Исторический роман Ненависть - продолжение

Глава III
ВСТАВАЙ СТРАНА ОГРОМНАЯ
Часть I
«Ленинградцы – дети мои!»

В тот страшный для всей страны день 22 июня 1941 года Федор с женой Настей и трехлетним сыном Ванечкой гуляли по набережным любимого города.
Было солнечно и довольно жарко. Взявшись за руки, они прошли от Литейного моста до Невского проспекта.
Иван устал от долгого путешествия, и папа взял его на руки. На Невском они сели в троллейбус и поехали к Петропавловской крепости.
На стрелке Васильевского острова их остановила милиция.
- Сейчас будет передано важное правительственное сообщение, - сказал один из милиционеров и попросил всех выйти.
Так семья Грановских узнала о начале Великой Отечественной войны.
А уже через неделю они проводили на фронт Федора.   
1 июля в городе была создана специальная комиссия по обороне во главе с 1-м секретарем Ленинградского обкома партии А.А.Ждановым.
До момента окружения эвакуации практически не было. Многие думали, что война будет быстрой и ограничится приграничными боями.
Но, они сильно ошибались. Уже к 10 июля немецкие войска находились в 200 километрах от Ленинграда.
Тогда и началась спешная эвакуация жителей. К сожалению, удалось вывезти всего около 500 000 человек, поскольку уже к 8 сентября были перекрыты все железнодорожные и шоссейные дороги, ведущие в город.
Именно эта дата и считается официальной точкой отсчета блокады.
По приказу фюрера группе армий Север предстояло взять Ленинград в кольцо и регулярно обстреливать из крупнокалиберных орудий.
Планировалось постепенно сжимать это кольцо, лишая тем самым город любого снабжения.
Гитлер не собирался держать под Ленинградом большое количество своих дивизий. Они были нужны ему на других направлениях.
Он ошибочно думал, что город не выдержит долгой осады, и его жители сами принесут ему от него ключи. И, если даже этого не произойдет, они все просто умрут от голода и холода.
Справедливости ради, стоит отметить, что в какой-то мере немцам было невыгодна капитуляция Ленинграда. Поскольку тогда им пришлось бы обеспечивать продуктами пленных, пусть даже и в очень мизерном количестве.
С течением времени некоторые доморощенные политики и историки заговорили о том, что можно бы было избежать таких огромных жертв, сдав город врагу.
Это очень большое заблуждение! У жителей не было никаких шансов выжить в случае сдачи города.
Фашистам не нужны были полуживые пленники. Об этом говорят архивные документы и свидетельства очевидцев, переживших ужас блокады.
Гитлеру даже в самом кошмарном сне не могло привидится, что город, полностью лишенный продовольствия, воды и тепла не только продолжал жить, но и работать, и выпускать для фронта снаряды и танки.
А 9 августа 1942 года из всех репродукторов и радиоточек звучала 7-я симфония Дмитрия Шостаковича. Это было поистине невероятное событие для того времени. Событие, которое подняло и укрепило дух ленинградцев.
И еще об одном, не менее важном событии тех лет, хотелось бы сказать несколько слов.
Когда осенью 1941 года Ленинград оказался в кольце блокады, в защиту осажденных первым раздался голос великого казахского поэта Джамбула Джамбаева:
Ленинградцы, дети мои!
Ленинградцы, гордость моя!
Мне в струе степного ручья
Виден отблеск невской струи.
Если вдоль снеговых хребтов
Взором старческим я скользну, —
Вижу своды ваших мостов,
Зорь балтийских голубизну,
Фонарей вечерних рои,
Золочёных крыш острия…
Ленинградцы, дети мои!
Ленинградцы, гордость моя!
Для измученных горожан это стихотворение было, как пайка хлеба, как опора для духа.
Листовки со стихами, переведенными на русский язык приклеивали на стенах, они звучали по радио. Горожане повторяли их, как заклинание.
Слушая песнь акына, ленинградцы чувствовали себя детьми, которых хочет защитить отец.

