Пчела и муравей Сказка

Однажды Муравей подружился с Пчелой. И Пчела подружилась с Муравьем.
- Но они же такие разные! – закричали вокруг.
Муравей ползает, а Пчела летает; Муравей черный с головы до пят, а Пчела желтая с черными полосками; Муравей живет в лесу в большом муравейнике около старой ели, истекающей смолой, что недалеко от поворота проселочной дороги, а Пчела на окраине села, на пасеке, в уютном сосновом домике, выстроганном заботливыми руками дяди Матвея.
Им даже добираться друг до друга неодинаково было: Пчеле лететь десять минут, а Муравью полдня по лесу шагать. Все дивились их дружбе:
- И чего между ними может быть общего?
Целыми днями в лесу и на пасеке только об этом и судачили. Никому почему-то не нравилась эта дружба. Никто в нее не верил.
А Муравей и Пчела разговоров чужих не слушали, слухам о себе не верили, осуждения собратьев своих не боялись, и, знай себе, наслаждались общением друг с другом.
Они между собой договорились, что как только солнышко, утомившись от дневных забот, начнет спускаться за дальний холм, обросший лесом, что расположился на другом берегу озера, встречаться каждый день на цветке гигантского подсолнуха, неизвестно каким образом выросшего посреди лесной опушки и до которого Пчеле лететь, а Муравью бежать, одинаковое время было.
Бывало, соберутся они там, и давай беседы беседовать. Муравей про свои муравьиные дела рассказывает, а пчела, что у них в улье творится.
И так хорошо им, так радостно, что готовы были хоть до захода солнца не разлучаться.
Но стало всех это очень сильно раздражать. Заворчали муравьи во всех уголках своего домика:
-  Как это он смеет, такой же, как и все мы, жить иначе. В то время, когда мы только тем и занимаемся, что целыми днями трудимся до потери сознания, неимоверные тяжести на себе таскаем, с кем-то там дружить! Да еще с существом не из нашего муравейника! Бездельник! А кто за него будет по всему лесу иголочки и палочки собирать, гусениц и жучков притаскивать? За нашими спинами решил отсидеться, тунеядец! Мы тоже, может, хотим тра-ля-ля с кем-нибудь разводить, но не можем себе этого позволить - вкалываем с утра до вечера!
Пчелы тоже недовольно жужжали в каждом уголке:
- Вы только гляньте, что вытворяет! Совсем перестала в улей нектар приносить! А зимой есть, пить за чей счет будет? Мы, что ли, ради ее прихоти должны теперь дополнительные вылеты делать, надрываться сверх меры, крылышки до мозолей стирать? Королеву Мать кто пищей снабжать будет и детишек малых на ноги подымать? Им не объяснишь, что у кого-то там непонятная дружба завелась. И с кем? Было бы с кем! Кто всю свою жизнь на шести лапках бегает, а если и случается летать, то головой вниз с дерева на землю. Срам! Оскорбление всему нашему пчелиному роду!
Отчасти справедливыми, надо сказать, упреки эти были. Но только - отчасти. Палочек, иголочек и жучков Муравей, а нектара в улей Пчела, ничуть не меньше других приносили. Они лишь немного пораньше убегали ото всех, чтобы друг с дружкой хотя бы чуток увидеться. Но все муравьи муравейника и все пчелы улья были твердо убеждены, что парочка эта постоянно не дорабатывает, и переубедить их в этом было невозможно.
Стали за Муравьем и Пчелой пристально наблюдать и каждый шаг их контролировать, скрупулезно подсчитывая: сколько чего полезного каждый из них для общего блага сделал.
Муравей начал раньше всех в муравейнике вставать, самые длинные и тяжелые иголочки и палочки приносить, самых толстых и упитанных гусениц притаскивать.
Пчела от друга своего не отставала: металась как угорелая от цветка к цветку и больше, чем кто бы то ни было, нектара в улей доставляла. И все ради того, чтобы в означенный час на заветном цветочке со своим дружочком повстречаться.
Но только им это никак не помогло. С еще большим неудовольствием стали на них ворчать:
- Как это они смеют продолжать дружить, когда всем остальным это не нравится!
И пуще прежнего принялись их поучать и на все лады склонять:
- Не бывало еще на белом свете такого, чтобы Муравей и Пчела между собой дружбу водили! Нет у вас никаких перспектив оставаться вместе. Приведи, например, Муравей Пчелу к себе в муравейник, на нее тут же полчища муравьев набросятся и съедят непрошенную гостью вместе с крылышками и жалом, а пригласи Пчела своего друга в улей – зажалят до смерти! И что вы в таком случае собираетесь делать? Отдельно ото всех дом свой устраивать? На одном цветке всю жизнь не просидишь!
