Во Имя Твое 55. Последние годы

Ольга Пономарева, Елена Кибирева
Авторский рисунок Ольги Бухтояровой

Последние годы
   Умудряясь и постепенно старея, жили и во славу Божию трудились отец Григорий и матушка Нина. Пришло время, когда в маленьких городах и поселках Курганской области стали открывать заброшенные, поруганные и оскверненные церкви. Свои последние годы они трудились именно в таких храмах. Они несли свое служение Господу, бесконечно переезжая с места на место и освещая своими молитвами опустевшие приходы епархии…
   «Значит, так угодно Богу», – говорила матушка Нина.
Годы скитаний
   На старости лет отец Григорий и матушка Нина, уже немощные и больные, стали «перелетными птицами». Оставим все на совести тех людей, по вине которых это произошло, тем более что некоторых из них уже нет среди нас. Те, кто живы, вероятно, покаялись. Господь им судья.
   Несмотря на тяжесть переживаний, отец Григорий и матушка Нина относились к этим переменам с христианским смирением. Они уже и не знали, где их подлинный дом. Сложность заключалась в том, что каждое их новое назначение было временным, и переселяться насовсем из Кургана не было никакого смысла – в любое время отца Григория могли перевести на новый приход. Сумки и требный чемоданчик – постоянно в ходу. В них только меняется белье, кладутся книги и ноты для очередной службы, и – в путь. Они уезжали на субботу и воскресенье, а иногда и на целую неделю или на две.
   Конечно, им преданно помогали друзья-курганцы. Кто-то приедет в пустующий, как правило, в дальнем приходе дом священника на день пораньше, чем батюшка с матушкой, истопит печь, сварит что-то для трапезы. Все-таки полегче. Но какое это постоянное беспокойство! Ведь они уже старики. Нина Сергеевна часто говорила, что, когда ей случалось просыпаться ночью, она начинала долго вспоминать, где они: в Кургане или в каком-то другом городе?
   А в их родном курганском домике, пока они так курсировали по сельским храмам, постоянно проживал близкий им человек – тагильчанка Мария Константиновна Зинина. Она, конечно, оказывала им неоценимую помощь. Дом без присмотра на неделю и больше не оставишь: и протопить надо, и присмотреть. Она тоже несла свой крест, живя в доме одна: и одиноко, и страшно. Однажды ночью в их дом в Смолино хотели залезть хулиганы; они разбили стекло и смертельно напугали ее. Так и она невольно разделила часть страданий и трудностей, выпавших на долю отца Григория и матушки Нины Пономаревых.
   Много и грустного, и радостного, а порой просто необычайного испытали мои родители в поездках по районным городкам. Были люди, которые начинали возмущаться тем, что батюшка слишком долго служит. «Ну не-воз-мож-но долго… – роптали они. – Уже коров надо доить, а он все служит и служит». Было и такое.
   Приведу нехарактерный случай из духовной жизни отца Григория. Всегда снисходительный к человеческим немощам, он почти никогда не накладывал епитимии на кающихся, но был несгибаем, когда слышал хулу на Духа Святого.
   В одном из приходов после частой смены священников народ как-то сильно охладел к Церкви. Городок этот отличался большим количеством колдунов – экстрасенсов, занимающихся попросту ворожбой. Отцу Григорию пришлось на первых порах очень трудно при попытках образумить паству и привлечь ее к искренней молитве и выполнению православного церковного Устава.
   Особенно сопротивлялась и негодовала одна пожилая «прихожанка». Как выяснилось позднее, она была человеком суеверным и занималась дьявольской утехой – ворожбой. Отец Григорий пригласил ее для разговора. Он хотел по-доброму наставить ее, объяснив греховность ее поведения. Вместо того чтобы вразумиться, она вступила в недопустимую дискуссию, дерзкие пререкания, возмущения и, распалившись, дошла до хулы на Святого Духа, упрекая отца Григория, что он ведет слишком долгие службы. Тогда батюшка, прекратив разговор, наложил на нее епитимью за грех святотатства и отлучил на долгое время от храма.
   Что было потом с этой женщиной, я не знаю. Но только отец Григорий после произошедшего конфликта пришел домой совершенно больной, он долго и тяжело переживал это событие.
   Когда папу определили служить в Богоявленский храм села Усть-Миасское, это назначение еще более усложнило их с мамой жизнь, потому что добираться из Кургана до места было возможно только с пересадкой (двумя рейсовыми автобусами). Причем второй автобус мог и не прийти. И тогда родители и все, кто ехал с ними, добирались к службе почти одиннадцать километров пешком – и в грязь, и в дождь, и в снег.
   Помнится, когда отцу Григорию впервые довелось войти в закрытый многие годы до этого храм, его потрясла «мерзость запустения». Там, где был алтарь, толстым слоем лежала грязь, а вокруг голубиный помет, и не только… Когда батюшка вошел и увидел это, то упал прямо в алтаре, распростер руки и заплакал. Как осквернена была святыня!
   В этом храме была обнаружена могильная плита в ограде за алтарем храма. Во время крестного хода кто-то запнулся о чугунный штырь или выступ. Стали по просьбе батюшки копать. Нашли чугунную надгробную плиту с надписью, что здесь похоронен первый священник, освящавший этот храм и прослуживший в нем около пятидесяти лет. А храм – старинный, большой. Видимо, когда закрыли церковь, могилку со временем затоптали, и она затерялась совсем, но при возобновлении богослужений в храме обнаружилась. Конечно, ее привели в порядок. Отслужили панихиду. Отец Григорий записал имя батюшки в свой синодик, чтобы молиться за упокой души.

