Тебе об этом лучше не знать

Виктор Матюк

Тебе об этом лучше не знать

У моложавых баб глаза дьявольским огнём горят, тебе лучше об этом не знать,
Своё волнение мне в двух словах не передать, опять колокола на всю округу звонят,
Многим людям придётся родные места покидать, задыхаться на бегу, голыми спать на снегу!
Не стоит искушать свою судьбу! Я же нервы не берегу, вижу перед собой многоголосую толпу,
Но на прежнем месте без движения стою, горькие слёзы не лью, песен не пою, шарманку кручу,
Она сверкает подобно солнечному лучу, я же бездыханно напротив неё застыв, стою,
На тормоза робко из последних сил жму, и не даю покоя никому, то есть не живу по уму!
Страсть всем для меня была, ей я вытирал пот с покатого лба, с ней коротал зимние вечера,
А она лезла без мыла в одно место, душа выходила на акции протеста, больше навредила,
Чем помогла! Зачем эта жрица любви сюда пришла? Не убрала после себя со скоблёного стола,
Лишь сильно закусила удила, и медленно ушла восвояси, одним махом, оборвав прежние связи,
Эта зараза довела плоть до экстаза, сама кончила три раза, я же ни разу широко не открыл уста,
Дорога к оргазму была тяжела, как жизнь у бомжа! Сгусток пустоты окутал давнишние мечты,
Но ты привык к утратам, жизнь их дарила молодым девчатам, текла наоборот,
Летела задом наперёд, как наш воздушный флот! Что она могла дать судьбе?
Пусто на столе, покосился забор, безмолвствовал мрамор, а ты с тех пор никого не видел в упор!
Жил как тать иль вор, писал под чужой забор, но хранил уговор, как зеницу ока,
И раньше срока не открывал уста, хотя рядом была пустота и вокруг не видно ни черта!
Сколько не смотри – не видно ни зги, набекрень свихнутся мозги, хотя покосившийся плетень
Был виден весь световой день, вокруг тебя одна и та же дребедень,
Даже ночами снится эта хрень, но зачем?
Моложавые с виду старики воспринимали явь в штыки,
Но другие мужики по своей стезе едва-едва ползли в холод и в стужу,
Голос простужен, никому и никто в этом мире не нужен, мы с женщинами дружим, их конфузим,
Досужими мыслями грузим, пока страсть не очернит семейный быт, карта бита – нечем крыть!
Нам бы своё имя не забыть, а уж потом бузить, пылко и нежно ночами любить, но в миг недолгий
Ты помнишь стройные и длинные бабьи ноги, быт убогий стоит у края проезжей дороги
И диктует условия свои, тебе в тот миг уже не до любви, нет бурления гормонов в крови!
Коль волю страсти дать, то останешься в бабы ночевать до раннего утра, пока не дрогнет рука
Её и твоя и ты не погрузишься в царство тьмы, распрощаются с тобой тогда сокровенные мечты,
Мир любви – неприступен и безотраден, быт – прохладен, а ты – жаден, с виду – не жлоб,
Правду-матку режешь в лоб, как остолоп! Рот должен быть закрыт на амбарный замок,
Чтоб не дай бог твой длинный язык пару сокровенных фраз во след врагам не произнёс,
И твоя жизнь всерьёз не пошла под глубокий откос! В тяжкий миг правый глаз закрыт,
Душа болит, в ушах звенит, к горлу приставлен вражеский штык, хотелось что-то изменить,
Но случай встал поперёк пути – не проехать, не пройти, у каждого из нас недостатки свои!
Не остановиться бы на полпути, бытие неспешно по равнине текло, оно по грязи едва ползло,
Нынче рядом нет никого, разбросано по двору ненужное никому барахло, набраться бы сил,
Кто бы их заново воскресил? Успокойся, мысль имеет непреложное свойство:
Будоражить большинство из-за ничего! Об этом свидетельствуют неоспоримые факты,
Людей хватают мелкоочаговые инфаркты, не успев, вылезть из-за парты,
Грядущее грехи кропят игральные карты и забывают увещевания Декарта!
Стонут низы, смеются верхи, распри возникают из-за сущей чепухи, кто-то встал не с той ноги,
Или не попал к тёще на блины, а кто-то объелся белены! Миг безобиден, но тот, кто дальновиден,
Что-то задумал, кто-то его надоумил отойти от мыслей неразумных и в сумерках земных
Прилечь на правый бок, чтоб не дай бог не попасть в холодный острог, там можно свалиться с ног!
Бог для людей сильных сияет как в ночи светильник, он презирает интриги и обжорство,
Спрашивает с грешников мягко и жёстко, держит бразды в своих руках крепко,
Как мои пальцы бумажную скрепку! Набекрень свихнулась босяцкая кепка,
Она в широкую клетку, напоминает птичье гнездо на усыхающей ветке!
Мечусь как птица в клетке и нередко попадаюсь к птицеловам в сетку,
Прыгаю от одной соседки к другой, не замечаю темени над седой головой,
Порой едва ноги волоку, но дописываю собственную строку, плохо сплю на левом боку,
Всю ночь торчу у окна, но даль в ночи не видна,
Но стоит задуть едва тлеющую свечу, тут же засыпаю прямо на ходу!
Я бы о своих грехах ничего не узнал, если бы подводный колокол в ночи не прозвучал,
Тот звон до утра не отстал от меня! Он в течение дня теребил меня, жег плоть сильнее огня,
Нет ничего прекраснее женского тела, но стоит его потрогать намного выше обнажённого колена,
Сразу вспоминается измена женщины той, что себя по привычке пустой называла твоей женой!
