Несказанное счастье

Это было в ноябре. Тихо шуршали под ногами опавшие листья. Деревья, наконец, разделись и стояли, раскинув голые ветви на фоне темнеющего неба.
 Виктор и Аня Сопова шли рядом. Она была ниже ростом и к тому же жалела свои ботиночки на каблучках, старательно и неторопливо выбирая на размытых местах дороги, куда ступить, но Виктор очень искусно подстраивался под её шаг. Ане было приятно оттого, что он двигается с ней в унисон, и Виктор безошибочно это улавливал.
 Что касается чувства ритма и такта, у него не было соперников даже близко, и он это отлично знал. И в то же время именно перед Анечкой Соповой он испытывал смущение, оставаясь в состоянии постоянного повышенного внимания, боясь пропустить малейший импульс, чтобы не сделать чего-то лишнего. Например, ему уже давно хотелось взять её за руку, но он не был уверен, что она это одобрит. Будь его воля, он бы переносил её на руках через каждую лужу, но Анечка смотрела на него так серьёзно, что он пока не решался к ней прикоснуться.
 На голове у Анечки был бежевый платок с яркими, очень красивыми цветочными узорами, а в густые русые косы, опускавшиеся по её спине до пояса, она вплела широкие малиново-алые ленты, в тон самых крупных роз из этого богатого узора.
- Я думаю, Витя, может быть, ей надо как-то намекнуть? - вернулась Аня к недавно прерванный теме разговора, и видя, что он, уже задумавшись о чём-то другом, как будто потерял нить, пояснила: - Я про Веру. А то она прямо шарахается от меня с тех пор, как я её спросила, не хочет ли она тоже к нам в самодеятельность. Глядит на нас как на врагов, будто бы мы немцам продались, раз перед ними пляшем, поем и играем, и ни сном ни духом! Вот неужели же и про тебя такое подумать можно? Как она только не догадывается?
- Может быть, как раз-таки догадываются, но не хочет, чтобы мы это поняли, - ответил Виктор. - Значит, боится с нами связываться. На то её свободная воля. Каждый ведь рассчитывает свои силы. И если кто-то не готов, то правильно делает, что остаётся в стороне. Это лучше, чем потом струсить и предать, если что случится.
- В общем-то, Витя, ты прав, - отозвалась Аня задумчиво. - Но только это не про Веру. Она-то уж не трусиха! А меня и моих девчат за трусих держит. Не то, чтобы это было так уж нестерпимо, но узнать, что у неё на уме, будет не лишним.
- Только будь, пожалуйста, осторожна, Нюся! - попросил он,  ловя себя на том, что волнуется и стесняется своего волнения, потому что, скорее всего, не волновался бы за кого-то другого так же сильно. Конечно, он мог бы рассказать себе о том, что Нюся Сопова не сама по себе, за ней стоит её четвёрка девчат. Когда он думал об этом, его страх за неё соединился с гордостью. А ещё Виктору вспоминался его сон, в котором он видел её белоснежное тело обнажённым и сияющим в таинственном полумраке прибрежных камышей, и по его собственному телу здесь и сейчас бежали мурашки.
 Аня улыбнулась, но тотчас же стала ещё серьёзней.
- Я, Витя осторожней всех на свете с тех пор, как ты меня уже спас однажды, - заверила она его. - Я много думала о том, от чего ты меня спас, и как бы я жила, если бы не ты. Его зовут Володькой,  того хлопчика, помнишь? Теперь ему лет одиннадцать, а то и все двенадцать.
 Они уже подошли к Аниному дому. Оба остановились и стояли, не отрываясь, глядя  в глаза друг другу.
- Нюся, а у тебя осталась та фотография? - спросил вдруг Виктор.
- Да. Я её хранила, даже когда думала, что ты меня забыл.
- Её надо уничтожить, - произнёс Виктор твёрдо, беря Аню за обе руки.
- Почему?
- Сейчас она может быть опасна для тебя, потому что на ней ты со мной. А со мной может всякое случиться. Понимаешь?
- Нет, Витя, что ты! - воскликнула Аня, и зрачки у неё расширились. - Да у меня рука не поднимется!
- Ну, тогда закопай. Спрячь хорошо, так, чтобы её уж точно не нашли! - потребовал Виктор, и, помолчав, прибавил: - А лучше всё-таки сожги. Это вернее.
- А ты свою сжёг? - пристально вглядываясь в синюю бездну его глаз, быстро спросила она.
- Ещё в Ворошиловграде, - тихо признался Виктор.
 Во взгляде и в голосе его Аня уловила неизбывную боль. Она крепко обняла Виктора, прижалась к его груди. Он ответил ей горячо, со всей нежностью и силой, которые она всегда, всегда чувствовала в нём и так давно мечтала испытать на себе. Это было такое проникновенное и вместе с тем такое братское объятие!
 Как будто они вместе поднялись в один миг на головокружительную высоту и летели над землёй. Так высоко, что страшно взглянуть на мир, оставленный внизу. И тогда, испугавшись и разомкнув объятия, но не размыкая зажмуренных глаз, Аня будто бы украдкой поцеловала его в уголок губ и прошептала:
- До завтра!
- До завтра, - ответил Виктор, и веря, и не веря счастью, в миг переполнившему сердце через край.
 Как же это может быть? В этот чёрный час, когда на родной земле хозяйничает враг, и смерть дышит в спину, ему так несказанно хорошо, что уже и умереть не страшно?