощущая фискомфорт в области затылка, обнаружила себя висящей на ржавом крюке. Возвышающийся перед тобой бугай с кожей цвета каппучино принялся с ожесточением стегать тебя цепью, и хотя удары нельзя было назвать абсолютно безболезненными, ты, подстегиваемая мазохизмом, постаралась расслабить мышцы и приняла суровое «наказание», не издав ни писка, заслужив полный уважения кивок «палача».
    На вопрос, известно ли тебе, почему оказалась здесь, ты отрицательно качнула головой, - память на лица госпожа Эфрон имела отменную, и смазливой рожи своего мучителя среди пациентов ты не встречала. Тебе было чуточку страшно, что этот амбал убьет тебя, однако понимание того, что emotions ничего не изменят, помогло сохранить трезвость рассудка, поэтому визжать и, унижаясь, просить о пощаде ты не стала, понимая, что от тебя на данном этапе мало что зависит, а какое решение примет этот подонок, значения не имеет: либо Либерти канет в небытие, либо выживет. Третьего не дано.
    Когда темнокожий сукин сын удалился, ты, не пытаясь освободиться, ибо это было бы бесполезной тратой сил, осмотрелась и сделала вывод, что драть глотку в данной ситуации является поступком опрометчивым. Скорее всего, тебя никто не услышит, а если кто и захочет заскочить в разваливающиеся от старости руины ТРЦ, то ничем хорошим это не обернется, посему, приняв более менее удобное положение, ты прислонилась щекой к задранному плечу и, закрыв глаза, принялась перебирать в уме все выученные наизусть стихи и незаметно для себя заснула, привыкнув к покалыванию в области пальцев рук и жжению во всем теле.
    Наверняка, this fellow полагал, что проведенная в неудобном положении ночь сломит тебя и при виде него ты станешь умываться горючими слезами, однако такого удовольствия «каменная леди» ему не доставила, и молодой человек, посчитав, что ты усвоила урок, отцепил тебя и принялся распиливать тупым ножом веревку на твоих запястьях, когда Либби, не ведающая о чувстве самосохранения, пришла идея послать бандюгана к чертовой бабушке.
    - Ты совсем спятила? - взвизгнул как девчонка парень, выпучив на тебя безумные глаза. - I will fuck your pussy, если ты не встанешь на колени перед моей сестрой, дрянная девчонка!
    Ты, понявшая из его путаного монолога, что Оливер Фрейзер  - брат некоей Коры, которая задумала уйти в монастырь из-за того, что ее бросила партнерша, даже не помыслила о том, чтобы объяснить психу, что ты - не Офелия Орейро. Вместо этого, как будто напрашиваясь на гнев вспыльчивого собеседника, ты справедливо заметила, что у него нет права так себя вести.
    В жизни Либерти Эфрон было слишком мало эмоций, и ты, быть может, не отдавая себе отчета в полной мере, хотела пройтись по самому краю бездонной пропасти, бросить вызов своим страхам, оказаться на грани и посмотреть, что из этого получится. После того, как Фиона вышвырнула тебя из своей жизни, а единоутробная сестра погибла, ты, сознавая, что неправильно сохранять спокойствие, мстила самой себе за то, какой ты являлась. Хотя, возможно, дело не только в чувстве вины, но и в том, что когда-то давно ты обрела нечто ценное и потеряла все в один момент.
