Откровения от проклятого бессмертием Часть 1

(последние дни 44-дневной 2-ой Карабахской войны)


                Часть 1
Они копали окопы под шквальным огнем: молодые, еще безбородые юнцы, ушедшие на поле боя, защищать свою Родину. Самому младшему, Нареку, еще не было и 14-и. Он прибился к отряду ополченцев, сбежав из дома, оставив маме и младшему брату послание: “ Мы не перестанем защищать свою землю. Я ненавижу войну. Я первый христианин, и Бог со мной! Если не вернусь, знайте – я у Христа за пазухой. Люблю вас, ваш Нарек. “
Вначале, Командир приказал ему вернуться домой, сказав, что пушок над верхней губой – это еще не усы. Нарек не проронил ни слова, просто ушел в лес. Когда следующей ночью, ползая, по вспаханной от разрыва снарядов земле, весь в грязи и ссадинах, он вновь появился перед Командиром, тот не на шутку рассердился:
 – Послушай, сынок. Война – это не компьютерные игры. У тебя нет семьи, родных, что ли?
Подросток расстегнул куртку и протянул Командиру американский аппарат ночного видения.
 – Ты что? Полез к азерам? Один? – воскликнул командир.  – Ты представляешь что они могли бы сделать с тобой, даже если бы не убили, разведчик хренов?
 – Там еще два автомата, – кивнул в сторону подросток, –    беспилотник взять не смог, простите.
Он стал не сыном полка, он стал талисманом. С восходом солнца и с закатом светила он смиренно молился: на его лице появлялась улыбка ребенка, которому просто хорошо. Особенно нежно, как сам говорил, “от сердца души”, он молился за каждого раненного. Его, не по возрасту оптимизм и бесстрашие перед смертью, зашкаливали: он во все горло пел армянские песни, пока летали пули; он мог проползти по холмам и рытвинам половину поля, чтобы притащить на себе раненного; он обрабатывал раны и ловко ставил повязки; рассказывал анекдоты и смешные местные байки.  К каждому он обращался “мой брат”, а Командира называл “мой отец”. Никто не знал, почему Командир разрешил ему подобную фамильярность…
 – Мой отец умирал тяжело. Пуля, застрявшая в его позвоночнике, убила его. Тогда мне было почти семь, я пошел в первый класс, – подойдя к Командиру, печально произнес Нарек. – Перед смертью он мне сказал:” Не думай, сын, что я всегда был таким. Я был полковником в Первую Карабахскую войну. Хотел бы умереть не от болезни, а на поле боя. Но тогда, я бы не стал отцом двоих сыновей. “ Позвольте мне остаться и быть полезным. Оружие мне не нужно. Представьте.., – какая-то неожиданная, детская задорность мгновенно сменила тоску в его глазах. –  У вас есть сын, Командир? Если разрешите, я буду называть вас ‘отцом’, как-будто я – это ваш сын. Ведь и мой отец был Командиром…Это все, о чем я мечтаю…
Командир резко отвернулся, в попытке совладать с нахлынувшими эмоциями: он почувствовал боль  парнишки, сильно скучающему по отцу. Слова мальчишки прозвучали, как последнее желание.
 – А ну-ка, быстро отдыхать, – нарочито строго ответил Командир, – приказы папы не обсуждаются.
Мальчишка подбежал, крепко-крепко обнял офицера, встал в стойку ‘смирно’, приложив ладонь к виску:
 – Есть не обсуждать, мой отец!
Тот день был каким-то странным: снаряды врага, казалось, обходили стороной их лагерь, словно чья-то гиганская рука играла на небе в странную игру, отметая в разные стороны огонь смерти. Им удалось вырыть глубокие траншеи для артиллерии, а к концу дня удалось сооружить стрелковые окопы с пулеметным гнездом. Активнее всех солдатской лопатой орудовал Нарек. С каждым пролетевшим мимо снарядом, мальчишка вскидывал руки вверх и,  посылая поцелуй Небесам, кричал – “Слава тебе, Господи!”
