IV

THERE’S A POSSIBILITY, IT WOULDN’T SHOW

    Рио-де-Феврейро, to my mind, похож на громадный вокзал - шумный и беспокойный в отличие от полусонного Нового Лорреана. Это было лучшим решением для человека вроде меня - переехать в big city. Где, как не здесь я смогу начать все заново, оставив юную Наиму Рэндалл с ее бесконечными душевными травмами позади и вылепить иную себя из сподручных средств - как, согласно древним сказаниям, Пигмалион сотворил Галатею. Импульсом к так называемому «перерождению», бесспорно, послужил Киран Гарднер, и я по сей день испытываю чувство благодарности за то, что он, подобно комете, пролетел надо мной, осветив вспышкой непроглядную темень ночи и показав заблудшему пилигриму the right way.
    Оставшихся денег хватило с лихвой, чтобы снять комнату в доме, расположенном километрах в двух от пляжа, так что почти каждый вечер я прогуливалась по берегу, вперив невидящий взгляд за линию горизонта и предаваясь своим думам. Месяца два мне понадобилось для того, чтобы, рассмотрев все варианты, поставить перед собой цель, которая стала for me своеобразным маяком, эдаким flash in the night, смыслом существования. Брошенная сначала матерью, а затем и отцом, я лелеяла мечты о многодетной семье и очень скоро поняла, что стать воспитателем в детском саду - мое призвание.
    Получать соответствующее образование я не захотела, найдя более короткий путь, чтобы достигнуть своей цели. Как мне каждется, начать работать в качестве бэби-ситтера намного эффективней, нежели таскаться по платным курсам, штудируя унылую теорию, которая практически всегда с практикой расходится. К двадцати трем годам, накопив нужный опыт и получив кучу рекомендательных писем, я прошла собеседование и была приняла в kindergarten Деборы Эпплтон, дамы суровой и донельзя требовательной, чем-то напоминавшую моего психотерапевта, Гвендолин Серратос.
    Обстановка в мире оставляла желать лучшего: вооруженный конфликт на севере Эвропы перерос в полномасштабную войну. Не сумевшие прийти к консенсусу, Элозия и Ратвия десятый месяц бомбили друг друга, и конца-края этому беспределу не предвиделось. Люди, разделившиеся на два лагеря, рьяно спорили о том, кто прав. Одни полагали, что страной-агрессором выступает сумрачная Элозия, которой правит восьмидесятилетний диктатор с похожим на воздушный шарик из-за уколов ботокса лицом, другие, внемля лживой пропаганде, верили, что виновата Ратвия, своими громкими заявлениями спровоцировавшая грозного соседа.
    Как вы понимаете, из-за затеянных сильными мира сего игрищ страдали, в первую очередь, обычные граждане, и Гомерика еле справлялась с непрекращающимся потоком иммигрантов, желающих покинуть неспокойный континент и оказаться на другом конце света. Десятки крупных городов уже были стерты с face of the Embla, миллионы солдат погибли из-за амбиций сошедшего с ума политика. Развязав the war, этот человек оказал элозийцам поистине медвежью услугу, и, если до этого момента у него и оставались сторонники, то теперь буквально everybody knows, что сей напыщенный индюк с разлагающимися от старости клетками мозга - гнусный узурпатор, угнетающий свой собственный народ.
    Я, поначалу занятая обустройством my own life, не обращала внимания на тревожные новости, надеясь, что этот кошмар прекратится, не успев толком начаться, однако, как показало время, я заблуждалась, но представители рода человеческого, как известно, склонны к адаптации, поэтому, как цинично это ни звучало, я, устав пререживать по малейшему поводу, смирилась с положением вещей, завела друзей, встречаясь с которыми, обсуждала актуальнейшие темы, сочувственно качая головой, когда речь заходила о беженцах. Пытаясь отыскать плюсы в творящемся беспределе я радовалась мирному небу над своей головой и, почитывая удручающие news за чашкой холодного чая с лимонным соком, не могла взять в толк, что может быть ценнее human’s life и, на мой взгляд, абсолютно все жертвы в этих сражениях was senseless.
    - Это естественный отбор, милые мои, - пожимала плечами Дебора, слушая наши споры в комнате отдыха. - Планета перенаселена и высшие силы наслали рубиновирус и этот конфликт, чтобы количество живущих сократилось.
    - Какая жестокость! - заливалась слезами добросердечная Иви Тернер. - В числе погибших вполне мог бы оказаться кто-то из ваших родственников. Представьте себя на месте жителей Ратвии, куда Элозия ввела войска, нанеся сокрушительный удар по спящим городам…
    Довольно скоро мне подобного рода беседы осточертели, и я перестала активно высказывать свою точку зрения, предпочитая занимать позицию слушателя. Дети меня любили, потому что в отличие от похожей на наседку мисс Тернер и вечно нудящую Марсию Рамирес, я позволяла своим воспитанникам делать all they want - в пределах разумного, конечно же. Считая категоричность проявлением насилия по отношению к ребенку, я, если кто-то из малышей отказывался доедать свою порцию или ложиться в кровать после обеда, не заставляла никого давиться нелюбимой кашей и лежать два часа, прикидываясь спящими. Миссис Эпплтон, знающая обо всех моих методах, закатывала глаза, ворча, что я вконец избалую проказников, а мне оставалось лишь ухмыляясь, отвечать, что я просто хочу, чтобы kids, за которых в ответе многое пережившая, восставшая из пепла и обновленная Наима, были счастливы.