Ты же мужик – холостой и далеко не святой, ты мог где угодно заночевать,
С незнакомкой смог бы до утра о сути бытия без перерыва болтать, твой сон – не глубок,
Ты и вправду – одинок, женитьба не пошла бы тебе впрок! Старый брянский волк
До нитки продрог, прошёл сто путей, сто дорог, но устоять против соблазнов так и не смог!
Любил барынь и служанок, потом метался по двору, словно подранок, был деловит,
Но твоя карта бита – нечем крыть! Тебя настигла тьма невдалеке от родительского гнезда,
Ты не сошёл с ума, однако не смог выбраться живым из кромешного мрака!
Тебе об этом лучше ничего не знать, авось, меня ты будешь долго вспоминать,
Когда начнёшь дитя рожать, я же тебе правду открыть до сих пор не смог,
Пока ты не ушла со двора и не переступила через мой порог, только тогда
Растаял в тумане твой тонкий голосок, я вновь остался одинок,
Словно монах или стареющий поп! К ним не подъедешь на кобыле, когда мы молоды были,
Предано любили и верили в себя, не имею ни кола, ни двора,
Иной раз не хватало на водку три рубля! Любовь моя,
Предвижу я, что эта узкая и извилистая стезя может оборваться у степного ручья,
Невдалеке ротозеи стоят, они много не говорят, больше молчат, изредка доносится мат,
Кто-то пытается грешников увещевать, чему быть, того не миновать! Так сталось, что старость
Вослед нам ухмылялась, сомнение в душу внезапно закралось, прошлое ушло кобыле под хвост,
А воз и ныне там, где был он виден заклятым врагам!
В жизни есть оплошность одна: она слишком солона
И к тому же ещё и горька, словно дубовая бадья прокисшего вина,
Нелегко и тяжело говорить правду людям в лоб, было смешно б,
Если бы не слёзы на глазах и грех творимый впопыхах! Всё – тлен! Всё – прах!
Как поступить деду? С чего ему начать беседу перед и ли во время обеда?
Вначале надо пищу молча отведать, сказать хозяевам, что их дом - хлебосолен,
Поведать о собственном бытии, но не открывать все тайны свои, никто не волен вас заставить:
В лучшем свете жизнь представить! Посредством пространной речи во время короткой встречи
Коротается долгий зимний вечер! Истина неприкаянная, неодетая и необутая
Легко переносит стужу лютую, изъянов в жизни много, её законы надо соблюдать строго!
Уже на выходе из дома звучат церковные колокола, что пути-дороги пурга давно замела,
Если не сидится в мягком кресле, тогда уходи в бега, пусть тебя не пугает вековая тайга,
Промозглые ветры, лютая стужа и холода! Коль решил уходить – уходи, никому не пудри мозги,
Собирай вещи свои и беги, куда глаза глядят! В мире много умных и статных баб!
Где я только не бывал, подмётки бабам отрывал, и много блистал среди дворцовых зал,
Водку из горла хлестал, небрежно страницы бытия листал, пока не устал, пропал запал,
Потухла тлеющая свеча, оступился сгоряча, рубанул с плеча, едва не рухнула стезя,
Проходящая мимо степного ручья! Надоело всё на свете, не с кем продолжить умную беседу,
Заглянешь к соседу на пять минут, но тебя и там давно уже не ждут! Пять мину, пять минут,
Они меняют суть земного бытия, грешна ты и грешен я, ты доедаешь свежую редиску,
Нерезаную мелкими ломтиками в глубокую миску, роль статиста – не по мне!
В соседнем доме кто-то играет соло на трубе, изморозь на оконном стекле,
Коротаю время наедине, что-то мерещится мне, разобрать тяжело, но зрение муча,
Раздвигаю тьму дремучую, но не до конца – на всё воля Творца! Он не желает людям зла,
Но голос, вопиющий к небесам, просит Его, чтобы Он указал нам путь к спасению,
И отвратил от прегрешения, грядущее ожидаю, мучаюсь и страдаю, изредка даже голодаю,
Но мысленно дерзаю! Смыкаются времена, уходят жизни года, как в землю талая вода,
Ты же вольна поступать так, как хочешь, воздух как будто тот же самый, и взгляд упрямый
Высматривает на пути рытвины и ямы, мимо идут караваны, разыгрываются мелодрамы,
Тьма забот каждую ночь берёт тебя в оборот! Время не ждёт, оно бежит вперёд, и только бог
Знает наш каждый слог, мы же, сбившись с ног, закрыв рот на увесистый замок,
Учим слова господних молитв назубок, и не дай бог нам их забыть, нектар их целебен столь,
Как и соль глубинных артезианских вод, которая бьют из-под толщи матушки-земли, пойми:
Вселенское покровительство, как и вид на жительство, никто тебе не обещает ничего,
Проходит всё, назад возвращаться нелегко, ехать и вправду долго и далеко,
Но ничего не видно в настежь открытое окно! Снегом все пути-дороги замело,
Даже днём на дворе темно, белое покрывало не протекает вначале, но потом гремит гром,
Тьма сгущается, но жизнь пока ещё не прекращается! Бежит, в карьер с места срывается,
Нынче здесь, а завтра там, несётся по весям, лесам и полям, я же ею полностью поглощён,
Практически целиком, с детства опиваюсь её материнским молоком, а вьюга стонет за окном,
Она спорит со стариком, он лёгок на подъём, он в форме шутливой ведёт разговор неторопливый
О пороках людских, вот один из них, он между землёй и небом завис, как недописанный триптих!
