Голос

                "Все рождается из вод низа и восходит к слиянию небес”


Когда мы вышли из поезда, на улице мело. Косой мокрый снег залетал в глаза, падал за воротники, налипал на ресницы, холодными струями стекал по разгоряченным лицам редких прохожих. Одни, ссутулившись и спрятав голову в плечи, торопливо передвигались вдоль перрона в сторону ярких витрин областного центра. Другие озирались по сторонам в поисках крыши или другого временного убежища. Третьи, выставив щиты зонтов, мужественно шли навстречу непогоде. А снег неистовствовал. Февральская метель, соединившись с мартовской слякотью превратили улицы города в труднопроходимое месиво соли и грязи. Хотелось если не нырнуть в теплое чрево кофейни, то хотя бы юркнуть в подворотню или, на худой конец, заскочить в проходящий троллейбус.

“Не наш вариант - вздохнул носильщик, перекладывая тяжелый чемодан в другую руку, - тут идти-то с гулькин нос. Но погода, …” - он смачно выругался и сплюнул. Честно сказать, я никогда не понимал, почему люди вечно ругают погоду. Обвиняют в всех грехах, следят, как ревнивые мужья. А она просто есть и все. Кстати, погода не единственное, в чем я не разбираюсь. Вот в людях например. Ну, по большому счету, они и сами не очень с этим справляются. Куда уж нам, книгам, их понять.

В человеческом мире все поставлено с ног на голову - голова решает. А у меня ее нет, так что взятки гладки. Не понимаю и понимать не обязан. Почти как рыба в океане. Рождается, плавает, пузыри пускает - живет себе спокойненько и на понимание не претендует. Не то, что люди. Вечно хотят до всего своим умом дойти. А умом мир этот не постичь. Особливо, когда заместо жизни беготня да мельтешение. Ох, и суетливыми люди стали. Им бы на нашу мудрость вниманье обратить, в книгах-то давно все сказано. Но они ж своим умом хотят. Ну пусть. Пусть побегают, поищут путеводную нить.

Эх, что-то меня опять на глубину затянуло. Как ту рыбу со странным именем меланоцет Джонсона. Иногда я ее боюсь. Не рыбу, нет. Хотя, если бы встретил ее у подворотни, точно бы испугался. Я другого боюсь - что глубина моя не всем по нраву придется. Вспоминаю даму одну, что в гости к писательнице моей приходила. Найти хотела покой в душе. Предложили ей Евангелие, а она и говорит: "От таких книг у меня несварение". Жаль ее. Так и не нашла покой. Не успела. Померла от рака желудка.

Вот скажите мне, от чего или от кого зависит, что одно сознание способно переваривать глубокие мысли, а другое желтую прессу? Я не сужу, я токмо любопытствую. Не мне вердикты выносить. У меня другие цели - научиться передавать сложное простыми словами. Хочется, чтоб легко шло, весело и играючи, глубоко и задорно. Как у Задорнова было. У Жванецкого. У Ильфа с Петровым. Да и не только у них. У многих получилось. Должно и у нас с писательницей сложиться.

Ну вот, опять меня в рассуждения понесло. Так все интересное пропустить можно. Замечтался, задумался, заплыл за буйки, а день - шух, и пролетел. Вот и сейчас - чуть мимо не проскочили. Огромные чугунные ворота в выставочный центр, где проходит книжная ярмарка, оказались закрыты. Остановившись под аркой у витой узорчатой двери, курьер ругался с кем-то в телефоне. То ли подошли мы не к тем воротам, то ли круто опоздали. С подневольными птицами всегда так - спеши не спеши, а где-нибудь проколешься.

Это к своему делу с ответственностью подходят, а за наемный труд спустя рукава берутся. Не все, конечно, но прецеденты бывают. К тому же, у людей время быстро бежит, им его всегда не хватает. Напланируют выше крыши, а перед смертью жалятся, что не успели. Казалось бы - перестаньте планировать, живите сейчас. Но нет, не тут-то было. Думают, что вечные. Даже мы, книги, редко до вечности доживаем. Что уж про людей говорить - кожа тонкая, кости хрупкие, кровушки всего-то литров пять наберется. И туда же, в вечность нацелились. Да еще со всем своим скарбом. Наивные. Они же и туда опоздают. Или не к тем воротам придут.

Неожиданно ход мыслей прервал удар чемодана об землю, вслед за чем раздался высокий визгливый голос. На таких тонах разговаривают моторные пилы и эмоционально неустойчивые особы. Не хотелось бы, чтобы у моей писательницы такой голос был. Вот сегодня, наконец-то, услышу. Сколько лет вместе, а ни разу говора ее не слыхал. Чудится, что голоса наши похожи. Как же хочется увидеть и услышать ту, что меня создала. Предвкушая встречу, я постарался расправить крылья страниц, но вышло не очень - стены чемодана сдерживали порывы.