Вечером, когда стих огонь и все собрались в укрытии, оказалось, что Нарека нет. Вместе с Командиром забеспокоились остальные. Окликнуть мальчишку было опасно. 
 – Если с ним что-то случится, я себе этого не прощу, – сетовал вояка. – Дождемся полной темноты и выйдем на поиски…   
 – Мой отец! – послышался тихий голос, сползающего в блиндаж, паренька. – Я нашел прекрасное место, безопасное для всех. Маскировки не потребуется – это грот.
 – Это еще что за самовольность? Где тебя носит… сынок? – в сердитом голосе Командира прозвучали нотки облегчения.
  – Я пошел на разведку, мой отец, – Нарек пытался отдышаться.  – Сумерки помешали мне разглядеть все. Но узкий лаз я заметил. У нас в горах много подобных мест. Там должна быть пещера. Вход надежно защищен густыми кустарниками и глыбами скальных пород. 
 – За такое тебе полагается гауптвахта! – улыбаясь произнес один из бойцов.
 – Вы заметили, что сегодня все летело мимо? У-у-у-у-х!!! –  страстно прижимая кулаки к груди, воскликнул парнишка.
 – Ты пещеру нашел, сам там и будешь сидеть под арестом до окончания войны, – решительно заявил Командир.  – Я в ответе перед памятью твоего отца… Вернуть бы тебя живым...
 – Мой отец! Меня не возмет ни пуля, ни снаряд, и даже, не байрактар, – спокойно, без пафоса, словно говоря об обыденном, отозвался Нарек, глядя прямо в глаза своему названному отцу. – У меня есть мечта…если Господь пожелает, то я вернусь живым, –  он скромно склонил голову набок. – Сегодня мой день рождения. Впервые я попросил у Господа подарок, и Он преподнес мне его – никто не погиб!
 – В стремлении спасти тебя,  Бог и нас спас заодно, – тихо произнес  раненный.
 – В нашем роду есть старый священник, Агаси. Я его называю
“Дедо”. Он  познакомил меня со Спасителем. Когда умер мой отец он сказал, что пережить большое горе человек, без утешения Духа Святого,  не сможет: все кажется несправедливым, и он озлобляется. А потом страдает Душа. Он прав.
 – И какая у тебя мечта? Стать воином? – спросила медсестра, накладывая повязку.
– Я ненавижу войну… нет ничего страшнее… Я буду воином Мира и Любви – я стану священником! – затем он засунул руку за пазуху и вытащил деревянный крестик: две толстенькие щепы,  скрепленные металическим кружочком в форме креста, висели на кожанном шнурке. – Только он, Дедо, знал, что я сбегаю на войну. Он дал мне этот крестик и сказал:” До тех пор пока ты не возмешь чужую жизнь, ты не умрешь!”. И я ему это обещал.    
 – Тогда, что ты здесь делаешь, сынок? – сниходительно улыбаясь, спросил Командир.
 – Я защищаю свою Родину, помогая вам… И ни-ког-да не убью человека…Почему ты так улыбаешься? Ты мне не веришь, мой отец?
 – Тебе я верю, сынок. Я не верю в Бога…и ни-ког-да не поверю, – интонационно вторя мальчишке, произнес Командир. 
 – Глядя на войну и гибель наших ребят?
 – Глядя на всю историю моего народа, – резко бросил вояка и глубоко затянулся сигаретой.
 – Ты знаешь, мой отец? Наречие – “Ни-ког-да”, по степени осуществления, под силу только Богу.
 -А как-же, ты? Ты сам сказал, что никогда не возмешь чью-либо жизнь, никогда не убъешь…
 – Поверь! Видя смерть невинных, мне много раз хотелось нарушить обещание, данное Дедо. По нашему разумению – все справедливо. Но я каждый день молю Бога, чтобы Он не испытывал меня моим обещанием.
 – Не знаю, сынок.., – ничего не знаю…