*******

Софья Грановская, как и многие другие жители города на Неве, находилась в полном отчаянии и неведении от стремительно развивающихся событий.
Следом за Федором на Ленинградский фронт ушел и Николай, записавшись в дивизию народного ополчения.
В это время Софья с дочкой Варварой уже находились далеко в Сибири в городе Новосибирске, куда был спешно эвакуирован театр драмы имени А.С.Пушкина.
Тогда она еще не знала о том страшном и чудовищном горе, которое вскоре постигнет их семью. Зимой 1942 года немецкая артиллерия разбомбила дом на углу Фонтанки и проспекта Майорова, в котором проживали ее невестка с внуком Ванечкой.
Они находились в подвале дома и погибли под его руинами. Но, об это она узнает только после возвращения домой в 1944 году после снятия блокады города.

Часть II
Смятение чувств

Несмотря на то, что уже давно шла война, далекий Новосибирск жил своей размеренной жизнью. Люди так же, как и до войны, ходили на работу, а дети учились в школе.
Правда, с каждым днем в городе все больше прибавлялось людей. Сюда в спешном порядке эвакуировали предприятия, театры и прочие учреждения страны.
- Мама, слышала новость, - в комнату к Елизавете вбежала старшая дочь Александра. – Вчера к нам приехал Пушкинский театр из Ленинграда.
- Да, Сашенька. Директор нам сегодня тоже об этом сказал. – Мол, теперь будем изучать русскую литературу по спектаклям Александринки.
- В смысле?
- Ну, он имел в виду, что теперь всей школой можно будет ходить на спектакли. Это, кстати, совсем рядом от нас. Театр расположился на месте нашего «Красного факела».
- Ой, как классно, мамочка, - пролепетала ей на ушко дочь. – Ты же знаешь, что я с детства мечтаю стать артисткой.
Однажды в выходной день Елизавета Прохоровна вместе с дочерями пошла в театр на спектакль «Горе от ума» Грибоедова и увидела там Софью.
Она долго пыталась вспомнить, где могла раньше видеть эту красивую актрису. И уже дома ее вдруг осенило. Она достала семейный альбом и…
На фотографии рядом с ее отцом стояла именно эта актриса, которая играла сегодня в спектакле Софью Павловну.
Она долго размышляла, стоит ли ей, вообще, с ней знакомиться. Но, потом подумала, что та может ей что-то рассказать об отце, и решилась на встречу.
Все остальное было делом техники. Она позвала свою театралку Александру и задала ей вопрос на засыпку:
- Сашка, помнишь, кто играл сегодня Софью Павловну?
- Конечно помню. Ее тоже зовут Софья. А фамилия - Грановская.
Фамилия Грановская не сказала Елизавете ровным счетом ничего.
Сообщив дочкам, что ей надо срочно сходить в школу, Елизавета направилась прямым ходом к дому актеров. Взяла она с собой на всякий случай и семейный альбом.
Она тихонько постучалась в дверь квартиры, в которой жила Софья со своей дочерью
- Мама, это, наверное, к тебе, - крикнула Василиса в глубь квартиры.
- Здравствуйте! – сказала вошедшая женщина. – Меня зовут Елизавета Ольхова. Я местная учительница. Хотела бы с вами поговорить.
- Хорошо. Проходите, пожалуйста, на кухню.
Софья поставила чайник и пригласила гостью к столу.
- Посмотрите на это фото. – Лиза достала из альбома фотографию и положила ее на стол.
- Откуда это у вас?
- Я Елизавета Шевардина, дочь Ивана Андреевича! – Это фото вместе с документами и орденом моей тете передал в Киеве папин сослуживец.
- А папа? Что он рассказал о его судьбе?
- К сожалению, папа погиб еще в 1919 году под Омском.
- Господи, Лизонька! Я так надеялась все эти годы, что Иван жив и находится где-нибудь за границей.
- Расскажите, пожалуйста, как вы познакомились с моим отцом и когда?
- Даже и не знаю, с чего начать! Впрочем, начну с самого начала…
И Софья рассказала Лизе о знакомстве с ее отцом, об их редких, но таких незабываемых встречах, о рождении сына Федора.
- Значит у меня есть братик?! Очень неожиданно, однако!
- Сейчас! – Софья вышла в комнату и вернулась оттуда с альбомом.
- Вот, посмотри, это я с мужем и сыном Федей за год до войны.
Лиза вдруг резко вскочила, как будто ее только что ошпарили кипятком. Стул упал посреди кухни. Женщина со стоном опустилась рядом с ним.
- Что случилось, - Софья попыталась привести Лизу в чувство.
- Ой, что-то голова резко закружилась. Переутомилась, видимо, на работе. Мне пора.
Елизавета, не застегнув пальто и не попрощавшись с хозяйкой, быстро выбежала из квартиры.