    Мотивы отважного, но крайне противоречивого поведения Либби Эфрон скрывались в окованном цепями сундуке, и даже если соберется консилиум из сотни психотерапевтов, вряд ли они сумеют вытащить на свет правду, заточенную там. Как бы то ни было, но за свой острый язычок и нежелание быть робкой домашней кошечкой ты поплатилась своей добродетелью - в прямом смысле. Либерти, влюбившаяся только однажды и не желающая подрускать к себе мужчин, decided, что либо сохранит себя для своего ненаглядного и будет принадлежать только ему, либо умрет старой девой. Подобное отношение к сексу у тебя выработалось в противовес легкомысленным женщинам, готовым раздвинуть ноги перед любым мало-мальски привлекательным самцом. Мисс Эфрон, воспитанной строгой сеньорой Торро и перечитавшей почти все шедевры мировой литературы, хотелось видеть рядом с собой не пустоголового смазливого мальчишку, а интеллигентного джентельмена, любящего тебя не только физически, но и платонически. Идеалом для тебя считался мужчина, способный увлекать в первую очередь разговорами, а не ласками. Ты чуралась ни к чему не обязывающих свиданий и родилась явно не в свое время, так что, когда Либби угораздило сойти с ума из-за красавчика, выглядящего как модель из обложки «Playgirl», ты, ненавидя весь мир за то, что тебя тянет к нему, успешно сопротивлялась законам природы, а когда он исчез из твоей жизни, you, поняв, что wanna be with this person, смирилась с тем, что личная жизнь Либерти Эфрон так и останется неустроенной, и этот конфликт inside you, когда гормоны, заглушая доводы разума, буквально молили тебя о сближении с this beautiful boy, до сих пор не давал тебе покоя: с одной стороны ты гордилась тем, что не позволила безумию управлять тобой, другая же часть тебя корчилась от злости, обзывая госпожу Эфрон фригидной дрянью и гребаной феминисткой.
    Разорвав белье, Оливер швырнул тебя на бетонный пол, влепил пару оплеух, вывалил из штанов свое немаленькое хозяйство и, сплюнув себе на ладонь, грубо толкнулся внутрь. Миллиард черных точек взорвались перед твоими глазами - боль оказалась настолько яркой, что ее невозможно было с чем-либо сравнить. Ты, эксперимента ради резавшая себя острыми предметами и совавшая ладони в раскаленную воду, не чувствовала и половины того, что ощущала теперь: похожая на кровавую лавину pain с размаху налетела на тебя из ниоткуда, ударила в нос, парализовала, лишила способности дышать, видеть и слышать, - оказавшись в кромешной темноте, летящая куда-то наобум. Не понимая, куда и зачем тебе стремиться, ты по-прежнему не теряла надежды найти выход из nothingness, потому что находиться здесь не хотелось совершенно - this place, определенно, не могло похвастать уютом, и если this is потусторонний мир, в который попадают мертвецы, то где тогда другие сущности, пересекшие грань de la mort? Не может же быть такого, что you are the only one, находящаяся в darkness - вне времени и пространства, или же это библейский лимб, в котором Либерти обречена бродить остаток бесконечности?..
    Воспоминания about your life покинули your head, - you didn’t remember ни свего имени, ни того, как умерла и даже проблески of memory, осветившие прозрачный образ матери, с которой Эфрон теоретически могла столкнуться, паря по ту сторону жизни, исчез безвозвратно, и по мере того, как ты проникала в глубину беспристрастной темноты, терялась твоя личность, ты обращалась в зыбучий мираж, shadow, едва различимую и слабую как дуновение ветерка в знойный день, однако полное «растворение» Либби не грозило, потому что внезапно перед тобой материализовалась массивная дверь, похожая на крышку роскошнейшего саркофага и, потянувшись к ней, ты вдруг поняла, что лишена физической оболочки и тебе попросту нечем зацепиться за золоченую ручку, чтобы потянуть на себя эту створку.
    Обуявший тебя ураган страстей вылился в полный негодования клич и - о, чудо! - госпожа Эфрон была услышана, потому что несколько секунд спустя раздалось клацанье когтистых лап, цоканье каблуков и, ослепленная тусклым светом, ты растерялась, когда тебя буквально засосало в приотворенную щель, а в следующую секунду Либерти Эфрон трансформировалась в своем привычном облике посреди места, напоминающего Аравийскую пустыню.
    - Добро пожаловать в Центр Притяжения, - раздался мелодичный голос, и ты, подняв глаза, увидела перед собой обаятельную блондинку, облаченную в черный свитер и белоснежные бриджи. Рядом с ней возвышалось существо с телом льва и головой антилопы, и, вспомнив легенду о кровожадном сфинксе, пискнув, ты повалилась прямо на раскаленный песок, а после, подскочив, хотела было кинуться наутек, но вдруг осознала, что странное существо, какими бы опасным оно ни было, не в состоянии навредить тебе, потому что выглядело плоским, как вырезанный из старого глянцевого журнала черно-белый снимок.