Ранним утром следующего дня, когда лучи солнца стали лишь приподнимать завесу тьмы, группа из нескольких солдат с Командиром пустились в путь. Нарек умело проскальзывал по незнакомым тропинкам. Он  обходил кусты и деревья не касаясь их, как сам говорил – “чтоб не разбудить птиц”.
Как-только группа обошла ущелье им открылась удивительная картина, сильно напоминаюшая лунный пейзаж: на небольшом плато высилась громадная обсидиановая  гора, сверкающая черно-бурым цветом. Как истиная хозяйка плато она разбросала повсюду громадные блестящие сколы: казалось, будто своими острыми верхушками они  впивались в безоблачную бесконечность.   Извилистая тропинка, петляя, привела путников к темному  отверстию: лаз был выгодно прикрыт густыми кустарниками, а острые верхушки “каменных лезвий” некогда огромной скалы, словно исполины-телохранители одним своим видом исключали любое проявление любопытства.
 – Будьте крайне осторожны, не касайтесь этих камней, они острее бритвы, – прошептал Командир.
 – Знаменитый “Коготь дьявола”, – ответил мальчишка, – из него получается все: от ножа и копья, до топора и ювелирных изделий.   
Нарек, корявыми путями привел всю группу к предполагаемому лазу, куда сразу и полез:
 – Стой, – громким шепотом окликнул его Командир, –  вначале нужно осмотреться.
 – Вот я и осмотрюсь, мой отец, – прошептал в ответ мальчишка.
По рельефу было понятно, что это вход в пещеру. Однако  лаз не поддавался, и на полпути в ход пошли лопаты. Земля, будто утрамбованный мокрый песчанник, казалось, сопротивлялась, пытаясь не впустить непрошенных гостей.
Как только Нарек лег на спину и стал толкать землю  обеими ногами во внутрь лаза, послышался свист одинокого снаряда:
 – Ложись! – крикнул Командир, прикрывая мальчишку своим телом.
Снаряд пролетел поверх их голов, и…наступила удушающая ожиданием, тишина.
 – Мой отец! Снаряд не взорвался, – прошептал парнишка. – Вот бы все они попадали, как этот.
Командир с опаской поднял голову.
 – Как это он не взорвался..? Это же фосфорная бомба… Господи! – воскликнул он. – Быстрее, ребята, она может взорваться в любую минуту, – громким шепотом произнес Командир. 
Все с опаской, озираясь на торчащий из земли хвост снаряда, стали медленно подниматься.
Неожиданно, раздался вначале вкрадчивый, а через секунды и достаточно громкий шум, скатываюшихся с холма камней.
 – Камнепад! Быстрее! – крикнул Нарек, волоча последнего солдата за руки во внутрь.
Пока летели камни, все прижавшись друг к другу, облокотившись спиной к стене лаза, глядели как в окно на “ливень” из камней. Неожиданно, громадная глыба грохнулась почти под ноги нашедшим убежище, закрывая весь обзор просвета. В тот же миг раздался оглушительный взрыв, повлекший за собой сотрясание, казалось, всего земного шара. Земляная стена лаза обвалилась…

Каждый слышал одно – протяжный, однотонно-жужжащий звук тугоухости. Постепенно все стали приходить в себя: кто-то смахивал остатки прилипшей к глазам и ушам, влажной земли; кто-то пытался разглядеть место, где он очутился; кто-то пытался удостовериться, что руки и ноги целы.
 – Вот это, да-а-а! – послышался восторженный возглас Нарека.  – Пещера нас спрятала в последний момент.

