18 Лисичка. Сожалею

                (предыдущая глава - http://proza.ru/2022/05/01/200)

                Фото из свободных источников интернета

                (Не забывай. Ю. Антонов - https://www.youtube.com/watch?v=epYa6YSnXHk)

            Два часа рабочего времени пролетели незаметно. Коллеги стали собираться на обед, а я поймал себя на том, что в свете грядущего партсобрания какое-то непонятное беспокойство не позволяет мне ни продолжить перевод толстенного руководства ни заполнить обеденный досуг стандартным перекусом в институтском буфете с последующими шахматными блиц-партиями. Совсем, как в песне: «Не сидится, не лежится, не гуляется ему».
            К тому же, объясняться с Лидой всё равно придётся, хоть с опозданием в три года, и я, малодушно ограничив время предполагаемого объяснения обеденным перерывом, оделся и отправился на рандеву с ней.

            Под перестук колёс и скрежет трамвая на поворотах трамвайной колеи всплыли в памяти строчки Ирины Снеговой:
      Я еду во вчера. Обратно. Наугад.
      Туда, где ничего ничто не изменило,
      Где мы уже не властны всё подряд
      Ломать своей сегодняшнею силой.
            За трамвайным окном вместо унылого пейзажа старых и неухоженных домов улицы Маскавас (Московская) поплыла у меня перед глазами история наших с Лидой отношений.

            При возможности выбора партийных поручений всегда избегал тех, которые связаны с утомительными посиделками, длительными разглагольствованиями или каким-либо администрированием. Вот и после завершения учёбы на третьем курсе, в рамках кураторства  комсомольской организации факультета, с превеликим удовольствием согласился возглавить студенческий строительный отряд, который в июле-августе направлялся на «малую целину» (в пределах территории республики).
            До отъезда всем стройотрядам предписывалось выполнить «отработку» - набрать заданное количество часов безвозмездно выполненных общественно-полезных работ. При отработке этих часов на подготовке к открытию пионерского лагеря на берегу Балтийского моря, в первых числах мая наш стройотряд оказался по соседству со стройотрядом девчонок из бухгалтерско-экономического техникума.
            Хоть все они были второкурсницами девятнадцати лет от роду, на фоне других особо выделялась одна. Если её товарки умудрялись вдвоём нести одну лопату, то Лидочка (а это была она), крепко сбитая и приученная к труду, уверенно владела любым садово-огородным и плотницким инструментом, как выяснилось в процессе работы.
            Кроме того, была она мила, смешлива, отзывчива и с неизменной доброжелательной улыбкой спешила на помощь своим соратницам-неумехам, обращаясь к ним в уменьшительной ласковой форме каким-то даже по-детски тоненьким голоском. И стало понятно, почему все без исключения называли её Лидочкой. Вторым её именем и тоже ласкательным, была Лисичка – мало того, что острым носиком, мелкими, с двумя чуть выступающими вперёд верхними, зубками и приподнятыми наружными уголками глаз она очень сильно напоминала симпатичного лисёнка, так ещё и фамилия у неё была Лиспа (лиса по-латышски).
            Невысокого роста, стройная, с длинной, до пояса, тяжёлой косой цвета спелой ржи, она выглядела старше других девчонок из-за того, что словно две налитые виноградные грозди туго натягивали футболку у неё на груди, а ткань спортивного трико не скрывала, но ещё больше подчёркивала округлость коленок и неимоверно аппетитные обводы её бёдер. Взгляды всех парней, включая и меня, время от времени невольно обращались на неё. Лидочка чувствовала это, смущалась, краснела и старалась спрятаться, стать незаметнее. А мне вдруг почудилось, что всё её существо жаждет любви, а тело так и рвётся из одежды на встречу с ней.
            После состоявшегося в процессе совместной работы приятного знакомства оба трудовых коллектива решили отметить это событие, благо «сухой закон» до отъезда на стройотрядовскую «целину» ещё не действовал. Ребята тут же обеспечили объединённый коллектив сорокалитровой канной свежего и прохладного пива из расположенного неподалёку пивбара, а девчонки – копчёными курами и свежей зеленью с торговых рядов, расположенных рядом с железнодорожной станцией. Будущие бухгалтерши-экономистки оказались латышками, но вполне сносно говорили по-русски, и под тёмное крестьянское пиво процесс знакомства дальше пошёл легко и непринуждённо.
            Сразу же, едва мы с Лидой обменялись взглядами, какой-то незримый контакт установился между нами, и за общим столом на веранде корпуса пионерлагеря мы оказались рядом.      
            Впрочем, ненадолго. Шумное и весёлое застолье не давало возможности поговорить, и я неожиданно даже для самого себя спросил Лиду:
      - Не хочешь со мной прогуляться?
      - Да. Хочу. – Полыхнув румянцем во всю щёку, но не задумываясь ни на секунду, ответила она и стала выбираться из-за стола.
      - Ребята, тут такое дело… - Я замялся, не зная, как сформулировать свою просьбу. – В общем, мне надо отлучиться.
            Парни с пониманием отнеслись к сложившейся ситуации:
            - Командир, не вопрос - мы тебя прикроем. Обещаем завершить мероприятие без происшествий.
            Так же и девчонки дружно стали кивать головами в знак согласия после того, как Лида, прихватив куртку и сумочку, подошла и что-то негромко им сказала.
             Провожаемые одобрительными и в то же время завистливыми взглядами, взявшись за руки, мы отправились в сторону взморья.
            На полпути к берегу моря Лида вдруг порывисто поцеловала меня в губы и чуть ли не бегом потащила за руку к расположенной за дюнами лесополосе. Там она быстро скинула с себя всю одежду и торопливо стала стаскивать с меня футболку.
      - Лидочка, я …
            Она закрыла мне рот ладонью:
      - Я тебя выбрала! Я хочу, чтобы ты сделал меня женщиной! Здесь и сейчас! – После чего накинулась на меня, аки разъярённая тигрица на оторопевшего и безвольного ягнёнка.
            Даже зубы у меня заныли от вожделения, когда вспомнил её обнажённый силуэт, нежную кожу и стон, перешедший в крик: «Сильнее»!