    Лицо миловидной женщины показалось тебе смутно знакомым и, нахмурив лоб, ты несколько мгновений копалась в недрах of your memory, прежде чем до тебя наконец дошло, что she is Марни Морион, эталон красоты на Эмбле, чья загадочная кончина будоражила людей по сей день.
    - Не бойтесь, Рори вас не тронет, - лучезарно улыбнулась госпожа Морион. - Это все глупости, что сфинксы агрессивны. К тому же, вам еще рано находиться здесь, так что поскорее возвращайтесь назд. Камилла приходит в бешенство при виде нежеланных гостей.
    - Но как? - чуть не плача, запричитала ты. - How can I get out из этой deserto?
    - Вы видите пустошь? - удивленно заозиралась Марни. - С моей точки зрения вы стоите прямо посреди оживленной улицы. Мимо вас проходят люди, но вы, должно быть, воспринимаете нас иначе. Корделия рассказывала, что пока она не приняла решение остаться с Маршаллом, все вокруг напоминало ей картонные силуэты.
    Покрутив головой, ты заметила мельтешение невнятных сгустков и, не до конца понимая смысл слов собеседницы, попыталась разложить все по полочкам. Итак, если брать за основу умозаключения несравненной Марни Морион, ты находишься в созданном божественной сущностью мире, в котором обитают dead people, и, раз ты их не замечаешь, то, получается, you are still alive, и, следовательно, стоит убираться отсюда, пока тебя не оставили в this strange place навсегда. Хотя, учитывая, что твое существование можно охарактеризовать как «dolce vita» с огромной натяжкой (отсутствие памяти о событиях, происходивших в реальности, с лихвой замещалось уверенностью в том, что счастья тебе отсыпали маловато), наверное, не так уж и плохо сдаться Камилле и закорефаниться с красоткой Марни. Кто знает, maybe Веста Кардо и Шэрон Кляйнедди расхаживают неподалеку, и ты сможешь получить ответы на многие вопросы, терзающие ныне живущих представителей рода человеческого.
    - Я безумно устала, - зевнула госпожа Морион и, вскинув руку в прощальном жесте, прошла, качая пышными бедрами, мимо тебя. - Возвращайся, когда завершишь все дела. Удачи!
    Сфинкс, крайне недружелюбно шевельнув хвостом, в два прыжка нагнал свою спутницу, и вскоре они обратились в мельтешащую на горизонте точку, и ты осталась совсем одна, а оброненная Марни фраза о том, что на самом деле you are standing in the heart of street заставила тебя испугаться и, утопая в песке, шипя каждый раз, когда горячий песок соприкасался с чувствительной кожей стоп, ты принялась карабкаться вверх по дюне. You didn’t remember о том, какой невозмутимой была при жизни, - right now, будучи неизвестно где, Либби испытывала ярчайшие эмоции, распускающиеся inside пылающими на огне цветами магнолии, которые, расцветая в конце мая, через три дня покрывались ржавчиной, словно палящее солнце выжигало их своей пламенной любовью, и красивый, но недолгий век of this flowers когда-то двохновил Джона Степсона написать его знаменитую поэму. Как упоминал в своей автобиографии великий поэт Фарфорового века, именно скоротечная la beaute de ces fleurs подтолкнула его сделать магнолию символом не боящейся преград amor, и на обложке первого издания «Blooming in the fire» было помещено изображение стоящей на подоконнике хрустальной вазы с охваченными огнем лепестками of magnolia.
    Светила видно не было, и, задрав голову на окутанное белесым маревом небо, ты не могла взять в толк, отчего здесь так жарко. Обливаясь потом, ты забралась на самую вершину и увидела на севере крошечный островок зелени - оазис, который мог являться миражом. Других ориентиров вокруг не наблюдалось, - всюду золотились безмолвные пески, и, чувствуя всепоглощающую усталость, ты направила свои стопы к little green point, которая стала приближаться стремительней, чем ты ожидала, словно пространство, съежившись, скомкало расстояние между вами, и, сделав четвертый шаг, ты с блаженством выдохнула, очутившись в тени величественного кипариса, украшенного на манер рождественской елки чучелами разных птиц.
