про пунктир

               
     Пунктир тоже линия.

      Прямая или кривая, но линия. Только с разрывами. Кстати, не всегда и заметными. Важна точка зрения. Если смотреть на пунктир со стороны, особенно сверху - разрывы есть. А если вдоль линии, в перспективу - то нет. И всё, вроде, идёт сплошняком. Как в жизни. Живёшь себе живёшь ... непрерывную жизнь, а оглянуться назад или посмотреть с высоты прожитого - жизнь твоя пунктир. Из которой помнишь лишь отдельные эпизоды. Далеко не все. Даже про себя. А про других людей иногда и совсем ничего ...

      Колю назначили комиссаром. Через пару недель он перехватил меня в коридоре, оттащил к окошку у лестницы и изложил свой план. Я  должен был генерить ему идеи и сценарии. Чтобы отряду и окрестному населению было не скучно. Сам он был в таком же статусе в прошлом году. У предыдущего комиссара. Колина генерилка, разумеется, не успела заржаветь, но когда рядовой боец становится штабным, у него чутка добавляется забот и обязанностей. И заодно включается режим непрерывного горения, отдачи себя и принесения общественной пользы. В это горнило кому-то нужно постоянно подбрасывать уголёк. Чтобы ярче горело и не гасло. И сам он не выгорел раньше времени.

      Колин план был, конечно же, чуден и свеж. Единственный его недостаток состоял в том, что у меня тоже был план. И весьма перспективный. Мне было уже почти двадцать лет. Подступала старость, кончался самый продуктивный период жизни мозга, а нужно было ещё успеть сделать существенный вклад в науку. Более подходящего времени, чем предстоящее лето, впереди не намечалось. Вдобавок мне сулили на июль или август путёвку в альплагерь. То есть, на эпохальные для человечества открытия времени оставалось совсем с гулькин нос. И в родной отряд я планировал съездить в пунктирном режиме. А самовозбуждающихся генераторов спонтанного веселья там и без меня хватало. О чём я и известил Колю.

      Коля посмотрел на меня, как Отелло на Дездемону в знаменитой сцене на кровати. От вопроса, молился ли я, он сдержался. Заметно было, что не без усилия своей несгибаемой воли. И душить не стал. Возможно потому, что он всегда ненавидел пошлый плагиат и римейки. Хотя, не исключаю ... будь Коля в тот момент в гриме мавра ...

      В конце концов мы сошлись на том, что свобода воли, творчества и самовыражения первичны. Это конечно противоречило марксистской теории о первичности материи, но заодно напрочь отторгало и всевозможный идеализм. В отношениях с тогдашними идеологами. Кстати, на данном философском парадоксе споткнулось множество интересных людей. Вроде Бродского.

       Итак ... Всё у меня проходило в то лето в стиле action. Наездами. Из которых я помню всего три. И те неотчётливо. Пунктирно ...

       А само лето выдалось сырое и холодное. Очень даже подходящее для проявления скользкой сущности окрестных глин и производимой ими грязи на просёлках посёлка Трегубово. По неясному зову внутреннего голоса, ломая свои планы, я приехал денька на три в квартирьеры, помог построить изысканный сарай, поплясал в местном однокомнатном клубе, сыграл в футбол и познакомился с доярками из соседнего коровника. На почве парного молочка после футбола. Опять же, cross-cultural communication.

       Слегка уняв, таким образом, духовную жажду и некоторые моральные обязательства перед Колей, я убыл к ждавшим меня специальным коммутационным устройствам и занятным переходным процессам в них.

       Следующий заезд я подгадал специально под "банный день". Пока отряд отмывал свои головы и стирал трусы в райцентровской бане, я без предупреждения материализовался в расположении, из подручных материалов соорудил завал на единственной проезжей к лагерю колее и засаду в ближайшей канаве.

        Закончив подготовку, я первым делом осмотрел окоём, подражая богатырю с картины Васнецова, нашёл окрестности вполне подходящей декорацией к предстоящему шоу и приступил к любимому занятию русской интеллигенции - постижению смыслов. "Что я здесь вообще делаю и нафига?! - таков был важнейший вопрос современности, подвергнутый мною критическому осмыслению. Многие легендарные мыслители и даже отдельные пророки начинали свой путь к Истине именно с этого вопроса.

       Тут, правда, есть один нюанс. Если бы все люди задавали себе этот вопрос до начала всяких своих action, а не после, скорее всего людей, как биологического вида, уже не было. Не размножались бы. Ибо нет ничего более безрассудного и бессмысленного, с точки зрения мудрецов, чем постоянное продолжение жизни для неизбежно смертных. Особенно вследствие помутнения рассудка, называемого любовью.

