Сказитель
***
Сказитель был стар, очень стар. Во всяком случае, так показалось Маше.
Он не единожды приезжал в университет с лекциями, но Маша видела его впервые, хоть и многое слышала о нём.
Для важных гостей выделяли специальные комнаты в башне гостиничного корпуса. Мама Маши работала в университете администратором, и в её обязанности входила почётная задача по обустройству особых гостей. А Маша частенько помогала маме по мелочам. Приучалась слушать умных людей, пропитывалась духом университета. Ну, во всяком случае, мама так считала.
Вновь прибывший старец был здесь живой легендой. Этнограф с далёкого севера каждый раз приезжал с новыми интересными лекциями. Но аудитория любила его не столько за сами лекции, сколько за удивительную способность в промежутках между концентрированной подачей материала нет-нет, да и вставить какую-нибудь байку, анекдот или романтическую историю. Всегда что-то из быта северных народов, живущих у Белого моря, всегда что-то очень похожее на правду, но при этом слегка фантастическое.
За это его и прозвали Сказителем.
Маша всматривалась в его морщинистое лицо, покрытое неровной седой бородой, глубокие выцветшие глаза. Старческая рука сжимала чемодан. Второй стоял у его ног. Тот был совершенно обычный, современный, не заслуживающий особого внимания. Стоял себе на своих колёсиках и ждал, пока какой-нибудь услужливый юноша — студент или аспирант — подхватит его да понесёт в башню. А вот тот, который Сказитель держал в руке, был совсем другим — кожаный, потёртый. Кажется, такие принято называть «ретро». Маша однажды видела в одном кафе стол, сделанный из таких чемоданов. Но она никогда не видела, чтобы кто-то пользовался ими по назначению.
Этнограф же держал чемодан особо бережно и от предложения очередного студента-поклонника помочь его донести вежливо отказался.
***
Машина мама разместила на подносе пирожки и печенье, чайник и чашку с блюдцем.
— Донесёшь аккуратно? — спросила она, строго глядя на Машу.
Маша ответственно кивнула. Ей не терпелось вновь оказаться рядом со Сказителем, хоть она слегка и побаивалась его.
— Если он отдыхает, — добавила мама, заметив блеск в глазах дочери, — то просто оставишь на столе. Не беспокой его.
Маша снова кивнула, на сей раз сделав совсем серьёзное и ответственное лицо.
***
Оказавшись перед дверью, Маша постучала. Два лёгких движения костяшками пальцев. Всё как её учили, не слишком громко, чтобы не разбудить спящего, но и не слишком тихо, чтобы не застать врасплох, если человек чем-то занят и не хочет, чтобы его беспокоили. Немного подождала. Ответа не последовало. Маша повторила стук, на сей раз чуть громче. Тишина.
Значит, отдыхает, поняла она. Конечно, он ведь старенький совсем, а дорога долгая была.
Девочка тихо приоткрыла дверь, но та в самый ответственный момент предательски скрипнула.
Этнограф сидел за столом с закрытыми глазами и ровно дышал.
Тихо ступая по старому паркету, Маша прошла мимо лежащего на комоде чуть приоткрытого ретро-чемодана, невольно косясь на него, словно бы ожидая сквозь маленькую щёлку что-то разглядеть. Поставила Сказителю на стол поднос с чаем и пирожками. Старик продолжал спать сидя в кресле.
«Жалко, что чай остынет», — подумала Маша и направилась к выходу.
Поравнявшись с чемоданом, она замешкалась. Посмотрела на него. Из маленькой щели лился загадочный свет. Но что могло светиться в чемодане?
Маша была воспитанной девочкой и никогда не трогала чужие вещи, но тут рука сама, словно бы помимо Машиной воли, потянулась к странному предмету. Открыла его. Светилась деревянная шкатулка внутри. Открывая её, Маша успела мельком подумать, что будет смешно, если внутри окажется ещё одна шкатулка, как с матрёшками. Другой шкатулки внутри не оказалось, да и свечение исчезло, будто и не было его никогда. Внутри были аккуратно уложены баночки разных размеров. Маша зачарованно смотрела на них. Каждая баночка сопровождалась этикеткой с надписью.