            В трамвайном окне появился железнодорожный мост через Даугаву, оттенённая противоположным берегом узкая полоска речной поверхности переливалась серебром и нестерпимо сверкала на солнце. На остановке возле центрального рынка сошла значительная часть пассажиров, в вагоне стало намного свободней, удалось даже присесть на освободившееся место. Вместе с трамваем тронулись в путь и мои воспоминания.

            Уж не знаю, почему, но любовные наваждения, словно какая-то сезонная инфекция, с юных лет настигали меня чаще всего в мае и почти гарантированно тогда, когда дел было просто невпроворот. И той весной одни стройотрядовские хлопоты чего стоили – помимо «отработки», необходимо было участвовать в спортивных и культурно-массовых мероприятиях отряда, решать и согласовывать массу организационных вопросов. Летнюю сессию тоже никто не отменял.
            Тем не менее, весь май месяц до моего отъезда на производственную практику, предусмотренную после третьего курса, мы с Лидой, управившись с текущими делами, чуть ли не ежедневно встречались где-нибудь в городе. Когда обстоятельства позволяли, добирались электричкой до посёлка на берегу реки Гауя с одноимённым названием, где она жила с матерью, и там, сгорая от нетерпения, искали место для уединения. Погода стояла тёплая и безоблачная, курортный сезон ещё не начался, и на взморье, как и на берегу реки, безлюдных мест в окрестностях посёлка было предостаточно.
            Большим подспорьем стала имевшаяся в хозяйстве у Лиды двухместная туристическая байдарка «Салют», управляться с которой я научился, ещё будучи курсантом военного училища. Во второй половине мая вода в реке прогрелась до терпимой температуры, и мы в выходные дни совершили двухдневное путешествие - загрузив в байдарку палатку и необходимый для ночлега скарб, заплыли на достаточно большое расстояние от устья и спустились вниз по течению, время от времени делая остановки. Память услужливо подсовывала видения, которые чуть не заставляли выть от тоски по утраченному блаженству.
            Это были самые лучшие, беззаботные и ничем не омрачённые дни за всё время наших встреч.

            Скрежеща колёсными парами на многочисленных поворотах, трамвай простукал стыки рельсов на узкой улочке между речным каналом и павильоном Центрального рынка, повернул к автовокзалу, вывернул на Бульвар Падомью (Советский) и сделал остановку возле театра оперы и балета. Уже пешком продолжил я своё путешествие в сторону Домской площади, где находилась республиканская научно-техническая библиотека. Как раз театр стал символом того, что «не всё благополучно в королевстве датском» в плане наших отношений с Лидой.

            Но это было позже. А тогда, встретившись после завершения моей производственной практики, длившейся месяц, оставшиеся два дня до отъезда на стройотрядовскую «целину» мы с Лидочкой чувствовали себя, словно Адам и Ева, отлучённые за грехи от райского наслаждения ещё на два месяца.
            Отъезд стройотрядов был организован на Домской площади, как яркий праздник. Все двадцать пять отрядов Латвии, приодетые в стройотрядовскую форму защитного цвета, выстроились каждый перед своим ярко разукрашенным разноцветными лентами и воздушными шарами автобусом-«Икарусом». Отзвучали напутственные речи провожающих с возведённой перед собором трибуны, под звуки торжественного марша духового оркестра бойцы стройотрядов стали занимать места в автобусах. А мы с Лидочкой, одинаково несчастные, всё никак не могли разнять руки, и отъезжавшие автобусы гудели нам с ней, пассажиры махали руками в окнах, пока не остались на площади только наши два автобуса.
            Во всех смыслах работа в студенческом отряде была полезной и приятной школой жизни. При том, что работали от рассвета до заката, умудрялись с выдумкой и весело отмечать стройотрядовские праздники - Новый Год (в конце первого месяца работы стройотряда),  23 февраля и 8 марта, дни Нептуна, Спорта, Анархии, Дурака, Поэзии.
            Для меня и всех присутствовавших стало просто сногсшибательным сюрпризом, когда на праздновании Нового года Дед Мороз вдруг хватился Снегурочки, все дружно стали её звать: Сне-гу-роч-ка! – и вдруг появилась Лида в соответствующем наряде.
            Как позже выяснилось, сговорившись с моей однокашницей и комиссаром стройотряда Людой (с которой она с первой встречи успела подружиться), Лидочка отпросилась в своём стройотряде и примчалась с другого конца Латвии, чтобы провести со мной одну только ночь и убыть обратно поутру.
            Когда я вернулся, проводив Лидочку на поезд, строгая и принципиальная комиссарша Люда, сама лишившаяся своей девичьей косы той сказочной ночью, безапелляционно констатировала:
      - Это поступок. - И добавила, пристально взглянув на меня. - Не моё это дело, разумеется. Но из Лидочки обязательно получится очень хорошая жена, хозяйка и мать.
            Хоть и писал Стефан Цвейг в своём романе «Нетерпение сердца», что о силе страсти всегда судят по совершаемым во имя её безрассудствам, но моя поездка неделю спустя в стройотряд к Лидочке, и тоже на одну ночь, больше смахивала на ответный визит вежливости.

                (Следующая глава - http://proza.ru/2022/09/19/880)