Часть III
Клятва Гиппократа

Елизавета стремглав выскочила из квартиры Грановских и, отбежав метров 300, бессильно опустилась на скамейку. Кровь стучала в виски, руки дрожали, слезы невольно текли по щекам.
Она не могла ошибиться. Это был ОН. Этот ужасный шрам от верхней губы до глаза, косой взгляд, кривой горбатый нос и ранняя лысина…
- Проклятый убийца! Нелюдь, - шептала она про себя.
Чувство ненависти захлестнуло все ее существо. Она дрожала, как в лихорадке.
- Но, если эта актриса его жена, то она тоже соучастница убийства моих родных?! И как Федя мог жить с таким исчадием ада и еще, возможно, называть его отцом?
Мысли бешено носились у нее в голове, быстро сменяя друг друга.
- Муж и жена – одна сатана! Не зря поговорку придумали. Я убью ее! Убью, и рука не дрогнет! – решила про себя, наконец-то, Лиза.
Но, что-то внутреннее сдерживало ее от подобных мыслей.
И Лиза решила еще раз встретится с Софьей и узнать все подробности от нее.
- Хотела у вас узнать, - спросила у Софии Лиза, когда они снова сидели на кухне у Грановских. – кем работает ваш муж?
- Он сейчас на Ленинградском фронте. Ушел в ополчение. А до войны работал мастером на заводе.
- А до того, как вы поженились, он чем занимался? Ответьте только, пожалуйста, правду. Это очень важно для нас обоих.
- Я, конечно же, не знаю всех подробностей, но сразу после революции он работал в ЧК. Потом воевал на фронтах Гражданской войны. И еще почти 10 лет отсидел в тюрьме за убийство товарища по пьяному делу.
- Значит я не ошиблась?! А как бы хотела!
- Вы, о чем, Елизавета?
 - Ваш муж в Киеве убил мою маму с маленьким братиком. Убил жестоко и хладнокровно у меня на глазах.
- Но, это просто невозможно?! Где Киев, и где Ленинград?
- Не знаю, как он оказался тогда в Киеве. Но, это был именно он!
- Как же вы могли выйти замуж за такое чудовище. Да, папа, наверное, уже сто раз в гробу перевернулся…прости, Господи!
- Он мне поставил условие: либо мы живем вместе, либо он сдает нас в ЧК. Ради спасения Феденьки мне и пришлось согласиться.
- А потом? Вы же все время с ним жили и даже родили от него дочь?
- Сложно сейчас говорить об этом. Вы думаете, что он после тюрьмы меня не шантажировал? Еще как!
- А Федя знал, кто ваш муж на самом деле?
- В смысле? Да он был совсем кроха, когда мне пришлось выйти замуж за Николая. А потом все как-то стало налаживаться. И я забеременела, некстати.
Хотела аборт сделать. Но, сестра с подругами отговорили. Дочка здесь совсем не причем. Я нисколько не жалею, что их послушалась. Варюша просто замечательная дочь во всех отношениях.
Постепенно ненависть к этой красивой и несчастной женщине сменилась на жалость.
-- Вы не сердитесь на меня, Софи? Так все нахлынуло, когда его увидела. - неожиданно сказала она ей.
- Да что вы, Лизонька! Это вы нас простите ради Бога!
Слезы текли по ее щекам, губы мелко дрожали.
Не сговариваясь, они вместе встали из-за стола, крепко обнялись и обе в голос разрыдались!
Так общее горе сблизило этих двух совершенно разных женщин. Но, они, конечно же, не могли знать, что еще большее горе и утраты ожидают их впереди!