В этот миг ничто не разделяет людей двоих, ничего с одежды нет на них, жалкие отрепья на полу,
Они до утра будут искушать гордый рок и свою судьбу, и только ближе к утру
Каждый начнёт гнуть линию свою, авось, дождётся часа своего,
Кто-то приласкает его или приголубит её, словно нежное естество!
Грех над ухом жужжит, этот паразит что угодно на треснувшей стене изобразит,
Стоит перед ним свою душу настежь открыть, и ты будешь роком избит до смерти,
Вы мне на слово не верьте, на себе проверьте,
Что-то происходит в земной круговерти! «Не отходя от паперти!» -
Рок мужика окликнул, тот вздрогнул и срыгнул, и тут же в досужих мыслях утонул,
Потом глубоко зевнул, поднял с пола сломанный стул, ветер сразу с востока подул,
Он окно настежь распахнул, умерил нетерпение, отодвинул в сторону прегрешение,
Разум впал в глубокое забвение! Жизнь течёт без изменения, всё так же петляет стезя
Среди чертополоха и бурьяна, опалены два белоснежных крыла, и только дождевая вода
Омывает уставшее чело, время к рассвету незаметно подошло, но не изменилось ничего!
Нам не привыкать жить грешно, к греху подходим осторожно и осмотрительно и что удивительно:
Он теряет контуры выразительные, смотрит на грешников многозначительно и твердит одно и то:
«Никто не достигнет совершенства своего, только божество – превыше всего!»
Сбившись с ног, я взял в руки небольшой узелок, сам до нитки промок
И ничего на прощанье сказать не смог девице той, что жила за меной,
Как за каменной стеной! Она смотрела на солнце в зарешеченное оконце,
Его свет целебен столь, что снимает даже душевную горесть и боль! Я и вправду
До сих пор ищу свою полночную звезду, нет веры ни к кому, вот так и живу,
Стою на промозглом ветру с надеждой одной, что счастье, спрятавшееся за спиной,
Проявит талант свой! По крайней мере, сможет укрыться в узкой пещере до лучших времён,
Дабы предотвратить грядущие потери! Скрипят дубовые двери, их царапают злые звери,
А пёс, мой друг верный, лежит невдалеке от полупьяной таверны, набравшись скверны как блох!
Ох! Ох! Ох! Глубокий вздох разочарования, но нет ни плача, ни стенания,
Мы до сих пор с коварным соседом воюем, наперекор невзгодам всем
Преодолеваем суету и тлен, жизнь течёт без перемен, а нам один хрен:
Где, когда и с кем, но зачем? Что остаётся делать мужику, если баба вогнала его в тоску?
Она в этом деле набила руку, посеяла скуку в душе, зябко стало в общем шалаше,
А невдалеке – песни и пляски, грехов под завязку везде, раны сочатся на одной ноге,
Хочется плакать, всему виной не только дождь и слякоть, но и дырявый лапоть, мы им макаем щи,
Хоть плачь, хоть кричи - не прекращаются проливные дожди! Только в преданной супруге
Нахожу настоящего друга, она лишь иногда жужжит на ухо, что кончается еда и грядут холода,
Я же поглощён целиком жизнью бурлящей за открытым окном!
Там - Гоморра и Садом, исстари Адамовы дети искали грех по белому свету,
Многие, жившие до нас, поощряли плотскую страсть, они проложили скорбные пути,
Умножившие тяжкие труды и опустошившие мозги грешников тех,
Кто вскормил в своей душе нераскаянный грех! Всё не так уж плохо,
Как пугает коварная эпоха, под звон курантов и крик петухов из нас делают лохов!
Где бы я ни учился и где бы я не рос, всегда задавал себе один и тот же вопрос:
«Это вправду и всерьёз жизнь понеслась вразнос?» Слишком рано встаёт охрана,
Всё, что вижу я с телеэкрана собственными глазами, творят неучи и хамы, мы же сами
Долго не задерживаемся в божьем храме, нынче здесь, а завтра там,
Небо само расставляет точки по местам, и оно определяет серьезность намерений
В отношении памяти и забвения грядущего поколения! Я бы всем недругам на прощание сказал:
«Я свой посох в руки давно уже взял, и закатил бы вам скандал, если бы заранее точно знал:
Что и к чему, а потому слёзы ручьями не лью, и не уподобляюсь божеству, просто живу
И время не тороплю, пристально на жизнь смотрю через чертополох и крапиву!
Бог следит за нами и раздувает пламя такое, что никого не оставит в покое,
И чтобы вы мне в ответ не сказали, вы далеки от идеала, вы зажарили его на сале!
Жизнь, как карты всё перетасовала, теперь розни и скандалы носятся вокруг вашего жилья,
Вся жизнь моя пример тому, что нельзя верить на слово никому, только богу одному!»
Потрох сучий, залив баки танков горючим, въехал в лес дремучий, его живот пучит,
Он своё ещё сполна получит! Что будет, то будет, авось, не наступит кромешная тьма,
Когда ещё один наглец сойдёт с ума? Он не понимает, чего он простым смертным желает?
