За линией фронта. Часть вторая. 6 глава

  По деревянному настилу через небольшой ручей гремели подводы, скрипя старыми колёсами. Люди съезжались в центр Жмеринок не ожидая ничего хорошего.

- Чего это всполошились так-то? – спрашивали старики друг у друга, видя всеобщее беспокойство и столпотворение.
Рядом с Геллером вышагивал в припрыжку Шульц и тараторил сиплым голоском:
- Не ходячих только двое, мы их на подводы, а детей через болота на руках.
- Подводы на болотах тоже бросить придётся, сколачивайте носилки, - на ходу отдавал распоряжение Геллер, - нам бы только за светло успеть уйти. Хватиться их могут только под вечер, до Берегового всё-таки тридцать километров, и если не вернуться, то за Хантером вышлют офицера связи, будем на чеку...
  В соседнем с Настиным доме раздался дикий крик, Шульц даже зачесался от ужаса и застыл на ходу, округлив свои карие глазки. Геллер быстрым широким шагом направился туда. Кричала мать Мишки-инвалида и не пускала подойти солдат к его постели.
- Мамка, шнель, шнель! Ну, бистро, бистро… - пытался ей объяснить всю ситуацию длинный и тощий сержант Кляйн, цепляясь за железную спинку кровати.
Мишка ничего не понимая, хватался за руку своей матери, а она оттаскивая от постели сына-инвалида непонятных ей и страшных немцев, кричала всё громче, призывая людей на помощь.
- Что тут? – войдя, спросил Геллер.
- Мы хотим его быстрее вынести и уложить на подводу, а она не даёт, - выкрикивал Кляйн, перекрывая причитания голосистой тётки Анфисы.
Геллер, который неплохо знал русский язык и уже научился говорить с местными на их диалекте, положил разбушевавшейся женщине руку на плечо:
- Мамаша, не кричите, а послушайте меня… - женщина откинула с лица свои непослушные волосы и в упор спросила Геллера:
- Куда вы хотите увезти моего сына? В лес, к волкам, а может быть в болото выбросить?
- Вы не поняли, мы хотим его спасти. Скоро здесь будет бригада карателей, эсэс, понимаете?
Она закивала, это страшное слово всем было хорошо известно.
- Нам нужно сегодня уйти из села, а сын ваш сам не ходит, вот его солдаты и пришли вынести из дома на подводу. Поняли?
Анфиса села на краешек кровати и закивала головой.
- Нет, не дойдём мы никуда и для вас будем обузой. А тут детей полно и стариков… Нет, не пойдём, - тихо произнесла женщина и погладила сына по ногам.
- Вы, господин комендант, лучше кончите меня тут сразу, - громко произнёс с постели Михаил, - а маманьку возьмите с собой.
Геллер скорбно отвернулся. Тут же его за рукав тронул Йован Брачек, один из Пражских студентов, который был одного набора с Геллером и Дёнитцем.
- Может и правда, всё лучше для него, - и Брачек кивнул на парня, лежавшего на железной койке.
- Ну, да, а вместе с ним и мать его, туда же отправим, ведь она сына не переживёт, а потом и всё село кончим… Так выходит по твоему? Чем тогда, мы все, лучше Шнайдера? – Геллер негодовал.
Он спустился с крыльца и поймав за рукав ещё двоих солдат, бежавших по улице к подводам, приказал:
- А ну, марш в дом! Помогите быстро вынести оттуда инвалида, и матери его, тоже помогите собраться!

  Валентина Стрельникова лежала на подводе с открытыми глазами, она пришла в себя и уже понимала, что происходит вокруг. Рядом с ней сидела и раскачивалась в такт своим невесёлым мыслям Настя. Она, свесив ноги через борт подводы, вся зажималась и постоянно тёрла виски длинными тонкими пальцами, наблюдая беспокойное движение в деревне.
- Ничего тяжёлого и лишнего не брать с собой, только самое необходимое!.. – выкрикивал на ломаном русском Дёнитц.
Мелкий и юркий Шульц носился как угорелый вдоль дороги, рассаживая на телеги женщин и детей. Вот откуда-то вынырнул Юрген и направился прямиком к Настиной подводе. Он подошёл к ней и взял её за плечо горячей рукой.
- До болот дойдём спокойно, сейчас уже выходим… А вот там, как? Что делать будем? Кто из местных знает хорошо эти места? – с беспокойством спрашивал он, вопросительно глядя на девушку.
- На болота многие ходили, но чтобы через них провести обоз с людьми!.. Ведь я понимаю так, что мы должны потом в лес углубиться, - отвечала девушка и голос её при этом дрожал от волнения.
- Именно так...
- У нас из старожил, которые имели заимки на болотах на случай охоты, остался только дед Калитин. Если только он, старенький уже…
- Но, ведь помнит же что-то? Где он живёт? Как найти? Посмотри, может тут он, среди людей? Мы всех должны были уже собрать.
  Настя приподнялась и огляделась по сторонам.
- Мне кажется, что он в конце дороги стоит, у крайней хаты с мешком на плечах – вон там… - и Настя указала Юргену рукой в сторону колодца.
 Он вгляделся, а потом поймав на ходу Шульца, что-то проговорил ему, перекрывая шум толпы. И через пару секунд над дорогой полетел зычный и немного визгливый голос Шульца:
- Дед Калитка!.. Дед Калитка!
  Многие повернули головы в сторону, куда побежал шустрый малый со сдвинутой пилоткой набекрень. Весело улыбаясь, селяне показывали на него пальцем.
Шульц подбежал к старику Калитину и сразу потянул его за рукав в сторону.
- Дед Улитка, можно? – хлопая глазами, спрашивал он.
Калитин в сердцах сплюнул:
- Фу ты, басурман, прости Господи!.. Какая я тебе улитка?!
 Но тут быстрыми шагами подошёл Юрген и, что-то объясняя на ломаном русском, отвёл старика в сторону.
 