*******

С первых дней войны Федор Грановский находился в действующей армии на Ленинградском фронте. Военврач второго ранга и командир полкового медсанбата, он практически с утра до вечера оказывал помощь раненым бойцам. Не обращая внимания на свист пуль и разрывы снарядов, он самоотверженно стоял у операционного стола и работал до изнеможения.
В тот злополучный вечер, когда Федор после тяжелого дня собирался пару часиков вздремнуть, к нему неожиданно подошла медсестра Людочка:
- Федор Иванович, вас там один тяжелораненый спрашивает уже несколько раз.
Федор вошел в полутемную палатку и в сумраке рассмотрел лицо бойца.
Это был Николай Бронштейн – его отчим «любимый!»
- Вот где довелось встретиться, Феденька, - хриплым голосом прошептал Николай.
- Тебе нельзя говорить, - строго сказал Федор после осмотра его раны.
- Но, мне надо сказать тебе что-то очень важное, сынок!
- Хорошо, но только очень быстр. Тебе нужна срочная операция.
- Ты меня не спасай, Феденька! Ведь я лично расстрелял твою родную тетю с братом.
- Ты бредишь никак, - отмахнулся Федор.
- Да нет, к сожалению. Понимаешь, я очень любил твою маму. А твой папаша у меня ее отбил. Я тогда работал в ЧК и решил отомстить. Я напросился в Киев в командировку, узнал адрес, но Ивана не нашел. Потеряв контроль от ненависти и злобы, я застрелил его жену с сыном.
Федор скрипнул зубами, но не сказал ни слова.
- Ты прости меня, сынок, если сможешь, - простонал Николай.
- Бог простит, - ответил Федор и приказал нести Николая в операционную.
- Знала ли мама об этом, - думал он, закуривая третью сигарету подряд.
- Федор Иванович, - все готово для операции. – вывела его из оцепенения Людочка.
Он принял такое молниеносное решение по поводу срочной операции, потому что промедление было подобно смерти. И на данном этапе Николай был для него просто пациент, а он для него – доктор.
Это еще было поколение врачей, для которых клятва Гиппократа была не пустым звуком, а делом достоинства и чести.
Операция длилась более двух часов.  И только после того, как у больного восстановился пульс и успокоилось дыхание, Федор прошел в соседнюю палатку и, как убитый, рухнул на кровать!

