Пыль под сапогами

Виктор Матюк

Пыль под сапогами

Тучи сгустились под небесами, пыль клубится под солдатскими сапогами,
Песнопение слышится в храме, местные битломаны выворачивают карманы
Несговорчивой толпе, соглашаются не все, а те, кто вертится перед ними на одной ноге,
У себя на уме! Никто никому в этот грозный час не поможет, кое-кто напрасно душу растревожит
И страхи окончательно умножит! День прожит и хорошо,
Легко дышится через открытое настежь окно, заунывная песня слышится,
Зелёная трава на пустыре колышется, история пишется с чистого листа,
Простота мы, простота, ни наглости, ни толики ума, мы – пыль под чужими сапогами,
Она покрыла степной ковыль, хотя сапоги истёрлись до дыр! Изменился мир до неузнаваемости,
Тот, кто крайне мелочен и лично обижен на людей публичных, умных, но эгоистичных!
Уже принято решение – заставить интеллигентов изменить собственное мышление,
Выкинуть и унизить, им растоптать, ни вспомнить, ни забыть, карта бита – нечем крыть!
Умники – никто, эта мысль стучит, как долото, жизнь надо принимать такой, как есть,
Познавательный процесс сулит внезапную смерть для тех, кто взвалил на себя крест,
Он, как и перст судьбы указывает, что рыба всегда гниёт с головы! Увы, страх не исчез,
Те, кто будут возбухать, и лишнее болтать, попадут стремительно в кромешный Ад,
Хватит нервы трепать президенту, старые неучи и импотенты собирают дивиденды
В сумраке ночи, чтобы не видеть воочию чужую долю и судьбу! Далее следует многоточие,
Вновь поднялась пыль по солдатскими сапогами, напуганы люди штатские, а вдовы солдатские
В один момент уже приобрели себе абонемент  в страну чудес, чтобы в один присест
Злополучный перст рока и судьбы не так шибко вмешивался в грядущие планы твои!
Внутренний протест, как и нательный крест, уповают на волю всесильных небес,
Они несут наперевес словесный бред до необитаемых мест, делают прощальный жест
Грешнику тому, кто готов в Бутырку посадить всю страну! Много проблем мешает жить всем,
Зачем? Жалкому большинству один хрен: где, когда и с кем, но зачем? Всё – тлен, всё – суета,
Изба пуста, исчезли детские голоса, их по земле разбросала война,
Разгромлены веси, города в процессе восстановления, меняются мнения,
Но не по сути  вопроса, православная держава падает с откоса,
На неё весь мир глядит косо, все настолько просто, что даже философ
И тот уже не ставит перед властями много вопросов, он в гипнозе глубоком
Пытается бороться с душевным пороком, соприкасаясь с Богом, находит способ,
Как необъятное объять? Божий раб был краток, не сгущая красок, навёл в душе порядок,
Чтобы остаток жизни своей провести среди приличных людей, его же власть гонит взашей
По стезе своей, проявляя лукавство, отсылает в тридевятое царство! Там климат мягок,
Никто не требует взяток, и во время словесных схваток никто не строит догадок,
Почему хохлы бодаются, кацапы не решаются восстать против супостата,
Казахи – хитрят, а белорусы, как рыбы молчат! Им не привыкать
Постоянно истину искать среди заезженных тирад, рано ещё помирать,
Есть баба и есть кровать, можно спать спокойно до утра, но что случится тогда,
Когда ущербная Луна осветит избушку на курьих ножках и судьба хлопнет в ладошки
У открытого окошка, тут же упадёт полночная звезда, но не туда, где её тяжкая доля ждала!
Не кричу: «Ура!», быть может, русне карта не в масть пошла, пустынник-Господь
Смог поддержать страждущую плоть безвинно убиенных, изнасилованных и пленных!
Недолго мучилась душа, она страждущей ушла туда, где нет ни ветра, ни дождя,
Есть росчерк к3расного карандаша, едва шурша по поверхности письменного стола,
Замахнулся на царский престол, я бы ему помог осенить чело господним крестом,
И избавить народ от бед и зол, тот, кто двадцать лет там чинил произвол,
Ещё духом не снизошёл, пламень плотский ещё есть, но уже пошёл процесс!