       Однако к краткосрочному счастью для себя и постоянному несчастью для планеты, люди вопросами о разумности своих действий практически никогда не задаются. Или задаются, но тут же придумывают себе подходящий к ситуации ответ. И получается, что миром правят иллюзии, эмоции и гормоны.

       Вот и я тогда ... Был молод, как я теперь понимаю, превентивно влюблён и, по примеру других, таких же, напропалую бросался в различные рискованные авантюры и причуды, полагая, что это и есть разнообразная, насыщенная смыслом жизнь. Сама жизнь против этих метаний особо не возражала и только ... возможно из любопытства и в воспитательных целях ... подбрасывала для решения разные нетривиальные задачки. Порой довольно опасные. Для неё же.

       Впрочем, в этот раз излишне долго мне размышлять не пришлось ... Вдалеке, от шоссе на просёлок повернул грязно-белый автобусик и ключевые смыслы остались временно недопостигнутыми.

       Вначале всё шло идеально. Водитель заметил препятствие на дороге и остановил "пазик" точно напротив засады. Из канавы тут же вылез я в костюме "некто неизвестный" с чёрным мешком на голове. С дырками для глаз. Ещё из одной дырки в мешке, пониже, торчала дымящая сигара. В левой руке я держал чёрный шар, размером с весьма приличный апельсин. Любой, кто смотрел боевики того времени, легко определил бы в шаре типичную террористическую бомбу. По запалу. За поясом у меня имелся не менее чёрный револьвер типа наган. На чёрном флаге, древко которого я тут же воткнул в глиняный край канавы, можно было разглядеть придуманную мною торговую марку повстанческой шайки - "Чёрный глюкентабр". Это, если бы ветер развернул полотнище. Ветра, увы, не было.

       Озадаченный водитель на всякий случай бибикнул и распахнул дверки автобусика. Настал критический момент ... По замыслу, из дверок должны были тут же массово хлынуть бойцы и просмотрев сюжет, как некто поджигает сигарой запал бомбы и кидает её в их сторону, мгновенно пасть навзничь прямо в дорожную жижу ... и это после бани ...  Под демонический хохот коварного меня.

       Запомните, вдруг пригодится! Бомб в таких случаях нужно минимум две. Одна должна взорваться и привлечь внимание участников спектакля в нужную сторону, а из другой, после поджига запала, должен валить густой угрожающий дым. Тут, кстати, опять понадобится ветер.

       Однако ветра, как вы помните, не было. Первого взрыва тоже. Закон жанра комедии и фарса.

       Из распахнувшихся дверок, закуривая на ходу, стали не спеша выползать чисто отмытые, расслабленные бойцы. Человек шесть или семь. Никто из них даже не заинтересовался, отчего же вдруг остановился автобус. Остановился и остановился. Можно покурить! Они стояли полукругом, спиной ко мне и балагурили между собой. Настоящие, стопроцентные, патентованные мерзавцы, а не массовка! Прочий, некурящий, состав труппы даже выглядывать наружу не стал. Спали наверное.

       Где-то в глубине организма, рядом с желудком, я испытал голодно урчащее безобеденное разочарование этим зигзагом сюжета и, вынув сигару, поджег запал у бомбы, а освободившимся ртом свистнул. Для привлечения внимания.

       Тут уж они меня заметили! Вот только реакция их напрочь выбивалась из канонов вестерна! Вместо того, чтобы залечь или испуганно брызнуть в разные стороны, они стали вразвалочку подходить ко мне, жать руку и радостно хлопать по плечам и по спине. "Привет, Пит, здорово, что приехал!" - говорили они. Ну, или что-то вроде того. Точно не помню. Для полноценности протокола рукопожатия, Коля даже отнял у меня чадящую бомбу и флаг. Флагом он тут же начал размахивать и зачем-то орать "O'Yes!!!". Бомбу он кинул в ближайшую лужу. Чтобы продукты горения не портили экологически эталонный запах навоза, плывущий от коровников. "Мешок-то сними уже!" - заботливо посоветовал он мне между делом.

       Я снял с головы мешок, вновь засунул в рот сигару и, втянув в себя немного кубинского дыма, вдруг отчётливо осознал, что этим людям, зрящим сразу в суть и плюющим на отвлекающие детали, можно спокойно доверить всё на свете. Самое невероятное. От построения коммунизма до перегона северных оленей на Южный полюс через населённую львами Африку. Собственную жизнь тоже.