Ему на пятки старость наседает, впрочем, нет; да, ему немало лет, он – худ и сед,
Несёт порой несусветный бред, но живёт хорошо, у него есть всё, а у нас нету ничего,
Даже жалкое жильё с молотка ушло! Проходит всё, пройдёт и это, зиму сменит лето,
А в речах поэта зазвенят весенние ручьи, все мысли и думы мои через тяжкие муки прошли,
Но не оторвались от родимой земли! Грохот во дворе, мы живём в такой дыре,
Словно бы в необитаемой тайге, хотя на заброшенном пустыре стоит старинный храм,
Порой не верю собственным глазам, но колокольный звон бьёт по ушам, оттесняя стыд и срам
По противоположным углам! Грех переступил через высокий порог, его никто остановить не смог,
А бог бросил в нашу сторону упрёк, над головой завис дым и смог, нищета в дом тут же вошла,
Она, как девушка бледна, быстро крошки белого хлеба собрала со скоблённого добела стола,
Не попрощавшись, проворно восвояси ушла, внезапно началась мощная гроза,
Град падает на землю обильно, белого света не видно, мил не будешь насильно,
Остаётся одно: идти туда, где грядущее светло, но где же оно? Даже над тайгой дремучей
Сгущаются грозовые тучи, всем правит – бог и случай, они как бы невзначай покидают рай,
Мы же видим ад кромешный, говорим голосом насмешливым, что живём лишь мигом одним,
Но за ценой не постоим, мир не перекроим, врагов, вряд ли когда-то простим! Недруг злой
Прячется за степной грядой, он, как статуя из камня, не проживёт три дня без полыхающего огня,
Петляет стезя вблизи и около греха, долу падает горькая слеза, пройти мимо, не намокнув нельзя!
Крест святой рядом со мной, он вмиг роковой готов тряхнуть свой сединой,
Чтобы моя душа обрела покой! Стужа лютая прошлась по Руси неодетой и разутой,
Боже, помоги обрести душевный покой, зло останови, а нас успокой, защити и укрой
От напасти коварной и злой! Чем душу усладить? Как дальше прикажите грешникам жить?
Плакать или тужить? Как святость на земле утвердить? Испоганен повседневный быт,
Земля под ногами синим всю ночь горит, никто не забыт, ничто не забыто,
Сполна оплачены кредиты, миром правят бандиты, а эрудиты сидят вдалеке,
Прижавшись мягкими местами к полноводной реке! В суете, да не в обиде,
Они только для вида красивые речи твердят, но за их спинами слышен уличный мат,
Смятение сквозь рыдание излилось, как бы и нам не пришлось жить со счастьем врозь!
Мужики в рубашках сатиновых пытаются украсить будничную жизнь,
У других она намного хуже, все скопом мчатся по степи широкой почти что галопом,
На всю округу тужат и с головой совсем не дружат! Хочешь, верь, не хочешь – не верь,
В любом случае тебе укажут на закрытую дверь, проверь, что и как? Везде бардак,
Тьма и мрак застыли в двух шагах, они вселяют в души мерзкий и дерзкий страх!
В последних новостях намедни прозвучали бабьи сплетни, толпу пугая, молодёжь золотая
Окна живьём вырывает из старого трамвая, никто своего грядущего не знает, но предполагает,
Что не ровен час что-то изменится у нас, жить тяжело, дождь стучится в закрытое ставнями окно,
Насквозь промокло трухлявое бревно, уже давно у порога валяется оно, на дворе темно,
Не видно никого в открытое настежь окно! Только в палате на восемь коек мелькает параноик,
Но его не могут тронуть муки сердца моего, всё потому, что нет дела ему до тех проблем,
Что на слуху, суета им тлен, и ничего не получено взамен, тот параноик – бывший алкоголик,
Нет сердца у него, он не согласится ни за что пострадать за чужое грешное естество!
Сумасшедшие есть везде, коль так написано на человеческой судьбе,
Но чтобы сойти с ума, его не надо много иметь, надо думать, и сметь,
Как отныне и впредь на этот бренный мир впритык ты будешь ночами смотреть?
С восторгом и надеждой или станешь жить как прежде, оставаясь невеждой наедине,
Переполняя душу блаженством, сидя нагишом перед открытым настежь узким окном!
Схватилась судьба, да поздно, теперь смотрит по сторонам грозно, она не общается с людьми,
Не машет крыльями, её стезя в болотной тине и в грязи, кто ей вправит мозги?
Неисповедимы Господние пути, как не крути, как не верти, ей с роком не по пути!
Ах, нас в своих сетях удерживает мерзкий и злополучный страх, он о себе напоминает всякий раз,
Пока слеза не застит любопытные глаза, безумие чаще настигает тех, кто напрочь отверг
Будничный грех, жизнь набрала такой разбег, что простой человек впал в несусветный бред,
Сопротивляться собственным порокам, сил больше нет! Был бы человек богом,
Не был бы остолопом, не ходил бы босиком по высоким сугробам!
Гаснет свет полночной звезды, раздается голос из-под замковой горы:
«Не уходи! Умерь прихоти свои! Ещё ничего не решилось,
Как бы тебе не пришлось, поджав хвост,
Бежать среди стройных берез дальше от родимых мест,
Спасая собственную честь, покой только на воле, а несусветная суета есть даже в диком поле,
Там тлен и суета, только горемычная судьба пишет свои черновики с чистого листа!
Нет мыслям ни края, ни конца, на всё воля Творца, Ему принадлежат наши души и сердца!»
Море горестей широко разлилось, ливень из слёз пролился наземь всерьёз, душевное смятение,
Как ураганный вихрь пронеслось и тут же свалилось под поросший дёрном покатый откос!
Рассуждения эти блуждают по планете почти столетие, на них натыкаются взрослые и дети,
Взрослым судьба дарит деньги в конверте, а дети радуются шоколадным конфетам!