  Начальник штаба объединённых партизанских отрядов Сабуров Павел Николаевич был сильно взволнован докладом одного из оперативников, в котором говорилось, что явки, самые надёжные и хорошо замаскированные в крупных населённых пунктах для передачи данных и принятия разведчиков, идущих из леса с заданием, проваливаются одна за другой. Или это, так хорошо стала работать вражеская разведка или лазутчик находится в отряде. По дороге на Старую Руссу, занятую немцами, и которую неоднократно пытались отбить войска Северо-Западного фронта, в тылу наших войск недавно был задержан один странный человек. Разобраться в этой ситуации попросили опытного кадровика-разведчика майора Деева. Сейчас он выехал по месту назначения и должен вскоре предстать с докладом в штабе партизан, после того, как отчитается перед своим начальством. А до этого Сабуров ничего не может предпринимать, но и сидеть сложа руки, он тоже, не мог. Вся эта ситуация вязала толстой цепью партизанскую разведку, не давала свободно вздохнуть. Ведь, если снова высылать людей в прощупывание обороны противника, то как полагаться на оставшиеся явки? А вдруг снова провал и гибель партизан?
- Нет, полагаться на случай я не буду, а буду ждать Алексея Григорьевича, что скажет он в результате своих поисков и расследований, - рассуждал вслух Сабуров, стоя над картой местности объединённого партизанского лагеря.
  В штабе Антонова тоже нуждались в срочных разведданных, так как за спиной у армии, к которой относилась Антоновская дивизия, находился Демянский котёл, кишащий и копошащийся, как в серпентарии и была угроза его деблокирования со стороны гитлеровских войск, которые сейчас собирали силы для своего мощного продвижения к выступу для высвобождения своих блокированных армий. Но их пока что сковывали бои под Новгородом, там сражалась в окружении 2-я ударная армия и недавно стало известно в штабе фронта, что связь с ней была потеряна.

