Участники - мы. Время - всегда

Такими словами можно описать одно из самых ярких театральных событий сезона 2021/2022 годов. 9 июня на сцене театра Сатиры в Москве была дана премьера. На сцене театра, на которую в начале представления вышел художественный руководитель Сергей Газаров, был дан «Дядя Жорж». Сочетание двух классических произведений Антона Чехова – «Дядя Ваня» и «Леший» - дало абсолютно гармоничную картину нашей жизни, которая, кажется, спустя полтора века истории, даже не изменилась ни на дюйм. И эта картина может называться просто – мы, какими мы были и будем всегда.

Газаров, ставший худруком Сатиры осенью 2021 года, после того как многолетний лидер труппы Александр Ширвиндт ушел с поста и стал Президентом Сатиры, сразу предупреждал, что в театре будут неожиданные изменения и повороты. Относительно «Дяди Жоржа», который ставился, по словам худрука, исключительно по текстам Чехова, сам Газаров говорил главное: «В нашей обстановке все обострено до предела». И это было действительно обострено. Сарказм до предела сарказма, смех до предела смеха, ужас до предела ужасного, трагедия до края трагедии, неразделенная любовь, закончившаяся смертью, красота, доведенная до совершенства Афродиты. Не знаю, была ли это модель самоцелью режиссера, но Газаров к этому стремился. И у него получилось. Ведь и оценки зрителей были и остаются абсолютными противоположностями – они диаметрально предельны.

Оказалось так, что я пришел на премьеру 10 июня 2022 года. Это была пятница. В Москве было тепло, а на Триумфальной площади как всегда молодёжно и многолюдно. Прекрасный зал Сатиры, обладающий большим комфортом, располагал к тому, чтобы наслаждаться выступлением актеров. Зал был забит почти полностью. И в этот момент на сцене появился сам Газаров. Сергей Ишханович, явно переживая за свое детище, сказал: «Актерам нужна публика, а публике нужны актеры». И эти слова – великая правда. Мы нужны друг другу. Мы друг друга дополняем. Артисты получают опору и «землю под ногами», видя эмоции зрителя, а зрители получают эмоции и смыслы, необходимые для понимания нас самих.

Две части, разделенные одним антрактом, были гармоничны и дополняли друг друга. В спектакле было всё – зажигательные танцы и красивая музыка, искренний смех и непоправимое горе, выстрелы самоубийцы и… чарка водки. К слову последняя, постоянно выплескивающаяся на обеденный стол (и, по всей вероятности, на первый ряд партера), ставший центральным звеном сцены, была одним из центральных звеньев постановки. Без чарочки водки зритель смеялся, может быть, чуть меньше. Но не в водке было дело, как могут сказать грубые моралисты. Горячительный напиток в русской культуре это и средство коммуникации, и средство примирения, и только в последнюю очередь средство для забвения. Так вот в «Дяде Жорже» это было средством примирения. Хотя оно не всегда работало.

Я влюбился в постановку. Это произошло сразу. Это было стремительно. Это было взаимно. Редкий спектакль может захватить с первого мгновения и продержать в таком напряжении до последней секунды. Со мной было именно так. Кто тому виной?

Держала сцена не игрой актеров – она держала самими актерами. Федор Лавров, Юрий Васильев, Александра Мареева, Нина Корниенко, Сергей Серов, Игорь Лагутин, Артемий Соколов-Савостьянов, Кирилл Анисимов, Петр Ступин, Сергей Климов, Надежда Филиппова. И рядом цыгане, и Оркестр Сатиры, сидевший на заднем плане сцены, игравший под руководством Андрея Рубцова. Но были на сцене и те, для кого премьера в театре это в принципе в новинку. Именно такой была молодая актриса, выпускница Щепки, Ангелина Стречина. В день, когда я пришел в театр, как оказалось, в зале сидела её семья. Она нервничала и переживала, учитывая, что учить роль влюбленной в Лешего Сони, ей приходилось буквально «в ночи». Но, исключительно на мой вкус, ей удалось быть на сцене не просто к месту, но ко времени. Она была сама собой и играла она сообразно этому. Как сказал сам Газаров, «для меня важно, чтобы совпадала энергетика артиста и роли, тогда этот тандем работает на идею спектакля. И внешность, конечно, важна. Согласитесь, если в героиню по сюжету влюблены четыре человека, значит, нужна такая актриса, которая во всеобщем понимании действительно могла бы вызвать такие бурные эмоции. Я рад, что к этой работе присоединилась молодежь, а также именитые представители русского театра, которые блестяще работают!».