Девочка аккуратно вынула один из сосудов.
«Козули» — прочитала Маша на этикетке и тихонько хихикнула. Но тут краем глаза уловила какое-то движение. Она пристально посмотрела на одну из склянок. Не могло же ей показаться? Да нет, буквально секунду назад та шевельнулась и засветилась таинственным желтоватым светом, но тут же погасла.
Маша потянула руку к загадочной банке. Достала её. Внутри была пёстрая тряпичная куколка. Маше она показалась очень потешной.
— Это ты? — спросила Маша едва различимым шёпотом, удивляясь сама себе.
Вдруг ей показалось, будто кукла опять шевельнулась. Девочка вздрогнула. Она не поняла, как могли разжаться её пальцы… раздался звон стекла.
Маша оцепенела. Над ней нависала тень. Девочка медленно обернулась, готовая встретить разгневанное лицо Сказителя, но тот улыбался ей тёплой улыбкой сквозь свою бороду.
— П-простите, — запинаясь, проговорила Маша.
Сказитель присел на корточки и бережно поднял куклу, отряхивая её от осколков.
— Ничего страшного, — сказал он наконец, — она та ещё озорница.
— Вы… вы про куклу? — смущённо уточнила Маша.
Сказитель кивнул, не глядя на девочку. Он всё ещё смотрел на куклу и чему-то улыбался.
Наконец, он повернулся к Маше.
— Хочешь историю?
Та смущённо кивнула.
Сказитель вернулся в своё кресло, налил себе чаю, а Маша разместилась напротив него на стуле.
***
— Видишь ли, Маша, — начал Сказитель, — это не простая кукла, а волшебная…
Маша хихикнула. Ну конечно, так ведь начинались все сказки.
***
Иван был младшим в семье и отправлялся на промысел впервые. Идти в моря ему хотелось, но вот оставлять свою молодую жену не хотелось совсем.
Ульяна была особенная, молчаливая, порою странноватая. Иной раз одевалась пёстро и невпопад, но для Ивана женщины прекрасней не было.
Вся семья готовила младшего к походу. Родные давали в дорогу еду и наказы.
Большуха провожала сына со слезами на глазах. Неспокойно было материнское сердце.
Иван с благодарностью принимал подарки и советы. Когда же дошла очередь до молодой жены, она дала ему тряпичную куклу-оберег и велела всегда хранить её у сердца.
Юноша старался строго выполнять сей наказ, хоть это и не всегда получалось.
***
— Как это не всегда получалось? — с лёгким возмущением спросила Маша. — Положил во внутренний карман и храни её там, что же тут сложного?
Сказитель тихо рассмеялся на искреннее недоумение девочки.
— Ну ты же ведь сама видела, какая она озорница.
И он лукаво подмигнул Маше.
Ну конечно, подумала та, это же ведь сказка! Не нужно искать всему объяснение. «Правдивость приносится в жертву красоте повествования», — кажется, так говорит мама про подобные вещи.
И Маша, послушно кивнув, продолжила слушать Сказителя.
***
Промысел в том году выдался удачным, и моряки, довольные, возвращались домой с достойной добычей. Только вот не повезло им с возвращением. В пути их застал шторм. Коч метало по волнам, вода заливалась через борт со всех сторон, а моряки хватались кто за что мог, лишь бы удержаться на судне.
Вот тогда-то Иван впервые и обнаружил куколку не на привычном месте в кармане у сердца, а мокрую, небрежно валяющуюся на палубе.
Позабыв себя, юноша бросился к ней, лодку качнуло, и Иван оказался за бортом.