    В самом центре сада возвышалась лужайка, усыпанная пышными мальвами, а крошечная девочка in blak dress бродила по кругу, любуясь своими творениями. Развернувшись, она вперила белесые глаза на незванного посетителя, ничуть не удивившись. Кивнув головой, словно нахождение in the garden постороннего человека было делом житейским, little girl сделала несколько шагов, поглощенная своими мыслями, после чего, вынырнув из пучины of thoughts и растеряв всю невозмутимость, подобрала кружевной подол своего платья и, подбежав к тебе, прошипела рассерженной змеей:
    - Ты что здесь забыла? Живым строжайше запрещено появляться в Нулевой Точке! Совсем оборзели: мрут как мухи и норовят попасть куда не следует. Брысь отсюда!
    - Camille, - ты сложила перед собой ладони в умоляющем жесте, удивляясь тому, что тебе известно ее имя, словно кто-то вложил это знание in your brain. - Я не нарочно. Ты же все ведаешь, мне нет смысла врать.
    - Кхм, - насупилась девочка-смерть, щелкая пальцами и не без интереса заглядывая в соткавшийся из воздуха аквамариновый шар. - Твой случай отличается от того, что пережила Корделия, но это не отменяет факта, что границы дозволенного были тобой нарушены, Либерти. В качестве наказания я присвою себе твой разум и стану распоряжаться оболочкой госпожи Эфрон когда мне вздумается.
    - Я не возражаю, - просипела ты потрескавшимися губами. - Только помоги мне.
    - Ты - бесчувственное полено, - резюмировала Камилла, скрипнув зубами. - Что ж, я раскрашу your life всеми цветами радуги, даже не сомневайся. И, of course, надругавшийся над тобой мудак пожалеет, что не стал жертвой аборта.
    Зловещая улыбка исказила мраморное личико кукольной девочки, и, стянув с запястья браслет из янтаря, малышка отделила переливающуюся рыжими всполохами бусинку и сунула ее тебе в рот. Ледяные пальцы Камиллы обожгли your face холодным пламенем, и, закатив глаза, ты упала на спину и вдруг целая тонна of fresh air со свистом наполнила твои легкие, а мироздание, завертевшись так, словно Либби восседала на карусели, переместило тебя into your body. Приоткрыв свинцовые веки, ты отметила белый потолок с лаконичной люстрой в виде прямоугольника, освещающего палату нестерпимо ярким светом, от которого моментально заслезились eyes.
    - До скорой встречи, - хихикнул кто-то в твоей голове, и, напрочь забыв обо всех приключениях, которые тебе довелось пережить в Центре Притяжения, ты содрогнулась от омерзения, вспомнив как огромный черный пенис Оливера таранил твою вагину и внезапно почувствовала злость оттого, что не умерла, потому что признавать, что твоим первым мужчиной стал не прекрасный рыцарь, а чокнутый ублюдок, принявший тебя за лесбиянку, бросившую его сестру, ты не желала. Теперь идея сдохнуть старой девой не может быть реализована, ведь inside you побывала мерзкая плоть Фрейзера, и, сознавая, что ничего нельзя изменить, тебе хотелось завыть, разодрать ногтями обезображенные насильственным вторжением половые губы.
    «Куда делась старая Либерти, пофигистичная, не умеющая рефлексировать, продавшая собственную сестру богатому извращенцу и не проронившая ни слезинки из-за смерти матери? - испуганно подумала ты. - Неужели мне не стать прежней?»
    - Никогда больше, - подтвердил мрачно voice in your head, и, сжав кулаки, ты стала размышлять о своем возлюбленном, чей образ почти померк, стал нечетким, словно забытый на книжной полке полароидный снимок, нечеткий, блеклый и никому не нужный. А ведь все могло бы сложиться иначе, наберись ты смелости. Обагриться кровью по самую шею ты сумела без особых усилий, а сказать «I love you» молодому человеку, при виде которого сердце замирало в груди, так и не отважилась, о, глупая Либерти Саломея Эфрон!..