В моей голове был тяжелый вопрос: мог бы кто-то сыграть на сцене лучше, чем этот состав? Этот вопрос меня мучал. Я подбирал в голове актеров, ставил их на разные позиции, пытался примерить роли. И в этом плане роль Сони была показательной. Сможет ли кто-то сыграть Соню вместо Ангелины? Настя Крылова? Могла, но визуально она слишком мила, хоть и с железным внутреннем стержнем. Даша Мельникова? Могла, но мне трудно представить её в Сатире (да и Меньшиков не отпустил бы одну из своих главных актрис даже на один вечер). Молодая и подающая надежды Дарья Алыпова? Смогла бы, но ей еще нужно время, чтобы окрепнуть и понять себя на сцене. Ингрид Олеринская? Думаю, нет, и не потому, что звезда «Неадекватных людей» принципиально не выходит на театральные подмостки, но потому, что она слишком «пацанка» в фильмах, чтобы сыграть роль утонченной влюбленной 20 лет. Или может Настя Агатова? Она могла бы, но её амплуа в другом – она просто не подошла бы для Сатиры. Подбирая, проверяя, пытаясь понять и примерить роли, как костюм перед свадьбой, я понял – выбор Газарова попал в «десятку». А потому следует признать – Ангелина Стречина сможет стать сильной актрисой сцены и не потому, что она сыграла в «Дяде Жорже» (она выходит на сцены и других театров, например, на сцену Ермоловой), а потому что она доросла до этого уровня и её характер подходит для сильных и тяжелых ролей. Желают ли актерам в такие моменты удачи, я не знаю, но то, что я бы хотел видеть Стречину на главных ролях в театрах, это правда. В сериалах она уже себя показала – пора показывать себя на сцене.

А что же зритель? Какова его реакция? Новостники сразу признали, что «Дядя Жорж» одна из самых ярких премьер этого сезона. И то ли еще будет. Газаров уже анонсировал, что в новом сезоне в Сатире будут поставлены Булгаков, и Гоголь, и Островский, и Коляда, и Помра. Сатира идет в ногу со временем, а Газаров решил быть локомотивом. Но это театральный мир.

Обычный зритель оказался дико полярным – только по одной моей протекции на спектакль 23 июня на Триумфальную площадь пришли девять (!) моих знакомых. Я такого не ожидал. Естественно я спросил их о впечатлениях. Кому-то не понравилось и по той причине, что они пришли уставшими, кто-то не оценил из-за того, что на сцене оказалось много шума и некоторой хаотичности. Кто-то признал, что спектакль был примером интересного прочтения Чехова, хотя в нем было много алкоголя. Понятно, что на примере девяти человек не сделать точного вывода, особенно коммерческого, хотя, ощущение, что спектакль и в этом плане удался. Если меня не обманывали глаза, были те, кто выходил из зала во время антракта, и более не возвращался. Были те, кто просто не купил билет в «Сатиру» (пустые сидения-таки оставались). Но таких было не большинство. Я не слышал жёстких критических оценок во время антракта, но эмоции были такими, каким и был сам спектакль – доведенный до предела спектакль получил доведенные до предела эмоции публики. Большинство, при всей критике и выявленных недостатках, сказали честно: «Мне понравилось». И это важный факт – люди разных взглядов, опыта, представлений, возрастов дали спектаклю «вотум доверия».

Спектакль удался? Да. Его можно продлить на новый сезон и сделать одной из визитных карточек театра? Безусловно. Надеюсь, что во время летних гастролей труппы мое впечатление подтвердится.

Мне до сих пор трудно писать о «Дяде Жорже». Даже спустя две недели я остаюсь под глубочайшим впечатлением от игры актеров, эмоций, интонаций, поворотов головы и сюжета и, конечно, музыки. Благодаря «Дяде Жоржу» я понял, каким быть точно нельзя. Спасибо роли Серебрякова в исполнении Юрия Васильева. Он показал, что если и быть ученым (а я-де иногда пытаюсь на это претендовать), то писать надо так, чтобы тебя читали, а не так, чтобы тешить собственное самолюбие. Я прекрасно помню, что, идя пешком по красивой ночной Москве после спектакля, я думал обо всём этом. Меня просто не отпускало и, как видно, не отпускает и доныне. Даже спустя две недели я продолжаю думать о «Дяде Жорже». Да, там были ошибки, даже оговорки. Но это нивелируется абсолютной самоотдачей и актеров, и публики.

Это была сильная постановка. Это была удачная обстановка. Это было обезоруживающе смешно. Это было до невозможности глубинно. И, конечно, это было эстетически совершенно.