***
Маша испуганно ахнула. Она знала, что в северных морях человек, оказавшийся за бортом, не выживал дольше десяти минут. А кто же будет его спасать, если вокруг шторм? Но Маша быстро напомнила себе, что это сказка, а значит, в финале всё должно быть хорошо, и выжидающе уставилась на Сказителя, чтобы тот не тянул время, а скорее уже рассказывал, как же спасся Иван.
Но не успел Сказитель открыть снова рот, как Маша всё же не удержалась. Ей очень хотелось продемонстрировать свои ум и внимательность.
— Что же это выходит, — строго сказала Маша, — куколка ведь оберег! Она должна была защищать Ивана, а вместо этого что? Из-за неё ведь он за бортом оказался!
Сказитель вкрадчиво посмотрел на Машу.
— Ты очень внимательна, — похвалил он девочку. — Но стоит знать, — добавил он чуть погодя, — что через секунду после того, как Иван оказался за бортом, в то самое место, где он стоял, упала мачта.
Маша прикрыла разинутый от изумления рот.
— Выходит, и правда спасла? — прошептала девочка, но тут же добавила: — Но ведь вода ледяная, как же он там, за бортом, в ледяной воде?
***
Когда Иван открыл глаза, первым, что он увидел, было изумлённое лицо Анисия, глядящее на него.
— Ну ты, Ванька, везуч! — проговорил Анисий.
Иван огляделся и увидел знакомый коч и своих товарищей.
— Что? Как?
— На мель мы сели, Вань! Но чудо не в этом, а в том, что тебя сюда же и выбросило море.
— Живёхонек! — радостно восклицал Семён, оборачивая мокрого Ивана в тёплую одежду.
— Да как же так-то? — удивился Иван.
— Духи тебя берегут, не иначе, — засмеялись моряки.
— Не иначе, — шёпотом повторил Иван.
Он вспомнил, что, когда упал в воду, ему почудилось, будто яркие лоскуты ткани окутали его и буквально вынесли на берег.
Спешно начал он обшаривать свою одежду в поисках куклы, что подарила жена, но почти сразу же понял, что всё это время так и сжимал её в руке. Он внимательно поглядел на куколку, но та лежала у него в ладони мокрой безвольной тряпочкой, не предвещая никаких чудес. И чего только не померещится в холодной воде, решил Иван.
***
Коч в том шторме потрепало сильно, да и на мель они сели основательно. Пришлось в ожидании прилива на несколько дней осесть на острове. Лодку перевернули и укрывались под нею ночами от холода и непогоды.
Иван, который, ко всеобщему удивлению, после «купания» в ледяной воде не только не заболел, но даже чувствовал себя бодрее всех остальных, засыпал каждую ночь, чувствуя у сердца тепло талисмана, подаренного Ульяной.
Прилива ждать пришлось долго. Повезло ещё, что с провизией не было проблем, ведь на промысел моряки сходили удачно.
И снова с куколкой вышел казус. Сготовили как-то на ужин уху. Сидели у костра, ели.
Иван только свою тарелку взял, как показалось ему, будто видит он вдалеке девушку в разноцветных тряпочках, как у его куколки. Потянулся к карману рядом с сердцем. Пусто! Вскочил резко, глядя в ту сторону, где только что промелькнуло видение, а там уже и нет никого. А меж тем, пока он подскакивал, тарелка его взяла да и перевернулась вся на землю. Остальное товарищи уже доедали. Посетовал Иван, друзья посмеялись над его нерадивостью. Пришлось ему вяленой рыбкой в тот вечер питаться. А куколка, к слову, почти сразу и нашлась на прежнем месте. Выходит, причудилось всё ему.
Да вот только недолго друзья смеялись над Иваном. К утру дружно все как один побежали в кусты. Дело в том, что Анисий для ухи когда травки на острове собирал, в темноте по ошибке не тех листочков в суп добавил. Один только Иван чувствовал себя превосходно, а остальные моряки полдня маялись несварением.
***
На пятый день вода, наконец, начала подниматься. Соорудив из подручных средств полиспаст, вытянули лодку на воду.
