16 глава. Лёд и пламя. Моя любимая стихия

Глава 16
Если это сон, то он был самый лучший из тех, что ей доводилось когда-нибудь видеть, потому что ей снилась мама. Она обнимала её и гладила своими теплыми заботливыми руками, а кругом был свет. Много света. Под ногами была свежая зелёная трава и роса на ней, а девушка шла по этой траве босиком. Где-то вдалеке слышался плеск морских волн, и она вдыхала  свежую прохладу.

А может я уже умерла?

В принципе она не помнила того что с ней произошло, но это вполне было похоже на смерть. Она буквально физически чувствовала, как жизнь вытекала из неё по капелькам, вместе с кровью. Так что же случилось тогда, и где она находится сейчас?! 

Нет, она не хотела этого знать. То, что было с ней там, сплошная агония, а тут так тихо и спокойно. Тут было хорошо. Она слышала голос мамы. Обрывками. Её нечеткое бормотание, которое слабо долетало до её ушей, но это был точно её голос. Родной. Знакомый. Солнечный. Но сейчас он казался безжизненным, лишенным красок, радости.

Может быть, я всё-таки сплю?!

Она улавливала позади себя шум. Какой-то противный писк, который издает прибор для отслеживания пульса. Яркая вспышка света ударила ей по глазам, как только Ника попыталась открыть их. Её ресницы казались невероятно тяжелыми, словно на них налипла тонна грязи и пыли в пересмешку со слезами, и поэтому её веки быстро сомкнулись обратно.  Язык прилип к небу, а во рту было непривычно сухо, как будто она не пила неделю. 

 Она попыталась пошевелить рукой, но почему-то даже это было сделать невероятно трудно. Всё её тело словно затекло свинцом. Сквозь кожу век её вновь потревожил этот раздражающий, режущий свет, и она поморщилась, чуть слышно всхлипнув, и простонала.
 
 Наконец, открыв глаза, она поняла, что находится в больничной палате. И этой палатой был точно не школьный медицинский кабинет. В её руке торчали какие-то трубки с жидкостями, а слева от кровати стоял штатив для капельницы.

Значит, я всё-таки не умерла…

Её за руку действительно  держала женщина. Вероника выдохнула и едва заметно повернула голову в другую сторону. Женщина смотрела на неё немигающим взглядом своими выразительными зелёными глазами. Девушка с усилием сглотнула.

- Мама? – произнесла она слабым голосом, хотя это было больше похоже на  слабое хрипение.
 
- Да, моя дорогая! Я здесь! И я больше никуда не денусь! – произнесла она, поглаживая её второй рукой по голове.

Мама?! Откуда здесь мама?! Если это сон, то я не хочу просыпаться! Не хочу!

- Как же ты нас всех напугала, малышка! – произнесла Анжела.

Вероника заметила, что голос мамы дрожал, а в глазах стояли слёзы. Она снова попыталась пошевелиться, на этот раз правой рукой, и снова почувствовала боль в плече.

- Осторожно, - мамина рука прижала её обратно к матрасу, - Володя! Володя, она очнулась! Позовите врача!

Володя?! Папа тоже здесь… В каком смысле «очнулась»?! Я долго спала?!

- Что случилось? – охрипшим голосом пробормотала девушка.

Сейчас столько вопросов крутилось в её голове, и каждый из них оставался без ответа. Она кое-что помнила, но смутно. Похищение, боль, кровь, веревки, Макс. Она вспомнила своего помешенного брата. Боже, это лучше не вспоминать…

Она вспомнила, как приятель Макса вколол ей что-то, после чего её рассудок помутился.

А потом…потом…. Кто-то стрелял!

В палату вошел врач. Вероника поняла это только тогда, когда мужчина склонился перед ней и начал что-то говорить.

- Сколько пальцев ты видишь? – доктор помахал перед ней рукой.

Вероника снова поморщилась, пытаясь сосредоточиться на ответе.

- Пять. Можно мне воды?

