Три немца, три зенитки и три партизана в истории

          Три немца, три зенитки и три партизана в истории маленькой Тамары    


     Этот сад был разбит так давно, что старым вишням уже шел четвертый десяток. Его посадили, когда кулаки еще устраивали в своих хатах пышные обеды и охотились с лошадьми да собаками.
Чего только не пришлось пережить саду и жителям соседних хуторов…
     ...Пришла новая власть, прогнала «куркулiв» и отдала глиняные дома бедным поселенцам. С тех пор сад остался без должного ухода и зарос густыми кустами, а введенные налоги на деревья просто не позволяли хуторянам обновлять старый вишенник. Но он остался излюбленным местом
детворы благодаря вкусным ягодам и сочившемуся из трещин «клею».
     ...Началась Великая Отечественная война. Тяжело пришлось жителям в военные годы. Но после Сталинградской битвы советская армия стала гнать немцев.
     Отряд фашистов расположился за железнодорожным мостом, возвышавшимся недалеко от сада. С обратной стороны моста располагались вражеские зенитки.
   

     Темнокудрая Тамара, жившая в хатке у самой реки, пришла в густой сад, где принялась, напевая частушки, сдирать с коры смачные светло-коричневые капли. Солнце пробивалось сквозь сетку жилистых листьев и будто бы покрывало все золотыми конопушками. Вдруг раздался голос,настолько тихий, что сначала Тома не обратила на него внимания. Он твердил: «Дiвчина, дiвчина».
Девочка с опаской последовала на зов и увидела троих скрывавшихся в зарослях мужчин.
     – Дівчинка, ты тут живешь? – спросил один из них.
     – За садом, – сказала «дівчинка», с интересом разглядывая притаившихся незнакомцев.
     – А вы, дети, ходите гулять до моста? – продолжил допрашивать он.
     – Да нет, – сообщила та. – Мы хотели пойти, да немцы кричат «вэк, вэк(1) » – не пускают.
     – А что, там зенитки есть? – поинтересовался второй.
     – Ну, понятно, что есть.
     – А у вас сметана есть?
     – Есть, – недоуменно ответила Тамара. – Вам принести?
     – Нет, нам не надо, – возразил первый мужчина. – Что я тебе скажу, никому не говори, только маме и папе. Понесите сметаны в горшочке, и пока фрицы будут есть, ты посмотри, где зенитки стоят, да как они расположены.

     Александра и Михаил Еременко сначала не согласились на участие своей дочери в такой опасной затее. Они стали решать, кто пойдет в разведку, но после непродолжительного спора заключили,что у Тамары куда больше шансов вернуться.

     Заполучив горшочек со сметаной, девочка спокойным шагом направилась к мосту. Росистая трава холодила ноги и оставляла на легком платье мокрые следы, но Тома не замечала этого, думая только о порученном ей задании. Вот уже виден часовой, мечущийся взад-вперед, доносятся голоса его сослуживцев. Тамара ступила с травы на пыльный щебень откоса, когда услышала карканье суетливого немца: «Вэг! Вэг, киндер!(2) » – кричал он, размахивая маузером.
     Девочка послушно остановилась, глубоко вздохнула и трясущимися руками подняла горшочек над головой. «Сметана!», – ответила она, вздрогнув от громкости собственного голоса.
     Фриц опустил винтовку, махнул рукой, мол, так уж и быть, подходи, и, закуривая сигару, медленно поплелся к сподвижникам. Его сапоги мерно стучали. Не веря удаче, Тома последовала за ним.
     Тамара не раз споткнулась, любуясь раскинувшимся на обоих берегах реки Токмак хутором.Небольшие облака-лодочки рассекали по серебряной глади водного потока. Худой мостик через реку старался сдержать надвигающихся врагов, но тщетно: белые облака-чужестранцы вовсе не замечали его. Ветер подгонял тучные судна, волновал моря кукурузы, доносил запахи речной влаги и полевых цветов, которые не бросали попыток пробиться через смрад черного дыма войны. Птицы, словно выкрашенные черной краской самолеты, тягались умением парить с
грозными цеппелинами облаков. Казалось, каждый из гигантов сообщал: «Я лучше другого!», – и готовился сбросить очередную бомбу.
     Тома тряхнула головой и сморгнула наваждение. Прямо перед ней стоял немец в зелено-серой форме и протягивал руку к посудине. Получив ее, фриц стал прогонять девочку, но та постучала по глиняному боку горшочка и настойчиво произнесла, помахивая пальцем из стороны в сторону:«Найн! Муттер(3); на-на-на!». Солдаты рассмеялись и принялись за угощение.
     Тамара, решившая под видом нетерпеливого расхаживания подсмотреть расположение зениток,начала взбираться выше по откосу. Девочка была невысокого роста, и в ее поле зрения зенитки не попадали. «Боже, что же мне теперь делать?!» – пронеслось у нее в голове. Внезапно грай разнеженного и развеселившегося после сметаны немца заставил ее остановиться. Темнокудрая по-настоящему испугалась.
     И тогда отчаявшаяся девочка заметила каменный куб, оставшийся не использованным в строительстве укреплений, и неожиданное решение пришло к ней. Пританцовывая и напевая,делая вид, что она не расслышала приказ немца, Тома направилась к отесанной глыбе. Пустое,затягивающееся тучами небо смешивалось в ее глазах с высокими деревьями лесопосадки,прыгало вверх да вниз, а то и вовсе замещалось неприветливым камнем под ногами. Запрыгнув на куб, она замедлила движения, стала посматривать по сторонам и подмечать размещение вредоносных орудий. Насчитав три, она покружилась еще немного и, услышав повторный оклик,
подбежала к фрицу. Как добралась до дома, не запомнила.