*******

Шел январь 1942 года.
Федор уже несколько месяцев не получал писем от Насти, и, зная о блокадной ситуации в Ленинграде, очень беспокоился о своей семье. Как только открылась дорога жизни, он несколько раз просил у руководства отпуск хотя бы на пару-тройку дней, но, все никак не получалось.
Обстановка на фронте была очень тяжелая. Раненые поступали круглосуточно и, соответственно, полковой госпиталь тоже работал и днем, и ночью.
Однажды Федора разбудила медсестра и сказала, что привезли тяжело раненого генерала, и его срочно вызывают в операционную.
 – Осколочное ранение в брюшную полость и в голову. Большая потеря крови, - быстро доложила ему операционная медсестра Галина. – Долго везли с передовой.
- Подготовьте кровь для переливания. Может срочно понадобиться, - распорядился Федор и уверенно взялся за скальпель.
Здесь уместно отметить следующее: в помощи раненым на поле боя самый первый фактор — время.
Если пострадавшему очень повезло, и он почти сразу оказался на столе хирурга, то лечение будет значительно более простым, нежели, если он долго будет ждать помощи санитаров и потом несколько часов доставляться с передовой до дивизионного медсанбата.
Так же, очень многое зависит от хода операции и квалификации врачей.
За три часа, в течение которых шла операция, раненый генерал несколько раз был на грани жизни и смерти. Но, его все же удалось спасти.
И эта был только первый этап в борьбе за его жизнь.
- Товарищ полковник, генералу нужна срочная эвакуация в эвакогоспиталь в Ленинград, - доложил Фёдор по телефону командиру дивизии. – И на это у нас есть времени не более суток.
- Хорошо, - прозвучало по ту сторону провода. – Посылаю вам машину с опытным водителем, все документы будут у него.
Так у Федора появилась возможность попасть в блокадный город и хоть что-то узнать о своих родных.
О дороге жизни через Ладожское озеро ему раненые бойцы рассказывали очень много. Но, то, что он увидел сам, поразило его до глубины души.
Трасса была разделена на две полосы на расстоянии примерно 150 метров друг от друга. Одна полоса вела в город, а другая обратно.
Федор смотрел на нескончаемый поток грузовиков, ехавших со стороны города, и недоумевал, почему они все двигаются с зажженными фарами.
- А как же светомаскировка? – спросил он у водителя Николая. – Это же такой ориентир для вражеской авиации?!
- Да кто же их сюда пропустит, товарищ подполковник, - объяснил ему бывалый шофер. – Даже, если и просочится фриц, так его или зенитчики достанут, или истребители. Для нашего брата страшнее не увидеть полынью и не уйти под лед вместе с людьми и грузом.
Впереди вдруг появилась девушка-регулировщик, показывая флажком на дальнейшее направление движения.
- Вот им – регулировщикам, еще сложнее, чем нам – водилам. -  констатировал Николай. - Они и за толщиной льда следят, и за дистанцией между машинами, и фонари с вешками переставляют в случае полыньи или какой другой опасности.
Вдруг справа показался пеший патруль в составе трех человек, во главе с офицером.
- Попрошу предъявить документы, - строго приказал капитан.
Ознакомившись с бумагами, он вскользь осмотрел машину и разрешил двигаться дальше.
При въезде в город у них снова проверили документы и объяснили маршрут проезда до больницы Мечникова, где находился эвакогоспиталь № 2222.
Потом они попытались проехать на машине до дома, где до войны жил Федор с семьёй.
То, каким увидел свой родной Ленинград Федор, просто повергло его в шок. Улицы были безлюдны. Казалось, что город просто вымер.
На тротуарах лежали уже засыпанные снегом трупы людей, которые, похоже, никто не собирался убирать.
Кое как доехав по Невскому проспекту до Фонтанки, которая практически полностью была завалена сугробами, они дальше пошли пешком.
Какое-то странное предчувствие не покидало Федора всю дорогу, пока они, в прямом смысле слова, ползли вдоль реки в сторону его дома.
И оно – это предчувствие, его не обмануло.
Вместо дома, в котором он столько лет дружно и счастливо прожил со своей любимой Настенькой, остались руины и обломки, занесенные снегом.
Потом они долго искали домоуправление.
- К сожалению, почти все жильцы вашего дома погибли при артобстреле. Те, у кого не было сил спуститься в подвал -  в своих квартирах, а спрятавшиеся от налета в подвале, были завалены обломками рухнувшего дома, - со слезами на глазах сообщила им пожилая женщина с осунувшимся от горя и голода лицом. Все похоронены в братской могиле на Пискаревском кладбище.
- А у вас есть список погибших?
- У нас есть только список жильцов дома. Если кто-то был эвакуирован из города, то должна быть отметка – вот такая галочка, - показала она список Федору.
- Напротив семьи Грановских такой отметки не было.
Горло у Федора перехватило судорожным спазмом, не было сил ни вздохнуть, ни крикнуть. Он выскочил на улицу и бессильно опустился прямо на сугроб.
- Товарищ подполковник! Товарищ подполковник!
Кто-то упрямо тряс его за плечи. Федор открыл глаза. Это был Николай.
- Я не успел их вывезти, понимаешь, Николай! Я не успел, - судорожно повторял доктор.
- Но, вы же были на фронте. И как вы могли раньше попасть в город!
Это война, и потерь в ней, к сожалению, будет еще очень много.
Федор за год войны видел много смертей. И во время бомбежек, и при артобстрелах. Многие тяжело раненые бойцы умирали прямо у него на операционном столе.
Но, смерть своих самых близких людей он принять не мог! И еще очень долго находился в шоковом состоянии!
Позже к нему пришло сильное чувство вины, которое потом будет преследовать его всю оставшуюся жизнь!

