I

БЕЗМЯТЕЖНЫЙ СВЕТ ПОГЛОЩАЕТ НОЧЬ, ОТПУЩУ ТЕБЯ - НАВСЕГДА УЙДЕШЬ

    С давних времен люди окружали себя всевозможными божествами, черпая силы и вдохновение в поклонении высшим силам. Например, на территории древнего Востока существовало два божества, соревнующихся друг с другом. Коварная Муш-Шук покровительствовала страху, ночи, зависти и считалась олицетворением гордыни и эгонцентризма, а мудрый Кап-Тарр являлся воплощением смелости, великодушия, солнца и добра. Темную богиню рисовали в виде женщины с кошачьими глазами и ушами, светлый же бог изображался как мужчина с огромными крыльями вместо рук. Целую вечность, согласно мифам, бились они за трон, желая единолично управлять целым миром, и в час, когда разъяренные исполины, успокоившись, перестанут враждовать, наступит эпоха Гармонии и на Эмбле воцарится paradise.
    Отчего-то во многих легендах именно представительницы прекрасного пола становились причиной всех бед - не зря же, по преданиям, злопамятная и своенравная Муш-Шук, оскорбленная тем, что ее брату поклонялись усерднее, объявила Кап-Тарру войну, которая, собственно и стала основой религии на территории of ancient East, когда народы, проживавшие средь палящего зноя пустыни, верили, что мертвых нельзя закапывать в землю, предавать огню и воде, дабы не навлечь на себя гнев суровой богини-кошки, и потому тела оставляли на съедение гиенам, а кости затем подбирали и хранили в специальных сосудах.
    До появления единобожия в отдельных регионах нынешнего Карфагена возник прелюбопытнейший культ поклонения существу с головой шакала и телом коровы - считалось, что this goddes of Death заботится обо всех, кто покинул мир живых и сопровождает души в царство Смерти, где в окружении бесчистенных слуг восседает надменная Муш-Шук, которая, подвергнув душу суровым испытаниям, делала их обитателями своего королевства, ну а люди, ведущие праведный образ жизни, возносились на пик священной горы, следуя зову белокрылого Кап-Тарра, становились его поддаными и, вкусив сладкой воды, забывали обо всех страданиях и, счастливо улыбаясь, славили своего великого господина.
    Nowadays религия утратила свою актуальность и большинство жителей планеты - агностики или атеисты, однако, на мой взгляд, идолопоклонничество still alive и по сей день, - вся разница лишь в том, что наделенные могуществом gods замещены вполне обычными людьми, чье мнение считается единственно верным и чьи высказывания возводятся в абсолют. Кто-то цепляет на стены своей комнаты плакаты с Кларой Веллединь, считая модель и актрису идеалом женской красоты, кто-то восторгается стилем безупречной Шэрон Кляйнедди, манерой поведения обворожительной Марни Морион или сумасбродным выходкам Айрин Мориарти, даже не подозревая, что мало чем отличается от дикарей, проживающих в Хамфрике и думающих, что пролетающие над их головами вертолеты - посланники бога, которому они каждый месяц приносят кровавые жертвы, вырывая еще трепещущие сердца из груди одурманенных галлюциногенными грибами младенцев.
    Вашу покорную слугу, увы, сия чаша не миновала, и как бы мне ни хотелось сказать, что Наима Рэндалл является образцом здравомыслия, в свои юные годы я, отличающаяся эрудированностью, похвастать трезвым взглядом на некоторые вещи не могла и совершила ряд ошибок, вспоминать которые неловко даже по прошествии длительного времени, и, набираясь опыта, оглядываясь назад, каждый раз я испытываю дичайший стыд оттого, что вела себя как идиотка, но, as we know, прошлое нельзя изменить, а если бы time wasn’t linear, боюсь, я не стала бы той, кем являюсь right now, поэтому, при всей моей антипатии к восемнадцатилетней Наиме стоит признать, что ее «падения» стали причиной моих «взлетов», поэтому народная мудрость, утверждающая, что нет худа без добра, неизбежно права и не требует никаких доказательств.