Всем уже хотелось поскорее по домам. Да вот незадача, новая беда — туман повис над морем. Такой, какого не видывал никто ещё из них.
— Ой, погибнем, братцы, — причитал Ерофей, — не найдём пути домой!
— А навигация нам по что? — не унывал Семён, — доберёмся, не боись!
Он потрепал по плечу Ивана.
А Иван и не переживал. Где-то внутри он отчётливо ощущал, что непременно вернётся домой. Где-то… где-то в районе сердца!
***
Однако, когда туман не спал и за неделю, забеспокоились уже все моряки. Коч продолжал движение вслепую. Никто из опытных товарищей Ивана не мог вспомнить на своём веку ничего подобного. Каждый новый день не приносил морякам ничего, кроме новых разочарований. Им стало казаться, что они прокляты, что им никогда уже не выбраться из этого вечного тумана и не увидеть родных и близких. Каждый день они теряли силы и надежду на возвращение.
Однажды, то ли ночью, то ли ранним утром, в тумане было сложно понять, Иван стоял за рулевого и, пока остальные моряки спали, увидел вокруг себя странные огоньки. Жёлтые, зелёные, синие и фиолетовые, они загорались и начинали двигаться, будто танцуя. Иван почувствовал, что их танец действует на него усыпляюще. Нужно было кого-то разбудить, юноша даже открыл рот, но ни одного звука оттуда не вырвалось. Он опустил глаза и увидел, что огоньки вылетают из его сердца, оттуда, где лежала куколка. Постепенно они стали собираться в разноцветные ленты, ленты окутывали его, мягко касались и ласкали. Он почувствовал, как проваливается в сон. Рука безвольно соскользнула с руля, когда несколько лент обвили его. Последним, что почудилось Ивану перед тем как он окончательно провалился в забытье, была женская фигура, сплетающаяся из лент. Фигура разгоняла туман и танцевала в волнах.
***
— Ваня, Ваня! Ты спишь? — услышал он взволнованный голос Семёна.
Иван быстро стряхнул с себя наваждение. И вправду, кажется, он задремал на несколько минут.
— Туман рассеивается, — шёпотом произнёс Анисий.
Моряки пробуждались и собирались на корме корабля. В их глазах появились проблески надежды. Блуждая столько времени в тумане по морю, рискуя вновь попасть на мель или нарваться на риф, теперь они были счастливы просто видеть хоть что-то, кроме белой пелены.
Когда туман рассеялся полностью, Иван, вытягивая руку, с дрожью в голосе произнёс:
— Глядите!
Вдалеке виднелся знакомый крест на пригорке.
Дом. Они добрались домой.
***
Ивана встречало всё семейство от старших до младших. Только Ульяны не было среди них.
Мать со слезами на глазах обнимала и целовала сына. Прижимая к массивной груди своего младшего, она не знала, как сообщить ему, что жена его, лишь только коч их вышел в море, слегла с загадочной болезнью.
Ульяна не приходила в себя с момента, как ушёл Иван на промысел. Родные заботились о ней, но уж и не надеялись, что девушка выкарабкается.
Как сообщить об этом сыну, который только что вернулся? Большуха сжимала в объятьях Ивана и пыталась подобрать слова. Но юноша опередил её.
— Мама, а где Ульяна? — спросил он.
У матери ком встал в горле, она открыла было рот, но в этот самый момент услышала тихий голос позади.
— Я здесь, Ванечка.
Похудевшая и немного бледная, Ульяна стояла перед ними в ярком платьице живая и здоровая и улыбалась.
Иван радостно бросился к жене. А все домашние изумлённо смотрели на очнувшуюся после затяжной болезни невестку.
***
После обеда сидели в большой комнате, рассказывали друг другу истории, делились впечатлениями. Ульяна уже не выглядела такой бледной, на щеках её даже красовался свежий румянец, а глаза светились счастьем.