    Через неделю твое физическое и душевное состояния нормализовались, - ты сумела принять новую себя и смириться с тем, что тщательно оберегаемая роза была сорвана, брошена на асфальт и растоптана. Corazon жаждало мести, и, если полаться на законы Барридских островов, жертва сексуального насилия имела право запросить смертную казнь for the rapist. Пришедшая навестить тебя Кора сообщила, что ее брат арестован по ее наводке, и она надеется, что ты будешь милосердна и не станешь подписывать бумаги, согласно которым Оливеру Фрейзеру светит смертоносная инъекция.
    «Хочу, чтобы он помер!» - вопила твоя сущность, однако тело, игнорируя команды мозга, повело себя совершенно иначе: сочувственно улыбаясь, Либби ухватила собеседницу за локтевой сгиб и нежно прожурчала:
    - Каждый заслуживает второго шанса, госпожа Фрейзер. Я не позволю Олли умереть, клянусь!
    - Really? - заикаясь, вымолвила девушка, смахивая со смуглых щек дорожку слез. - Вы так великодушны, мисс!
    Несмотря на то, что тебе рекомендовали посетить психолога, дабы поработать с ним над ментальным здоровьем, ты, преисполненная яростью, каждый вечер, ложась спать, представляла себе, как погружаешь длани рыпающегося негра в щелочной раствор, и он орет, пуская слюни, как свиноматка, которой вспороли живот, а жидкость в тазике окрашивается в бордовый цвет. Ты, стоящая в друх шагах от него, с удовлетворением смотришь на мучения своего врага, и в твоей груди порхают стрекозки, а по венам вместе с кровью растекается удовлетворение, как будто ты получила самый желанный подарок на свете.
    Тебя угнетало то, что с тобой начали происходить странности, и только давая волю фантазии, ты находила успокоение. Every night Либерти преследовал запах лаванды, словно кто-то разбил пузырек с парфюмом прямо в твоей спальне, и, не понимая, откуда взялся сей аромат, ты, нервничая, покрывалась гусиной кожей. Непонятно куда делась трипофобия, сводящая тебя с ума с раннего детства, заставляющая испытывать жутчайшие панические атаки при виде скопления дыр в одном месте. Раньше тебе казалось, что в недрах этих отвратительных отверстий скрываются гадкие черви, наблюдающие за тобой и готовые в любой момент покинуть свои убежища и набросившись на тебя, просверлить своими усиками many holes в твоей коже и, проникнув inside, разгуливать under your skin как у себя дома. Теперь же ты совершенно спокойно купила в фермерском магазине соты с медом, не испытывая желания завизжать от ужаса. Иррациональный страх более не будоражил твое воображение, - все, чего ты жаждала, это станцевать канкан на похоронах Оливера, но когда состоялось первое слушание, ты словно со стороны увидела как Либби, сострив грустную мордочку, мелет какую-то ересь про то, что нужно транслировать добро, «и тогда мир, безусловно, отплатит нам тем же».
    - Я считаю, что справедливым решением станет не просто кастрация господина Фрейзера, а вагинопластика, чтобы он никогда не смог заниматься сексом как мужчина, - обратилась к ухмыляющемуся прокурору ты. - Пусть мерзавц на своей шкуре испытает, каково это, когда в тебя пытаются засунуть что-то твердое.
    - Нет! - вскричал молодой человек, хватаясь за прутья решетки, ограждающей его от остальных участников процесса. - Лучше сдохнуть!
    - Вам слова не давали! - гаркнул судья, повернув увенчанную париком голову в сторону обвиняемого. - Будете дебоширить, и вас выведут из зала суда.
    - Умоляю, не надо! - не унимался парень, утирая залитый соплями подбородок. - Я раскаиваюсь в том, что натворил…
    Двое мужчин, защелкнув на запястьях облаченного в тюремную робу Оливера, вытолкали беснующегося мужчину вон, а Кора, подняв руку, попросила разрешения переброситься с истицей парой слов.