Доктор, улыбнувшись, кивнул, и Анжела тут же поднесла к её губам стакан воды с трубочкой.

- Ты пережила сильное эмоциональное потрясение, потеряла много крови, но сейчас всё хорошо. Отдыхай, тебе нужно набираться сил, - произнес доктор.

Вероника уловила краем глаза движение и после поняла, что рядом с мамой появился отец в белом больничном халате. Выглядел он очень обеспокоенно.

- Пусть  больше спит. Те препараты, которые она принимает, вызывают сонливость, так что пока не тревожьте её расспросами и разговорами. Мы получили анализы, в крови девушки обнаружено большое количество препарата, имеющего наркотическое воздействие. Поэтому для улучшения её состояния я продлеваю курс лечения капельницей ещё на пару дней,  так же необходимо будет покапать ещё и седативные средства.

- Да, конечно, я всё понимаю, доктор, - ответила ему мама.

Девушка снова попыталась повернуть голову и взглянуть на своё больное плечо.

- Что со мной случилось? – снова спросила она.

На плечо была наложена лангета. Ей никто не отвечал. Она чувствовала мамино присутствие рядом, её прикосновения, аккуратные поглаживания по руке. Глаза слипались. Сознание снова ускользало от неё, как время в песочных часах.

Семён! Семён был там, я помню! Где он?! Семён?!

- Семён, где он? – простонала она с закрытыми глазами.

- Тише, малышка! Ты была без сознания целые сутки, - ласково произнесла мама, - Мальчик не отходил от тебя целый день. Доктор только что отправил его домой, чтобы он выспался…

***
 
В следующий раз, когда Вероника пришла в сознание, поняла, что лежит в той же палате, а за окном было уже совсем темно. С момента прошлого пробуждения прошло ещё несколько часов. Сейчас она чувствовала себя немного лучше, хотя двигаться по-прежнему было больно.

В палате было темно, а вот дверь в коридор была открыта, и из проёма лился свет и доносились голоса. Рядом с дверью Вероника увидела окно с выходом  прямо в коридор, но сейчас оно было зашторено. Она сонно поморщилась и попыталась оглядеться. Белизна больничных стен конечно как всегда навивала тоску и одиночество. Мамы рядом с ней больше не было, как и капельницы в руке.

Неужели она мне приснилась?!

Зато в кресле напротив неё спал Семён. Выглядел он замученным и уставшим. Согнутой в локте рукой он подпирал свою щеку, но голова всё равно упрямо валилась на бок. Его волосы на голове были растрёпанными, не уложенными, одежда помятой, а цвет лица был бледнее обычного.
Вероника отчего-то улыбнулась, глядя на него. Она пошевелилась, пытаясь приподняться на локтях, и тут же тихо взвизгнула. Плечо всё ещё болело.

Неужели стреляли в меня? Поэтому так больно?!

Услышав шум, Семён открыл глаза и подскочил с места.

- Лежи, тебе нельзя двигаться, - мягко произнес он, в глазах читалось беспокойство.
 
Он что-то нажал, и раздалось механическое жужжание, а после часть её кровати за спиной начала понемногу подниматься.

- Как давно я здесь? – спросила она, положив голову обратно на подушку.

- Второй день, - тихо ответил Семён и, присев рядом, взял её за руку.

- Мама. Мне снилось, что мама тут, - дрожащим голосом промолвила девушка. На глазах навернулись слёзы. Она так соскучилась за это время по ней.

 Семён внезапно улыбнулся:

- Тебе не приснилось. Твоя мама действительно здесь, она просто спустилась вниз попить кофе. Мы не отходим от твоей кровати с момента как, тебя перевели из реанимации…
Семён запнулся и тут же нахмурился, прикусив язык.

- Реанимации? – переспросила Ника. Она все ещё плохо помнила, чем всё закончилось. Столько вопросов крутилось в её голове, сложно было определиться с чего именно стоит начать, - всё так серьёзно?

Семён кивнул:

- Я ужасно испугался. В какой-то момент даже подумал, что я тебя больше не увижу.