Они с Иваном сидели вдвоём у печки и влюблённо шептались.
— Ну сколько можно миловаться, голубки? — ворчала мать больше для порядку, нежели всерьёз.
Ей до сих пор не верилось, что невестка чудом ожила, да и возвращение сына теперь, когда она узнала, через какие сложности прошёл корабль, казалось чудом.
А Иван ласково шептал Ульяне слова любви и рассказывал о своих приключениях и о том, как куколка берегла его. Конечно, о некоторых особо уж «чудесных» деталях истории он умолчал. Да и мог ли он сам поверить в то, что видел?
И всё же кое-чем он жаждал поделиться с женой.
— … а потом, — продолжал он свой рассказ, — я увидел сквозь туман разноцветные огоньки, небо окрасилось разными цветами, и корабль, и море, и всё вокруг. Привиделось, наверное, но это было так красиво. Я никогда в жизни ничего подобного не видел. Мне бы так хотелось, чтобы ты могла наблюдать всё это вместе со мной.
Он опустил глаза, погружаясь в волшебные воспоминания.
— Знаешь, мне ведь не было страшно. Совсем-совсем. Мне было лишь жаль, что тебя нет рядом.
Очень странно посмотрела на него Ульяна. Пронзительный взгляд её бездонных глаз что-то напомнил Ивану, но он никак не мог понять, что именно, как будто что-то неуловимое от него ускользало.
Она склонилась к самому его уху.
— Я всегда была рядом.
Слова, то ли произнесённые вслух, то ли прозвучавшие в его голове, музыкой растеклись по всему сознанию.
Я всегда была рядом…
***
Сказитель сделал глоток чая и вернул чашку на поднос.
— Какая красивая история! — выдохнула Маша. — Она… — девочке тяжело давались слова, — она же ведь могла жить нормальной жизнью всё это время, а получается, она пожертвовала всем этим, чтобы охранять его? Чтобы быть рядом.
Сказитель наблюдал, как глаза Маши наполнились слезами.
— Но… вы ведь всё это придумали, да?
Старик тепло улыбнулся и то ли кивнул, то ли просто размял шею.
Затем Маша взглянула на куколку, которую он бережно держал в руке, и дрожь пробежала по её телу. Она снова посмотрела на Сказителя, в его бездонные печальные глаза… опять на его руку…
— Иван Сергеевич, — дрожащим голосом сказала Маша, — это… это ведь ваша история? Я имею в виду… Иван, Ульяна и куколка… Это, это…
Она не решалась закончить фразу.
Сказитель тепло улыбнулся и медленно покачал головой.
— Нет, Маша. Я — хранитель историй, которые ждут, чтобы быть рассказанными. Когда о них узнают другие люди, то эти сказания оживают. Пересказывай эту историю другим, и тогда Иван и Ульяна будут жить в веках. Смотри, — и он глазами указал ей на куколку.
Маша не поверила своим глазам. В эту самую секунду из куклы вылетели сотни маленьких разноцветных огоньков. Точно такие же вылетели из груди Сказителя. Множество огней закрутились двумя вихрями в необычном танце, а потом рванули куда-то вверх и испарились.
— Видишь, Маша, благодаря тебе я смог их освободить и подарить им вечную жизнь.
— Но, выходит, частичка Ивана всё это время жила в вас? — уточнила Маша.
— Я же говорил, что ты очень внимательная девочка, — улыбнулся старец.
Маша обернулась к потёртому чемодану.
— И что же, это вот всё тоже…
— Истории, — кивнув, закончил за неё Сказитель, — истории, которые жаждут быть рассказанными.
Истории, которые жаждут быть рассказанными…
Китанна Риа,
май 2022 г.
На фото рукописная книга с текстом рассказа "Сказитель". Книга и переплёт сделаны художником-каллиграфом Еленой Белявской.
Особая благодарность Александру Егорову за консультации по Поморью, кораблестроению и навигации.
Свидетельство о публикации №222062600681