    Отец мой, Морис Картер, был гомосексуалом. Вместе с другом детства, партнером по бизнесу и любовником, Эндрю Леттсом они регулярно посещали мотель на окраине нашего города и ублажали each other всеми известными им способами, не обходя вниманием римминг, массаж простаты и слизывания взбитых сливок с тел друг друга. Моя матушка, прознав о том, что люимый супруг использовал ее в качестве «ширмы», не сумела пережить это и в один, отнюдь не самый прекрасный день in my life, сняв с дряблой шеи распятие, включила телевизор на всю мощность и под транслируемый на HTV сериал с обворожительной Мэллори Шиффер в главной роли, выстелила себе в рот, а я затем на протяжении шести лет таскалась по психологам после того, как, вернувшись из музыкальной школы, увидела на розовом чиндайском коврике с вышитыми по краям лилиями труп с кровавым мессивом вместо головы и с тех самых пор на мечте стать скрипачкой можно было ставить крест, потому что музыкантов с поломанной психикой в нашей великой стране не жаловали, да и я сама вряд ли смогла бы вооружиться смычком after this tragedy, так что после самоубийства Милред Рэндалл и ухода father mia vita изменилась кардинальнейшим образом.
    Страшно вообразить, что считающаяся ныне образцом демократии и воспевающая толерантность Гомерика еще пятнадцать лет назад слыла крайне консервативным местом, и людям с нетрадиционной сексуальной ориентацией приходилось заключать фиктивные браки, а то и вовсе морочить близким головы, ведя двойную жизнь. Читая старые публикации в культовом «Homerican life» о том, что не так давно в некоторых штатах были запрещены аборты, мне едва хватало силы духа, дабы представить себя на месте женщин, у которых отняли право распоряжаться собственной репродуктивной системой, и волосы на моей голове вставали дыбом от ужаса, потому что даже не имея проблем с фантазией я отказывалась признавать, что напыщенные государственные деятели на полном серьезе издавали гнусные зоконопроекты, согласно которым every woman была обязана родить как минимум двоих детей вне зависимости от того, хочет ли она обзаводиться her own family, или нет.
    По прошествии времени, когда пришло осознание, что maman не очень меня любила, раз отправилась в Преисподнюю, по сути, бросив единственную дочь, я честно пыталась наладить отношения с papa, который, отдав едва справившую четырнадцатилетие девчонку на воспитание своей сестре, одинокой старой деве, вовсю упивался обретенной свободой, практически поселившись в доме мистера Леттса и напрочь позабыв о моем существовании. Он не удосуживался заглядывать в гости под Новый год, не дарил подарков на дни рождения, лишь регулярно переводил приличную сумму денег на наши с тетушкой Тори счета и, наверное, мне стоило бы быть благодарной за подобную малость, однако жаждущая родительского внимания, я болезненно восприняла отчужденность единственного близкого человека и, когда опекавшая меня мисс Рэдфокс скончалась от сердечного приступа четыре года спустя, я поняла, что осталось совершенно одна и, продав дома, принадлежащие Миллред Рэндалл и aunt Tory, заселилась в апартаменты в самом центре Нового Лорреана, посчитав, что имею полное право распоряжаться наследством по своему разумению.
    Мне нравилось, что моя студия располагалась на двадцать втором этаже и every morning я имела честь лицезреть чудесную картину восходящего солнца, похожего на громадный персик и, вдохновляясь раскинувшейся над головой синевой безоблачного неба, сочиняла стихи, мня себя великой Сильвией Плат, страдавшей от депрессии после развода и покончившую с собой, несмотря на наличие малолетних детей. Возможно, Рэндалл-старшая тоже пребывала в меланхолии, однако всякий раз, когда я вспоминала о ней, перед моими глазами вставала гнусная картина, разрушившая хрупкий мир подростка, и мамина теплая улыбка вытеснялась жутким трупом с лопнувшим вдребезги арбузом в аккурат на том месте, где должна располагаться голова и заляпанный алой кашицей пол, который тетя Астория отмывала в семи водах, обливаясь горючими слезами и проклиная малодушие своего брата-мужеложца.
    Юридчески до достижения мной совершеннолетия моим guardian was Moris, but с момента похорон матери я его не видела, и когда мистер Картер не явился на aunt’s funeral, я, окончательно разочаровавшись в этом son of bitch, перестала терзаться мыслями о нем, посчитав тот факт, что его сперматозоид оплодотворил яйцеклетку Милдред, не дает отцу право вести себя как скотина и надеяться при этом оставаться членом моей семьи. Слова с делом у меня расходились редко, так что, взяв мамину фамилию, я забыла о Морисе Картере и страшно удивилась, когда, возвращаясь с вечернего променада, на пороге своей квартиры обнаружила Эндрю Леттса, который со скорбной миной сообщил, что умирающий от неизлечимой болезни папочка вызывает меня к себе, дабы попросить прощения за отсутствие in my life.
