Заметки пациента из палаты номер 325

В конце апреля у меня появились сильные боли в поясничной области. Напомнили о себе старые «болячки» — распространенный остеохондроз позвоночника и грыжа межпозвонкового диска L5-S1. Для уменьшения болевого синдрома я применял японский обезболивающий пластырь, разные гели, мази, крем «Долгит» в желтой упаковке, который рекламируют «из каждого утюга», обезболивающий спрей. Добиться улучшения не удалось. Решил пойти в свою поликлинику с целью попасть на прием к неврологу и посоветоваться, что делать дальше, поскольку постоянные и довольно сильные боли в спине меня уже просто «достали».

Попасть на прием к неврологу сейчас можно только через участкового терапевта. Такой порядок приема пациентов отдельными узкими специалистами установили наши, прости, Господи, революционеры «оптимизаторы здравоохранения». Пришлось записаться на приём к терапевту и через неделю, 25 мая, я был принят. Выслушав мои жалобы и просьбы, врач сказала, что она может послать меня на консультацию к неврологу, но попаду я к нему не раньше, чем через месяц, поскольку «к неврологу очередь, конца которой не видно». Задаю ей вопрос:
— А вы можете, минуя невролога, направить меня в неврологическое отделение больницы?
— Могу, - говорит она и даёт мне направление. Иду в другой кабинет. Работающая там медсестра, после долгих поисков в компьютере заявляет, что меня могут положить в больницу только 17 июня поскольку свободных коек в неврологических отделениях (в больнице их два) в ближайшее время не предвидится. Деваться мне некуда, и я соглашаюсь, хотя мучиться мне от болей предстоит ещё почти целых три недели… Не буду рассказывать с какими мучениями я дожидался этого дня, но дождался.

После всех формальностей в приемном отделении больницы санитар с шутками и прибаутками везёт меня в кресле по бесконечным коридорам больницы в отделение неврологии. Над дверью в отделение надпись: «Отделение неврологии для больных с ОНМК». Как расшифровать эту аббревиатуру? Очень просто — Острое нарушение мозгового кровообращения. Ещё короче — отделение для больных с инсультом. Ну, да ладно, какая разница где лежать…

Санитар подвозит меня к посту дежурной медсестры, помогает перебраться из кресла на стул и уезжает. Медсестра в медицинской маске, берёт мою историю болезни, молча перемещается на кресле с колёсиками к компьютеру и резво стучит по клавиатуре. Затем, не поворачиваясь ко мне, задаёт какой-то вопрос. Поскольку у меня уже давно старческая тугоухость и слух основательно снижен, я не понимаю вопрос и говорю ей:
— Я плохо слышу. Говорите, пожалуйста, громче.
Она резко поворачивается, подъезжает на кресле вплотную ко мне и не кричит, а орет мне в лицо:
— Диабет, говорю, есть или нет?!
И тогда я, пораженный её, мягко говоря, хамским поведением, тоже кричу ей в лицо:
— Нее-е-т!
Проходивший в этот момент мимо поста больной с удивлением смотрит на нас, орущих друг на друга.
— Идите в 325-ю палату. По коридору до конца. Палата напротив туалета. Дойдёте сами или вам надо помочь?
— Дойду, - говорю я. Беру свой пакет с вещичками и ковыляю по коридору.

Дверь в палату открыта. Слышу оживленный разговор, в котором после каждого нормального слова звучит отборный мат. Вхожу в палату. Разговор прекращается, трое больных с интересом смотрят на «новенького». Я здороваюсь, приветственно поднимая вверх правую руку. На моё «здравствуйте» отвечает только молодой человек, с наушниками в ушах и телефоном в руке, сидящий на койке в азиатской позе с тетрадью в руке. Потом я узнал, что ему 20 лет и он студент местного ВУЗа. В углу у окна лежит больной «точь-в-точь» похожий на артиста Абдулова. Про себя я окрестил его «Фермер» потому, что он всё время рассказывал о тракторах, семенах, урожаях и после каждого нормального слова смачно употреблял матерное. В другом углу напротив моей кровати лежит мужичок лет сорока или чуть больше, как оказалось потом мы с ним из одного посёлка. Именно он тут же окрестил меня «дед».