     Тома привела отца в вишенник и указала, где скрывались партизаны. В саду царил полумрак;солнце уже не освещало листья с таким усердием, словно старалось прожечь их насквозь. Ветер затаил дыхание. Все было неподвижно, кроме девочки и мужчины, стремительно пробирающихся к знакомым Тамаре зарослям. Михаил встал на колено, развел ветви руками и никого там не увидел. «Ясно, – протянул тот. – Не поверили, спрятались где-то». Порассуждав, отец, бывалый вояка и партизан, пришел к выводу, что давшие задание прятались в поле за садом. Он взял Тому
за руку и вышел на проселочную дорогу.
     «Тут скрылись», – с уверенностью заявил Михаил. В ответ на этот возглас плотный ряд кукурузных стеблей зашевелился и, шурша, раздвинулся. Один из партизан, тот самый, что дал Тамаре поручение, вышел на дорогу, серьезно посмотрел на стоящего перед ним человека. Они почти одновременно опустились на пыльную дорогу, и Михаил принялся пальцем выводить на песке схему расположения пушек. Затем мужчины встали; распорядитель кивнул, протянул отцу руку и, дождавшись пожатия, снова нырнул в кукурузу.
     А ночью началась бомбежка. Тамара с матерью выбежали во двор, громко хлопнув дверью, и прислонились к хате. Хуторян учили при бомбежке «влепляться» в стены, ведь «если полетит осколок, он выше попадет». Так и стояли мать и дочка, прижавшись друг к другу. Тома была очень напугана. Руки дрожали, покрывались холодным потом.

     Ничего до этого Тамара не боялась. Она была бой-девчонка, в прямом смысле слова: постоянно участвовала в каких-то детских разборках да драках. Конечно, волновалась за волосы – не дай бог кто-нибудь в потасовке вцепится, – но сейчас это переживание показалось настолько глупым по сравнению со свистом несущейся смерти. Казалось, что все бомбы летят только на нее. Среди адского шума прозвучали мамины слова: «Это, доченька, сметана твоя стреляет!»

     Заря выхватила из темноты хатки с опустевшими глазенками. Утренний свет позволил увидеть:рядом упала одна из «ночных бабочек» и не взорвалась. Врожденное любопытство, временно заглушенное липким страхом, проснулось, и девочку наполнило желание взглянуть на снаряд поближе, но его вскоре огородили и убрали.

     Вот такой большой подвиг совершила маленькая Ерёменко Тамара Михайловна, моя двоюродная прабабушка. Наша семья всегда помнит ее самоотверженный поступок.
     У подвига человека, совершенного ради спасения Родины, нет срока давности...
     У любой войны, затеянной человечеством, нет срока давности...

01.03.2021
пгт. Гурзуф

1 Прочь, прочь (нем.)
2 Прочь! Прочь, ребенок! (нем.)
3 Нет! Мама (нем.) наругает!