По натянутой струне Гл 8. Неприятная встреча

Глава 8. Неприятная встреча
 
«Кажется отлежал руку», - пытаясь ощутить кончиком указательного пальца большим, подумал Готлиб. Но ощущение прикосновения было четким, значит, показалось. Обтерши мокрое лицо от пота одеялом, он лег на спину и прислушался.
Оказывается, это дети шептались между собою – Эмма и Стас. О чем? Прислушался.

- Нет, я не пойду на новогоднюю елку, - шептала дочь, - у меня не в чем идти.

- А я хочу, там подарки дадут, - хныкал сын.

- А у тебя тоже ж не в чем идти, - настаивала Эмма.

- А другие-то одноклассники идут, у них то же нет костюмов, но подарки то всем дадут – конфетки, мандарины, шоколадки.

- Ну мы же малыши! – слюняво поддевает братца Эмма. – Маменькин сыночек!

- Оппа-а, ребята, – подскочил Готлиб, - так сегодня у вас новогодняя елка. Ура. Во сколько?

- В двенадцать дня, - шепчет дочка.

- А сейчас?

- Половина восьмого.

- О-о, все успеем. Анжелочка, ты нас слышишь?

- Чего вы так рано проснулись, сегодня же воскресенье?

- Сегодня у детей новогодняя елка, а пойти на нее им не в чем.

- И что?

- Вот и нужно нам что-то придумать, чтобы исправить это.

Сказано – сделано.

Придумали: Эмма будет снежинкой, а Стас – гусаром.

Эмме юбку Анжела сошьет и свадебной фаты, которая до сих пор у нее хранится. А готовить одежду сыну будет Готлиб. Штаны к гусарскому мундиру вполне подойдут школьные, короткая курточка – тот же школьный пиджачок. Эполеты на курточке сделают из толстой золотистой ткани, которая у мамы тоже была.

- Ура! Как настоящий гусар буду! – обрадовался Стас.

И дело закрутилось. К утреннему завтраку все было готово, ребята не могли на себя насмотреться в зеркало.

Но, когда Готлиб внес в кухню гусарский головной убор, шапку, сделанную из картона, покрашенного в черный цвет, у Стаса столько радости было.

Он тут же побежал к ящику со своими игрушками и принес оттуда саблю, хоть и детскую, красную, но у него для ношения был и специальный ремень с ножнами. И когда это все одел на себя, от сына было и глаз не оторвать. Особенно завораживала его радость.

Эмме тоже хорошо шла юбочка из тюлевой ткани, как и накидка, сделанная из нее же и надетая на белую майку.

А вместе с этим и поправилось потерянное настроение у взрослых. Да и понятно, папа как с утра ушел на работу, так почти до полночи и отсутствовал.

Жена, встретив его у порога со словом: «Нагулялся!» испортила и без того убитое у мужа настроение. В больнице порыв трубы был и не таким, может, и сильным, как в компрессорном цехе утром. Но то, с каким настроением встретили его больные – астматики, именно в их палате произошла эта авария, ему было очень неудобно.

Грязная горячая вода, бившая из трубы гейзером, залила не только половину комнаты с постелями и больными, но доставала и до потолка. Жить после этого в такой грязной комнате, наполненной неприятными запахами ржавчины, для астматиков нельзя. Поэтому для них в срочном порядке приготовили другую комнату, к счастью, оказавшуюся пустой.

И поэтому у Готлиба была спасительная возможность работать с открытыми окнами, чтобы меньше дышать дымом, заполнявшим все ее пространство во время сварки.
Закончил он работу к восьми вечера, потом, отвез все свое оборудование в цех, принял там душ и отправился на той же дежурной машине домой. А ее водитель, под конец, расставаясь с ним взял и учудил, брызнув на Готлиба одеколоном «Шипр».

Вот этот яренный запах и дал подсказку его жене Анжеле, что муж загулял.

Конечно пришлось ему оправдываться, но она и слушать его не хотела, хватит, уже и так наслышана о его похождениях в театре, в школе. И так далее. А ее подруги только и успевали, якобы невзначай, и не в ее уши, в другие, но громко, чтобы все узнали, подкидывать новые и новые сплетни. А что говорить, Готлиб – видный парень.