Крик идиотский был слышен повсюду, он разбудил властвующего Иуду!
На губах стынет матерное слово, у него нет выбора иного, как передать штурвал
В другие руки, жалкие потуги родственной подруги обрекают страждущую плоть на муки,
Привыкла православная страна к убийствам и побоям, ей не привыкать ходить строем
И преклонять голову перед конвоем! Тот, кто по дикому полю бродяжил, добра себе не нажил!
Улыбаясь некстати, местный ублюдок в персидском халате, бежит с поля рати,
Но кричит солдатам вдогонку, что матерям пришлёт похоронку, закроет глотку
Деревянными рублями, пусть солдатская душа покоится под облаками!
Обернувшись на Восток, интеллигент напряг свой мозг, мысль ушла,
Как дождевая вода в песок, он переменяется с пятки на носок,
Чтоб не дай бог никто ему не бросил упрёк, что именно он
Был в раба превращён! Крик и стон сорвались с толстых губ,
Телефон выпал из рук, стало ясно ребёнку: трудно прекратить гонку
Захудалых гнедых, запряжённых зимою властною рукою, уходят от разбоя,
Дело святое – встать всей гурьбою или умереть стоя перед конвоем!
Мы же что-то стоим, когда молчим или тихо говорим, что далеко зрим,
И однажды в общем горниле сгорим, когда же развеется дым над околотком,
Умершие погодки в солдатских пилотках и кованых сапогах
Уже не будут рыться в чужих вещах! Всё – тлен, всё – прах!
Высыхают слёзы на щеках, куда же судьба повернёт
И кто первым наберёт в перекошенный рот глоток воды?
От судьбы не уйти, где же силы найти, чтобы избавить себя ото лжи?
В глуши, во мраке заточения жалкий интеллигент ищет вдохновение,
Он жалок до омерзения, у него нет супружеских отношений,
Рядом немало искушений на скользкой стезе прегрешений,
Он взглядом приглашает бабу присесть рядом,
Она не соглашается никак ни выпить, ни поддать!
Престол нищеты и всеобщего повиновения
Сотворил из господнего творения жалкое существо,
Оно до высоких идеалов ещё не доросло!
Большой рот закрыт на амбарный замок,
Между строк проскальзывает мысль,
Что трепетная жизнь давно потеряла всякий смысл!
Слишком что-то здесь менять,  можно больше потерять, чем приобрести,
Болезни и прочие напасти трудно унять на тяжком пути, надо головой кивать
И соглашаться идти на рать, убивать и стрелять в людей живых,
В этот злосчастный миг не ты вершишь свою судьбу,
Ты идёшь у злодейки на поводу, подобно жалкому рабу!
Власти обзавелись порукой круговой, свой зад прикрыли  опавшей листвой,
Собранной на питерской булыжной мостовой, жизнь летит вниз головой,
Её сопровождает до кладбища пьяный конвой! Разбой творится везде,
Челок – не птица, он высокого полёта боится и к вершинам познаний уже не стремится,
Жить так приличным людям, не годиться, с ними никто и никогда не породнится,
Только тёмная ночь пришла добру помочь, оно не прочь себя превозмочь,
Лишившись копны седых волос, старый и немощный философ уже не задаёт лишних вопросов!
Он боится доносов, даже к Эзопу приходили из ВЧК, взяли за жопу старика,
Чтобы пишущая рука извлекла из собственных басен, что их смысл всем ясен:
Им не надо басен, последний итог страшен! Только беззащитный гений ,
Жертва всех сражений, глотая смерть, отныне и впредь будет в глаза врагам смотреть,
Дифирамбы им не станет петь! Дождь из горьких слёз ворвался в беспробудную ночь,
Житель городской до костей промок, и сильно продрог от головы до стоп!
В годы роковые нас сменят люди другие, чтобы пыль солдатскими сапогами
Впредь не клубилась над нами! каблуки по каменистой дороге стучат,
Дым и чат раздражат взгляд,  глазам слишком поздно тянутся  к темени беззвёздной,
Враг в чужой стране, не хватает счастья мне! Трудно разговаривать на чужом языке,
Зажав нательный крест в руке, дождевая вода робко ложится на созревшие хлеба,
Такова наша судьба: бить врага, и увидеть, что его смерть совсем уже близка!

г. Ржищев
22 июня 2022г.
20:20