- Ничего, - отвечали Муравей и Пчела – Нам многого не надо. Лишь бы побыть чуток вместе, посмотреть в глаза друг друга – и мы счастливы!
Страшно взбесило всех такое их упрямство:
- Вы только представьте себе, - они свою личную дружбу ставят выше интересов коллектива! Полное безобразие! Их следует за такое неслыханное преступление немедленно проучить!
Принялись тогда обитатели большого муравейника и пчелиного улья отступникам своим всячески препятствия чинить и различные каверзы устраивать: едва вечереть начинало, все тут же, побросав работу, устремлялись к гигантскому подсолнуху посреди лесной опушки. Муравьи сплошными кольцами облепляли ствол цветка, а пчелы принимались кружить над ним сверху, да таким плотным роем, что солнца разглядеть было невозможно.
Тут ни забраться на цветок, ни подлететь к нему никто уже больше не был не в состоянии.
Но выдержали наши друзья и это испытание. Пчела еще издали заметила, какую необычную встречу им готовят любимые сородичи и, прибавив ходу, спикировала прямо к муравью на тропинку, когда тот еще только к опушке подходил.
-  Быстрей! Прыгай! Летим отсюда! – закричала она.
Муравей в тот же миг вскочил Пчеле на брюшко, ухватился цепкими лапками за мохнатую шерстку и взмыли они в облака, исчезнув в один миг в неизвестном направлении.
Что тут началось! Какой скандал разразился! От злости и негодования муравьи и пчелы до самого захода солнца успокоиться не могли
-  Как посмели! Никого не хотят слушать! Окончательно из-под контроля вышли! Бойкот им! Посмотрим, как они после этого запоют!
И раньше обычного закрыли в этот день муравейник и улей на ночь.
Когда солнышко последними своими лучами гладило землю, стали возвращаться в свои дома Муравей и Пчела, а идти им оказалось некуда: все входы были закрытыми. Им ничего не оставалось, все ночь в одиночестве провести. А это, знаете, как опасно! А страшно как! Отовсюду вылезают из своих щелей и ямок злобные хищники и тут же принимаются рыскать вокруг: кто еще не успел как следует спрятаться. Горе зазевавшимся! Клочка маленького от кого не оставят! Всех съедят!  Страшно!
Но настоящая дружба способно преодолеть и такое.
Улетели Пчела и Муравей на самую высокую макушку самой старой ели в лесу и спрятались там среди густых иголок. Всю длинную ночь продрожали они там в своем нехитром укрытие от ужаса и холода. Несколько раз только чудо спасло их от неминуемой смерти: ночные чудовища так и не смогли разглядеть их среди спасительной растительности – Муравей своим черным панцирем прикрыл яркий окрас своего лучшего друга, и всем стало казаться, что это сама ночь на ели притаилась.
Только с наступлением утра Муравей и Пчела смогли попасть в свои домики. Вид у них был жалкий и виноватый, сразу было видно, как сильно досталось им за ночь, какие тяжелые испытания выпало им пережить.
Обрадовались муравьи и пчелы, что наконец-то удалось смутьянов как следует проучить и показать, что они одни без коллектива обойтись не могут. Притихли Муравей и Пчела, трудно им дался этот урок.
Но прошел день, прошел другой, чувствуют Муравей и Пчела: не могут они друг без друга. И завертелось у них все по-старому.
Тогда общим собранием всех муравьев и всех пчел, во имя всеобщего блага и спокойствия, нарушителей общественного порядка было решено из родных стен изгнать! Навсегда! Дабы они своим дурным примером других пчел и муравьев не смущали и с верного пути не сбивали.
Означало это для Муравья и Пчелы почти верную смерть, ибо никто на нашей земле не в состоянии прожить в одиночку.
Тогда решили Пчела и Муравей со своим горем обратиться к самому мудрому, самому справедливому, самому главному обитателю нашей планеты – к человеку.
Отправился муравей к леснику, дяде Семену, который жил за речкой, в огромном, как гора доме, и излил ему все свои обиды и несправедливости, какие ему пришлось претерпевать и попросил рассудить по совести.