Они оказались в огромной пещере. Высота купола достигала метров 20-и. Откуда-то со стороны проникал матовый свет,  освещающий пирамидальную форму пристанища, для чудом спасенных.
Вскоре, глаза привыкли к неяркому освещению, и тогда пещера предстала непрошенным гостям во всей своей красе: по бокам пещеры стройными рядами, словно ступеньки для гигантов, в несколько ярусов поднимались, покрытые мхом, громадные выступы; с разных щелей, переливаясь цветами радуги, задорно журча и отдаваясь легким эхом, бежали тончайшие струйки воды, наполняя все пространство звуками  веселой капели. На первый взгляд казалось, что струйки уходят в землю, однако, нет! Они собирались в природный резервуар, напоминающий небольшой пруд, будто чья-то заботливая рука создала идеальные условия для сохранения чистейшей родниковой воды. В углу пещеры возвышался холмик продолговатой формы, несколько странный на первый взгляд. От сотрясания всего вокруг, в воздухе кружили хлопья серой пыли, которой  был обильно замаскирован этот странный холмик. Позже, оказалось, что под толстым слоем пыли “спрятались”, сложенные в аккуратные ряды, сухие ветки: толстые снизу и тонкие сверху. Неподалеку от воды было вырыто довольно широкое углубление – то ли след от давно потухшего костра, то ли небольшой очаг. Воздух в пещере был теплый и влажный. Из под  пористых щелей купола, зелеными гирляндами свисали какие-то растения: двигаясь одновременно из стороны в сторону, словно в медленном танце, они завораживали чарующим кружевным плетением. А между ними, тесня друг друга, расположились  гроздья летучих мышей, еще не разбуженные лунным светом.
Пришедшие, оглядывались по сторонам, зачаровано разглядывая место, в котором оказались не по своей воле.
Казалось, что люди попали в иной, абсолютно гармоничный, заколдованный мир, где нет войны, нет крови, нет смерти.
 – Вам не кажется, что мы умерли и попали в рай? – воодушевленно произнес Нарек. – Здесь можно снимать продолжение “Аватара”…
 – Господи! Как же красиво! – один из солдат подбежал к пруду,  ладонью зачерпнул воду и стал жадно пить. – Я в жизни не пил ничего подобного, вы только попробуйте…
Нарек стал резво подниматься по выступам:
 – Господь приготовил для нас самые удобные перины! Мох такой плотный и мягкий, лучше любого матраса!
 – Если откуда-то проникает свет, значит есть выход. Надо бы его найти, – предложил молодой солдат.   
Только Командир, сидел на земляном полу, подперев голову обеими руками, глядел застывшим взглядом в никуда и молчал.
 – Мой отец! У тебя такой тяжелый взгляд , ты чем-то озабочен?
 – Нарек джан! – понурив голову, тихо сказал Командир.  – Я думаю о бойцах нашего подразделения, которых мы оставили там, в окопах…они же не очень далеко от нас…
 – Я знаю, о чем ты думаешь. Взорвался снаряд с белым фосфором… я видел своими глазами что бывает когда.., прерывисто вздохнул парнишка. – Две недели тому назад, на одной горной дороге мы нашли наших соседей… они сгорели заживо… целая семья…ЗВЕРИ! – вырвалось у парнишки.  – Раз уж начали войну, так воюйте как настоящие муж…
 Командир больно сжал руку мальчишки:
 – Немедленно прекратить подобные разговоры! Нужно выйти отсюда и перетащить сюда всех раненных. Лучшего лазарета нам не найти…