  Гудела земля от близкой канонады. Вспыхивали в сумеречном небе яркие всполохи орудийных залпов. По обочине шоссе бойко шагал низкорослый чернявый красноармеец. На правом плече – винтовка, на левом – объёмистый вещевой мешок. Показался патруль: шоссе охранялось, фронт рядом. Солдат спокойно прошёл мимо, но старший патруля Николай Козелков, проводив его взглядом, задержался. Ему показался странным именно его мешок больших размеров.
- Остановись-ка, товарищ.
Человек, не оборачиваясь, продолжал идти. Козелков тронулся вслед, догнал его и сердито сказал:
- Ты что же? Говорят – стой, значит, стой.
- А я не слышал, - сощурил тот и без того узкие тёмные глаза.
- Куда идёшь?
- В свою часть.
- В какую?
- А вам что?
- Патруль. Предъяви документы!
- Это другое дело, - ответил задержанный. – А то куда, да зачем, да в какую часть… Нас тоже революционной бдительности учат.
Он что-то ещё говорил; шаря по карманам, вытащил и поспешно спрятал обратно толстую пачку денег.
«Откуда у него столько? – удивился Козелков. – Не мародёр ли какой?»
- Пойдём-ка с нами, - сказал он, беря неизвестного за руку.
- Не трогай, - ответил тот. – Никуда я не пойду. Командирское добро несу. – Он указал на вещевой мешок за плечами.
- Разберёмся, чьё добро.
  Несмотря на протесты неизвестного, Козелков доставил его в Особый отдел армейской оперативной группы. Здесь у задержанного обнаружили сорок тысяч рублей, рассованных по карманам, а в вещевом мешке – рацию и шифр. Шифром немедленно занялись шифровальщики штаба группы.
  Сомнений не было – шпион. Но кто он? Куда шёл, с каким заданием? Кто его послал?
  Эти и многие другие вопросы встали перед начальником Особого отдела опергруппы майором Федуловым, когда он приступил к допросу задержанного.
  Когда Деев прибыл на место в оперативный отдел штаба армии, то узнал всё вышеизложенное от лейтенанта Павлова, к которому и привели сперва того странного красноармейца. Потом в кабинете от майора Федулова он узнал, что в прошлом году начальник Особого отдела Лужской опергруппы майор Парфёнов, уже занимался подобным расследованием.
- И тоже с большим вещмешком задержали, только тот солдат шёл по дороге из Луги в Ленинград, и тоже летом было, примерно в это же время, что и сейчас, - говорил Федулов Дееву.
- Протокол допроса его можно посмотреть? - спросил Алексей.
- Да, тот был разговорчив, а наш, молчит пока. Я связался сразу с Лужской опергруппой и они мне всё выслали, вот, прочтите... - и майор Федулов протянул Алексею Григорьевичу открытую папку с документами.
  Там была записана интересная беседа, которую сейчас стоило проанализировать:
" - Фамилия Романчуков. Из роты связи 31-й стрелковой дивизии. Родом из-под Минска. Отстал от своих, товарищ майор. Вот догоняю... Патрульные задержали.
- А деньги? Все ваши?
- Виноват. Польстился... Когда проходили Струги Красные, снаряд попал в банк. Денег там валялось на улице - сколько хочешь. Я и подобрал. Вы бы. верно, тоже взяли, если они валяются...
- Деньги-то государственные. Расхищать их - преступление.
- Виноват. Всё отдам... Виноват, товарищ майор."
- То есть, он тут применяет обычную уловку, - ответил Алексей на прочитанное, - признаться в небольшом преступлении, убедить чекистов, что не совершал ничего более серьёзного и не представляет для них никакого интереса.
- Да, и деньги открыто демонстрирует с той же целью, - продолжил Федулов мысль Алексея. - Если задержат, пусть считают просто жадным и глуповатым парнем. Рацию у него тоже нашли в вещмешке, как и у нашего и шифр, но об этом он сказал, что знать ничего не знает. Мешок командира взвода, а что в нём - не спрашивал. Говорит, что командир сказал, мол, понеси пока Романчуков, я схожу к начальству. Он ушёл и в суматохе этот Романчуков потерял командира из виду. А мешок бросить побоялся. Вот и таскался с ним, а что в нём - не ведал.
- Ну, это ясно, - отозвался Алексей, - а что этот Романчуков сообщил тогда о себе?
- Он сообщил то, что трудно проверить. И это тогда всех насторожило. Говорил без подробностей, признание было голым, не подтверждаемым другими доказательствами, тоже известная уловка шпиона. Струги Красные были уже у немцев, Минск тоже. О 31-й стрелковой дивизии никто ничего не слышал и когда майор Парфёнов навёл справки, то выяснилось, что такой дивизии в составе фронта нет.
- Да, и здесь теперь тоже самое... - в раздумье произнёс Деев. - Ведь чтобы выиграть сражение нужны усилия десятков тысяч людей - чтобы проиграть, достаточно одному шпиону выкрасть план его подготовки. Тот, кто называл себя Романчуковым, возможно, успел уже что-то разведать и передать тем, кто его послал. Он, безусловно, ходил по нашим тылам не один, где-то действовали его сообщники, и хорошо, если их тогда же удалось обезвредить. Но если и теперь к нам присылают шпиона по той же схеме, значит их предыдущий замысел сработал.
- Удалось выяснить, что документы задержанного нами Ковалёва - фальшивка, хоть и добротно сработанная. Я ночью встречался с шифровальщиками, которым передал шифр задержанного, - говорил Федулов, - они мне ответили, что точно не удалось установить, чей это шифр, немецкий или нет, но что не наш, за это они ручаются. Не те принципы.
- Ну, давайте, ведите вашего неизвестного, показывайте! - попросил Алексей.
- Вы к нам сегодня поздно прибыли, Алексей Григорьевич, уже ночь, давайте отложим допрос до утра, - возразил Федулов у которого от недосыпания были красные, припухшие глаза.
  Алексей посмотрел на него и согласился.

  В предрассветной утренней дымке, когда над болотами ещё висела сиреневая, густая мгла, сквозь туманные испарения, среди колючей осоки утопая по пояс в болотной жиже, стали проступать и двигаться тёмные силуэты людей. они шли медленно, осторожно ступая в скользкую трясину. Впереди виднелась фигура старика с длинной слегой в правой руке, которой он тщательно прощупывал дно рядом с собой, чтобы уверенно затем ступить в эту глухую топь, покрытую бурой ряской. За ним не отставая, следовала молодая девушка с чёрными густыми косами, потом двое немецких солдат, обвешанные оружием, а за ними вереницей ступали на этот скользкий и грозный путь жители деревни Жмеринки: женщины и старики в перемешку с молодыми солдатами из гарнизона Юргена Геллера, которые несли маленьких детей на руках, давая их матерям возможность пройти по этим топким болотам на легке и не утонуть в трясине.
  В замыкающей группе из тумана вынырнули две пары солдат, на плечах они несли носилки с раненой женщиной, за ними шла такая же пара, почти по грудь утопая в воде они несли парня-инвалида, его мать передвигалась по их следам, как приклеенная. Эта странная безмолвная процессия проследовала к Корнеевскому лесу и вскоре скрылась из виду в туманном мареве, которое уже начали подсвечивать оранжевые лучи восходящего солнца.

