Переводчик дежавью

Когда я пришёл работать путейцем на железку, попал в передвижную колонну. Каждый день, хватая сумки с обедом и сменной одеждой, едем в ту или иную сторону дистанции. Эта так называемая дистанция разделена на десять участков, то есть околотков. Если в некоторые дни занимаемся своими более глобальными делами, а бывает иногда, что едем помогать и местным путейцам.

Прошла неделя или нет, как устроился, к нам пригнали с каждого околотка по два человека. Оказывается, этой укрупнённой бригадой мы должны менять шпалы. Сегодня и в последующие дни. Очень даже нелегким занятием считается здесь это сменка шпал, особенно когда норму дают на каждого человека.

Среди них был один тип примерно лет за тридцать, в меру вежливый и корректный. То ли его внимание привлекло, что издали было видно моё деревенское происхождение, не то он знал, что я недавно устроился. Он подошёл ко мне и заговорил:
   – Здорово. Как дела? Меня зовут Федя... В какой-либо околоток не собираешься переводиться?
   – Не знаю, – ответил я ему, – Потом, может, видно будет.
   – У нас есть околотки: Ветлуга, Айтуган, Сопка, Киалим, Пустая, – начал он перечислять названия станций. Затем добавил, – ты на Сопку лучше иди, там мастер есть Панченко.
   – Панченко в Пустой же мастер. На Сопке Павлов, – сказал я с удивлением.
   – А, ладно, да, да, – согласился мой собеседник.

Мой новый знакомый, хоть и работает довольно таки долго, по проще чем остальные. Как многие не наделен он хитростью и злостью. Возможно, потому он здесь, я бы сказал, не в авторитете.

На другой день Федя с самого утра ко мне подошёл:
   – Ну как, привыкаешь? – задал первый свой вопрос.
   – По тихоньку, – сказал я.
   – Нет желания перевестись куда-либо?
   – Кто меня отпустить? Маленько поработаю, – ответил ничто не подозревающий я.
   – У нас есть околотки: Ветлуга, Айтуган, Сопка, Киалим, Пустая, – снова понесло его по просторам нашей необъятной железной дороги. – Ты на Сопку съезди, там нормальный мастер есть Панченко.
Обычно если от человека нет какого-либо материального или иного вреда, не особо-то я и психую. Поэтому ответил спокойно:
   – Панченко же в Пустой. На Сопке Павлов.
   – А, ладно, да, да.

На пятое утро, приходя на работу, я не увидел в своих рядах тех ребят, которые были к нам недавно прикомандированы. Чего нельзя было сказать о нашем Феди. Тот в недоумении топтаясь один среди колонновских пацанов, стал ждать прихода нашего мастера.

Скоро и пятиминутная планерка началась. Оказывается, с сегодняшнего дня шпальные все мероприятия на время отменили, а тех, кто им должен был заниматься, распустили по своим отделениям. Только вот Федю в целях воспитания решили не надолго у нас оставить. Тот был весьма огорчён, однако ничего сделать против решения руководства не смог.
   – Не полюбили там, что говорил всегда им в лицо всю правду, – объяснил он мужикам после.

На следующий день он имел неосторожность поумничать чуток перед бригадиром. Тому это не понравилось:
   – Да тебя пора давно начальником ставит, оказывается! Как, говоришь, звать-то тебя? Федя же, да?
   – Да. Федор Филимонович!
   – Ааа! Может так и обращаться тебе: Филимонович?!
   – Почему бы нет? Среди нас есть люди старше тридцати пяти, со средним специальным образованием. Таких называть по имени отчеству думаю не лишним будет.
   – Что?
   – Мне тридцать семь, техникум окончил.
В это время послышался громкий и многоэтажный мат из уст бригадира.

И в последующие дни Федя несколько раз поинтересовался моим желанием переводиться в околоток. Те же станции снова пришлось услышать моим бедным ушам. Однако наши беседы не прошли безрезультатно. Через недели три-четыре, наконец, наш Федя уже знал настоящую фамилию дорожного мастера на станции Сопка.

Через месяц нас двоих отправили на помошь в Киалим. Закончив пораньше работу, местные ребята решили посидеть. За бутылкой, разумеется. И Федя, хоть до этого его ни разу пьяным не видел, охотно присоединился к ним. А я не стал. Сказал им, что не пью на работе. Мой товарищ, через каждые два глотка, подходил ко мне со словами:
   – А ты совсем не пьешь? А надо! С людьми иногда нужно попить, посидеть.
Вечером мне пришлось довести его до самого дома.

Утром Феде, который еле дышал, сообщили приятную новость. Он сегодня же должен выйти на работу в свой околоток...
Как потом мы узнали: его уволили. В то же утро в родном околотке, как только унюхали перегар, отправили в отдел кадров. А там, в конторе с ним и попрощались...

Прошло пять лет. Я уже привык на одном месте. И работа теперь полегче стала. Шпалы теперь не из дерева, а бетонные. В один прекрасный день Федя вернулся на работу. Его направили на нашу колонну. Все пять лет, говорят, вахтовым методом где-то в поездах шкафы собирал. Поступил в универ, через год учёбу бросил. В первый же день выпросил у мастера свой отгул пятилетней давности.

Новому бригадиру представился Фёдором Филимоновичем. С течением лет оказывается поднялась и планка для столь почётного обхождения.
   – Нужно обращаться по имени отчеству коллегам, которые прожили сорока двух летний возраст и имеют незаконченное высшее образование, – заявил он.

На этот раз я сам подошёл к нему.
   – Здорово, – сказал я, – как делишки? Нет ли у тебя желания перевестись на какой-либо околоток? Ветлугу, правда, закрыли уже, но есть Айтуган, Сопка, Киалим, Пустая. Ты в Сопку лучше иди, подойди к мастеру. Панченко там. Серьёзно говорю. Там, в самом деле, сейчас Панченко. А Павлов где-то вахтовым методом на поездах шкафы собирает.