Комсомол - школа жизни социологов первых поколений

Начало: http://proza.ru/2022/06/23/1463.


После окончания ЛЭТИ, отмечает Б.М. Фирсов, он не продолжил обучение в аспирантуре, а стал общественным деятелем: «...последовательно избираясь на должности секретаря райкома комсомола (1953-1956 гг.), секретаря обкома ВЛКСМ (1956-1959 гг.), а затем и первого секретаря Дзержинского РК КПСС Ленинграда (1959-1962 гг.)» [1, с. 400].
Уже три десятилетия в нашей стране нет ни того комсомола, ни той партии, а это значит, что значительной части будущих читателей биографии Фирсова надо хотя бы примерно объяснить, что такое комсомольский и партийный руководитель советского времени. Воспоминания Фирсова, во-первых, дают возможность узнать, чем он занимался на посту комсомольского вожака и, во-вторых, - убедиться в том, что его работа на этих высоких, в ту пору – весьма социально значимых постах, фактически продолжала, развивала опыт его участия в создании «Весны в ЛЭТИ». Он пишет: «Я принял самое деятельное участие в создании Клуба молодежи Петроградской стороны, с настоящим джазом и саксофонами, от которых, как тогда говорили, до финского ножа – всего один шаг. Ленинградский обком ВЛКСМ, в период моей работы там, помог выявить большое количество талантливой творческой молодежи. Слава балетных звезд и звезд эстрады пришла к Алле Осипенко, Ирине Колпаковой, Владлену Семенову, Эдите Пьехе, Александру Броневицкому, хору Ленинградского университета под руководством Григория Сандлера и другим исполнителям и коллективам после того, как они стали лауреатами художественных конкурсов Московского фестиваля молодежи и студентов (1958 г.)» [1, с. 402].


По мнению Фирсова, три опасности подстерегали комсомольского работника. Одна из них – неразборчивость в средствах для достижения пусть правильно поставленных целей. Вторая опасность – увлечение административными мерами, низкий уровень внутрисоюзной демократии. Третья опасность – нараставшая с годами бюрократизация ВЛКСМ. Фирсов замечает: «... в годы моей освобожденной работы в ВЛКСМ он начал утрачивать дух союза и приобретать статус ведущего молодежного учреждения страны. <…> Уже в первый день работы в райкоме комсомола я стал Борисом Максимовичем (это в двадцать четыре года!) для комсомольской массы, среди которой было много моих сверстников» [1, с. 402].


Обозначив свое восхождение по комсомольско-партийной линии, Фирсов, счел необходимым отметить: «Эта эволюция требует объяснения. Я бы хотел только обезопасить себя от подозрений в карьеризме. Для меня существовал и существует по сей день некий альтруистический мотив принесения части самого себя на алтарь неэгоистических целей» [1, с. 400]. И несколько далее: «... занимая различные посты в комсомоле и партии, я исходил, прежде всего, из того, что вполне определенное сообщество людей оказывает мне доверие, считая меня своим лидером, и что это доверие надо оправдывать» [1, с. 401].
Рассмотрение траектории движения Фирсова на номенклатурных должностях покажет, что мотивацией его деятельности не был карьеризм. Например, в своем коллективе он никого не «подсиживал», на все должности – замечу, первые на соответствующем номенклатурном уровне, он сразу выдвигался вышестоящими структурами. Ниже будет приведены и другие аргументы в защиту моего утверждения.


Сейчас же мне представляется крайне важным показать, что комсомол, увлеченная работа на выборных комсомольских должностях в условиях, когда в стране не только не было системы подготовки социологов, но существовало скептическое, критическое отношение к социологическим исследованиям, были одним из действенных каналов формирования социологических кадров. Молодые, социально заряженные философы, историки и экономисты, математики, физики и инженеры, представители других профессий, окунувшись на комсомольской работе в реальные социальные проблемы, находясь в кругу не только ровесников, но и людей, иногда значительно старше их, спонтанно начинали искать литературу, которая помогла бы им разобраться в новых для них задачах, и на определенном шагу поисков «натыкались» на социологию. Это были либо первые книги В. А. Ядова и А.Г. Здравомыслова, Б.А. Грушина, либо первые переводные работы, либо, несколько позже, литература, выпускавшаяся под грифом Высшей комсомольской школы при ЦК ВЛКСМ и Советской социологической ассоциации.