    - Мисс Рэндалл, Клайд пролил вишневый сок и похож на маньяка, искупавшегося в крови своих жертв! - возвестила Аманда, дергая меня за рукав. - Хотите полюбоваться на этого поросенка?
    - Идем, ma cheree, - промурлыкала я, кладя ладонь на плечо девочки. - Должно быть, ему очень обидно.
    Вбежав в столовую, где полдничали малыши из моей группы, я, найдя взглядом растерянного мальчугана лет пяти, пытающегося стянуть с себя мокрую футболку, подхватила готового расплакаться карапуза под мышки и, усадив на скамейку возле душевой кабинки, помогла ему раздеться, и пока он возился в воде с резиновым мячом, замочила одежду в тазике, после чего развесила ее на солнцепеке, предварительно оставив замотанного в полотенце Клайда в своем кабинетике, прекрасно понимая, что дети поднимут его на смех, если малыш появится перед ними в таком виде.
    Стараясь не обращать внимания на уродливый рубец, делящий верхнюю часть туловища на две равные части, я, страшилась вообразить, сколько операций довелось пережить младенцу, родившемуся с пороком сердца. Потрепав своего подопечного по вихрастой макушке, я спросила, чем он хочет заняться до тех пор, пока не высохнет его костюмчик.
    - Давайте почитаем, - заерзал на диванчике Клайд Лерой, поднимая на меня омуты светло-зеленых глаз, и, не сумев сдержать улыбки, я с умилением кивнула. Часть ребят, плотно набив животы, клевала носом, поэтому, сопроводив их в спальню, я спустила жалюзи и, убедившись, что бойкая Аманда со своими товарками строит башню из кубиков, достала с верхней полки книжного шкафа сборник бриттанских сказок и, взгромоздившись на табурет подле своего любимчика, принялась с выражением декламировать «Камелота», доподлинно зная, как сильно Лерой фанатеет по рыцарям Круглого стола и считает светлокудрого Персиваля примером для подражания.
    Среди остальных моих воспитанников this sunny bunny отличался покладистым характером, никогда не буянил, и всякий раз, когда Клайд поднимал на меня свои доверчивые eyes, мне стоило огромных трудов сдержаться, чтобы не зацеловать этого славного щеночка, и если Наиме Рэндал когда-нибудь выпадет возможность стать матерью, я хотела бы, чтобы мои дети родились похожими на этого мальчугана, сжимающего в своих пухлых пальчиках подол моего платья и mon coeur.
    Мы осилили лишь первые три страницы, после чего малыш, зевнув, стал обмякать. Уложив его на кушетку, я, осторожно ступая, вышла из комнаты и отправилась в палисадник, чтобы проверить, не осталось ли в песочнице брошенных кукол, из-за которых неугомонная Аманда с утра успела повздорить с Дианой, выясняя, чья очередь нянчиться с гигантским пупсом по имени Серж. Зазвонил смартфон, и, взглянув на мерцающий разноцветными всполохами экран, я прижала трубку к уху, досадливо морщась, потому что вызывал меня мой бывший, парниша с настолько тонкой душевной организацией, что все время, пока мы были together, я ощущала себя лесбиянкой, пытающейся строить отношения с another woman. Фредерик, помимо того, что абсолютно не умел планировать ни свой день, ни расходы, до глубокой ночи сидел за ноутбуком и спать ложился за два часа до восхода солнца. Поначалу мне импонировало заботиться об инфантильном Фредди, но, как мы знаем, nothing lasts forever, и наступил момент, когда я, осознав, что отдаю гораздо больше, чем получаю, попросила эмоционально нестабильного и зацикленного только на себе fellow оставить меня в покое, и, несмотря на то, что мы уже больше года парой не являлись, этот чудак время от времени досаждал мне нытьем о том, что его, бедняжечку, никто не понимает, и когда он умрет, окружающие поймут, каким замечательным был Фредерик Сноу.
    Юношеский максимализм, от которого я давно избавилась, никак не хотел покидать Фредди, поэтому, тяжело взыхая, я внимала его сбивчивому монологу, сидя в тенечке и раздумывая над тем, чтобы заблокировать мистера Сноу, дабы он перестал wasting my time. Проблема состояла в том, что Фредерик was a programmer, и я всерьез опасалась, что после того, как я внесу надоеду в черный список, этот мелочный пацанчик, обозлившись, начнет пакостничать, поэтому мне приходилось исполнять роль жилетки, костеря себя на все лады за то, что связалась с мудаком.
