По натянутой струне Гл 6. Нет, все было не так

Глава 6. Нет, все было не так   

После обеда, найдя Готлиба, начальник цеха Колосов попросил его зайти к себе в кабинет. Шли по коридору молча. И, что отметил про себя Майлер, Сергей Михайлович шел тяжело дыша, чего раньше за ним не наблюдалось. Худощав, спортивного телосложения, активно занимается лыжами, бегает на них даже, когда на улице ниже тридцати градусов. И вдруг, тяжело дышит.

Скорее всего потому, что в этом виноват он – Готлиб. И Майлер с этим выводом не ошибся.

- Присаживайтесь, - проходя в свой кабинет, Колосов показал на стул, стоявший у
своего письменного стола, - и присел, напротив Майлера. – Готлиб Яковлевич, мы с вами друг друга знаем уже долго. И отношения нормальные, а вот ситуация, произошедшая вчера у вас с начальником соседнего цеха, может поставить наши отношения в очень трудную ситуацию.

Говоря эти слова, Сергей Михайлович не смотрел в глаза своему оппоненту, что и подталкивало Готлиба к мысли о том, что разговор, который сейчас предстоит между ними, ничего хорошего не принесет.

- Так вот… - скрепив обе ладони и сильно сдавливая их, Колосов начал покачивать головой, напрягая губы, переносицу. Но видно столкнувшись с проблемой, не зная, с чего начать этот разговор, все больше и больше волновался.

- Сергей Михайлович, вам пожаловался на меня Ферапонтов, я так понял? – решил помочь ему Готлиб.

- А разве он не прав? – Сергей Михайлович поднял свои глаза и вопросительно посмотрел на Майлера.

- Нет конечно, - попытался выдавить улыбку на своем лице Майлер. – Скажите, а как я должен был вести себя, когда начальник ЛПУ Евгений Семенович направил меня по определенным объектам его цеха, чтобы я посмотрел, присутствует ли там нарушение правил охраны труда. И если их предостаточно, я бы даже сказал, которые очень опасны для жизни человека, то, я, должен увидев эти нарушения был промолчать? Так?

Этот вопрос видно, поставил начальника цеха в тупик.

- Что получается, я должен был закрыть глаза на сломанные заточной и сверловочный станки, а значит разрешить людям на них работать?

- Один из них уже поплатился за это, - прошептал Сергей Михайлович и, глубоко вздохнув, снова опустил глаза.

- Вы говорите о Ферапонтове, начальник этого цеха? – предположил Готлиб.

- А теперь, наверное, и о нем. Но все началось с вашего коллеги слесаря Иванова, кажется так его фамилия? Он попытался доказать Александру Михайловичу, что разломанная на двое розетка безопасна. К счастью, когда ее вставлял в штепсель не успел сдавить рукой, она взорвалась. Отделался ожогом.

- На дураках мир держится.

- К чему это вы? – посмотрел на Готлиба Колосов.

- Создается такое впечатление, что удар током этого работника произошел из-за меня?

- Ну, не так конечно…

- Стоп, стоп! Начнем с того, Сергей Михайлович, что вы, именно вы сами на отчетно-выборном собрании предложили мою кандидатуру в заместители председателя профсоюзного комитета. Так было? – вопросительно посмотрел на своего руководителя Готлиб. - И не только вы, а вся наша служба, включая и ее руководителя, и начальников цехов. Так это вы сделали, получается только для того, чтобы нашей службе больше доставалось в Управлении отоварки мясом, овощами, одеждой, в том числе и путевок в санатории.

- Что за глупости вы говорите! - увидев, что разговор пошел по другому руслу, тут же вскочил со своего места Колосов, и упершись руками о столешницу, смотрел в упор на Майлера.

- Ну, а в чем тогда я виноват, а? То, что увидел бардак в этом цехе, который может привести к травмам, а может даже к смерти людей, и сказал, что этого нельзя допустить. Ручка на сверлильном агрегате лопнута напополам, вылез из нее оголенный, представляете, провод, не говоря уже о таком же штепселе. Тоже самое и на заточном станке. И не просто показал, а еще и начальнику ЛПУ сказал, чтобы он… - и махнув рукой Готлиб.

Лицо у руководителя начало от напряжения краснеть.

В кабинете повисла тишина.

- Я кстати, до обеда сегодня и наши цеха осмотрел. И думаете, все так классно? Вот смотрите, - и подал Сергею Михайловичу несколько исписанных тетрадных листков. – Куча замечаний.