Тяжело нищим и поэтам не попасть в дьявольские сети, им чудится жизнь без прикрас,
Но всякий раз грех выпячивает себя напоказ! Всему виною страсть! Она всё же пришла,
Присела у края скоблёного стола, и слова не произнесла, и почти полдня пялится издали на меня,
Это я, это я – возлюбленная твоя! Ты привык грешить втихаря,
Уходишь из дому чуть свет, чуть заря, ничто не радует в тот миг тебя,
Ты не сводишь взгляд с презренных женских ног, постоянно ищешь весомый предлог,
Чтобы бог позволил тебе переступить через недоступный порог! Не бойся никого,
Любовь имеет свойство после себя не оставлять ничего, кроме разбитого сердца твоего!
Божий суд проникнет в суть твоих измен, в конце концов, сгустится тлен, гуще станет суета,
Пусть судьба счастье гонит со двора, без любви жизнь пуста, но у тебя нет ни кола, ни двора,
Не жизнь, а маета! Тебе не играется, тебе не читается, но с тебя всем причитается,
Ты – не дебил, но тебе домашний уют не мил и не осталось сил для совершенства,
Исчезло прежнее блаженство, в душе - пустота, проблем больше чем до хрена!
Нигде тебя не ждут, только плохие вести шлют, и ни  хрена не дают! Забудь всяк сюда входящий
Своё имя настоящее, перед глазами обман оптический, балет классический я не стану проклинать,
Не хочу ничего я знать о грядущих ролях, исполнителях и актёрах! Коротаю время в разговорах,
Пересудах и спорах, мыслей ворох, на столе прокисший творог, есть хочу, но ещё пишу
О жизни бесхозной, о молодости тревожной, можно обо всём забыть и прервать нить
Земного бытия, мы же одна семья - ты и я! Не бойся ничего, даже беса самого,
Ешь эскимо, пусть на дворе темно, но ты всё равно не собирайся умирать,
Ты попытайся руку богу подать и святость к своему сердцу сведуще прижать!
Рядом поваленные буреломом деревья лежат, подзаборные собаки жалобно визжат,
Нет пути назад, всю ночь скрипит ржавая железная кровать, на ней лежит мать двоих детей,
Её грех гонит взашей в стойбище распутных людей, там по двору разбросана утварь бесхозная,
Жизнь, начатая с нуля, впритык к грешной деве подошла, вытерла липкий пот с высокого чела,
Несколько молитв неспешно прочла и сразу ушла восвояси, оборвав прежние связи!
Дело не дошло до экстаза, никто не кончил ни разу, рок упрямый тащит грешников в яму,
Он выглядит тираном, но спьяну подходит к водопроводному крану, уподобляясь донжуану
Или дону Хуану, чудит без баяна! Говорит нагло и пространно, мысли выплывают из тумана,
Ничего не скажешь тут, напрасен был труд, стоило задержаться чуть-чуть, как жуть сгустилась,
Истина простилась, на миг приоткрылась и унеслась, словно долгожданная страсть,
С высокого коня бы наземь не упасть и заживо бы не пропасть! Хочется жить всласть,
Наших желаний только малая часть в жизнь воплощается, задуманное не всегда сбывается!
Бытие на полуслове обрывается, и новый этап для души начинается, свободомыслие браним мы,
Сами - легкоранимы, наши мысли – непобедимы, они ничего толпе не дают,
Только нарушают комфорт и уют, многие плачут и с горя пьют, и устают от борьбы,
Неужто и мы должны по той стезе свой путь пройти? Неисповедимы Господние пути!
Не прошу и не приказываю я, вам мои враги и друзья, осуждать меня за глаза,
Трудно старца утешить и развеселить, он уже собрался бог весть куда уходить!
Безмолвен дом, он оставлен сухощавым на вид стариком, лютая стужа за окном,
Тебе труден каждый спуск и подъём, замерз речной затон, глыбы льда торчат на нём,
Не лучшие времена переживает православная страна, она расточать вольна силы свои,
Тишина вблизи привольной реки, там крутые спуски и подъёмы,
Изредка со средины реки доносятся громовые крики и сдавленные стоны!
Она стонет под грузом неподъёмным, но в стране глухонемых нет интересов иных,
Как ценить свой труд, ничего не скажешь тут, в противном случае тебя в порошок изотрут,
Или до крови лицо разобьют! Где пьют, там и льют, о бренности бытия на краткий миг забудь!
Отстающих не ждут, сильно бьют в пах, трудно ответить натощак компании задиристых ребят!
Душевную боль добрым словом не унять, слёзы платком не утереть, от жизненной прозы
Слышны одни и те же угрозы! Совесть душу гложет, но ничем ей помочь она уже сможет,
В будке собачьей огромный пёс то ли скулит, то ли плачет, рядом соседи о жизни судачат,
Черёмухой давно уже не пахнет, пьяный мужик бабу раком трахнет, она охнет и ахнет,
Исполнит миньет, на остальное у неё сил больше нет! Что за бред? Что за абсурд?
Стоит задержаться чуть-чуть, как тут как тут на поверку дня выходит жуть в роли хозяйки
В поношенной фуфайке, без чулок и без шали, если бы мне раньше умные люди об этом сказали,
Не было бы горести и печали, а так очи застил мрак, из него не выбраться никак! В одну минуту
Исчезает из глаз знакомый с детства хутор, женщина необутая вторгается в пенаты твоего бытия,
Бог - ей судья, да и твоя хата с краю, я же изредка на досуге вспоминаю о том,
Как жил с матерью и отцом вот за тем дальним бугром, смотрел на мир через узкое окошко,
Под ним росла молоденькая березка, по дороге едва слышно скрипела чумацкая повозка,
А на окне до сих пор мурлычет старая кошка! Слышны возниц голоса, миновала чёрная полоса,
Ведь с утра будет дождь лить как из ведра, дорогу развезёт, дождь пройдёт
И солнце всё назад вернёт, дорога протряхнет, исчезнет душевной смуты след!