- Я помню выстрел, - произнесла Ника, внимательно наблюдая за его реакцией.

- Пуля попала в твоё плечо. Было так много крови, и ты почти сразу потеряла сознание. Хорошо, что за нами очень быстро приехала полиция и скорая помощь, которую додумался вызвать Дима, - заметив её округленные глаза, он пояснил, - это длинная история. Я потом тебе всё объясню.

- Но как ты меня нашел?

Семён снова улыбнулся и достал из своего кармана её украшение.

- Пока ты его носишь, я всегда смогу тебя найти, - тихо произнес он, наклонился, и поцеловал пальцы рук.

Вероника не совсем поняла, что он  имел в виду, но решила, что подумает об этом позже.
- Мама сказала, ты уезжал домой?

- Да, но как только мне позвонили и сказали, что ты пришла в себя, я сразу вернулся. Успел только переодеться, поесть и почистить зубы.

Она улыбалась ему в ответ:

- А преступники? Что с ними? Они сбежали?

Если они сбежали, это ещё не конец. От одной только мысли об этом её живот скрутило от спазма.

- Не беспокойся о них. Полиция ими уже занимается, все, кто были  там, теперь арестованы, - пояснил он.

Из коридора послышались чьи-то шаги. Вероника повернула голову как раз в тот момент, когда в палату вошла её мама со стаканом кофе в руках.  На лице женщины засияла радостная улыбка.

- Слава Богу! – воскликнула она и бросилась к дочери. Семён встал со стула, освобождая место для её матери, - Ты как себя чувствуешь?

- Хорошо, - Вероника слабо кивнула.

- Я пойду пока, позову врача, - произнес Семён, давая им возможность поговорить наедине. 

Анжела поспешно кивнула ему:

- Своего отца тоже поставь в известность  и мужу моему передай, - произнесла она, когда тот уже выходил из палаты.

Вероника в изумлении открыла рот, боясь уточнить, правильно ли она расслышала.

- Папа и Стас тоже здесь?

- Да, я встретила Стаса только что внизу. Он недавно приехал, а твой отец  здесь со мной уже второй день.

Ответ матери повлёк за собой к ещё большим вопросам.

- Они помирились?

Анжела едва заметно нахмурилась и откинула со лба светлую челку:

- Нет, не думаю. У них не было времени нормально поговорить. Все мысли твоего отца, с момента как он здесь были заняты тобой, и твоим скорейшим выздоровлением.  К тому же вчера ему пришлось весь день общаться, то со своим адвокатом Дробышевым, то с новым следователем. Юрий Максимович рассказал нам о тех записках, которые ты получала. Я так сожалею, что тебе пришлось через это пройти.  – Анжела расправила плечи и мягко улыбнулась. – Но теперь тебе больше нечего бояться. Всё закончилось.

Вероника почувствовала легкую волну облегчения от маминых слов. С её появлением все страхи развеялись, показались неважными, смешными. Главное, что все живы, папина компания цела, а преступники за решёткой.

Она вспомнила Максима и подумала, что бы было, если бы жизнь распорядилась иначе, если бы судьба была к нему благосклонней. У неё мог быть старший брат! Даже жаль, что всё так получилось.

Возможно, она даже вернется к этому разговору с папой, но это будет потом.
 
- А ты как здесь оказалась? Ты же была на лечение за границей?

Мама мягко улыбнулась ей и провела рукой по лбу.

- Об этом я расскажу тебе, но потом. Главное что я сейчас здесь, рядом, - произнесла она почти что шепотом, - и я больше не оставлю тебя одну…

В палату быстрым шагом вошел врач. Кажется, это был тот же доктор, что и днем. Он остановился у её кровати и приветливо улыбнулся своей пациентке.

- Как ты себя чувствуешь? Есть головокружение? Тошнота?

Вероника отрицательно покачала головой. Она всё ещё чувствовала слабость, но доктор пояснил, что это может  быть последствием обильной потери крови. Потом он склонился ближе и принялся осматривать её состояние. По очереди проверил каждый глаз, посветив в него маленьким фонариком, попросил высунуть язык, задал ещё несколько стандартных вопросов.

