Жертва конъюнктуры

(действия происходят в 60-е годы XX века в СССР).

Салтыков допивал кофе. Его взгляд машинально скользил по лицам, входивших в кафе посетителей, уже в который раз пробежал по рельефному бюсту блондинки, сидевшей за соседним столом, и неожиданно остановился на широкой сутулой спине. «До чего знакомая конструкция,» - подумал он, стараясь припомнить, кому из знакомых она может принадлежать – «похоже на Шилина, художника из «Вечерки». Нет, у него не так сильно торчат в сторону уши. Это же Стрижин!».
- Здорово, старик! – сказал он, хлопнув его по плечу.
- Привет. - отозвался тот – Бери свои чашки и перебирайся ко мне.
- Говорят, редактором процветаешь?
- Какое там процветание... . Трудно стало работать. Избаловали читателя. Юмор, кричат, давайте. Сухотину преподносите. А где его взять этот юмор? Стали печатать Кларка и Ромена Гари, опять подняли шум: «Нам своих надо, советских!». Ночью спать перестал. С ума можно сойти от такой жизни.
- Неужели вам не присылают рассказы?
- Присылают. Отбоя нет от разных там Дранкиных и Сосунковых. Теперь каждый считает себя если не Петровым, так Ильфом. Все не то, жидковато. Меня вчера в «верхах» пробирали. Говорят: «Юмор нужен в журнале, как твоя получка жене». В общем, серьезно взялись за юмор. Теперь будет смеху... . Так и с работы загреметь можно... . Послушай, друг, выручи. Напиши для меня рассказ посоленее, чтобы до костей всех пробрало.
- Я подумаю. Впрочем, есть один подходящий сюжетик. Дело происходит в колхозе. Председатель любит Галю, а она... .
- Превосходно! – воскликнул редактор.
- ...и вот однажды тракторист Саша...
- Занятно... .
- ...развязка происходит на ферме. Только он...
- Блеск! Ха-ха-ха! Уморил.
Приступы неудержимого хохота вырывались у него откуда-то из глубины живота, разбегались по многочисленным складкам одежды и неподвижной гримасой застывали на морковном лице.
- Ну, молодец! Сам придумал такую историю?
- Случай из жизни.
- Тем более важно. Пиши и через неделю приходи с готовым рассказом.
Ровно через неделю рассказ лежал на столе у редактора. Автор сидел а диване и нервно курил. Стрижин переложил страницу и начал читать. С первых же строк губы его растянулись в улыбке, а Салтыков облегченно вздохнул.
- Неплохо, - сказал редактор – чувствуется полет мысли. Только я не знаю, что мне делать с твоим рассказом.
- Как что делать? – сказал удивленный автор – Надо отдавать в набор.
- Запоздали мы с тобой немножко. Посевная компания началась. Начальство требует очерки. Ума не приложу, кому поручить очерк. Был у меня один сотрудник, который специализировался на сельскохозяйственных темах, да в другой журнал перешел. Если не будет очерка, выговор обеспечен. Послушай, друг, выручи! Сделай очерк. Ни тебе объяснять, что значит «тема дня».
- А как же с колхозом? Поездка три дня займет... .
- Не надо ездить. Очерк уже наполовину готов. Убери из рассказа всякие хаханьки, введи вместо них проценты, и завтра отдадим в набор.
- Не могу. Такие очерки писать не могу.
- Ради нашей дружбы сделай, пожалуйста. Хочешь, на колени перед тобой встану? Не в петлю же мне полезать из-за какого-то очерка.
- Черт с тобой. Сделаю. Но только в первый и в последний раз... .
На следующий день Салтыков принес рукопись. Очерк понравился Стрижину.
- Отлично, приятель, спас! Век не забуду.
Затрещал телефон.
- Стрижин слушает... . Здравствуйте, Марк Иванович... . Очерк готов. У меня автор сидит. Удачно у него получилось. Как в граните вырезал председателя...? Так, так... . Почему? Овчинников умер? Какое несчастье... ученый с мировым именем... . Приготовить некролог? Выполню. Будьте здоровы... .
Стрижин закурил сигарету и взволнованно прошелся по комнате.
- Слышал? Овчинников умер... . Номер сделаем траурный. Придется отложить очерк.
- Все смертны. – сказал Салтыков – Восемьдесят пять лет отмахал.
- Знаю, что смертны. Где мне некролог взять, вот что не знаю. Не самому же писать... . Надо сдавать в набор. Неудачно как-то он умер. Лучше бы в начале недели.
Стрижин озадаченно посмотрел в окно, закурив новую сигарету и решительно подошел к Салтыкову.
- Послушай, друг, выручи! Напиши этот чертов некролог. Не полезать же мне из-за него вместе с покойником в гроб... .
- Я – сатирик! – взревел Салтыков – Я скорее пасквиль на тебя напишу. Катись со своим некрологом к... .
- Как дитя раскричался. Ты войди в мое положение... .
- Ладно, попробую... . Еду к его родственникам.
- Не успеешь. Давай сюда очерк.
Салтыков протянул рукопись.
- Некролог наполовину готов. Профессор провел свои юные годы на лоне природы, в деревне. С того и начнем. Эту сцену в лесу выбросим. Три абзаца подряд опустим вниз. Сашу заменим Яшей (покойного звали Яков Михайлович). Несколько фамильярно, зато от души. Остальные подробности возьмешь у личного секретаря профессора. Позвони ей, она все знает. В твоем распоряжении полтора часа. Действуй.
Салтыков отчаянным движением загасил о каблук сигарету и взял авторучку... .