  Под утро они опять сидели в кабинете у Федулова, но уже втроём. Майор Деев с любопытством разглядывал этого загадочного Ковалёва, который продолжал упорно молчать.
- Думаете, что время играет на вас и хотите его потянуть, но это не тот случай, Ковалёв, - начал беседу первым Алексей.
Федулов нервно стучал пальцами своей жилистой руки по столу и решил пока не вмешиваться в ход беседы. А вдруг опытному майору всё же удастся разговорить этого наймита.
- Вас сейчас доставят в штаб Особого фронтового отдела по вопросу тылового шпионажа, а потом, как говорится, по законам военного времени... если вы не согласились сотрудничать с нами - вас завтра же расстреляют, - добавил Алексей и стал демонстративно убирать чистые листы, подготовленные для протокола допроса, в папку.
  Ковалёв встрепенулся, дёрнулся всем телом, приподнялся на стуле, а потом, как-то весь расслабился и осел, вяло опустив руки вдоль тела. Он отрицательно покачал головой и произнёс:
- Я пешка... Неужели вы думаете, чтобы я стал так демонстративно вытаскивать деньги на показ?
- Я так не думаю, и давно уже понял, что вы - это отвлекающий манёвр от более крупной рыбы. Не так ли? - Алексей подсел ближе к задержанному.
- Линию фронта мы перешли двумя группами, - без вступления начал Ковалёв. - Одна должна была работать под Лугой вторая - пробраться в район Пулково и наблюдать за железной дорогой. Но ситуация на фронте изменилась и меня направили для прикрытия сюда. Попадусь, очень хорошо - это отвлечёт ваше внимание от более опытных кадровых агентов абвера, а нет - ещё лучше... Со мной были ещё двое. Они в гражданском платье. Пункару, румын, чернявый такой с большими глазами и усами, и Тихота, славянин. Тихота старший, а я только радист. Со второй группой шёл лейтенант Пиртнисс. Там тоже двое в гражданском, двое в вашей армейской форме. Лейтенант Пиртнисс из абвер-команды, немец, фашист.
- А вы? Не фашист?
- Я? Нет, нет! Не фашист. Я просто...
- Вы просто шпион, - помог ему Федулов.
- Меня заставили. Я не по убеждению пошёл... Задание я должен был получить на месте, как доберусь в полосу 27 армии, там рядом с Белогуровым на явке должен был ждать связной. Потом мы должны были попасть, как мне про то неведомо, в партизанский отряд Дрозда. А дальше - всё условно.

  - Имени он своего так и не назвал, да это сейчас и неважно, всё-равно со временем узнаем, - говорил Алексей, оставшись наедине с Федуловым в его кабинете. - А может быть, все его сведения, это тоже отвлекающий манёвр?
- Нет, не думаю. Парню, явно, жить охота. Вон, как глаза округлил, когда понял, во что вляпался и, что расстреляют без разговоров, как предателя.
- Нужно немедленно организовать поиск остальных агентов, которых он назвал, и которые теперь ходят по тылам наших войск и неизвестно что предпримут.
Снаряжайте поисковую группу, а я вам и своих людей пришлю из разведывательного батальона, мы пока дислоцируемся недалеко от своего полка. Но район поисков будем расширять совместными усилиями, если понадобится, - сказал Алексей и засобирался в обратную дорогу в штаб дивизии к Антонову на доклад о проделанной работе.

  Пять суток не зная отдыха обследовала прифронтовые окрестности поисковая группа и пока безрезультатно. Только на шестые сутки близ деревни Александровка оперативники задержали двух человек в штатском. Что-то в их поведении, в ответах на обычные вопросы настораживало. Они пытались выдать себя за партизан, якобы направлявшихся в тыл противника. Решили их обыскать. Обнаружили компасы, листы топографической карты центральной и юго-западной части Ленинградской области, револьверы гранаты и крупные суммы денег...
- Партизаны? - насмешливо спросил старший лейтенант Петров возглавлявший группу поиска, обращаясь к одному задержанному высокому блондину.
 Тот утвердительно кивнул головой
- Вы Тихота, немецкий агент!
 Тот вздрогнул и опустил глаза.
  Группа Тихоты была доставлена в Ленинград в Особый отдел фронта, а старший лейтенант Петров продолжил поиски. Однако поймать шпионскую группу лейтенанта Пиртнисса ему не удалось. Петров с разведчиками шёл по её следам но она сумела ускользнуть от него и ушла в расположение наступавших фашистских войск.

  В отдел полковой связи вошли двое. Стрельников первым открыл дверь и впустил на порог к связистам подтянутых военных, явно не здешних, что наблюдалось по форме и выправке. Ольга собиравшая документы в папку, подняла глаза. На неё в упор смотрел человек по обличью до того знакомый, что она невольно вскочила со стула, но не могла поверить своим глазам, а потому замерла сейчас в ожидании. Первым вошедшим с полковником был майор Березин Сергей Андреевич, он с улыбкой протянул руку вперёд навстречу Ольгиной руке и после крепкого рукопожатия, нежно обнял девушку, прижимая её к себе, как самого родного человека. Ольга с покрасневшими щеками отстранилась от него и ещё раз внимательно вгляделась в его лицо:
- Я не верю своим глазам, - робко произнесла она. - Это вы, Сергей Андреевич?
- Как видишь, собственной персоной. Вот, прибыли к вам с лейтенантом Луниным проездом. Отбываем вскоре под Харьков в штаб к Тимошенко. А сюда к вам заявились, так как стало известно, что брат моего оперативного эксперта, без вести пропавший Лунин Николай, всё таки вышел из окружения под Старой Руссой и служит теперь в особом батальоне моего старого знакомого майора Деева. Хотим его повидать.
  Ольга даже всхлипнула в ответ на это и взглянула на вошедшего с Березиным лейтенанта. Он был тоже темноволосым, черноглазым с полноватым круглым лицом и по обличью, действительно, чем-то напоминал своего брата Николая.
- Так я сейчас пошлю туда кого-нибудь из связистов к Дееву. Он был в штабе Оперативного отдела армии, но уже должен был прибыть с задания, - отозвалась Ольга и быстрым шагом направилась в соседнюю комнатушку звать связиста на выезд.
- Сергей Андреевич, а это та самая Ольга, что в Москве вам помогла? - донеслось до Тихоновой. - Лунин Вячеслав Анатольевич, позвольте представиться, - произнёс с весёлым выражением на лице, пришедший лейтенант.