Уже вечерело, но пещера, казалось, не хотела их выпускать: они стучали по стенам, пытались сдвинуть каменную глыбу, загородившую проход, поднимались на выступы, в надежде найти выход, но все безуспешно. Решили дождаться ночи и проследить путь летучих мышей. Было ясно лишь одно – свет снисходит из странного отверстия из под  потолка. Это отверстие каким-то образом меняло свой ракурс с движением светила и фактически максимально продлевало время освещения. Но высота пещеры была недосягаема.
Решили развести костер и попить чаю: благо захватили сухой паек.   Нарек набрал воды в котелок и подошел к углублению, чтобы подготовить розжиг костра: 
 – Мне одному кажется, что это место обитаемо? 
 – Однозначно, кто-то  запасся хворостом…значит должен быть запасный выход. Странная пещера… словно живая, – устало произнес Командир, повинуясь обстоятельствам. – Невероятно! Световое отверстие – словно софит в театре, движется с солнцем…я не понимаю, как так?
 – Мой отец! В наших местах много невероятного и таинственного, – произнес мальчишка, будто говоря о чем-то обыденном. – Дедо и не такие вещи рассказывал.
 – А кто этот, Дедо? – спросил Командир.
 – Я же вам рассказывал, что в нашем роду есть старый священник. Вот его-то я и зову –  Дедо… как бы – дед.
 – У вас тут много церквей. Вот война закончится.., – вздохнул один из солдат, – пойду креститься в церковь, где ваш родственник служит.
 – Он не служит в церкви. Он сам по себе. Живет уединенно, подобно отшельнику. Время от времени появляется. Иногда уходит ненадолго, а в молодости, говорят, пропадал и надолго. – Нарек поджог лучину. – Он говорит, что просветление находит человека тогда, когда он остается один на один с Богом – это и есть блаженство. 
 – Какой же он священник, если он не имеет приход?
 – Он пастырь божий и самый образованный! – подняв руку вверх, произнес подросток. – Его не переспоришь ни в чем: ни в истории, ни в литературе, ни в науке.
 – Откуда ты знаешь?
 – Бабушка рассказывала, что он готовил моего отца для поступления в Политех, занимался с ним целый год математикой, физикой и другими предметами. Папа сдал все экзамены на пятерки, вот.
 – Он и с тобой занимается?
 – У меня сплошные пятерки по точным наукам. Хотя, когда Дедо появляется, то всегда устраивает мне прогон по всем предметам. Он посоветовал мне стать физиком-ядерщиком.
 – Вот бы и мне такого наставника, – произнес солдат, – я мечтал стать переводчиком с английского и французского. Пропустил этот год… началась война, и я пошел добровольцем. Может… если останусь в живых… когда-нибудь, – он грустно вздохнул.
 – Как-то, мой друг, слышал  разговор двух соседских бабушек. Одна говорила о том, что наш священник, кроме армянского и русского, знает еще три  языка. И это немудрено, он месяцами сидит в монастырях за древними книгами. Насчет английского не знаю, но он владеет французским. Несколько лет тому назад в Степанакерт приехал один армянин из Франции, хотел посетить Монастырь Гандзасар. Вот Дедо и устроил ему экскурсию на весь день. Они долго разговаривали, и француз был удивлен знанием истории и культуры Франции. А позже мне шепнул:”Чтобы так знать Францию, не посетив ее ни разу? Так владеть французским? Невероятно!”
Все молча слушали рассказ мальчишки, пока тот разжигал костер.
 – Вот выберемся отсюда и спросим: если он говорит на английском, то непременно поможет! – воодушевился паренек.  – Он очень добрый и отзывчивый. Вот меня, он научил Грабар!(наиболее древняя из сохранившихся в письменных источниках форма армянского языка. Прим.авт)Я бегло говорю и читаю на нем.
 – Вот это, да! – солдат не смог скрыть своего восторга.  – Но ведь он очень сложный, не так ли?
 – “Если чего-то сильно захотеть, то ничего сложного нет. Легко захотеть и начать, а сложнее завершить начатое” – так говорит Дедо.  – Мальчишка задумался о чем-то, улыбнулся. – А еще… у него странное родимое пятно на правой ладони, которое на первый взгляд похоже на открытую рану.
 – И в чем-же странность? Мало ли…
 – Коснется он этой ладонью, и самый разгневанный и озлобленный человек успокаивается.
 – Да ну..?
 – Однажды, он остановил драку двух пьяных и предотвратил поножовщину. Сам видел. Только коснулся, и их злоба исчезла – как гипноз. Он проговорил им что-то тихо, и через полчаса те двое, обнявшись, пошли домой. Наш участковый шутил:”Вот бы святому отцу выбить полставки, а самому уйти на пенсию”.      
 – Уже девять, заканчиваем чаепитие и разговоры. Завтра встаем с солнцем, – поднимаясь, сказал Командир. – Во что бы то ни стало, нам нужно выйти отсюда.
 – Командир! Если не найдем выход, придется взорвать?
 – Взорвать можно всегда, но это крайний вариант. Мы вызовем ответный огонь, а боеприпасов у нас недостаточно.
Вскоре, все легли спать, каждый выбрал себе по выступу. Нарек взобрался на самый высокий, встал на колени… его тихая, шепчущая молитва убаюкала уставших воинов…