    - Вы где потеряли совесть, милейший? - возмутилась я, смерив любовника своего отца полным презрения взглядом. - После того, как господин Картер оставил меня под присмотром своей сестры, у него нет морального права требовать от меня явиться в его палату с постным выражением на лице, выслушивая предсмертные хрипы постороннего мужчины. А на вашем месте, дядя Эндрю, я постеснялась бы смотреть в глаза дочери хахаля, чья законная жена совершила суицид, узнав о том, что ее супруг - притворщик, так что, во-первых, опустите глаза, а во-вторых, избавьте меня от своего общества немедленно, пока я не спустила вас с лестницы.
    Захлопнув створку перед носом растерянного мистера Леттса, я, чувствуя себя крайне скверно из-за того, что не смогла обуздать агрессию и выплеснула все детские обиды на не стоящего моего внимания подонка, до поздней ночи истязала себя внутренними монологами, сомневаясь в верности столь опрометчивого решения, а на следующей неделе, получив от неизвестного лаконичное сообщение, гласящее «he died», приобрела на распродаже кусок шифона и отправилась в ближайшее ателье. Мой план, над которым я корпела двое суток, заключался в том, чтобы поиздеваться над убитым горем любовником Мориса и заставить эту гниду почувствовать хотя бы сотую долю того, что чувствовала я, и это было первостепенной причиной, почему  на церемонию предания праха мистера Картера земле я притащилась в нескромном dress, облегающем мою точеную фигурку аки перчатка.
    Прекрасно осведомленная о том, что мистер Картер страдал жесточайшей аллергией на орхидеи я, швырнув в ямку с урной букет приторно благоухающих претециозных цветов, ненавидимых папашей, включила на смартфоне тяжелый рок и, сделав несколько движений, которые можно было истолковать как торжествующий танец, громко хлопнула в ладоши, с гримасой ненависти осмотрела таращущихся на меня с недоумением немногочисленных присутствующих и, прокричав «прощай, мудила», развернулась на каблуках и гордо расправив плечи, покинула кладбище, не уверенная в том, что поступила правильно, но, without doubts, получившая немало острых ощущений от эксцентричной выходки.
    Разумеется, я не стану оправдывать неуравновешенного тинейджера, доказывая читателю, что I was right. Даже тогда меня не оставляла мысль, что я творю какую-то дичь, однако остановиться я не сумела, даже если бы задействовала все свои способности к дипломатии, так что Рэндалл-младшая по праву считалась fucking crazy bitch, устроившей спектакль на похоронах собственного отца. Несколько печатных изданий, невесть откуда узнавших о данном инциденте, выпустили ряд статей, в которых пытались раскрыть вечную проблему отцов и детей. Уверенная в том, что журналистам на меня наябедничал мистер Леттс, я, обуреваемая жаждой мести, заплатила одной блогерше, уговорив ее взять у меня интервью и поведала на весь Интернет грустную историю о девочке, чья мать, застав мужа отсасывающего лучшему другу, не отправилась от нанесенного в спину удара и отправилась к праотцам.
    Выбранная мной стратегия «брошенной малютки» сработала безотказно и, снискав в Новом Лорреане славу, я, заручившись поддержкой жителей нашего города, выдвинула Эндрю обвинение, требуя возмещения морального ущерба, а после оспорила завещание папаши, согласно которому все акции совместно управляемой компании отходили his new husband, и, выиграв оба процесса, стала миллионершей, а вдовец of my daddy, презираемый обществом, был вынужден драпать из our city, в то время как Наима, ощутив taste of big money, принялась развлекаться на всю катушку, посещая рестораны, покупая наряды, сшитые именитыми дизайнерами и радуясь тому, что до конца дней может жить без дум о насущном хлебе и не унижаться, впахивая на нелюбимой работе, дабы не умереть от голода.
    Ровно год мне потребовался, чтобы, привыкнув к luxury lifestyle, признать правоту высказывания, что счастье заключается не в деньгах, а затем мною овладела одержимость Кираном Гарднером, и встреча с ним превратила юную мисс Рэндалл в совершенно другого человека, оставив angry little girl in the past.