Должно быть, надо было горло пятью каплями вина промочить, хотя оно слегка горчит,
В одном ухе звенит, с раннего утра бога попрошу я, чтобы моя стезя прошла вблизи ручья,
Где рос когда-то я! Не хочу из этих мест уходить, но жить – невмоготу, кляну рок и судьбу,
Она стала бесхозной, хотя вид у неё грозный, и, тем не менее, преодолев кроткое смущение,
Плевать она хотела на неё молодое поколение! Жизнь по своим законам развивается,
Каждый своим делом занимается, кто-то отряхивается, кто-то трахается, но раздеваясь,
С цепи срывается, половая щель как сахарница, сладкая на вкус, только опосля, домой уходя,
Она на старика навевает тоску и грусть, каждый ценит собственный труд, ничего не скажешь тут!
Воздух тот самый и взгляд упрямый тащит грешника в бездонную яму,
Он измучился от мыслей своих, но нет других, даже стих и тот на ум не идёт!
Он был бы рад своей Музе по рассвета служить, но ему хочется с молодой бабой дружить,
Он на ней наглый взгляд остановил, мрак ночи его тут же проглотил!
Да, она - ****ь, так все в округе говорят, но у неё наглые глаза животной страстью горят,
Значит, надо бабу как-то выручать! Чем-то ей помогать в несусветной круговерти выживать!
Как пить дать! И вот младая дева в доме, там, как в Содоме, много никеля и хрома,
Но рядом нет чистого водоёма! Негде помыться, чтобы от грехов отмыться,
Смыкаются как воды времена, женщина вольна выбирать для себя мужика,
Ей хотя бы старика на полчаса уложить в кровать, его к сердцу нежно прижать,
А потом до утра баловать и с судьбой наперегонки бежать, куда глаза глядят!
Приятный аромат исходит из заветной щели, нет анахронизма в ****ьном деле,
Коль поставлена цель, то всегда отыщется нужная щель, ей - не помеха ни стужа, ни метель!
Старик сделал вдох такой, что его услышали за привольной рекой, и стал собираться домой,
Высокий и худой, недовольный самим собой, в общении не в меру простой, но не сволочной,
Приятный и не злой, но ходит с клюкой, слава богу – не с костылём, он был когда-то бобылём,
Пока в его обветшалый дом одна из местных баб не вошла, в тот миг она была в стельку пьяна
И легко совратила мужика, почти что старика! Небосвод в тот миг затмили серые облака,
Он хвалит бабу за сердечность, но любовь и страсть не длятся вечность!
Он – душевный человек, время ускоряет собственный бег, его голову посеребрил пушистый снег,
Денег много нет, но хватает на выпивку и на обед! Судьба опять начала старика разъединять,
Молча намекать ему на толстозадых местных баб, он был бы рад отечеству служить,
Но разве можно чумную женщину забыть? У неё нет в его доме вида на жительство,
Но велико греха покровительство, всю ночь длилось баловство, мокрым стало мужское чело,
Он бы вылез на старую смоковницу, но боится одну оставить молодую и статную любовницу!
Его нутро вновь заблистало, ржавчины, как ни бывало, язык и рот – всё в тот миг пошло в ход,
Хрен его разберёт, чей сейчас черёд переходит глубокую реку страсти вброд?
Он рвал на части больное сердце, раны остались на упавшем долу перце,
Он всегда пытался праведно жить, чтобы свой посох року в конце жизни вручить,
Но не тут-то было, в половой щели сквозило, иссякали силы! Когда молоды мы были,
То верили в себя, нас не пугала глубокая полынья, очертя голову мы бросались туда,
Хотя там не видно ни края, ни дна! Видать не судьба для старика третьи сутки
Выслушивать бабьи прибаутки, появились спазмы в желудке, он к прощанию приступил,
Сам себя приободрил, но, кажись, самую малость поспешил! Суть любви слегка исказил,
Всю округу на своём жеребце исколесил, но почестей у женского пола до сих пор не заслужил,
Баба до оргазма дошла, как пришла, так и ушла, теперь выглядывает из-за угла,
Решила устроить скандал, собрала увесистый дорожный чемодан,
И ушла в одном драповом пальто, её не вспугнул никто! Только ветер стучит в окно,
Но старику всё равно: он возвращается домой по дороге столбовой, девять футов под кормой,
Качается на ветру тулуп белый, мужик загорелый ночной тропой любуется, жизнь вся
Почти уже прошла и нисходит до нуля! Во бля!
Слыханное ли дело, чтобы так зазеркалье блестело?
Ему осталось идти немного, а вот и его холостяцкая берлога, он расстегнул тулуп,
Снял с шеи шарф, словно с лошади хомут, на памяти пришла фраза крылатая,
Услышанная когда-то из уст известного в этих местах глашатая, огни заката меркнут вдалеке,
Посох сжат в правой руке, был бы старик одет налегке, ему бы белого света тогда не увидать!
Как пить дать! Стоило ли так на старости лет рисковать? Он не собирается громко плакать,
Хотя на дворе вот-вот начнётся дождь и будет слякоть!
Погодь! Погодь! Нам всем по заслугам отмерит Господь!
Он знает, как за дело взяться и не станет кому попало улыбаться!