- Твоё плечо будет болеть ещё какое-то время. – Сообщил он. – Ты пережила операцию. У тебя были порваны мышечные ткани, но к счастью кость не была задета. Восстановление потребует какое-то время.

Вероника рассеяно кивнула.

- Ты хочешь есть? – спросил доктор, сделав пометку в своём медицинском журнале.
Как только  вопрос был озвучен, Вероника вдруг почувствовала  насколько сильно была голодна. Организм был истощён, и она не ела почти двое суток. Она словно только сейчас поняла, откуда взялось  это ноющее чувство внизу живота.

- Я передам медсестре, она принесёт суп, а затем снова поставит капельницу, - произнес врач и вышел из палаты.

Вероника подумала о том, что это должна быть какая-то платная больница. Вряд ли бы в обычных городских больницах к пациентам относились с подобным  уважением.  Приносили суп в палату в любое время дня и ночи, к примеру.

Как только доктор вышел, в палату вошел Семён, а за ним и её отец. Папа смотрел на неё обеспокоенно. Это был до безумия странный взгляд, смешивающий в себе тревогу и ошеломление. Возможно, ей ещё о многом с ним придется поговорить. Он пробежался глазами по её лицу, будто очерчивая все линии, убеждая себя, что она действительно в порядке.

- Привет, папа, - тихо произнесла она, и мужчина, наконец, улыбнулся, словно не верил своим глазам.

Он был так сильно перепуган и возможно винил себя во всем, что случилось. Вероника повернула голову и заметила, что в дверях стоял Стас и тоже смотрел на неё взглядом, природу которого она не смогла разобрать. В голове  ясно прозвучали его слова. 

« Что вы с ней сделали?!» « Освобождай мою дочь…»

Она смутно помнила пистолет в его руке, его голос и его озлобленный взгляд. Сейчас его глаза были абсолютно другими. Безжизненными что ли. Боже! Он ведь пришел спасать меня…
Легкое прикосновение папиной руки вернуло её внимание. Девушка улыбнулась, давая отцу понять, что всё в порядке. Ему не следует больше так волноваться.

- Не вини себя, папа, - произнесла она шепотом, так чтобы слышал только он, - ты не виноват в том, что не все твои дети выросли такими же добрыми и справедливыми, как ты!

Он нахмурился. Его глубокий, проницательный взгляд излучал беспокойство, под глазами залегли морщинки, а некогда теплые  серебристые глаза,  потускнели.

- Я очень хочу так думать, дочка, но, к сожалению не могу…

***

Стас так и не решился зайти в палату, да и собственно не особо понимал зачем. То, что он хотел выяснить, он уже выяснил. Девушка очнулась и чувствовала себя уже намного лучше, чем прежде. Он поговорил с врачом, когда тот вышел из палаты. Мужчина сказал, что её состояние на момент поступления было тяжелым, но сейчас стабилизировалось. В целом восстановление организма займёт несколько недель.

- Счет за лечение пришлите мне. Я всё оплачу, - произнес он врачу, и тот кивнул, прежде чем вернуться к своим прямым должностным  обязанностям.

- Вообще-то у этой девушки есть её отец, который может всё оплатить, - услышал он мягкий женский голос за своей спиной.

Стас обернулся и заметил перед собой Анжелу. Она вышла из палаты, давая возможность Владимиру поговорить со своей дочерью наедине, и, прислонившись виском к двери, выжидающе смотрела на него.   

- Считайте, что этим я пытаюсь вернуть долг своему старому  другу.

Она прищурилась:

- Спасая жизнь его дочери?

- Я бы не называл это так…

Она вновь подняла на него взгляд, такой властный и уверенный. Он напрягся и внезапно почувствовал, что во рту у него все пересохло. Галстук на шее неестественно душил. Он поднял руку и неловко ослабил его узел. Глядя на неё, что-то в нем дрогнуло. Нечто что уже давно спало непробудным сном.