Часть IV
Возвращение домой

Еще в первые месяцы войны в Новосибирск было эвакуировано 32 завода, 4 НИИ оборонной промышленности, 8 крупных строительно-монтажных треста, а также некоторые проектные институты Наркомстроя. Большинство работающих на этих предприятиях сотрудников были на фронте, поэтому сюда были мобилизованы учащиеся 8-10 классов школ города.
Варвара с Александрой тоже пытались устроиться на завод. В этом им было, конечно же, отказано. Но, девочкам предложили выступать с концертами в госпиталях, которых в Новосибирске было к тому времени организовано очень много.
Однажды в одном из госпиталей, когда они исполняли свою любимую «Катюшу», Варваре помахал рукой какой-то военный. Сначала она не обратила на это особого внимания. Но, приглядевшись, узнала в нем своего родного брата Федора.
- Привез много раненых с передовой. - Сейчас вот занимаюсь их распределением по госпиталям, - сказал он ей при встрече.
Александра сразу же побежала домой, чтобы сообщить маме о приезде ее брата с фронта.
Для Елизаветы это было большой неожиданностью. Она была не готова к такой встрече ни морально, ни физически. И просто не представляла, как ей с ним себя вести.
Но, когда ей Софья открыла дверь, то сзади ее она увидела…своего отца Ивана. Сходство было настолько поразительным, что Лиза невольно вскрикнула от неожиданности. И, само собой, все ее волнения и страхи моментально улетучились.
- Ну, привет, сестренка! – протянул ей руку Федор. –Я очень рад, что ты у меня есть!
- Привет, братик, - она вложила свою хрупкую ручку в его мозолистую ладонь. – Я тоже этому рада. Тем более, что ты полная копия отца.
Потом они все вместе сидели за кухонным столом, пили чай и смотрели фотографии.
- Я все знаю, Федя, - вдруг сказала ему Елизавета.
- Ты, о чем сейчас?
- Не о чем, а о ком?! О твоем отчиме!
- Это ведь он убил мою маму с братиком у меня на глазах. Или ты не в курсе?
Федор недоуменно посмотрел сначала на сестру, потом на маму. И все понял сам.
- Я, кстати, тоже узнал правду совсем недавно. Довелось встретиться с «папашей» под Ленинградом. Он был тяжело ранен, и на одре смерти во всем мне и исповедовался, как священнику.
И Федор поведал им о встрече с Николаем Бронштейном во всех подробностях.
Так же он рассказал про Ленинград и о том, как увидел развалины дома, в котором жила и погибла его семья.
А уже на следующий день они все вместе проводили Федора обратно на фронт.
До конца войны еще оставалось целых два года!