  Прибыв в штаб разведывательного батальона 227 пехотного полка, Сергей Андреевич Березин и Вячеслав Лунин Деева на мест не застали. Он в это время был на докладе у комдива Антонова, по результатам расследования, проведённого вместе с уполномоченным оперативником из штаба армии. Антонов был недоволен ходом расследования, а тем более его результатом.
- Что они там в игрушки играют, эти армейские сыскари? Как можно было упустить этого Пиртнисса? Я слышал, что майор Горбушин, возглавлявший следственную часть, поручил дело этих фашистских шпионов молодым следователям, - бушевал Антонов. - Но ведь задание очень ответственное. Получены сведения, что фашистская разведка ведёт массовую заброску агентуры в ближайшие тылы наших войск. Такие агенты готовились перед началом войны в разведывательной школе абвера под Кенигсбергом. Похоже, что ваши задержанные из этой школы.
- Следователи уже приступили к работе. Изучили документы задержанных, протоколы допросов запросили в отделе Лужской опергруппы, осмотрели изъятое оружие, компасы, рацию, шифр...
- Но, ведь взяли не всех майор!.. И, если как вы говорите, это были только отвлекающие лица, то...
- А стало быть, получатся нам вылавливать их придётся. Однако, хитрый ход, - отвечал майор на реплику комдива. - И значит, будем проверять всех тыловиков, тех кто выходил или выходит из окружения, всех, кто заново вливается в партизанские отряды или в составы разведывательных групп. Тщательно изучать личные дела вновь прибывших штабистов и рядовых, которые оставлены в тыловых частях. Ещё раз перепроверить всех вышедших из леса, особенно тех, кто бежал от карателей и укрылся у партизан.

 Когда под вечер Деев вернулся в свой штабной домик его там ожидал сюрприз. За столом сидели в ожидании его и беседовали с командиром третьей роты Николаем Луниным двое из Особого оперативного отдела Ставки ВГК.
  Березин и Деев встретились и обнялись, как давние приятели, два брата - Вячеслав и Николай вышли на свежий воздух, чтобы на прощание перед долгой разлукой побыть вместе. Оба майора остались к комнате одни.
- Я уже в курсе твоих дел, и кое-что захватил для тебя, когда узал, что поеду к вам под Старую Руссу, - начал разговор Сергей Андреевич. - Тот, кого вы взяли под фамилией Ковалёв, на самом деле Веденин. Наши фронтовые оперативники уже ждали его под Новгородом, но вышел он, почему-то в расположение ваших войск. Он русский по происхождению, но румынский подданный, родился и вырос в Румынии. Служил в 6-й румынской пехотной дивизии, обучался в специальной разведывательной школе в городе Яссы. Перед началом войны, как хорошо знающий русский язык, был передан в распоряжение абвера, и временно попал даже в  агенты самого Кампинского, который кстати, сейчас приписан к разведывательному штабу группы армий "Север". Думаю, что ещё много крови он нам попортит, этот абверовский майор... Но, это я так, к слову.
- А этого Веденина, значит как особо одарённого, к нам сюда отправили? - переспросил Алексей, взяв в руки папку с протоколами, которую привёз ему Березин.
- Его отправили в группу армий "Норд". Здесь, под Псковом, переправили в наш тыл с заданим вести разведку в местах скоплений отступавших частей и собранные сведения передавать в штаб 4-й немецкой танковой группы. И вот вам теперь предстоит выяснить, кто конкретно работает против нас, где размещаются разведывательные органы группы "Норд" или "Север" - это уж как кому нравится произносить. Это выяснить, Алексей очень важно, для предупреждения враждебных акций абвера.
- Да, мы сейчас с Антоновым про это самое, тоже говорили. Особенную тревогу вызывают объединённые партизанские отряды. Много провалов. Управлюсь с делами, поеду к Сабурову, он сейчас под Новгородом, пытается наладить взаимодействие с 40-м партизанским отрядом, - сказал Алексей.
- А, что с допросом Тихоты? Или тоже молчит? - с любопытством спросил Березин
- Нет, не молчит. Мне прислали протокол его допроса. Он недавний студент-славист из Праги, Ярослав Тихота. Был арестован гестапо, там же в Праге, незадолго до войны по обвинению в принадлежности к коммунистической партии, хотя никакого отношения к ней не имел. Сидел в тюрьме Панкрац.
- Эта самая страшная тюрьма, - бросил реплику Березин.
- Вот и он про то говорит; побои, издевательства, пытки. После нескольких допросов ему предложили выбирать: или в концлагерь, или в разведшколу для работы против нас. Он хорошо знал русский язык.
- То есть, от разведшколы не отказался... Потому что били, а в концлагере пришлось бы ещё хуже, - добавил Березин.
- И ещё потому что, его пражские друзья из русских...
- Ну, и что же? - не понял Сергей Андреевич.
- Из русских белогвардейцев, - уточнил Алексей.
- Ах, вот что! То есть - эмигрантов, которые нелестно отзывались о большевиках?
- Вот именно, и он решил, что не будет ничего плохого, если поможет победе над ними, хотя фашистов, якобы, не уважает. Так и оказался в разведшколе Гроссмишель под Кенигсбергом.
- Да, но это всё цветочки, а вот немец, которого так и не взяли - это очень серьёзный субъект, имей это в виду, Алексей. Скорее всего, чтобы его внедрить в наш тыл и была устроена такая подстава с этими двумя группами, - сказал в заключении беседы Березин.