Снаружи чемодана визгливая продолжала объяснять носильщику дорогу к нужному стенду. Оказалось, нам надо присутствовать на открытии книжной ярмарки. И не просто присутствовать, а положить начало. Никогда ранее не доводилось начинать таких мероприятий. Я и так чувствовал себя новичком. Не тем новичком, который для неугодных политиков, а тем, который всю жизнь новому учится. Везло нам на учителей. Последняя была особо крутая - журналист, психолог, кошатница - all in one, как говорится. Чему только ни научила!

Да, специалисты своего дела всегда оказывались рядом в нужное время - кумиры нации, короли словесности, поэты и писатели, таланты от Бога - недостатка не было. Учись не хочу. Мы и учились. Но отнести себя к профессионалам мешали неуверенность и отсутствие корочек. Хотя лично для меня корочки никогда не были проблемой - хочешь мягкий переплет, хочешь твердый - без разницы. А вот с уверенностью да. Чего не было, того не было. Особенно, у писательницы моей.

Собирался было поразмыслить поглубже, ну, чтобы совет ей дельный дать, да не успел. Чемодан внезапно распахнулся и я потерял дар речи: софиты, вспышки, телефоны и видеокамеры - казалось, все целились в меня. О, боги, наконец-то! Первый выход на сцену! Я представил, как гордо поведу головой вправо, потом влево, осмотрю толпу почитателей, удовлетворенно кивну и начну раздавать автографы. Но, как часто бывает, жизнь и представления о ней могут не совпадать.

Я увидел себя в руках миловидной женщины сильно забальзаковского возраста, которая прижимала меня к груди и роняла на обложку крупные, похожие на аквамарин, слезы. Ну вот еще. От снежного шторма сбежал, а тут на тебе - ручьи разливанные. Женщина прижалась ко мне губами, поцеловала и шепнула что-то нежное. Я не расслышал что. Моим вниманием завладела толпа. Она шумела, как морской прибой в ветреный день - журналисты с мохнатыми микрофонами задавали вопросы, невесть откуда нахлынувшие читатели теснили друг друга и громко переговаривались. Окруженные со всех сторон, мы с писательницей старались расслышать даму с высоким голосом, рассказывающую о нас со сцены.

Она говорила о том, что я создан любителем и на любителя. Но этот факт только усиливал ажиотаж публики. Что касается меня, я всегда полагал, что разница между любителем и специалистом невелика. Почти всегда у первых появляется шанс стать вторыми. Если, конечно, хватит усердия и времени. Ученые подсчитали, что достаточно десяти тысяч часов, чтобы овладеть любым умением. Может быть, может быть. Хотя по поводу писательства такой уверенности у меня нет. Писатель это не только навык. Это текст и грамота, жизненный опыт и знания, чувствование жизни и море прочитанных книг. Тут дама на сцене произнесла главное: что слова и смыслы - важная часть меня. С этим я немедленно согласился.

С самого рождения суть моя была связана со словом. А смыслы, как ни странно, с водой. Лишь недавно получилось осознать эту тонкую связь, когда моя хозяйка написала стихотворение про дейтерий - именно его читала со сцены визгливая женщина. Хорошо читала. Душевно. “Тяжелая вода совсем не слышно передо мной разверзлась не спеша и я под ее покрова вышла. За мною побрела моя душа…”

Я вспомнил сегодняшнюю дорогу с вокзала на выставку. Сырость и промозглость дня, бывшие для многих досадной помехой, не могли остановить меня, идущего к цели. Как невозможно остановить снегопад, напоминающий о вечном. О том, что все в этот мир спускается свыше - снег, вода, свет, идея, слово.

Женщина с высоким голосом, оказавшаяся известным критиком, говорила правильно и много. Но, слава Гермесу, слушатели так расшумелись, что даме пришлось закругляться. Я смотрел, как новые читатели появлялись из ниоткуда, будто выброшенные на берег ракушки и думал, какой волной прибило их к нашему берегу?

Где-то за стенами была зима и мел косой снег. Соприкасаясь с теплом человеческого дыхания, превращался в воду. Она собиралась в ручьи и реки, озера и моря. Все сливалось в единый поток безбрежного океана - океана сознания. В нем рождались люди и звери, тараканы и розы, тексты и смыслы. Одним удавалось стать живыми при жизни, а другие уходили на глубину, и продолжали постигать мудрость. “С днем явления, родной” - мягкий голос оторвал меня от дум. Он напоминал тихий и немного усталый шепот моря на закате дня. И в то же время была в нем сила и мощь всего океана. Этот голос нельзя было спутать ни с чьим другим. Я узнал бы его среди тысяч. Это был голос моей души.