Посреди ночи, неожиданно раздался полусонный возглас Нарека:
 – У-у-ф! Как же я больно стукнулся…Что это? Желез… кольцо..?
Встав на корточки он с силой дернул за что-то … раздался скрежет и…  длинющая толстая железная цепь, подпрыгивая у основания каждой огромной ступеньки, раскидывая по сторонам лохмотья податливого мха, с грохотом“собралась” в железный конус, словно гиганская змея.
От неожиданности все вскочили на ноги… в полутьме, протирая спросонья глаза, они пытались понять происходящее. Будто мало было страха от произошедшего, ко всему добавилось еще и громкое шуршание крыльев, обеспокоенных непривычным шумом, летучих мышей. Целый сонм этих тварей, словно развороченный улей пчел-великанов, стал кружить над головами непрошенных гостей. 
 – Ложись! – громко крикнул Нарек и шлепнулся плашмя на землю.  – Не дай бог, если они вцепятся в волосы и запутаются,  – прошептал мальчишка. – Лежите тихо, скоро они угомонятся.   

Гости пещеры с интересом рассматривали большое железное кольцо на конце цепи, за которую дернул полусонный мальчишка. К кольцу была припаяна такая же железная раскоряка на длинной ножке.  Ее окончание было испещрено неровными запилами, не оставляющее сомнение в том, что – это старинный ключ, вероятно рассчитанный на высокую секретность.
 – Может здесь зарыт клад, нужно только найти его? – повеселел мальчишка. – Все жители Карабаха знают, что в нашей земле зарыто немало сокровищ.
Пока Командир вертел в руках предполагаемый ключ, изучая его со всех сторон, Нарек воодушевленно рассказывал:
 – Знаете, как-то наш сосед не мог уснуть и решил покопать в огороде. Стояла полная луна. Через полчаса соседи собрались и шепчут:”Аро? Ты что, клад нашел?” – мальчишка громко рассмеялся. –  Вот бы и нам найти…   
 – Если ключ припаян, это означает, что замок должен быть на расстоянии не длиннее, чем сама цепь, – заключил Командир.  – Следовательно,  нужно взяться за кольцо и ходить по пещере, определив хотя бы периметр наших поисков. Может ключ приведет нас к  запасному выходу? 
На влажной земле пещеры очертили примерные границы. Но как ни старались,  не смогли найти отверстие для применения ключа.
Утомленные безрезультатными поисками, решили отдохнуть. И только мальчишка, настырно продолжал “ощупывать” территорию, тыкаясь злосчастным ключом то туда, то сюда.
Вконец обессилев, он плюхнулся на колени и, черпая ладонью воду, стал жадно пить. Неожиданно, он остановился, присмотрелся,  схватив предполагаемый ключ, вставил в какое-то отверстие и стал медленно поворачивать… послушался глухой стук. Водный резервуар с жутким скрежетом, словно открывались ржавые ворота старинного замка, стал медленно наклоняться на один бок, сливая содержимое.  Железные рычаги, удерживающие водный сосуд,  приподняли и полностью наклонили его в сторону, открыв взору подбежавших, широкую лестницу в, казалось бы, бездонную пропасть непроглядной тьмы. Наступила гробовая тишина, а обомлевшие гости пещеры, моргая глазами, вглядывались в появившийся из ниоткуда, провал, боясь пошевелиться.