Вообще говоря, по нормам того времени, все советские социологи прошли через комсомол, одни – были пассивными членами этой организации, другие проявляли разного уровня активность. Так, вспоминая молодые годы, В.А. Ядов называл себя «хунвейбином». Сегодня это слово требует разъяснения: хунвейбины – это «красные охранники», «красногвардейцы» — члены созданных в 1966-1967 годах отрядов студенческой и школьной молодёжи в Китае, одни из наиболее активных участников Культурной революции. Отряды хунвейбинов создавались для борьбы с противниками Мао Цзэдуна. Их действия отличались крайним пренебрежением к традиционной культуре и крайней жестокостью по отношению к людям.


Об одном из «подвигов» Ядова на посту секретаря райкома комсомола вспоминал И. С. Кон: «Наше знакомство с Ядовым началось с острого конфликта. В 1956 г. я пришёл на факультет философии ЛГУ после того, как учёный совет факультета дважды проваливал меня. В каком-то смысле я чувствовал себя как в серпентарии, где со всех сторон можно ждать нападения. В одном из своих первых выступлений на факультетском партсобрании я, между прочим, упомянул, что в юности увлекался комсомольской работой. Вдруг поднимается аспирант, он же секретарь Василеостровского райкома комсомола, и заявляет, что выступление тов. Кона идейно ошибочно, комсомольская работа — дело серьёзное, относиться к ней, как к «увлечению» непозволительно. Мне сразу стало ясно, что комсомольский функционер глуп, фанатичен и недоброжелателен и к тому же является орудием людей, пытавшихся воспрепятствовать моему приходу на факультет, так что нужно держаться от него подальше. Но вскоре Ядов попросил меня прочитать свою диссертацию (или это сделал его руководитель, Тугаринов, точно не помню), а в деловых вопросах я абсолютно безличен. Работа оказалась (по тем временам) превосходной, умной, самостоятельной. Ядов читал и Мангейма, и специальную литературу по социологии познания, на таком высоком интеллектуальном уровне понятия идеологии у нас никто ещё не анализировал. Я не только дал положительный отзыв, но мы стали с Володей серьёзно разговаривать» [2, c. 116]. Добавлю, и дружба между ними сохранилась навсегда.


Дополню сказанное воспоминаниями двух студентов, учившихся одновременно с Ядовым на философском факультете ЛГУ. Будущему профессору социологии Ирине Поповий запомнилось следующее: «Для „правильной“ девочки из провинции, какой я приехала в Ленинград в 1948 г. для учёбы на философском факультете, Володя Ядов был идейным вождём, комсомольским кумиром. Общность „комсомольско-идейных позиций“, „твёрдость (и непогрешимость!) убеждений“ пробуждали чувство любви и обожания. Володя был герой, с „которого нужно делать жизнь“. Учился он курсом старше нас, и было много на этом курсе ярких личностей, <…>, но Володя был звездой первой величины» [3, с. 557].


Выше отмечалось, что комсомольцы ЛЭТИ строили гидро-электрические станции и что в этом начинании участвовал и Борис Фирсов, сказанное относится и к комсомольскому периоду жизни Владимира Ядова. Из воспоминаний профессора Юрия Красина: «Университет наполнен жизнью. У студентов страдная пора — весенняя экзаменационная сессия. В коридорах суета. Одни спешат или, наоборот, не решаются идти сдавать трудный экзамен; другие радостно выходят из аудитории и на вопрос товарищей: «Что?» — удовлетворённо отвечают: «Пять». Но настоящая кипучая жизнь в Большом комитете. Здесь все заняты подготовкой к поездке на ГЭС. Беспрерывно звонят телефоны: «Дайте Ядова. Ядов там?». Ядов теперь самый популярный человек. В его руках все нити подготовки [4].