    - Объявляется перерыв, - буркнул judge, засовывая под мышку увесистую папку. - Увидимся через двадцать минут.
    - Мисс Эфрон, - Кора нервно затеребила ремешок своего ридикюля. - Я безмерно благодарна вам за то, что вы ратуете за сохранение жизни человека, причинившего вам столько страданий, однако, I think, принудительная смена пола - это чересчур…
    - Ты тоже косвенно причастна к изнасилованию, - ослепительная улыбка озарила твое лицо, а сестра Фрейзера, дернув щекой, отступила назад, пораженная резкой переменой твоего тона. - Так что если будешь донимать меня, я выдвину обвинение против тебя, слобохарактерная суицидница. Оливер, конечно, мразь редкостная, но именно ты являешься причиной, по которой я чуть не отбросила копыта.
    Прижав к носу батистовый платок, девушка, разрыдавшись, убежала, а ты, победно усмехнувшись, села на свое место и, достав из кармана батончик мюсли, принялась размышлять над тем, что станешь делать после того, как все завершится. В Варварросе Либерти ничего не держало и, по-хорошему, тебе стоило бы уехать отсюда и начать все заново где-нибудь в Эвропе, однако тебе нравился этот город с его шумной центральной площадью, раскачивающимися на ветру верхушками пальм и прыгающими со столба на столб обезъянами. Корча забавные рожи, они умильно поедали брошенное им лакомство и переругивались с наглыми чайками, пытающимися отобрать у мартышек часть угощения.
    Эфрон любила влажную жару Барридских островов, безмятежно-голубое небо и бирюзовые воды Пангейского океана, нагретые лишь около берега и леденяще-холодные аки огннный лед, стоит лишь заплыть за буйки. Возможно, тебе стоит посетить менее населенный город, чтобы вдали от столицы помедитировать, заглянуть в свой внутренний мир, разобраться с тем, что творится in your heart. Отыщешь ли ты в себе an old Libby или распрощаешься с ней, не имеет значения. All you need - это уединение, тишина and time.
    Не отличающаяся ранее дотошностью, ты, дождавшись, когда на мобильный телефон придет оповещение о том, что операция прошла успешно, навестила Фрейзера и, приподняв покрывало, убедилась в том, что мужду ног у него ничего нет.
    - Ох, как обрадуются сокамерники, когда узнают, что у тебя в наличии лишняя дырка, - захохотала ты прямо в лицо прикованному к кровати Оливеру. - Вот тогда-то, голубчик, ты ощутишь, каково это, когда тебя имеют против воли. Таким как ты место в тюряге. Ты настолько отвратителен, что я не желаю тебе смерти, because death - это благословение, а убийца и насильник вроде тебя не заслуживает вечного покоя.
    - Кто тебе сказал? - испуганно дернулся fellow, ерзая в тщетной попытке отодвинуться от тебя.
    - Я знаю многое, малыш, - мяукнула ты. - Донателла Кастильдо и Веррена Перес шлют тебе низкий поклон.
    - Заткнись! - забился в истерике молодой человек, земетавшись так, будто был одержим Сатаной. - Кто тебя послал, паршивая дрянь? Сосунок дона Ровиго решил избавиться от меня таким образом? У вас ничего не выйдет. Я собрал компромат…
    - Брехня, - ты стукнула его кулаком в грудь, и Фрейзер затих, буто из него разом выкачали всю энергию. Уронив бритый затылок на подушку, он заскулил как побитый щенок. Вытерев ладонь о джинсы, обтягивающие твои массивные ляжки, ты спустилась на первый этаж лазарета в приподнятом настроении, когда внезапно сдерживающая тебя сила испарилась и ты, злясь на то, что несколько месяцев пробыла узницей, запертой на задворках сознания, мысленно выругалась, хоть тебе самой было непонятно, кому адресован возглас «чокнутая стерва», пронесшийся вихрем в черепной коробке.
    - Неправда, - заявила, материализуясь прямо перед тобой little girl in black clothes. - Я - само совершенство, и характер у меня замечательный, а вот тебе стоит подлечить нервы, ma cheree.