    На протяжении двадцати минут я стоически слушала жалобы Фредди на новых соседей, которые - вот же мрази! - не желают вместе с ним внимать басам тяжелого рока в четыре утра и вызывают ментов всякий раз, когда он выкручивает громкость своих колонок до максимального предела.
    Погладив футболку и шорты Клайда старым утюгом, я помогла своему подопечному одеться.
    - Вы такая добрая, мисс Рэндалл, - пролепетал Лерой, обвивая мою шею крошечными ручонками. - Дядя тоже очень хороший, но он много работает и у него почти всегда плохое настроение.
    Насколько мне было известно, мать Клайда, узнав о том, что малыш родился с проблемным сердцем, отказалась от сына и даже хотела сдать его в приют, однако младший брат уговорил бесчувственную женщину позволить ему заботиться о племяннике, и, поскольку на тот момент он едва справидл совершеннолетие, ему не разрешили усыновить ребенка и дать ему свою фамилию, так что официально parents of this sweet boy считались Ксандр Лерой и Валленсия Гарднер, которые сочли лечение Клайда бесполезной тратой времени и денег. Узнав историю своего любимца, я привязалась к нему еще сильней и пыталась дать малютке всю нежность, на которую только была способна.
    Суеверной назвать меня трудно, однако в судьбу я верила, поскольку на собственном опыте убедилась, что случайности отнюдь не случайны, а являются звеньями цепочки событий, ведущих человека к финалу. Мы, бесспорно, можем влиять на свой путь, принимая те или иные решения, однако все, что должно произойти, случится вне зависимости от того, желаете вы этого или нет. Впервые пролистав досье Лероя-младшего, я не придала значения девичьей фамилии его матери, к тому же никто не давал гарантий, что «Киран Гарднер» - не псевдоним молодого человека, сделавшего восемнадцатилетнюю Наиму женщиной. Как-то августовским вечером мистер Гарднер слегка задержался, а я, решив не торопиться домой, возилась с Клайдом в траве, пытаясь разглядеть жучков, которых презентовал мне любознательный мальчуган. Услышала мужской голос, выкрикнувший мое имя, я вскочила с колен и охнула от удивления, лицезрев по ту сторону металлического заборчика знакомое лицо.
    - Так значит, ты и есть та самая воспитательница, о которой мой племянник болтает без устали? - хмыкнул Киран, и его брови сошлись у переносицы, образуя глубокую складку. - Исчезаешь и появляешься когда тебе вздумается, как таинственная дама в белом плаще из мистических рассказов Джека Флинтона?..
    - Вы знакомы? - удивился Клайд, подбегая ко мне и теребя бахрому на моем жилете. - Это же восхитительно!
    - Вот для чего ты собирал деньги, - понизила голос я, косясь на весело скачущего по детской площадке ребенка. Облегчение от осознания того, что у Гарднера не было тяжелобольной девушки, из-за которой он пошел на столь отчаянные меры, сменилась радостью, что my money спасли жизнь того, кто стал для меня ценнейшим из сокровищ. Если бы юноша бездействовал, вряд ли его племянник дожил бы до четырех лет, так что способ, которым Киран задумал раздобыть средства на операцию, действительно самый действенный, учитывая, что в Гомерике хорошо зарабатывают в основном порноактеры, проститутки и торговцы героином, и лично я не видела ничего аморального в том, чтобы продать душу (при условии, что она есть в наличии) самому Сатане, лишь бы не позволить умереть столь прелестному младенцу.
    - Ты хоть представляешь, как долго я тебя искал? - прошипел Гарднер, просовывая кисть руки сквозь прутья решетки и хватая меня за опоясывающий талию ремешок, словно не веря до конца в то, что я - настоящая.
    - И, как выяснилось, совершенно зря, - заулыбалась я, делая шаг, приближающий меня к взолнованному сверх меры Кирану и касаясь его колючего подбородка. - Я переехала в Рио почти сразу после того, как распрощалась с тобой.
    Он слегка изменился, - теперь его нельзя было назвать смазливым пареньком, способным заставить женщин штабелями укадываться у ног. Заросшее щетиной лицо делало его брутальным, и было сложно представить, что совсем недавно Гарднер походил на лучезарное божество, спустившееся с небес. Сейчас мне казалось, этот молодой человек изначально появился на свет суровым мужчиной с колючим взглядом, обремененный кучей обязанностей.
    - We need to talk about, - начал было Киран, но я, прижав указательный палец к его губам, заставила Гарднера замолчать. Слова не имели той силы, с которой мы в данный момент считывали друг друга, словно наши помыслы, слившись в полноводный ручей, потекли, журча, в одном направлении. Время, когда я возводила для живых людей пьедесталы, ушло безвозвратно. Человек, стоящий передо мной, был обычным парнем, с которым меня связывало любовное приключение, и то, как сложится наша дальнейшая destiny, зависило от многих факторов, но, как поется в старой песне: «не бойся ничего, пиши свою историю». Наима, жившая в Новом Лорреане, возможно, никогда бы не сумела выстроить здоровые отношения с кем бы то ни было, а мне такое, верю, по плечу.