  Когда шофёр Никоненко привёз Березина и Лунина обратно в штаб полка, Ольга вышла к ним на встречу из отдела связи. Она наблюдала, как прощался с ними Стрельников - они о чём-то долго и напряжённо говорили. Потом Березин подошёл к ней и незаметно сунул в руку Ольге записочку от Алексея, нежно обнял её на прощание и поздно вечером отбыл вместе со своим экспертом-оперативником на Юго-Западный фронт по заданию высшего командования.
  Перед тем, как уехать обратно в батальон, Никоненко незаметно у крыльца подошёл к Ольге и шепнул ей на ухо:
- Оль, напиши письмо майору, черкни ему хоть пару строк, я незаметно передам, - и он с улыбкой кивнул ей головой.
  И пока Стрельников готовил для Деева очередную депешу и не отпускал водителя, Ольга успела написать Алексею маленькое письмо и в спешке, не найдя конверта, перегнула его пополам два раза и передала водителю Никоненко, которому как другу доверяла.
  Вскоре под высокими тополями взвыл мотор и штабная батальонная полуторка, подымая клубы пыли с разъезженной дороги, умчалась в ночь ближе к линии фронта.

  В сыром лесном овраге возле звонкого ручейка на бурых прелых листьях сидел, пополам согнувшись, круглолицый Шульц. Его побледневшее лицо выражало страдальческую гримасу. Он черпал ладонью живительную влагу со дна ручья и жадно пил. В его сторону к этой заросшей травой ложбинке спускался старик Калитин.
- Ну, я же говорил тебе, что ты вчерась одних поганок набрал, дурья башка твоя неразумная, - отчитывал Шульца Калитин, подойдя к нему вплотную.
- Я кинуль их, кинуль, я их не ель, я только воду пить, много пить... И теперь плёхо, оченно плёхо!..- отвечал сквозь дрожь в зубах, Шульц.
- Плёхо тебе, конечно, - передразнил его старик и, опустившись на колени перед несчастным парнем, сунул ему в руки котелок, полный травяного настоя. - Сырыми ты их, что ли жрал, эти грибы?
- Дед Калитка, что это? - спросил Шульц, беря в руки эту горячую жидкость.
- Это я тут в лесу травок насобирал. Хорошие травки, как лечебный чай - подорожник тут с мать-и-мачехой, пей - не отравишься больше. Только, как выпьешь, сразу беги в кусты подальше, а то бабы тут... - и Калитин насильно поднёс ко рту растерявшегося солдата горячий котелок, а тот отхлебнув и с доверием посмотрев на старика, дальше стал пить этот напиток сам.
  Через пару минут он уже бежал от ручья, наискосок поляны к густым зарослям ельника и ольхи.
  Калитин вернулся к своим, которые стояли небольшим лагерем в этих зарослях Корнеевского леса уже несколько суток и не знали, куда идти дальше. Провизия, взятая на дорогу в небольшом количестве, уже кончалась. Утешало то, что рядом было много мелких речушек и чистых ручейков, вроде того, где сидел сейчас отравленный Шульц.
- Ну, чего он? - спросила подошедшая к старику Настя.
- А бисова душа, я говорит грибы энти не ел. А я же видел, как он их в рот совал. Заглянул к нему в мешок, а там одни поганки.
- Может это от воды? Вода плохая? - спрашивала девушка, усаживаясь рядом с Калитиным.
- Может и так. Ты пойди, скажи всем, чтоб пока воду с того ручья, не брали и детишек не поили и раненой твоей не давали. Надыть другой источник поискать, а то и мне, что-то не по нраву это пойло, - и Калитин уже в который раз стал принюхиваться к воде, налитой в старое ведро, найденное по дороге у заброшенной деревушки, мимо которой они всем своим хозяйством и пробирались сюда.

  Геллер с Дёнитцем, немного просохнув после болотной эпопеи, в срочном порядке стали искать выход на дорогу, которая вела бы в глубокий тыл, но поиски усложнялись незнанием места и неимением представления о линии фронта. Не хотелось снова наткнуться на своих и через это иметь огромные трудности, поэтому людей решено было по выходе из болот в Корнеевский лес, оставить в тихом месте, а самим как следует всё разведать вокруг. Но уже который день стояла тишина, не было слышно передвижений, взрывов и залпов ближнего боя. Из этого следовало, что либо эту самую линию фронта они уже прошли, двигаясь по болотам, либо вошли к себе в самые дальние тылы.
- Что делать будем? - задавался вопросом Геллер, глядя на присевшего рядом Дёнитца, когда обогнув ближнюю опушку леса, они вышли к небольшой речушке. - Люди скоро будут голодать, а с нами дети.
- Поговори ещё раз с Настей, - ответил на это Дёнитц. - Может вспомнит кого, кто из леса к ним выходил, через них может...
- Не было, говорит, никого в Жмеринках из партизан. Знает только одного парня из Пригорья, Андрея Воропаева. Училась с ним вместе, там в Пригорье школа восьмилетка. Слышала, что он с партизанами ушёл ещё в самом начале войны. Но, где теперь может быть - не знает.
- В таком случае, он должен с кем-то связь держать из своей деревни. Но, как узнать? И где это Пригорье?
- Туда можно добраться и всё разведать, но там стоят наши войска и староста, говорят, сущий зверюга, хуже нашего Рыжова. Так что...
- Ну, а делать-то, что будем? - уже спрашивал Дёнитц. - Опыта ещё никакого нет, и зависнем тут до зимы, если с голоду не помрём.
  С этими невесёлыми мыслями они возвращались к ночи в свой лагерь и, подходя, наконец-то, увидели дальние всполохи фронтовой полосы над лесом. Малиновые зарницы от выпущенных в небо ракет освещали высокие и чёрные на фоне неба макушки сосен и елей.