       Меня они видели насквозь под любой маскировкой. Мы были одной крови.

       Очередной пунктир "нарисовался" красками дождя. В тот вечер, в непроглядных ливневых сумерках я чуток ошибся с ориентирами и вылез из рейсового автобуса, не доехав до дислокации отряда километров примерно семь. Очки были единственным непромокшим предметом на мне, когда я через час добрался наконец до места. Но в рюкзачке, в полиэтиленовом мешке, лежал сухой реквизит и уже через полчаса знаменитый Дон Педро ... как объявил Коля ... проездом, разумеется, из Аргентины, давал свой единственный концерт в "баре" отряда. Включающий легендарное соло на детском барабане в сопровождении, не менее легендарного отрядного граммофона. А потом ещё, с разгона, и сеанс одновременной игры. В "козла".

       Кстати, про концертные костюмы, всякую там заграницу и прочую моду.

       Я абсолютно уверен, что драные джинсы, бесформенные балахоны в грязных разводах, опалённые бороды и тесёмку на штанах вместо ремня, все эти дизайнеры и модельеры однажды увидели на наших отрядных фотках. И спёрли основные идеи. У них так принято. У буржуев. Если сомневаетесь, припомните, откуда в мировую моду пришли, например, женские сапоги.

       У нас же стиль wild horror casual обожали и носили все. Поголовно. А на закрытии сезона ещё и традиционно рвали друг на друге эти лохмотья. Да так искуссно, что африканский вождь в набедренной повязке из лыковой мочалки на заседании ГенАссамблеи на нашем фоне смотрелся бы чрезмерно разодетым франтом ...

       Был август, ребята уже подвымотались и мудро расставляя приоритеты между сном и домино, потихоньку рассосались по вагончикам.

       Дождь видно тоже устал лить и я решил немного подсушить свои шмотки на свежем воздухе. Нашлись и подходящие обрезки досок. Абсолютно сухие. Наверное, ещё от того сарая.

        Кое-кто недавно публично утверждал, что костра в тот год не было. Это довольно яркий образец пунктирного эффекта, так называемой, "девичьей памяти". Если вы действительно чего-то хотите, это будет. Так что костёр был. Мною лично разведённый. И ночь перед отъездом я провёл тогда как раз около него. Сначала немного попел песен с Вовчиком, а потом просто сидел один на холодном бревне, кормил комаров и, обнимая колени, смотрел на огонь.

       Мне нравится общаться с огнём. Он умеет слушать мысли. Не перебивая. И потом высказывать свои в ответ. Не знаю, как это у него получается. Наверное, телепатически. Нужно только быть открытым и откровенным. Перед ним и самим собой. Тогда всё услышишь и всё поймёшь. Пламя ведь отчасти плазма. Самое важное состояние вещества. Мостик между тем, что мы думаем о мироздании и его подлинной сущностью. И безмолвный разговор с огнём это разговор со Вселенной. А она уж точно знает ответы на все твои вопросы.

       Родной отряд спал, а я сидел и думал. Мои мысли короткими пунктирами искр улетали в ночное небо и, возможно от этого, небо понемногу светлело. А когда на линии горизонта полыхнул краешек солнца, я всё уже знал о себе. И о тех, о ком думал. И о том, что мне со всем этим делать ...

       Я не стал никого будить  и уехал не попрощавшись. На шоссе, едва увидев зелёную стройотрядовскую форменку, меня подобрал первый же проезжавший "дальнобой". Солнце поднялось уже довольно высоко, поля вокруг парили перед предстоящим ясным жарким днём, над асфальтом висела плотная дымка и только едва видимый пунктир разделительной линии помогал определить дорогу. От тепла в кабине меня тут же разморило, я держался изо всех сил, стараясь не уснуть и, непрерывно щипая руку, твердил про себя, чтобы не забыть всплывшие в голове там, у огня, слова: "На рассвете смолкнут песни у костров, над отрядом спящим спустится туман. Где мне взять простых и нежных слов, чтобы рассказать вам про "Славян"."

        И всё же я уснул. Водитель же видно недопонял меня или пожалел и не стал будить, так что мы проехали мимо города по объездной и первое, что я увидел, открыв глаза, была надпись "Красные Станки".

        Я вылез из кабины, перешёл шоссе и принялся ловить попутку, чтобы поехать назад. Первый же "дальнобой" ...

       Счастье никогда не бывает непрерывным.

       Это пунктир.