Она сделала несколько небольших шагов в его сторону. Её зелёные глаза горели так же ярко, как и у Вероники. Стас склонил голову набок, невольно подмечая схожие черты этой женщины с той, в которую был влюблён его сын.

- Я спасал вашу дочь, потому что мой сын об этом просил, - наконец произнес он после минуты молчания.

Анжела загадочно улыбнулась, переводя взгляд на окно в палату:

- Ложь, - уверенно выдала она, поджав губы, - если бы Вам было всё равно, Вы бы не сидели здесь вчера полночи под дверью реанимации вместе с нами. Здесь был Семён, этого было бы достаточно.

Он мрачно кивнул. На самом деле Стас сам до конца не  понимал, зачем он всё это делал. Зачем спасал эту девчонку?! Зачем интересовался её лечением?! Зачем приезжал сюда первым делом после работы?! Зачем решил оплатить её лечение?! Возможно, потому что ему действительно было не всё равно. Он и вправду испугался, когда увидел её едва живой в том заброшенном складе.  Испугался, как за собственную дочь, хоть и убеждал себя, что делает это ради сына.

Чем ближе он узнавал эту девушку, тем отчетливей он видел в ней сходство со своим старым  другом. Она во многом была похожа на Володю, такая же упрямая, нравственная и умная. Этакий  борец за справедливость. Он не мог этого не замечать, не мог игнорировать. Стас когда-то давно считал Володю голосом  своей совести, а недавно он поймал себя на мысли, что Вероника стала, голосом его разума, так и норовит наставить его на правильный путь. 

Несколько лет назад он случайно услышал знакомую фамилию от своего сына во время разговора, якобы в его классе учится девочка по фамилии Лаврова. Тогда он не придал этому никакого значения, посчитал сходство с фамилией бывшего партнера по бизнесу лишь совпадением, но чем больше Семён рассказывал об этой девочке, тем больше в нем зарождалось сомнений.

Однажды он из чистого любопытства поинтересовался у директора школы, кто такой этот Лавров. Оказалось, что девочку перевели к ним из Великого Новгорода, а её отец возглавляет небольшую строительную компанию в этом же городе. Все сомнения мигом отпали. С одной стороны, Стасу сильно захотелось взглянуть на эту девочку, но с другой, он боялся возвращаться в прошлое, боялся смотреть правде в глаза, боялся увидеть в ней всё то, что связывало его  с Лавровым. А в ней, оказалось,  заложено слишком много положительных качеств отца. Она на него очень похожа.  В ней его больше, чем он мог себе представить.  Его  улыбка, интонации, цвет волос,  смех, умение прощать, быть нежной и жесткой одновременно.

Впервые он  увидел её у себя дома в кабинете и сразу узнал, обомлев на секунду. Он угадал её по незначительным схожим чертам, и взгляду, такому же осуждающему, правильному, как и у её папочки в последний день их встречи.

Хоть она и была тогда до смерти напугана, это не мешало ей бросаться обвинениями в его сторону. А он был зол. Чертовски зол в тот день, потому что подумал, что Володя через столько лет решил подослать свою доченьку к нему для того, чтобы отомстить за былые времена. Он тогда и вправду поверил в то, что девчонка искала компромат в его машине, но эта теория быстро себя исчерпала. Потом ему стало интересно, и он начал следить за ней, наблюдать со стороны. Однако в конечном итоге она начала приносить проблем не меньше, чем её папаша.

А когда Вероника появилась в его доме с предложением заключить сделку, у него честное слово появилось какое-то дежавю. Нет, конечно,  у него были свои причины на то, чтобы пойти на такие жертвы, заключить с ней сделку, но Вероника сумела растоптать их все. Семён оказался прав в самом главном, эта девочка действительно особенная и умеет располагать к себе людей.

Сейчас Стас смотрел на Анжелу и видел все те схожие черты, которые достались Веронике от матери. Несомненно, это были глаза, а ещё вся её красота, грация и, судя по всему, гордый нрав.