Теперь добавлю к этой серии коротких рассказов о комсомольце Владимире Ядове фрагмент из завершающей части эссе Бориса Фирсова «О моём наставнике и друге»: «Я — тот самый Борис Фирсов, секретарь обкома комсомола, который в 1955 году приехал за ним на машине, привёз в обком ВЛКСМ и заставил пойти работать первым секретарем Василеостровского райкома комсомола, где он, Владимир Ядов, аспирант второго курса Ленинградского государственного университета, тогда состоял на комсомольском учёте. Признаю свою вину в том, что защита Ядовской диссертации была отложена на два года» [5, 2009, c. 126]. Пройдет десять лет, и Фирсов примет предложение социолога Владимира Ядова и пойдет к нему в социологическую аспирантуру. Да, так устроен наш мир..
И это – не исключения, все социологи первых поколений Ленинграда состояли в рядах ВЛКСМ, и многие были весьма активны. А. Н. Алексеев был комсомольским лидером во время учебы на филологическом факультете ЛГУ, а затем успешно работал в комсомольской печати. Секретарями комитета ВЛКСМ ЛГУ были позже ставшие социологами философ С. В. Иконникова и юрист С. М. Пелевин. А вот – из воспоминаний А. Г. Здравомыслова: «В отличие от значительной части моих сокурсников, в аспирантуру после окончания факультета я не попал (отчасти потому, что мне учеба за эти пять лет порядком поднадоела). И я, отдав пятый год обучения комсомольской работе на фабрике им. Желябова, после получения диплома поехал в Караганду. И комсомольская работа, и Караганда были своего рода продолжением учебы. Это может быть названо опытом включенного наблюдения» [6].


Пример крайне «р-р-р-еволюционных» воззрений обнаруживаем мы и в поведении комсомольца Борис Грушина. Один из его школьных друзей вспоминал, что в 9 классе был создан комсомольский клуб. Сочиняли и ставили спектакли, устраивали концерты, приглашали гостей. Образовалась небольшая группа, началась новая жизнь, и тут Грушин выдвинул идею: окончим школу и будем жить вместе «коммуной». Правила предлагались строгие: деньги общие, влюбляться нельзя ни внутри, ни вне, — будет нарушено равноправие, никаких тайн друг от друга и т. д. Эта идея просуществовала до конца школы и тихо заглохла. А вот уже – студенческий период Грушина: «Золотой медалист, ещё в школе начитавшись Гегеля и Фейербаха, легко преодолев собеседование, поступает на философский факультет университета с целью заниматься этикой и эстетикой по Чернышевскому. Оказывается, идейного комсомольца в кожанке, хотя и без маузера, его выражение, не устраивало не только раздельное обучение, против которого он выступал ещё в школе, но и некоторые отклонения в поведении советских людей в кавычках. Полагая, что для их исправления надо усилить коммунистическое воспитание, он хотел за годы обучения пополнить свой теоретический багаж. Окончательно переосмыслить систему идеологических координат ему пришлось, однако, в страшные годы борьбы с безродными космополитами, детей которых, тех, кто учился на его курсе, он чуть ли не в одиночку защищал» [7, с. 32–33].


Все естественно, где еще и каким образом молодые люди, интересовавшиеся миром социальных отношений, испытывавшие желание и ощущавших необходимость участия в общественной жизни общества, могли себя испытать? Тем более, что все они многое испытали в годы войны.

Продолжение: http://proza.ru/2022/06/25/269


Литература:
1. Фирсов Б.М. Разномыслие в СССР. 1940–1960-е годы. СПб.: Изд-во Европейского дома, 2008.
2. Кон И.С. Заметки о Владимире Ядове // в кн.: Vivat, Ядов! К 80-летнему юбилею: [сб.] / ред.-сост. Е. Н. Данилова и др.; Ин-т социологии РАН. — М.: Новый хронограф, 2009.
3. Попова И. М. Володя был звездой первой величины // Там же.
4. Красин Ю. А. 19-я «гвардейская». Заметки участника с комментариями, спустя полвека // КЛИО. 2010. № 2. Цит. по материалам, присланным В. А. Ядовым (Электронный архив Б. Докторова)
5. Фирсов Б. М. О моем наставнике и друге // Социологический журнал. 2009. № 1. С. С. 167-171.
6. Здравомыслов А.Г. Социология как жизненное кредо (Интервью Б.З. Докторову) // Социологический журнал. 2006. №3/4. С. 151-186.
7. Докторов Б. З.Все мы вышли из «грушинской шинели». К 85-летию со дня рождения Б.А. Грушина. М.: Радуга, 2014.