 Ранним утром в Дорохово из штаба батальона в бывшие автомастерские, недавно эвакуированные вместе со штабом дивизии, ехал Никоненко. По распоряжению майора нужно было забрать остатки запчастей, которые не успели ещё вывезти и которые могли достаться другим службам. Так и получилось, Никоненко приехал к шапочному разбору - из оставшегося имущества он нашёл только старые покрышки, но ещё вполне добротные и, погрузив их в кузов своей полуторки, прикрыв брезентом, незамедлительно двинулся обратно.
  Дорога огибала незасеянные поля, а потом вскоре пошла мимо Корнеевского леса, который шёл зелёной подковой справа. Возле сухой ложбинки у поваленных деревьев открылась небольшая поляна, Никоненко присвистывая ехал с ветерком, как вдруг от этой самой поляны из ближних зарослей рябины и ольхи, прямо под колёса грузовика бросилась молодая девушка. Она, подбегая, махала белой косынкой и, выставив руки вперёд, встала на середине дороги. Лишь чудом шофёр на неё не наехал. Нос его автомобиля, буквально коснулся её плеча и машина с гулким скрипом встала на тормоза.
- Ты что, сумасшедшая? Жить надоело?! - кричал парень, открыв дверцу кабины.
- Стойте, пожалуйста, стойте! Нам нужна помощь! - громко выкрикивала она, будто боялась, что спасительная машина снова может умчатся.
- Ну, что тут у тебя? - спрыгнув на землю из кабины, спросил Никоненко.
  Потом немного разглядев её, сразу оценил момент и смекнул, что здесь попал в неординарную ситуацию. Ну, а когда от опушки к нему вдруг стали приближаться люди в немецкой форме, сразу похолодел и рванул назад к машине, чтобы выхватить из-под сиденья свой револьвер.
- Не надо, - кинулась Настя к шофёру с диком криком и в два прыжка достала его, не дав залезть в кабину.

  Полчаса ушло на переговоры и объяснения а потом Никоненко прошёл на поляну за черноглазой девицей, где ему открылась картина небольшого лесного стана. Люди, в основном женщины и дети сидели и лежали возле разведённого костерка в траве валялись их нехитрые пожитки. В тени под деревьями шофёр разглядел под навесом из плащ-палатки, кого-то лежащего неподвижно на самодельных носилках.
- Раненый? - спросил парень.
- Нет, - ответила девушка. - Раненая - это женщина, чудом выжившая после расстрела в Береговом. Она жена полкового командира.
  Никоненко поднял на Настю изумлённые глаза. Про события в Береговом было хорошо известно в штабе полка и их разведывательного батальона. И вдруг, кто-то выжил оттуда!..
Недолго думая он произнёс:
- Ну, так!.. Кто главный-то у вас? Пусть едет со мной в кабине, а в кузов возьмём особо-тяжёлых.
  Геллер побежал по лагерю давать распоряжения, после чего направился к машине.
- Валентину сюда в кузов, вместе с врачом, - командовал он на ходу. - Туда ещё инвалида поместим с мамашей его и женщину с больным ребёнком, туда же.
Настя стояла рядом, смотрела на Юргена и уже совсем не хотела оставаться тут одна без него, хотя бы и не надолго.
- Не надо пугаться так, девушка, сейчас этих в штаб батальона доставлю, а потом за вами всеми и вернёмся сюда, - обратился к Насте водитель, видя её растерянный взгляд.
- Юрген, - взяв за рукав своего немецкого друга, произнесла Настя, - я волнуюсь за вас, надо сопровождающих с собой взять.
- Да, правильно... Шульц, Диц - в кузов с автоматами, - скомандовал Геллер. - Я в кабину с шофёром, а Дёнитц - здесь за старшего.
Когда всех погрузили, Никоненко благополучно вырулил на грунтовку с опушки и быстро набирая скорость, понёсся в сторону Озерков.