В свои тридцать пять он выглядел прекрасно: статный, смуглый, черноволосый, с такой же всегда подстриженной черной бородкой и усиками, отдающих глянцем при освещении. И бабы тут же влюблялись в него, в его грубоватый голос, улыбку, расточаемую женщинам…

Готлиб понимал, что сейчас все его оправдывания жена не слышала. Но завтра, когда придет на работу, в свой бухгалтерский коллектив, все о нем узнает, и, в первую очередь от жены начальника управления технологического транспорта и специальной техники Тванцерова Николая Николаевича. И понятно почему, потому что Готлиб выступил в защиту очередей на квартиры в новом доме, которые должны были получить и его работники. Он после этого несколько раз крепко пожал Майлеру руку, говоря, чтобы услышали все вокруг: «Вот кого нужно ставить председателем нашей профсоюзной организации в Белом Яре. Человека, который борется за всех нас и ничего не боится».

Хоть после этих слов Готлиб и пытался отшутиться, мол, после этого будете ненавидеть мня за правду, но как гордился.

- 2 -

В клуб вместе с Готлибом и детьми на новогоднюю елку Анжела не пошла. По хозяйству много дел. Нужно выгладить все высушенное после стирки белье – начиная с постельного, заканчивая одеждой. Приготовить суп и, что-нибудь на второе, из мяса того же оленя, которым наградили Готлиба на ремонте газопровода. Прибраться в вагончике, а то дети на новогодних каникулах здесь устроили такой тарарам, что не знаешь, где и что искать.

Короче, как всегда.

А на вопрос, покупать ли Готлибу для нее билет на комедийный фильм «Гусарская баллада», сдалась. Обязательно, к пяти вечера она все постарается закончить. Только, чтобы после елки, нигде не задерживались, нужно покормить детей и так далее.

В клубе было не протолкнуться. Столько знакомых пришло с детьми на новогодний праздник. Готлиб даже боялся в этой толпе потерять детей, поэтому, на все восклики, желания поболтать, - вчерашняя новость по дележу квартир в новом доме уже успела разлететься по всему поселку, - он старался не отвлекаться. И причина понятна – это праздник для детей. И все понимали, крепко пожимая ему руку.
А дедом Морозом оказался никто иной, как его режиссер Иван Васильевич Волковцов. Что это за человек? Широкой души: на вид степенный такой, серьезный, даже, можно добавить к этому описанию еще одно слово – помпезный. Такой как статуя вождю, если он в таком настроении, конечно. Этим он к себе конечно всегда привлекал внимание. Люди, чувствуя его величие – все-таки режиссер, побаивались к нему даже подходить, и при этом же, не могли оторвать от него внимания.

А вот те, кто с ним был поближе знаком, и зная о его слабости к спиртным напиткам, старались при всех быть рядом с ним, о чем-то разговаривая.

Иван Васильевич за плечами имел не только обучение в театральной школе Москвы, но и долгое время работы в нескольких столичных театральных труппах. Говорил, что его «физиономия, очень часто располагалась на театральных рекламных щитах, то в образе царя, то в образе героя войны». Только замалчивал, что пришлось расстаться с театральным прошлым из-за превеликой любви к спиртному. Она не раз сбрасывала его со сцены. Но с этой болезнью, сколько ни пытался Волковцов так и не смог справиться. А один раз, как-то гуляя со знакомыми в ресторане, услышал рассказ о западносибирском газе, открывшемся в Игриме. И его всеми силами, через этого человека и потянуло туда, как революционера культуры. И он здесь.

- Здравствуйте дети! – раздался его зычный голос, когда он вошел в вестибюль, в центре которого стояла нарядная красавица ель. – Елка, загорись!

И после третьего удара посохом об пол, ель засверкала в огнях, и все дети, собравшиеся вокруг нее с радостью, зааплодировали. И круг, в котором они стояли, держась за руки, ожил, и начал двигаться под музыку баяниста, одетого в красивую ливрею дворцового музыканта. Между кругом и елью, тут же ожили фигурки лесных зверей и сказочных героев – снежинок, снежных баб.