- И, что, у нас такие же проблемы есть как у соседей? – с тревогой посмотрел на Майлера начальник цеха.

- К счастью в мастерской таких нарушений нет, - сказал Майлер. – Но их тоже предостаточно! И вы о них сами знаете, надеюсь. Посмотрите, как сдает смену друг другу персонал в цехах: пустые листы. А ведь простого освещения не везде хватает, значит, никто ночью, во время обхода промплощадки и не проверяет в каком состоянии находится та же запорная арматура. А некоторые вообще не ходят на крановые узлы, в снегу проходы, они не очищены от снега.
По мимике лица, видно, что начальник цеха это знал.

- Вот смотрите, огромные сосульки висят внутри камеры ВЗК, - шепчет он, ведя кончиком указательного пальца по мелкому тексту, написанному на листе Готлибом. – Не убран снег с проходов к кранам после снегопада. Хм, - покачал он головой. – Галерея нагнетателей: из-за перегоревших лампочек полностью не освещена.

На нулевой отметке не убраны лужи масла под газоперекачивающим агрегатом ГТ-6-750 из-за потеков на фланцевых соединениях маслопроводов, идущих к боку регулирования и АВО масла.

- Да уж, - покачал головой начальник цеха. – Захламленность стеллажей. Ну, что скажу на это вам, Готлиб Яковлевич, - поднял глаза на Майлера Колосов, - замечания правильные. И на них стоит обратить внимание как мне, так и вам, как профгруппоргу цеха. Нужно провести собрание в цехе, может даже сегодня, с работниками первой и второй смены вместе, во время их пересменки. Готовьтесь. Договорились?

- Нет, нет, я против, - покачал головой Майлер. – Только в том случае соглашусь провести собрание, если вы предоставите автобус для перевозки людей в поселок.
Это же в восемь вечера будет происходить.

- У меня таких полномочий нет, - развел руки Сергей Михайлович.

- Как и у меня. Так, что, тогда, извините, - сказал Готлиб, - вы этим вопросом занимайтесь лучше на своем уровне. А у меня еще не закончены работы по варке полудюймовых труб в слесарной мастерской, прогнили. Сейчас ребята в них воду остановят, и пока она не замерзнет, нужно поменять в нескольких местах сгоны и патрубки. Я пошел.

- Да, да, - поднялся Колосов, - идите, идите…

- 2 -

Когда Майлер вышел их проходной, отметил, что автобусы, отвозящие людей с ЛПУ в поселок, задерживаются. Народу на площадке скопилось много. Когда подошел к ним поближе невольно почувствовался какой-то холодок. Нет не тот физический из-за 42 градусов мороза, который забирается к тебе за шиворот, превращает в лед ботинки, перчатки. Нет, не тот, а который шел от людей. И первым намеком на это, был шепот, кажется женский: «Да вот он. Где? А-а-а, перед начальством выслуживается».

«Вот только этого сейчас мне еще не хватало, - невольно сжал кулаки Майлер. И чувство такое, буквально в одно мгновение прокололо молнией все тело, или словно его раздетого холодной водой обдали. Да и запах пота почувствовал, тот вонючий, который он и сам не переносил. – Фу ты!»

- …Да нагородил там начальнику на людей такого, что хоть гони их с работы теперь, - кто-то нес несуразицу справа. – Совести у человека нет, своих подставляет.

А сзади и того хлеще:

- Они с Ферапонтовым за одной бабой бегают, вот и подставил его…

- Ёклмн! – взорвался Майлер и стал глазами искать последнего сплетника.
Но все, кто стоял рядом, видно делали вид, что Майлером не интересуются. А вот только от них отвернись, так…

- Да, шо, да я шо, его не знаю, да готов любого со света сжить он, если ему дорогу перейдет…

- Так нужно ему темную сделать…

- Та нэхай живэ, буду ешо пачкатыся…

- Та, говорять, милльены получат.

- Хто?

- Да вон тый, у профсоюз пролиз, так теперича…

Майлер не выдержал и резко повернувшись к тем, кто это обсуждал его прямо за спиной, - невольно удивился, - никого, только окна управления, свет из которых еле-еле пробивался за толстым слоем льда, покрывшим стекла…
Люди стояли справа и слева от него, и молчали.

«Может у меня уже крыша поехала, и мне кажется, что теперь меня все люди ненавидят?» - влезла в голову эта мысль.

