О цифровизации школы и гебоидизации детства

   О гебоидизации чуть позже (психиатры уже догадались, что это такое). Сначала о программе дальнейшего развития системы школьного образования в нашей стране. Я изучила паспорт стратегии цифровой трансформации образования. В нем идет речь о создании и развитии РЭШ (российской электронной школы) с постепенной заменой документооборота на цифровой и создания электронных портфолио учащихся, в частности. Приведу здесь анализ фрагмента паспорта, (полностью его можно изучить на официальной платформе Минобра попутно комментируя каждое положение. Паспорт изложен казенным, совершено несъедобным для рядового читателя, языке, по причине этого могут быть неоднозначные толкования содержания. Но попробуем.

   Вот фрагмент паспорта: «Целью реализации связанных между собой проектов и стратегических инициатив является достижение всеми образовательными организациями в том числе следующих показателей»:

— Доступ к верифицированному цифровому образовательному контенту и сервисам для участников образовательных отношений на безвозмездной основе.

   КОММЕНТАРИЙ: доступ безвозмездный, но каждому ученику нужно свое устройство и отдельное пространство для занятий, т.е каждый дом семьи, в которой 2 ребенка учатся с использованием цифровых технологий, а родители с той же долей вероятности трудятся удаленно со своих устройств, превращается в некий колл-центр с рабочими зонами, в лучшем случае, отдельными комнатами, у кого они есть. А в нашей реальности девочка из небогатой семьи, располагавшая лишь персональным смартфоном за период дистанта сильно посадила себе зрение, пытаясь учиться с маленького экрана. А другая, более хитрая девочка, выключала видео, наврав учителю, что компьютер сломался, а сама во время урока просто поспала.

— Наличие доступа к проактивным сервисам подборки верифицированного цифрового образовательного контента, обеспечивающего высокое качество подготовки по общеобразовательным программам и развития в соответствии с интересами и способностями.

   КОММЕНТАРИЙ: качество подготовки учащихся никогда не обеспечивал даже самый лучший контент, а только трансфер, процесс искусной подачи педагогом информации своему ученику — только человек может заразить другого человека своим интересом и превратить мертвую букву в живое слово. Что касается интересов и способностей — кто и как будет их выявлять и интегрировать в новую образовательную систему, кто и как будет отслеживать их динамику? В паспорте об этом НИЧЕГО не сказано. У ребенка до 11 лет закономерно меняются увлечения и быстро формируются способности, тут же закрываются зоны их развития и открываются новые, более актуальные — по принципу формирования и закрытия гештальта. Еще вчера футбол и лего, а завтра уже — фэнтэзи и корейский язык. Как цифровые технологии смогут отслеживать темп и направление развитие каждого отдельного ребенка? Или все это для красного словца, что само собой напрашивается.

— Использование сервисов по автоматизированному планированию рабочих программ и таргетированному подбору соответствующего верифицированного контента.

   КОММЕНТАРИЙ: этот пункт весьма смахивает на прокрустово ложе развития ребенка, которому что-то будет подбирать машина. Почитайте Айзека Азимова «Профессия» — в день образования на мозг спящего ребенка накладывается специально подобранная лента. Просыпаясь, он уже все знает о своей профессии, получает диплом специалиста без мучительных лет умственного труда. И никаких возможностей для попытки смены профессии, т. к. мозг уже запрограммирован.

— Предложение таргетированного перечня программ повышения квалификации в соответствии с профессиональными дефицитами и интересами педагогических работников.

  КОММЕНТАРИЙ: все это звучит соблазном для взрослых участников учебного процесса, о том, как с наименьшими затратами как-то и чему-то обучить детей, о детях — ничего.

— Использование образовательными платформами сервисов федеральной информационно-сервисной платформы цифровой образовательной среды при реализации образовательных программ.

   КОММЕНТАРИЙ: сладкий федеральный, условно бесплатный кус.

   РЕЗЮМЕ. О детях, собственно говоря, в паспорте просто ни слова, ни об их возрастных особенностях, ни о духовных и даже бессознательных базовых потребностях. Больше не понадобятся настоящие педагоги и вообще другие люди в процессе развития ребенка. Это открытый путь к РАС, расстройствам аутистического спектра. И так сейчас все чаще можно заметить в поведении подростков признаки т. н. ГЕБОИДНОГО СИНДРОМА. Название синдрома связано с именем Гебы, древне-греческой богини юности в понимании Джймса Барри и характерологии его героя Питера Пэна и детей, обсыпанных пыльцой феи Динь-Динь, вот диалог Венди и ее мамы:

— Где они, эти дни, когда я умела летать?

— А почему ты теперь не можешь, мамочка?

— Потому, что я — взрослая. Когда люди вырастают, они забывают, как это делается.

— Почему забывают?

— Потому что перестают быть веселыми, непонимающими и бессердечными. Только веселые, непонимающие и бессердечные умеют летать.

(Джеймс Барри. «Питер Пэн»)

   Вот признаки синдрома Гебы (Питера Пэна) — расторможенность и извращение примитивных влечений, утрата и ослабление высших нравственных установок (добро и зло, дозволенное и недозволенное), со склонностью к антисоциальным поступкам, притупление высших эмоций, в т. ч. чувства жалости, сострадания и т. п., с особой оппозиционностью к общепринятым взглядам и нормам поведения. Это прямое следствие дефицита эмпатии и сопереживания со стороны взрослых в каждодневном общении. Гебоидный синдром характерен для детской шизофрении и шизодного расстройства личности.

   Еще несколько лет тому назад у меня не бывало такой растерянности перед подростком, который просто игнорирует своих родителей, не жалеет их и не сострадает им. Просто безразличен или активно ненавидит. Они редко встречались в практике детского психолога. А теперь негативный комплекс эмоций к родителям и миру стал обыденностью. И это не обычные реакции эмансипации и сепарации, в которых присутствует смешение чувств любви и привязанности с потребностью в самостоятельности. У многих современных подростков имеет место чистое раздражение от присутствия лишних людей в его жизни. И это очень тревожит уже сейчас.

   Об этой гебоидизации детства писал еще Рэй Брэдбери в своем рассказе «Вельд». Почитайте — писатели всегда остро чувствовали будущее. Родители покупают своим детям, сыну и дочке, видео-комнату с оживающими стенами и потолком, создающую полную иллюзию реальности. Дети проводят в ней большую часть дня и меняются на глазах. Родители начинают бить тревогу и закрывать комнату. Дети находят способ снова оживить комнату. Родители приглашают детского психолога, который тоже становится серьезным и озабоченным. Ничего не напоминает? Рекомендую дочитать до конца этот рассказ, это настоящая страшилка для взрослых, ужасающе реалистичная в наши дни и в перспективе цифровизации образования.

   Я категорически против стратегии цифровизации образования и гебоидизации детства. Нам сейчас нужно срочно спасать остатки душевного здоровья детского населения, дать им благодатный опыт роскоши человеческого общения, пока не стало слишком поздно.