   Так и ездили отец Григорий с матушкой Ниной по дальним и ближним городским и сельским приходам, пока папу не сломили болезнь и операция. И мама всегда была вместе с ним. Ее вера в мудрость его решений и поступков была безгранична. Матушка Нина никогда не прекословила отцу Григорию. Она была бесконечно любящим и преданным другом для батюшки, и если бы потребовалось, то она, не раздумывая, отдала бы за него свою жизнь.
* * *
   Уже после ухода из жизни родителей в личном архиве батюшки обнаружилось следующее.
   В одном из многочисленных сборников духовной лирики, собранных отцом Григорием, перепечатаны стихи Ивана Сергеевича Никитина, где на полях рукой отца Григория сделана небольшая запись:
   «Очень нравится Ниночке. 1971 год, 3/II».

   Присутствие непостижимой силы
   Таинственно скрывается во всем:
   Есть мысль и жизнь в безмолвии ночном,
   И в блеске дня, и в тишине могилы.

   В движении бесчисленных миров,
   В торжественном покое океана,
   И в сумраке задумчивых лесов,
   И в ужасе степного урагана,

   В дыхании прохладном ветерка,
   И в шелесте листов перед зарею,
   И в красоте пустынного цветка,
   И в ручейке, текущем под горою!
   И. С. Никитин


* * *
   Трогательное отношение к своей супруге – матушке Нине отец Григорий пронес через всю жизнь. Это отражено почти во всех его письмах к духовным чадам. Каждое из писем он неизменно подписывал двумя именами: «о. Г. и Н. Пономаревы», этим самым подчеркивая свою нераздельность с Богом венчанной супругой. Вот последние строки из его писем:
   «…Молитвенно вас и ваших родных поминаю.
   Храни вас Господь!
   С уважением, о. Г. и Н. Пономаревы».
   А также:
   «…Да укрепит вас Господь!
   Нина Сергеевна посылает вам сердечный привет.
   Молитвенно помнящие вас о. Г. и Н. Пономаревы».