*******

- Мама! Мама! – взволнованная Варвара, не снимая обуви, вбежала на кухню. – Скорее включай радио! Наш родной Ленинград полностью освобожден от блокады!
Софья от неожиданности опустилась на стул. Сразу принять такое событие она была просто не в силах. Дочь села рядом, крепко обняла маму и со слезами на глазах спросила:
- Мы, что, теперь вернемся домой? – спросила она ее.
- Вряд ли! Война то еще не закончилась! Но, это великое событие в нашей жизни и жизни всей страны, доченька!
И это было так на самом деле. До Ленинграда было, конечно же, очень далеко, но люди на улицах обнимались, плакали и кричали «Ура!»
Советский народ по-настоящему поверил в скорую победу над проклятым фашизмом.
Хоть блокада и была снята, театр вернулся в родной город только осенью 1944 года.
Софью с дочерью ждал дома весьма неприятный сюрприз – муж и папаша Николай Бронштейн. Если честно, то обе они - и дочь, и жена, хоть и не говорили об этом друг с дружкой, в душе желали, чтобы он никогда больше не появился в их жизни.
Но, он вернулся. После первого ранения попал опять на фронте, а через полгода был снова тяжело ранен. Долго лежал в окопе без сознания, началась гангрена, и врачам, чтобы спасти ему жизнь, пришлось ампутировать правую ногу.
Николай очень сильно пил. Куда-то постоянно пропадал из дому и возвращался всегда навеселе. Скандалов особо не учинял, но само его присутствие вносило в их семью разлад и дискомфорт.
Его часто мучали галлюцинации. Просыпаясь среди ночи, он просил у кого-то прощения, стонал и плакал.
Дальше – хуже! Николай перестал узнавать жену с дочерью, и, в итоге, попал в психиатрическую больницу, и вскоре там умер.
Таким образом, кара за содеянные им страшные преступления настигла и его самого.

*******

В ночь с восьмого на девятое мая в 2 часа 10 минут ленинградцев разбудил голос Юрия Левитана:
– Подписан акт о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил. Великая Отечественная война, которую вел Советский народ против немецко-фашистских захватчиков, победоносно завершилась! – услышали миллионы граждан страны.
Потом сотни жителей города вышли на Невский проспект. Это был не парад и не митинг – просто людям хотелось поделиться своим счастьем.
 А репродукторы продолжали и продолжали повторять сообщение Сов информбюро о капитуляции Германии. Люди собирались возле громкоговорителей, чтобы снова услышать о Победе.
 Военных 9 мая 45-го в городе почти не было. Были лишь солдаты и офицеры, которые только выписались из госпиталей. Они тоже выходили на улицу – в повязках и на костылях.
А уже на следующий день в город начали возвращаться фронтовики.
Софья с дочкой тоже стали готовиться к приезду Федора. Они намыли окна, убрали квартиру, вымыли даже все ступеньки в парадной.
Но, к сожалению, Федора все не было. И никаких известий от него тоже.
Но, Софья с Варварой не теряли надежды и ждали.
В один из дождливых сентябрьских дней, когда Варя была в школе, а София готовилась идти в театр на очередной спектакль, неожиданно раздался звонок в дверь.
На пороге стоял ее красавец сын - полковник медицинской службы с кучей орденов и медалей на груди. Она бы упала в обморок, если б Федор не успел подхватить ее на руки.
- Мамочка! Родная моя! Я вернулся! Все хорошо! Не плачь! – пытался он ее успокоить. А у самого слезы невольно катились по щекам.
- Прости меня, родная, что не писал долго. Пришлось добивать япошек.
 - Слава Богу, что остался живой! Мы с Варюхой тебя очень ждали и были уверены, что ты скоро приедешь! Она такая красавица стала – не узнаешь!
Не успела она договорить, как открылась дверь, и красавица сама воочию предстала перед братом. Высокая, стройная, с длинными косами, в цветном нарядном платье она выглядела просто бесподобно.
- Неужели это моя сестренка! – обнимая Варю сказал Федор. – Не будь я твоим братом – сейчас же, немедленно, сделал бы тебе предложение руки и сердца.
- Это ты у нас красавчик! – смущенно сказала Варя. – И я такая счастливая, что мы снова все вместе!