Нам бы в будущее заглянуть, перед тем как отправить в долгий путь,
Но нас нигде с распростёртыми объятьями давно уже не ждут, а дни идут,
Часы бегут, закипает даже ртуть, грех всплывает то там, то тут,
И только тяжкий труд открывает божью истину и суть
Мирского бытия, меняю мундир я. он протёрт до дыр, старец - я,
А моя стезя пролегла вблизи степного ручья, пусть видит Всевышний,
Что я в этом мире не лишний! Человек никудышный себя бы лишний раз поберёг,
Но заблудился среди трёх дорог, едва выбраться смог из круговерти земного бытия,
Жизнь многогранная и трудна, похожа на жизнь собачью, нет, я не плачу, лишь судачу
О прелестях мирских и о том, почему в этот миг полного совершенства мой дух не достиг!
Стою под холодными ветрами, семеню по стезе уставшими ногами, любуюсь в поле цветами,
Допускаю ошибки и не без улыбки подхожу к собственной плахе в одной нательной рубахе!
Грехи преумножил, до преклонных лет почти что дожил, душу растревожил так,
Что успокоиться она не может никак! Вокруг только тьма и мрак, ручьи отзвенели,
Прошла немощь в дряхлом теле, досужие мысли в мозгу крепко засели,
Теперь каждую ночь протяжные свирели напоминают о себе,
И ничего не остаётся мне, как идти на поклон к року и судьбе!
Что прикажите делать мне? Ну, а дальше что? Лезть в карман за словом
И пытаться людям доказывать своё? Я же – не божество и пусть простится мне моё невежество,
Преходяще всё, кручусь как веретено, вижу солнце лишь в окно, если наглухо не заперто оно!
Как свою лямку не тяну, всё равно медленно иду ко дну, нет, я ещё не тону
И люблю женщину одну, пытаюсь жить по уму, хотя трудно одному быть всех сильней,
Чтобы в сумраке ночей меньше думать о судьбе своей! Мы с женой из церкви вышли,
Нам благоволит Всевышний, он тоску с души снимает, и выживать грешникам помогает!
Донимает холод, тулуп проколот, каждый грешник должен праведно жить,
Но кто его на ратный подвиг в ночи благословит? Опали с деревьев листья,
От истоков мирского бытия осталось хитрость лисья, и больше ни копия!
Дохожу до края деревни, вот и дом последний, в передней свет горит, вот здесь мы будем жить,
Никто не возопит, что был напрочь забыт повседневный быт, карта бита – нечем крыть!
Кто против женского соблазна устоит? Стоило ли огород городить,
Если жизнь превратилась в муку, ослабели ноги и руки, в толк не идут науки?
Степь под снегом, не корми грешника хлебом, только дай ему дождаться ночи,
Пусть слезятся заспанные очи, он, между прочим, сам едва ноги волочит,
Менять свою жизнь никак не хочет, такие номера мочит, что орёт как кочет днём и ночью,
И гнёт линию свою, я тоже не дремлю, рою землю рогом, мне всё - ни слава богу!
Исписаны бумаги, пришло время приложиться к солдатской фляге, как бы к ней припасть,
Чтобы опосля наземь не упасть! Ветер гудит вдали: «Не верь, не бойся не проси,
Хочешь хлеба, откуси, но не шуми зазря, пуста у нашего царя огромная казна!
Вот – вот начнётся резня из-за рваного рубля, не осталось даже гроша у батюшки-царя,
Большой живот и маленький фаллос, вот и всё, что от прежней жизни осталось!
Одолевает усталость, жизнь царю не в радость!» Ничто не вечно под Луной,
Только рок вместе с колоритной судьбой пытаются перекричать наперебой берег родной,
Старик дошёл домой не во хмелю, я тоже бога о нём молю и никого не тереблю, мало сплю,
И повсюду истину ищу, но у неё не написано на лбу, что она не настолько темна, как ночь,
Или не настолько светла, как полночная Луна - родная дочь мирских страстей! От судьбы моей
До судьбы твоей плыть не менее трёх дней, бог тому свидетель, что нужда и добродетель,
Как две родных сестры, выходят своими корнями из-под земли, в меру красивы, в меру умны,
Но бессовестны, словно тень от холодной полночной Луны! Вы ошеломлены, но не унижены,
Придёт час, и будете возвышены, небо приблизит вас, всему – своё время, всему – свой час!
В его-то возрасте тепло ищешь в хворосте, а не в женской борозде, приходится жить как во сне:
Ни людям, ни себе! Господи, на тебе всё, что на мне и во мне!
Я же к дамскому одиночеству приобщусь, даст бог, на своей избраннице в который раз женюсь,
Хотя я не сильно тороплюсь, пока войду во вкус, пока осилю тоску и грусть, а там, как карта ляжет,
И что Господь мне скажет? Сниму с любимой кофточку, взявшись за пластмассовые косточки,
Открою форточку для курения, чтобы во время взаимного общения в процессе трения
Двух обнажённых тел не было искушения разжечь в чужой душе пожар! Он рано поседел,
Но не настолько стар, чтобы впасть в пьяный угар, получив апокалипсический удар!
Плыву во сне и наяву, куда укажет стрелка, рядом со мной статная молодая девка,
Буду тискать её сиськи до утра, а когда начнётся полуденная жара, уйду со двора,
Не солоно хлебавши, в себя женские запахи, впитав сполна, по пути выпью бокал вина,
Чтобы жизнь была полна радости и мук, авось, всё сойдёт мне с рук, я – тёртый жук,
Хотя не кандидат наук и не профессор, в моей голове компьютерный процессор,
Вот почему по чужим законам не живу, постоянно берегу душу свою! Треща суставами,
Изредка общаюсь с умными людьми, жизнь оболгана из-за полового органа,
А святые мысли украдены из-за глубокой впадины между стройных женских ног,
И видит бог, что я был неистов и строг к себе, так было угодно року и судьбе,
Пока седые волосы не появились на шалой голове, как оказалось, это не шалость,
А бес в ребре! Верчусь вокруг него на одной ноге, слова едва вмещаются в одной строке!