Дядя Семен новостям таким подивился, кашлянул три раза, захрипел, затылок шершавый почесал, очки на нос повесил и промычал:
- М-да-а! Ну и дела-а-а! Сколько лет в лесу живу, но еще не видел, чтобы муравейник раньше времени на ночь закрывался! Это сколько же таким образом гусениц и жучков не дособрано будет?  Десятки! А за месяц? Сотни! А за год? С ума сойти можно! Какой урон лесу произойдет! Да за это время у меня весь березняк выеден будет, все клены перепортят и ни одной осинки не оставят, что я в прошлом году посадил. Что это означает? Хана лесу! И все из-за какой-то проклятой дружбы какого-то там Муравья и какой-то Пчелы! Нет, не могу я такого допустить, чтобы природе непоправимый урон был нанесен! Не для того я к лесу приставлен, чтобы подобные безобразия терпеть!
Сказал и – хрясь! по муравью тапком. Одно мокрое место только от него и осталось!
Что? Вы вздрогнули? Муравья жалко? Успокойтесь. Одно маленькое насекомое – разве это потеря! Кто заметит? Да их в лесу на каждом квартале ни один миллион шарится. А этих кварталов на одном только участке - пятнадцать штук. Зато баланс в лесу будет соблюден. А это есть основная и главная задача лесника перед начальством. Как можно допустить, чтобы в лесу вредители вверх одержали. Муравей тот сам во всем виноват. Нечего было дружбу водить с кем попало и других этим злить. Жил бы как все – никто бы пальцем его не тронул. А он, неугомонный… Ишь, чего захотел… Мечтатель… Эх!
Пчела тем временем к пасечнику прилетела и давай тараторить без умолку: как ее в улье все ущемляют, какие козни строят, пакостят и жить спокойно не дают.
Дядя Матвей слушал, слушал ее - не до работы стало: сетку с головы сдернул, лоб рукавом обтер, сплюнул, рукавицы с досады на скамейку бросил и воскликнул:
- То-то я голову ломаю, чего это у меня восьмой улей меда стал недодавать. На целую банку в месяц! А тут вот оно что! Эдак, за год, посчитай, на полведра наберется. А если, чего доброго, такая чехарда и с другими ульями произойдет? Что тогда? Бочка, не меньше! А то и две! Какой невероятный убыток хозяйству! А продлись такое не год, а более? Караул! Разорен! Спасите! Вот что только одна единственная пчела со своей никому ненужной дружбой натворить может! Люди добрые, что же это твориться! Помогите! По ветру пустить хотят!
Топнул ногой – и на полу от Пчелы только полосатый фантик остался.
А что делать? Как иначе? Самому жалко. Но с вредными поступками как-то бороться надо. Одна Пчела, может, и несильно разорение хозяйству принесет, но вдруг ее примеру и другие пчелы последуют? А государство пасеку человеку доверило, чтобы мед стране давать, а не всякие там глупые сказки про никому не ненужную дружбу слушать. Все правильно сделано. А то, ишь, чего захотела! Словно она на белом свете одна живет… Ох! О-е-е-е!
Так в одночасье погибла великая дружба, которая так сильно никому не нравилась!
Плясали от радости муравьи в муравейнике, кружились в восторженном танце пчелы в улье, неслись повсюду победоносные песни.
Все были счастливы. Все были довольны. Случилось то, чего все так долго добивались. Никакой великой дружбы на свете не существует! Враки все это!
Одни умники попробовали – и что из этого вышло? Два мокрых пятна только от них и сталось.
Всеми любимый покой и порядок в лесу и на пасеке был восстановлен.
Прошло время. Казалось, про дружбу Муравья с Пчелой все давно должны были уже забыть.
Но случилось невероятное:
Каждый вечер каждого дня, когда выдохнувшееся солнце остывшим диском ронялось за дальнюю гору, а непроницаемое одеяло ночи, усеянное дырами далеких звезд, накрывало землю, во всех муравейниках большого леса и на всех пасеках многочисленных полян, начинали звучать таинственные разговоры, передаваемые из уст в уста, рассказывающие удивительную историю про великую дружбу, случившуюся между одним Муравьем и одной Пчелой. Как, несмотря на все козни, зависть, злобу и нетерпение своих сородичей, остались они верны друг другу, и как ни разу не изменили ей, и как имели счастье умереть в один и тот же миг! Вздыхали муравьишки, утирали слезы пчелки, им эта история очень и очень нравилась, и они были готовы слушать и слушать ее до бесконечности, но только никто из них, сколько бы времени не прошло, ни разу даже не попытался повторить великий подвиг этой знаменитой дружбы, ибо никто из них не пожелал быть раздавленным.