В палате шесть коек. Я занимаю свободную койку слева от входа, рядом с умывальником, раскладываю в тумбочке свои вещи и ложусь на кровать. Вскоре приходит женщина — врач. Кратко беседует с больными, измеряет всем артериальное давление, что-то советует, разъясняет. Подходит ко мне и задает вопрос:
— С чем вы поступили к нам? Назовите главную жалобу на здоровье?
— Боли в спине иррадиирущие в левую ногу, - отвечаю я.
Пытаюсь рассказать ей историю своей болезни, но она останавливает меня:
— У вас есть на руках результаты каких-либо обследований, выписные эпикризы?
— Есть, - говорю я, и отдаю ей пачку заключений и результатов обследований, сделанных за плату в медицинском центре. Она бегло просматривает бумаги.
— Я возьму их у вас, ознакомлюсь и верну при выписке. И ушла…

Что тогда меня поразило и удивило. Её не интересовала история моей болезни, проводимое лечение до поступления в больницу, мой неврологический статус. Единственное что она сделала — измерила мне АД, попросила поднять поочередно обе ноги. На этом неврологический «осмотр» завершился. Кстати, за семь дней моего пребывания в больнице только один раз она пришла в палату с неврологическим молоточком и имитировала проверку сухожильных рефлексов у некоторых пациентов. Мне почему-то она внимания не уделила…

На следующий день во время обхода я задаю ей два вопроса:
— Скажите, пожалуйста, вы планируете направить меня на МРТ и на консультацию к нейрохирургу?
— Нет. Результаты МРТ у вас есть.
Я пробую возразить ей:
— Обследование было три года назад. Неужели вам, как врачу, неинтересно узнать в каком состоянии мой позвоночник сегодня и что произошло с грыжей диска?
— Мы работаем по стандартам обследования и лечения неврологических больных, которые утверждены Минздравом. Мне никто не разрешит направить вас на МРТ. Меня просто не поймут. Я считаю, что оперативное лечение вам не показано. Нейрохирурги, учитывая ваш возраст, не будут вас оперировать и потому направлять вас на консультацию к нейрохирургу я не планирую…

Задаю второй вопрос:
— У меня атеросклероз артерий нижних конечностей, терминальная стадия. Можете направить меня на УЗИ артерий ног и показать сосудистому хирургу?
— Нет. Это всё надо делать через хирурга своей поликлиники.
Я в недоумении… В советское время пациент, оказавшийся в стационаре по поводу какого-либо заболевания, мог одновременно получить консультацию любого врача, а при необходимости и пройти дополнительное обследование. Никаких стандартов тогда не существовало. Врачи думали над каждым больным, а не руководствовались кем-то придуманными стандартами. Мы ведь все абсолютно разные люди и мне непонятно, как можно нас всех «подогнать» под единый стандарт.

Кстати, по стандарту я получил пять капельниц, обезболивающие таблетки утром и вечером, а на ночь обезболивающий укол. На седьмой день меня из больницы выписали. В выписке из медицинской карты стационарного больного врач аккуратно переписала данные МРТ трехлетней давности, «с потолка» написала неврологический и объективный статус – состояние органов дыхания, сердечно-сосудистой системы, желудочно- кишечного тракта и мочеполовой системы, хотя ни одного раза за семь дней не послушала мои легкие, сердце, не пальпировала живот и не проверяла неврологический статус. И выписан я оказывается с улучшением, хотя болевой синдром, с которым я пришел в больницу «каким он был, таким он и остался».

И происходило это всё, уважаемые читатели, не в районной больнице какой ни будь Тмутаракани, а в городской больнице одного из административных округов Москвы. Хотя вполне возможно, что именно в Тмутаракани работают, я подчеркиваю это, настоящие врачи, которые не руководствуются идиотскими стандартами и лечат не болезнь, а больного.
Будьте здоровы!