Нет прежней мощи в правой руке, мне как-то не по себе, когда молодая баба в цветастом платке,
Подходит впритык, худощавый с виду старик в любовные игры играть давно уже отвык!
Он – худ и сед, по большому счёту – домосед, баба та ничего, но у него вместо члена
Торчит кукуруза, её видно через шерстяные рейтузы, жена для него - серьёзная обуза,
Он согнётся под тяжестью такого несносного груза! Он сам доедает сухую хлебную корку,
Едва поднимается в горку, липкий пот насквозь пропитал его офицерскую гимнастёрку!
Жизнь дала трещину, во всём виновата падшая женщина!
Ему не боязно смотреть женщине ниже пояса, он готов спрыгнуть со скорого поезда,
Но не сейчас, а в строго обозначенный час! Его разумом правит мимолётная страсть,
Велика её власть, ему бы пожить всласть и с высокого коня тотчас не упасть!
Он затыкает уши ватою, включает скорость пятую и мчится к известному глашатаю,
Выпьет парного молока, член стоит как у племенного быка, но по-прежнему дрожит правая рука
У повидавшего немало казака! Тихо приходит старение,
Оно о себе напоминает в будни и воскресение,
Он знает заранее, кто объект его внимания?
Его, как насекомое, манит к себе дупло незнакомое,
Появляется боль в темени, на размышление нет времени!
Тяжесть в затылке берёт старика за загривки, проходит после выпитой бутылки,
А в голове - одни опилки! Он впал в раздумья с утра: что будет сегодня? На всё воля Господня,
Хотя будет то же, что было вчера, ему жизнь дорога, он не собирается уходить в бега,
За бугром виднеется дремучая тайга, там воют метели, там жизнь без высокой цели,
Рядом нет половой щели! Страсть оскалилась, обнажила собственный кариес,
Кажись, пошёл процесс, мужик стал набирать вес, пришлось качать по утрам пресс!
Вследствие своей глупости, он постоянно натыкается на новые трудности,
Даже в чистом поле чувствует влияние судьбы и доли! Он немощами весь разбит,
По горло страстями сыт, но гордо презирает собственный быт и не хочет о нём говорить!
Ему даже голод нипочём, он не чувствует себя стариком, открывает двери лбом,
Для него не писан закон! Страстей бурение дарит голове озарение и мыслей струение
Вызывает почтение даже у завистливых людей, их никто не гонит взашей! Плоть собралась
Уже в который раз увидеть опущенный занавес, но его нигде чётко не видать,
Только господняя благодать продолжает всякий час о себе старику напоминать!
Её не перекричать на знакомой местности, соблюдая правила древней словесности,
Все бабы – ****и, но он грех творил ради и для их ненастного естества, теперь болит голова,
Она иногда путает слоги и слова, её поправляют небеса, дабы избавить падшую душу от греха!
Жизнь – не халва, пошла по округе гулять молва, что молодая баба вышла замуж за старика,
Её эхо затмило возраст успеха, он не против неё, ни за неё, ему бы взять от жизни своё,
Но где же оно? Рукою твёрдою судьба тычет его мордою в тину и в грязь
И во всём сулит отказ, уже кажись, не в первый раз! Не падаю долу я, тихо глаголю,
Даю чувствам волю, впав в неволю к страстям, не кровопийца я, не зануда и не хам,
Посещаю по воскресным и будним дням златоглавый православный храм! Не всё потеряно,
Старик питается умеренно, и смотрит уверенно в открытое настежь зарешеченное окно,
Но продолжает жить грешно! Надежда теплится, молодая дева рядом вертится на одном каблуке,
Он сидит и почти что спит, как пьяный ямщик на облучке, ему ни по себе! Обнажённая парочка
Трахается просто так - для галочки, хотя старый партнёр нос молодым парням давно бы утёр!
Для полёта души ему нужен простор, вопль отчаянья он не предвидел заранее,
Он пришёл без опоздания, без спроса вошёл и стал над душой чинить сущий произвол!
Нынче стою с огромной лопатою, напоминаю обветшалую статую, членом груши околачиваю
И своё прошлое оплакиваю, многие события припоминаю, чужую бабу членом пугаю,
Но не вижу испуга в бесстыжих глазах, она по уши застряла в собственных грехах!
Всё – тлен, всё – прах! Вот так полночи себя мучишь, пока в лоб от рока не получишь,
Воду мутишь в стакане талой воды, и нет особой нужды на помощь страждущим прийти!
Неисповедимы Господние пути! Не греши, свой грех покажи и спрячь обратно,
Бог не поощряет жизнь превратную, я же полночи не сплю, ворочаюсь на одном боку,
Изредка дремлю, повернувшись задом к Кремлю, я там пришёлся не ко двору! Почему?
Понять до конца не могу тайный замысел Всесильного Творца,
Закрываю лицо руками, чтобы не утонуть в чужой стыдобе и сраме,
Тьма сгущается над нами, протискиваюсь к сцене задними рядами,
Мир здесь сузился, как бы и я не оконфузился, пролетают в мыслях окончания и суффиксы,
Жизнь поставлена на электронные весы, господь не кричит, а тихо на ухо мне говорит:
«Ты сам свой воз тащи, и не ропщи на всю округу, пусть твоя баба варит для тебя борщи,
Авось, из головы исчезнет нелепица, слюбится и стерпится, пусть надежда теплится до конца
И не только она одна согревает грешные души и разбитые вдребезги сердца!»

г. Мариуполь
13 декабря 2016 г.
6:18