Дверь палаты тихо открылась, и оттуда вышел Володя с хмурой улыбкой на лице. Анжела с неким подозрением посмотрела на своего мужа и поспешила вернуться к дочери. Видимо боялась оставлять её одну.

- Я хотел сказать спасибо, - отстраненным голосом начал Владимир, - за Веронику. Я винил тебя всё это время и даже подумать не мог, что это кто-то другой…

Стас усмехнулся, глядя через не зашторенное окно в палату. Они оба стояли, повернувшись лицом к окну. Так было проще. Проще не смотреть друг другу в глаза спустя столько  лет. Проще притворятся абсолютными незнакомцами. Проще говорить друг с другом.
 
- Не за что…

Стас постоял так ещё минуту, затем поднял руку, взглянул на время и сухо произнес:

- Мне пора.

- Даже не зайдёшь к ней? – вдруг спросил Володя, и Стас замер, напрягшись.

Они по-прежнему не смотрели друг другу в глаза.

- Она сказала, что ты представился её отцом, когда пришел забирать оттуда…

Стас снова хмыкнул, как будто для него это было обычное дело, раз в неделю доставать пистолет и играть в спасателя для таких как она, попавших в беду.

Володя сделал глубокий вдох:

- Ты мог бы быть её крестным отцом!

Бам! Вот она. Та самая фраза, которая прогремела, как выстрел. Стас осторожно повернул голову в его сторону, тяжело дыша. Ему казалось, что подобных разговоров больше никогда не будет в его жизни. И о чем этот разговор вообще?! Глупо рассуждать над тем, что могло быть, а что нет, поступи они в какой-то решающий момент жизни  иначе. И как понять вообще, что именно этот момент может стать судьбоносным в них жизни?!

Но что-то теплое разлилось в его груди от мысли, что он мог быть хоть как-то причастен к жизни этой девочки, сложись бы их жизни иначе.

Какой абсурд

- Если бы мы тогда с тобой поговорили,  всё могло быть по-другому. - Развеяв его мысли, произнес Володя и тяжело вздохнул, как будто каждое слово ему давалось невероятно трудно. – Мы бы уехали в другой город вместе, если бы ты захотел сразу мне всё рассказать. Всю правду. А не исправлять мои ошибки в одиночку…

Стас потер вспотевший лоб рукой. Что же, этот разговор выдался слишком тяжелым даже для него. Оправдывать свои намеренья он не собирался, извиняться, как ни странно тоже, выходит, ему нечего было на это сказать.

 Повернув голову обратно к окну, Стас заметил, что Вероника смотрит на них ни мигающим взглядом, а Семён сидит на стуле рядом с ней.

- Твои ошибки, вопреки всему, пришлось исправлять твоей дочери, - отстраненно ответил он.   

Володя дернулся, но спорить не стал.

- Ты прав. И ты как всегда оказался прав, когда просил меня прекратить встречаться с Марией. Наши отношения ни к чему хорошему меня не привели…

Стас усмехнулся, полностью повернувшись к человеку, который когда-то был ему другом:

- Эти отношения загубили её будущее и будущее её ребёнка. Как оказалось, вашего с ней ребёнка. Ты, Володя, наделал кучу ошибок по молодости, но вместе с тем преподал нам обоим хороший жизненный урок. Нельзя привязываться к людям! Возможно, поэтому я никогда  никого не любил, чего и сыну советовал. Но он, как видишь, пренебрёг моими советами.

Володя резко взглянул на него, поджав губы.

- Я не знал, что Маша была беременна, - произнес он дрожащим голосом, - я бы её не бросил, если бы она пришла ко мне сразу. Тогда! Не бросил бы…

Стас качнул головой. Естественно, но ключевое слово в этой фразе  «если»…

- В нашей жизни, Володя, одно сплошное «если».

Они смотрели друг другу в глаза ещё какое-то время, а затем Стас молча развернулся и ушел. На этот раз Володя не стал его останавливать.