Автобусы подошли минут через десять. Толпа людей взяла их штурмом. Невольно и Готлиб попал под ее мощную силу, которая его с легкостью сдавила со всех сторон и затолкала в узкую дверь ЛАЗа, а потом в салон, в котором так и оставила под сильным давлением людей.

Автобус тронулся. Люди, сжимавшие его, сначала что-то выкрикивали, но через несколько минут выдохшись, замолчали. Был слышен только гул двигателя.
И сколько не прислушивался Готлиб к толпе, в середине которой он сейчас находился, но больше никто и слова, так и не сказал о нем.

Пришел в себя Готлиб только после первой остановки, когда той же толпой был вынесен наружу автобуса. Осмотревшись по сторонам, понял, что вылез не там: до дома отсюда идти не меньше километра, но влезть назад уже не успел, в автобусе закрылись двери и он поехал дальше.

Оставалось только одно, как можно быстрее добраться до дому, иначе замерзнет. И – побежал по узкой улице, поджатой с обеих сторон вагончиками.  Они принадлежали строительному тресту, жившему когда-то с размахом. Счастливцы, работавшие в нем, получали огромные деньги и кичились этим. Хотя, честно говоря, Готлиб, как и многие другие этим богачам не завидовал: люди работали по двухнедельной вахте, строя газопроводы, а потом возвращались в поселок и - кто пропивал заработанные деньги, кто их копил на покупку машины, дома, квартиры.

Сейчас этого треста уже нет, перестройка в стране не только захлопнула его двери, но и оставила всех, кто работал в нем, нищенствовать. А все потому, что того заработка, который был вчера в нем, уже не найти.

К тому же, закрылся не только этот трест, а и остальные, строившие компрессорные станции, газопроводы. Из производственных сил осталось здесь в поселке только линейно-производственное управление, занимающееся транспортом газа по газопроводам, которые тянутся из тундрового Ямала, через болота и тайгу края Западной Сибири и, перелезая через Уральские горы, уходят в Европейскую часть не только России, а и в бывшие государства социалистического лагеря.

…Готлиб шел быстро. То, чего он сейчас наслушался про себя, настроение испортило совсем. И не просто испортило, а выключило все мысли, которые должны были его сейчас сопровождать. И главная из них, терзавшая вчера и позавчера его сердце, это возвращение в мир театра. Режиссер перестал «болеть» и собирал заново их труппу, чтобы продолжить репетиции.

Но самой важной новостью для Готлиба была другая: главный актер Гамлета уехал в командировку на «большую землю», а значит теперь никто не будет мешать Майлеру встретиться с нею – Офелией, дочерью королевского советника Полония, за которой он - Гамлет   ухаживал.

Но, после того, что произошло сегодня с ним на производстве, где на нем «добрыми людьми» поставлено клеймо ябеды, его душу начала грызть другая мысль: а стоит ли возвращаться в этот театр? Ведь эта Офелия до знакомства с ним встречалась с человеком, ставшим вчера для Готлиба врагом. И пусть даже у нее с Готлибом и начали в последнее время появляться какие-то теплые чувства друг к другу, то теперь весть о том, что Майлер подставил Ферапонтова, сделает только одно – разорвет их отношения в клочья. Раз и навсегда.

Нет, Готлиб в этом не сомневался. Наталья, сама по себе, напоминала ландыш, с такой же тонкой грацией, живущая переживаниями. По характеру, она льнула к людям сильным, стараясь найти в них какую-то поддержку, и не столько физическую, как духовную. Она не переносила сплетен, сильно огорчалась от тех, которые хоть как-то задевали ее.

Услышав их, она закрывалась и старалась больше не появляться в том обществе, в котором на нее падала хоть какая-то тень. А та сплетня об ее отношениях с Ферапонтовым и Майлером, которую он услышал полчаса назад на остановке, сломит ее…

Нет, возвращаться в театр он после этого сам уже не готов, ни морально, ни физически. А как ему сейчас смотреть в глаза жены? Скорее всего и до ушей Анжелы донесли эту новость…

- О, Готлиб, привет! – кто-то с силой ухватив за рукав Майлера остановил его и развернул к себе.

И кто, тот самый водитель, с которым он недавно работал на газотрассе. Да еще и хорошо выпивший.

- Готлиб, у меня сын родился. Это дело надо обмыть…

- 3 - 

Как Готлиб добрался до дому, не помнит. А вот то, что всю ночь бредил, выкрикивая одну и ту же фразу: «Нет, все было не так!» - рассказала утром жена, торкая его под бок и торопя на работу.