Часть V

От любви до ненависти

Александра договорилась с Грановскими пред их отъездом из Новосибирска в Ленинград, что в следующем году приедет поступать в универ на филфак.
Варвара же пошла по стопам своего любимого братика и училась в медицинском.
В один из жарких летних вечеров Варя с Александрой гуляли по паркам Петергофа. Уставшие, они присели отдохнуть на скамеечку.
И, вдруг, нежданно-негаданно, перед ними нарисовались двое бравых морячков-курсантов.
- Девушки! Не позволите скрасить ваше одиночество, - по форме козырнув, спросил тот, что был повыше и посимпатичнее.
- Да, пожалуйста, места не купленные, - съязвила Александра и чуть пододвинулась к Варваре.
- Меня Иваном зовут, а это мой друг Алексей, - представился высокий.
 И они вместе присели рядом с девушками. Так и познакомились!
Им обеим больше понравился Иван. Но, так получилось, что тот отдал свое предпочтение Александре.
Варвара с этим примириться никак не могла и искала случая вернуть Ивана себе.
Ох, уж эта страшная и непримиримая женская ревность!
Однажды Иван пришел в гости к Грановским. Дома была одна Варвара. И у нее тут же созрел коварный план.
Она подсыпала в чай Ивану крепкое снотворное. И, когда тот начал клевать носом, предложила ему присесть на диван. Потом сняла с себя кофточку и, полуголая, прилегла рядышком.
В таком виде их и застала пришедшая Александра. И, само-собой, хлопнув дверью, убежала на улицу. На следующий день она собрала свои вещи и переехала жить в общежитие.
Так лучшие подружки вдруг стали заклятыми врагами!
Вот, уж, действительно, от любви до ненависти один шаг!
На вопрос Софьи, почему Александра уехала в общагу, дочь уклончиво ответила, что у нее, якобы, появился парень, и они собираются пожениться.
Та, конечно же, ей не поверила и решила сама все выяснить.
Но, та, ни под каким предлогом, возвращаться обратно к ним не захотела.
 Иван же сумел убедить ее, что тогда все подстроила Варвара, и что он всегда любил и любит только ее одну.
После окончания военно-морского училища новоиспеченный лейтенант получил назначение на Тихоокеанский флот и увез красавицу жену в далекий и суровый город моряков-тихоокеанцев Владивосток!

*******

Так к 70-ти годам своей нелегкой жизни Софья Грановская осталась практически одна.
Федор долго не мог жениться после гибели первой семьи. Сколько ни пыталась Софья знакомить его с молодыми перспективными актрисами театра и другими своими знакомыми девушками, он был непреклонен.
Слишком сильной занозой сидела в его сердце гибель Настеньки с Ванечкой.
Но, однажды, он вернулся из отпуска с уже не молодой, но довольно приятной на вид женщиной.
- Мама! Познакомься, это Марина, - представил он ей спутницу. – Мы вместе были на фронте целых три года. Сейчас вот решили снова воссоединиться.
Софья с первого дня невзлюбила невестку. Она постоянно пилила сына:
- Такие девчонки вокруг тебя увиваются – молодые, красивые, не чета этой твоей. Опомнись, сынок. У тебя еще вся жизнь впереди!
- Мама! Моя жизнь – это моя жизнь! И прошу тебя более эту тему не поднимать!
Софья на время успокоилась. Но, примириться с Мариной так и не смогла.
В театре она уже играла редко, а вскоре, по состоянию здоровья, и вовсе ушла на заслуженный отдых.
Федор работал в Военно-медицинской академии, был на очень хорошем счету у руководства, и получить новую квартиру у него не составило большого труда. Там они и жили вместе с Мариной и маленьким сынулей Вовочкой, который родился у них в 1962-м году.
Софья привечала их всегда не очень дружелюбно. Даже к внуку относилась холодно и равнодушно. Поэтому они навещали ее довольно редко.
В 1967 году в возрасте 72 года Софья Грановская умерла в своей квартире от сердечного приступа.
После этого у Федора снова начало проявляться чувство вины. Но, в этот раз, он винил не себя, а свою жену. И на этой почве у них стали происходить постоянные скандалы, а то и рукоприкладство.
Не выдержав постоянных ссор, Марина забрала сына и уехала на родину в Смоленскую область. Потом Федор пытался несколько раз мириться, но, к сожалению, из этого ничего так и не вышло. Официально они не разводились, но вместе так больше и не жили.