Дети, видя это, радовались, танцевали вместе со Снегурочкой, голос которой был хорошо знаком и Готлибу, но он никак не мог вспомнить, кто это. Да и к чему.
Сегодня не до этого, он не отрывал глаза от своих танцующих детей, аплодировал снежинке-дочке, за рассказанный ею у елки. Под хлопанье деда Мороза стих. Да Стас оказался молодцом, спел со своим другом, одетым в такую же гусарскую форму, песню о Новом годе. И весь зал аплодировал ему, включая и Готлиба, гордившегося своими детьми.

Но в конце концов, и ему невольно пришлось повстречаться с уважаемым Иваном Васильевичем, который найдя момент, подошел к нему и попросил, чтобы сегодня вечером, в двадцать ноль, ноль, пришел на репетицию. И не отлынивал в будущем от нее. Ожидается приезд в город генерального директора их предприятия на профсоюзную конференцию и у них будет возможность показать всю пьесу «Гамлет».

- Наконец-то поднимется и наша звезда на этом небосклоне! – обняв Готлиба, сказал дед Мороз.

- 3 -

На сеанс они пришли за двадцать минут до его начала. В клубе, к этому времени было уже все убрано после новогодних утренников, прошедших один за одним три раза в этот день. Осталась в холле только новогодняя елка, привлекающая к себе людей, пришедших на фильм.

Дети Майлеров отказались идти на сеанс, остались дома, и поэтому у Готлиба с женой, не было других задач, как только посвятить это время себе, своим отношениям. А поговорить, о чем было: о мечте, быстрее получить квартиру, обустроить ее по своему вкусу – большую комнату оставить как зал, в котором они будут смотреть телевизор, встречать гостей. Вторая комната будет детской, там будут спать дети, в третьей – их спальня. По центру расположится их обязательно двуспальная кровать, сбоку – трехстворчатый шифоньер, а с другого – трюмо с большим зеркалом.

Мечты, мечты. Сколько об этом они думают, но они, пока, так и остаются далекими. Если все будет складываться удачно, и такие дома семидесятиквартирные будут сдаваться ежегодно, то через три-четыре года подойдет очередь к получению квартиры и у них. Но как это еще долго ждать.

Вдруг Анжела, резко ухватив Готлиба под локоть, с силой повернула его в обратную сторону, и продолжили движение. Интерес, почему так сделала жена, у Готлиба начал нарастать, но вида этому не стал подавать. Но при этом, его глаза скользили по нескольким большим зеркалам, приклеенным к стенам холла, и с помощью их нашел этому повороту причину: Ферапонтов прогуливался под ручку с его Офелией – Натальей.

Резкий удар током ему под сердце, застопорил на несколько секунд его дыхание. Но, к счастью, это начало проходить, он потихонечку стал больше и больше вдыхать в свой легкий воздух. Заметила ли этот конфуз Анжела, дай Бог, чтобы нет, взмолился он.

Но душу его при этом начала одолевать какая-то сила, не дающая ему расслабиться в своих мыслях. Что его тянуло к Наталье, он не знал, да и не хотел думать об этом. Но «хотеть» это одно. Это мысль и не более того, которая не может руководить твоими поступками, и все потому, что она не одна живет в сознании, а огромное множество их, в том числе и противоположных, которые начинают заставлять тебя страдать, подчиняться им.

Но это сейчас было так не к месту. Ему так хотелось хоть на какое-то время забыть об Наталье, как и о том, что будет играть с нею влюбленных в друг друга героев – Гамлета и Офелию.

Ладони вспотели, их в срочном порядке нужно было засунуть в карманы брюк или пиджака, что он по глупости и стал делать, сталкивая руку жены из-под локтя. И она это заметила.

Но, к счастью прозвучал первый звонок, и они направились в зал. Парочка, которую всеми возможностями сейчас так не хотел видеть Готлиб, села впереди них. Анжелу это радовала, она не сводила с них – Ферапонтова и Натальи - своих глаз, щебечущих с улыбками что-то друг другу на ушко. А у Готлиба от этой их радости все тяжелее и тяжелее становилось на сердце…