Наше небо Ильи Черта

                Забывшей волшебного коалу Лизоньке Тицкой
     Странности каждого отдельного таракана в каждой отдельной голове, не видимые на поверхностный, сытый взгляд утомленного собственными бедами ( чаще по здоровью ) человека, меж тем, вне зависимости от наблюдающего имеют место быть : так, взяв для образца остренькие сосочки Готфрик, прихотливый исследователь, несомненно, придет в изумление, услышав сальный, противный до приторности, как тянучки Амели, голос той же Лизаветы, ценитель прелестных ножонок Пикачу, отбросив явную ахинею тилиграмного бабченковизма, так и оставшегося в уровень с жирным троллизмом образца ЖЖ тринадцатого, пришатается излишним холуйством и нисходящей ипритным облачком на голову потребителя омерзительной токсикхолокостной составляющей всякой пропаганды, по определению ненужной человеку, а вынырнувшая адресат сей невеселой по причине заброшенности и так мучающегося артрозом коалы сказочки поманит еле вздымающейся из - под маечки грудкой, намекая на малый вес удерживаемой каким О, Счастливчиком на мужественных волосатых руках примата крохотульки - красотули, тут же и сразу ниспровергая в Мальстрем ажидацию на обретение талантов Боттичелли или прерафаэлитов, много их там было, задолбаешься перечислять имена и титулы, проще вот так, вальяжно, через губу : прерафаэлиты. И бледнеют лукавые царедворцы, и трясется от злобы неодобряющий это и еще вон то Познер, Машка паскудина в Городе Ангелов ковыряется  в телеэкране клистирной трубочкой, подаренной шершавым на первое февраля, пока не вылетает с той стороны экрана тоже Машка, но уже мидацкая. И вот тут - то становится тошно уже и чертям, потому ведомо любому патриоту, что за океаном этих самых чертей - жопой жуй. Знают и ведают местные двуногие за всю х...ню, не умея разглядеть своих причин существования тута, но прекрасно осведомлены за Китай, что вдосталь и подгон, за Еваропу, а она не та уже, совсем не та, за Америку, уж она - то всегда и постоянно боится нам, завидувает нас. Смешно, но пожившие тама, бают и грают потом о чрезвычайно суженном кругозоре западников, действительно озабоченных малокалиберными проблемами и заботами, им, оказывается, куда важнее решить вопрос с излишним фонарем на улице или усилением охраны школы, нежели копошиться в глобализированных манипуляциях двуногим стадом, отчего - то до сих пор не встающим на четыре конечности. Или, как пели тоже патриоты, но совсем иной идеи и страны, эх, турчанка, ростовчанка, все четыре и копыта, выпьем, Бурцев, где же банка, ведь вино уже разлито. Скатерть белая, жопа чорная, каплет чернилами лиловыми почвенный напиток  " Арпачай ", поминают слезой скупой и мужской Чапая сидящие за грандиозным столом, пока в магнитофоне хрипит и надрывается принужденным баритонцем поганец Высоцкий, по всей видимости лишь от меня не скрывающий своей бесталанной гнусности.
     - Но грянул бой, ничего не попишешь, - рычит Высоцкай, сокрушая барабанные перепонки вечно юных барабанщиков   "Тилиграма ", убитых буквально парой постов тощей Тицкой, высокомерно и цинично отвергающей меньжухи и разводы по палитицкому базису всеядных уродцев, и засирающих любую соцсеть - по интересам - калом и чепухой ежедневности, пропагандности про или контра, без разницы, просто сделанными через жопу, вне критики, будто суперхом безумного дрочилы Ницше, смотревший - смотревший в бездну, пока не явила ему бездна одухотворенный лик грядущего человека будущего со смартфоном в корявой руке, с ненужным лифчиком на отсутствующей груди, в понтовых таких котлах в пику какой Потупчик, в джинсе покруче такой же джинсы, но уже шарапихи, короче сказать, Лиза, ты держись, а я тебя поминать буду, без огорчений и фуфла, лишь в мне свойственной манере обыгрывать информационную никчемушность столь же никчемушными словами и целыми фразами, скомпонованными в сказочку или историю, - и покойник не стал умирать. АББА ! Отче ! Ты слышишь ?! Таланты наши - ни дать, и не взять, не забыть запавшую в сердце гимназистку социальных лифтов, хоть на немецком это будет  " херцем ", и пучится дустом нескончаемый ров с лежащим на шконке кальмаром, с мильоном не столь актуальных, подонков, отбросов, не нужных никому каторжан, не интересным самозванным барам, наследным по жиру Вилли Вонкам, ибо ждет их шершавый баран.
     А теперь смешно уже мне. Столько времени прошло ! Я уже упоминал недавно о странных вывихах памяти, ну, там, Пряников на вэлфэре, приятельница Унгайки и прочая х...та, вот и ставшая притчей всеядная тварь выводит из душевного равновесия, стоит представить стеклянные глаза пархатого шоу - меня, стеревшего остаточное амбре теннисистки не подмосковным топором сфер ЖКХ, а недоступным Форнарине креативом. Я, конечно, не прерафаэлит ни х...я, но сбацанные махом никчемушные и не стоящие тех пяти минут, что требуются для ознакомления в виде прочтения, сказочки или истории, непонятно мне, но интересующие почему - то столько сознаний, пытающихся и пытающихся воплотить неверно понятое в некое реалити чаще всего плохо, на сегодня воплотились хрупким образом единственной из наших соотечественников, кто сумел не испортить чужой продукт, я имею в виду совершенно не поддающегося ( это вам не Цой ) перепеву Летова, за что полюбил я носительницу детского голосочка, оказавшейся одной из трех сестриц уже москвичек, и - навсегда. В общем, Елизавета Витальевна, ушедшая в дипломность учебы и преодоления, помнит Вас коала, любит иногда получающийся образ и втайне питает надежду на рессарекшн наших веселых игр разума, иногда тупикующихся, но чаще : вуматину. Целую. А уж ударение поставить сможет какой стыривший идею футбола перед феминизмой Верзилов, надевший тулупчик заячий Государь или, страшно подумать, собирающийся на концерт ведьмы Майкл Хуссар.