   В добавление к сказанному приведем письмо из семейного архива Пономаревых, написанное отцом Григорием для матушки Нины в то время, как отец Григорий служил в одном из приходов области. Дата написания – 21 апреля 1981 года. В основе письма – искренняя и нежная забота батюшки о Ниноньке – бесконечно дорогом ему человеке…
   «Родная, дорогая Нинонька!
   Поздравляю тебя с наступающим великим праздником Светлого Христова Воскресения! Христос Воскресе! Желаю доброго здоровья и бодрости душевной!
   Я здоров, служу каждодневно, много всякого дела, но Господь помогает, дает успех в намеченных делах. Нинонька, реши такой вопрос: Александра Ивановна (духовная дочь отца Григория из Н-Тагила – ред.) выражает свое желание встретить Святую Пасху в Кургане. А как ты на это посмотришь? Если усматриваешь необходимость ее пребывания, то она соберется, а если нет, то напиши об этом.
   Храни тебя Господь! Целую. Гриша.
   Марию Константиновну (духовная дочь отца Григория из Н-Тагила, часто жила в Кургане и присматривала за хозяйством в доме у батюшки – ред.) поздравляю с великим Пасхальным Праздником, желаю здоровья и во всем благополучия! Нинонька, ответ пошли с Тамарой».
* * *
   Вспоминается одна из поездок отца Григория и матушки Нины на службу в Михайло-Архангельский храм поселка Житниково. После службы Литургии воскресного дня они возвращались домой в Курган. В маленький автобус набилось много народу, преимущественно молодежь. Они оглушили утомленных родителей шумными разговорами с бранными словечками, хохотом и громкой музыкой хрипящих транзисторов. Весь этот гам перебивали песни, льющиеся из кабины водителя. Большинству пассажиров, очевидно, это доставляло огромное удовольствие.
   Такой «грохочущий и воющий» автобус небыстро пылил в сторону Кургана.
   «Батюшка сидел, – рассказывала мама, – сжавшись как от боли, все сильнее и сильнее бледнея. Было видно, что он на пределе…» Вдруг он неожиданно и резко встал, протиснулся к дверям, подхватил маму и попросил шофера остановиться прямо среди поля. Оба старичка моих вышли из автобуса, и папа махнул рукой водителю, чтобы он не ждал их. Батюшка почти рухнул на обочину дороги, прямо на придорожную траву. Он был совершенно белым, его била нервная дрожь. Матушка боялась, что ему станет плохо. Немного отсидевшись, он виновато посмотрел на нее и сказал:
   – Ты прости меня, но я почувствовал, что еще мгновение – и от этого адского воя у меня остановится сердце. Это же невыносимо! Мы посидим тут немножно в тишине поля, а потом на попутной машине доберемся домой…
   Немного помолчав, он добавил:
   – Я часто думаю о том, как суетно жить современному человеку в больших благоустроенных квартирах с телевизорами и музыкальной аппаратурой!.. Хорошо бы, Ниночка, жить в маленькой баньке, чтобы только иконка была и стол для работы… Да жил бы тут еще беленький деревенский петушок, приветствующий своим громкоголосым пением каждое утро. Что нужно еще человеку для уединенной молитвы?..
   Эти мысли, видимо, жили в нем постоянно – отец Григорий часто повторял их в минуты особой усталости и задумчивости…
   «Пустыня, одиночество – лучшая школа души…» – это слова отца Григория из его духовного архива.



   Из архива протоиерея Григория Пономарева

   Толкование на Евангелие
   Иоанн был в пустыне…

   Пустыня, одиночество – лучшая школа души.
   Одиночество невольно приучает силы души сосредоточиваться в самих себе. А это способствует углублению душевных способностей, их всестороннему развитию и, значит, способствует росту души.
   Напротив, жизнь души в быстрой смене впечатлений рождает поверхностность и дает только внешний налет непрочных знаний и неглубоких, быстро скользящих настроений. Это иллюзорное развитие. Тут знание хуже невежества. И отклик чувств тут вреднее безчувствия.
   Не бойся же оставить душу во внешнем одиночестве. Потеря внешних впечатлений – не нищета, а преддверие богатства.
   Нищета – в обманном натаскивании на себя мнимого развития. И она сказывается, когда человек почему-либо лишается внешних, рассеивающих впечатлений и остается один на один с собою.
   Тогда человек, не имея никакой своей внутренней ценности, повисает в пустоте, и тоскующая душа, чтобы ей не смотреть каждую минуту на свою нищету, стремится «вытолкнуться» на других людей, на улицу, на поток поверхностных впечатлений, чтобы в нем найти себя, свое лицо, и этим почувствовать какое-то утверждение в жизни.
   И, напротив, когда в душе имеется свое богатство внутреннего мира, она даже избегает рассеивающей пустоты внешнего, потому что он несет с собой если не истребление, то угнетающее бесплодие для душевного богатства самособранной души.
   Значит, богатство души – в ее внутренних силах, и одиночество (эта внутренняя пустыня) – лучший сторож богатства и вместе – лучшая гарантия его развития и роста души.
   Ведь для роста души прежде всего и нужно, чтобы душа была в самой себе, в сосредоточенности, а не в разброде своих внутренних сил. Тогда она входит в соприкосновение с Источником своей силы – БОГОМ, и таким образом совершается нарастание ее крепости, расширение ее внутреннего мира.
   Так не бойся же одиночества! Полюби его, как пустыню любит пророк и отшельник. И скоро обретешь там БОГА, и с Ним укрепится и будет возрастать твоя душа, расширяясь в богатство единения с Источником силы и жизни – твоим Господом!
   (Орфография сохранена со ссылкой на оригинал – ред.)