  За окном раздался шум подъезжающего автомобиля. Алексей выглянул в окно. За высоким плетнём можно было разглядеть только верх кабины грузовика. Хлопнула дверца, из-за поворота в клубах дорожной пыли бежал к крыльцу Никоненко. Во всём его поведении было что-то необычное и Алексей, не мешкая, вышел к нему на встречу. Они столкнулись на входе в штабной дом.
- Товарищ майор, разрешите доложить? - в голосе парня была непривычная дрожь.
- Что случилось?
- Там, у меня в машине... Нет - лучше пойдёмте и сами всё увидите, - и шофёр, указывая рукой впереди себя, повёл майора к полуторке.
  Как только Деев подошёл к машине из кузова вниз на землю полетели автоматы, Диц и Шульц сбросили своё оружие. Из открытой кабины выглядывал немного растерянный Геллер. Алексей замер на месте:
- Что это? Кого ты привёз, Павлик?
- Там, в кузове они... - неопределённо ответил парень.
  Алексей подошёл к кузову машины и заглянул за борт. С краю сидели два немецких солдата - один маленький и круглолицый, другой остроносенький с непослушной чёлкой испуганно жался в угол, а третий блондин лет двадцати пяти придерживал у себя на коленях голову лежащей вдоль кузова женщины. Рядом на плащ-палатке лежал на вид крепкий парень, который в упор смотрел на подошедшего майора, с ним вплотную сидела женщина лет сорока и молодая девушка с годовалым ребёнком на руках.
  Деев повернулся к Никоненко и вопросительно посмотрел на него.
- Вот он, всё расскажет, - кивнул шофёр на Геллера, который уже стал спускаться с подножки на землю.
  Деев, в полном недоумении о происходящем, кивнул головой в сторону дома и пошёл вперёд.

  Вскоре сержант Юрген Геллер стоял перед майором в его рабочей комнате и, подбирая нужные слова на русском языке, рассказывал всё с самого начала. Во время разговора рядом находился только Никоненко, он сидел на лавке у окна и тихо слушал ещё раз - всю эту историю удивительного спасения расстрелянной женщины и всего того, что случилось потом. Сидя в кабине рядом с ним, Геллер дорогой вкратце это уже рассказал, теперь Никоненко всё услышал в подробностях. А Деев, как опытный и много видавший разведчик, пытался сейчас понять - была ли это игра со стороны разведывательных немецких служб, для того чтобы прислать агентов в наш тыл, и поэтому развернули целый спектакль, позволив уйти жителям деревни из-под удара, или всё же история настоящая? Он слушал и оценивал рассказчика, молча изучая его глазами, до тех пор, пока не прозвучала фраза:
- Там в кузове эта женщина, мы её привезли сюда одной из первых, так как ей нужна срочно помощь. С ней наш врач, он хороший врач, но женщина очень больна - это жена полкового командира вашей армии Валентина Стрельникова.
Алексея словно током прошибло и подбросило с места.
- Повторите её имя! - бледнея, попросил он.
- Валентина Стрельникова, - повторил Геллер и добавил, - очень нужно ещё машины... Там на поляне много людей, вот их список, я составил и переписал всех, кто был с нами, а вот тут, - и он протянул майору блокнот, - список ребят из моего гарнизона.
  Деев уже не слышал последнего, он надев быстро свою форменную фуражку, поспешил назад к машине.
  Снова заглянув в кузов грузовика, он внимательно стал вглядываться в лицо, лежавшей рядом с белокурым немцем, женщины. Там на столике в кабинете у полковника Стрельникова, стоит её фотография с детьми, но сейчас в ней трудно было узнать ту улыбчивую, счастливую Валентину и Алексей снова усомнился.
- Никоненко! - крикнул он и Павел мигом оказался рядом с майором. - Вот что, срочно беги к связистам и пошлите немедленно кого-нибудь в полк за полковником Стрельниковым... Скажите, что очень срочно нужно, чтобы он прибыл в штаб разведывательного батальона по неотложному делу лично. Потом забеги в медпункт к Даниле Коршунову и приведи его немедленно сюда.

  Прошло больше часа, прежде чем из Аркадино, где он был с докладом в штабе у Антонова, в открытой легковушке приехал полковник Стрельников. Он быстрым шагом прошёл в штабной домик к Дееву, а спустя пару минут бегом, точно в лихорадке, выскочил оттуда. Он бросился к полуторке, которая стояла сейчас под охраной часовых из 3-й разведроты, и со страхом, подойдя к ней, заглянул за борт кузова.
Его жена Валентина лежала там в той же позе, в какой её застал Алексей. Женщину не решились трогать, пока медики не принесут удобные носилки. Все остальные, кто был в машине, стояли рядом, кроме Мишки-инвалида, его уже унесли отсюда санитары Коршунова. Полковник запрыгнул в кузов и опустился рядом с женой на колени. Он погладил её по волнистым волосам, которые выбились из-под платка, что Настя ей повязала перед дорогой, взял в свои руки её тёплую ладонь и прошептал её имя:
- Валечка, милая...
  Она взглянула на него и тихо спросила:
- Не узнал?
- Валечка... - повторил он и крепко сжал её сухие пальцы.
  Потом встрепенулся, огляделся по сторонам, будто искал кого-то, и уже громко спросил:
- Как ты тут? Где наши дети? Валя, где дети, у кого?
  Она отвернулась от него и уставилась в борт машины, потом медленно наклонив к нему голову, произнесла полушёпотом:
- Нет больше у нас детей, Иван... И мамы моей, тоже больше нет!..

  Алексей лично поехал в автобат за транспортом для беженцев, которых нужно было срочно вывезти из леса.
Первой в этой цепочке автомобилей шла машина Никоненко, Деев поехал за ним в своей штабной, дальше вереницей, растянувшейся по дороге, ехали в Корнеевский лес грузовики.

  ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.