Луч фонаря осветил идущую вниз, выложенную камнем, лестницу, а заодно и черный “тюль” паутин, которые задорно “плясали” от струи входящего воздуха. Чтобы не касаться руками “паучьей завесы”, чиркнули спичкой, от чего она с легким треском стала сворачиваться, обнажая утробу таинственного подземелья.   
На левой стене, смиренно склонив “головы”, на специальных креплениях красовались средневековые факелы, будто готовые ко встрече с огнем. Командир чиркнул зажигалкой и один из факелов осветил загадочный “интерьер” просторной комнаты.
– Похоже на место пребывания аббата Фарии из “Графа Монте-Кристо”, – прошептал один из бойцов.
 – Найти бы сокровища, о которых говорил Нарек, – вторил ему другой.
Нарек схватил зажигалку и поджег еще пару факелов, тем самым добавив больше удивления к увиденному. Вся противоположная стена подземелья была выложена обсидиановыми кирпичами разных цветов: черным, бурым,темно-красным, темно-зеленым и серым. Блестящая стеклянная поверхность каждого кирпича несла на себе по одной букве армянского алфавита, ювелирно выгравированной рукой мастера. Беспорядок букв, вперемешку с заглавными и строчными, от которых рябило в глазах, походил на буквенную какафонию. Смысл увиденного и колоссальный вклад в сотворении подобного панно, никоим образом не укладывался в головах очевидцев. Там, где заканчивался буквенный ряд красовался стол, выполненный из черного гранита, который не блестел как буквы на стене, из-за покрывавшего  его поверхность, толстого слоя пыли. В углу стола стояла огромная, оплывшая свеча, из которой черными точками торчали, давно потухшие, кривоватые фитильки. Позади стола, плотно прижавшись к стене, возвышался широченный резной каменный табурет…
– Вот это, да-а-а! – тихо воскликнул один из присутствующих.  – Никогда бы не поверил, если бы не увидел собственными глазами. Клянусь, Нарек ты прав, эта земля – загадочная.

Они внимательно разглядывали странную комнату, осторожно ступая по земляному полу. От красоты и таинства увиденного, на их лицах появились улыбки изумления… удивлению не было предела.
 – Если есть оплывшая свеча, означает, что для кого-то этот стол был местом деятельности, не так ли? Вероятно, этот кто-то что-то писал. 
 – Соорудить и обставить такую пещеру с подземельем для того, чтобы просто писать..? – воскликнул Командир. – Если только  этот НЕКТО не писал что-то, что является тайной за семью печатями! 
Нарек внимательно ощупывал все, к чему прикасался. Задумавшись от слов Командира, он сел за стол, рассправив руки. Затем встал, взял в руки горящий факел и поднес к табурету.
 – Мой отец, посмотри на это, – окликнул мальчишка. – Мне кажется, это не только стул, это сундук… видишь прорезь?
Вставленное в прорезь лезвие финки, приподняло крышку  и она послушно поддалась…   

Содержимое сундука добавило больше таинства: там оказались древние рукописи, уложенные в стройный ряд, пронумерованные, и перевязанные грубой веревкой. Часть манускриптов была написана на папирусе, а другая – на пергаменте.
 – Не прикасайтесь голыми руками к пергаменту, – воскликнул Нарек. – Это “светлая кожа”, дубленая кожа молодого теленка. На ней могут быть грибки. В наших монастырях немало пергаментных рукописей, вот я и знаю.
 – Кажется, армянские буквы, но ничего понятного. Интересно,  как писали эти рукописи?
 – С большим трудом. Чтобы написать книгу, в какой-нибудь келье годами трудился монастырский писец, выводя букву за буквой гусиным, орлиным или лебяжьим пером.
 – Посмотрите! – громко воскликнул парнишка.  – Это – Грабар, наш древний язык. Именно поэтому ты и не понимаешь. А вот и главная страница с заглавием этого труда…
Он поднес факел к манускрипту и произнес:
 –“ Откровения от проклятого бессмертием”.

(Продолжение следует)

http://proza.ru/2022/06/25/612