Пароль

               
 - Поздравляю, Вы теперь член нашей большой и дружной семьи диабетиков! – сказала мне главный врач городского эндокринологического диспансера Виктория Эдуардовна Великая с таким видом, будто меня зачислили в отряд космонавтов.

   Великая полностью соответствовала своей фамилии. Статная, красивая, слегка располневшая для тридцати с небольшим лет, ухоженная женщина, знающая себе цену, величаво ходила и тихо говорила. А уж если посмотрит, так будто рублем одарит!
   Меня она приняла вне очереди, потому что ей позвонили «сверху».

   Я честно пытался попасть на прием сюда  обычным порядком, но посетителей было не просто много, а очень много.
   Путь от регистратуры до кабинета врача был пройден относительно быстро, за час с небольшим. А затем началось тягомотное сидение в очереди.
   Доктора то и дело отвлекали - вызывали к главному врачу, для консультации вип-пациентов.

   К обеду силы мои иссякли настолько, что сама собою родилась мысль зайти через «задний крыльцо». Каюсь, отогнать ее прочь характера не хватило. Пришлось воспользоваться своими знакомствами. Хоть и очень не люблю быть кому-либо обязанным.               
   
   Через пару дней Виктория Эдуардовна приняла меня «по особой квоте».
   Но, по-видимому, ей не до конца все объяснили и у дамы остались кое-какие вопросы. В частности, откуда я, какую должность занимаю. Иными словами, какого полета птица.

   Мой неопределенный статус явно нервировал главного эндокринолога города. Великая не знала, следует ли включать все свое обаяние или же можно обойтись элементарной вежливостью.
   На всякий случай встретила она меня стоя, пригласила присесть, а сама подошла к окну, якобы открыть форточку.
   Прием не новый - высматривала машину, на которой я приехал. Плавали, знаем!
 
   Не обнаружив среди припаркованных автомобилей ни одного достойного ее внимания, дамочка, начисто забыв про форточку, стерла с лица улыбку и…  вышла из кабинета.
   Было слышно, как она из своей же приемной спрашивала кого-то по телефону:
 - А кем он работает? Как это не имеет значения! Очень даже имеет! Если у него подтвердят диабет, нужны диета, строгий режим, щадящие нагрузки…
   Затем Виктория надолго замолчала. Видимо внимательно слушала собеседника, не решаясь его перебивать. Через некоторое время она завершила разговор заверением:
  -Хорошо -хорошо! Я все сделаю…Нет, никого больше подключать не надо!
   Минут через пять главврач вернулась в кабинет в сопровождении секретаря, которая поставила передо мной поднос с очень красивым чайным сервизом, вазочками с тонко нарезанными дольками лимона, орешками и ягодами.

   Я сразу вспомнил байку, которую рассказывали о знаменитом некогда в Узбекистане председателе колхоза «Шарк Юлдузи» («Звезда Востока») Янгиюльского района Ташкентской области Хамракуле Турсункулове. На минуточку  трижды Герое Социалистического Труда.

    К нему в хозяйство ежедневно возили «паломников» - журналистов, ученых-аграрников, партийных руководителей, иностранные делегации. Побывать в Узбекистане и не увидеться с Турсункуловым было равносильно тому, что посетить Париж и проигнорировать экскурсию на Эйфелеву башню.

   Конечно, это льстило самолюбию аж трижды Героя, но стало отнимать слишком много времени и с годами превратилось в обузу.
   Тогда «видный организатор колхозного производства, почетный член Академии сельскохозяйственных наук» внес в процесс принятия гостей некоторые ноу-хау.

   Если он говорил помощнику:
  -Эй, Абдулла, чай-пай есть? и при этом довольно потирал руки, то Абдулла накрывал скромный дастархан.
   Когда хозяин спрашивал про чай-пай и дергал себя за мочку уха – это был сигнал, чтоб стол накрыли побогаче.
   А уж коль председатель, произнося свой пароль, демонстративно тер шею, то челяди было понятно, что надо выпрыгивать из штанов и устраивать обед по высшему разряду.

   Глядя на то, какой «дастархан» накрыла Великая, я понял, что по телефону шею ей намыливать не стали, но за ухо подергали. И на том спасибо!
   Впрочем, это всего лишь мои предположения, могу и ошибаться.
   
   Поскольку главврач лично разлила чай по пиалам и предложила попробовать, «что Бог послал», мне стало ясно -  визит, говоря языком дипломатов, будет иметь ранг неофициального дружественного.

   Пока мы чаевничали, моя добрая фея успевала рассказывать о коварстве диабета, давать необходимые распоряжения подчиненным и отвечать на телефонные звонки.

  «В порыве нежности сердечной», медицинская богиня призналась:
  -Мы, сотрудники диспансера, буквально сроднились с нашими пациентами. Они приглашают нас на свои дни рождения и похороны».
   Это она зря ляпнула. Мне от ее слов сразу поплохело и я начал прощаться.
 - Подождите, куда же Вы!? – изумилась «действительный член большой и дружной семьи диабетиков». – Мы же только начали разговор. Нам еще многое предстоит обсудить!

 - И как часто ходите по похоронам? – невежливо перебил я доктора.
 - Приходится, - неопределенно ответила она, еще не понимая к чему я клоню. - Отныне мы будем вместе с Вами, как говорится, до гробовой доски, - торжественно, как клятву, произнесла Виктория.
   Ангел смерти Азраил пролетел где-то совсем рядом.
   И тут зазуммерил ее сотовый.
   
   Как только Великая взяла телефон, лицо «царицы» сразу побледнело и вытянулось, а губы в момент пересохли.
   Барабанная дробь, которую хозяйка кабинета начала выбивать пальчиками по столу, свидетельствовала о крайней степени взволнованности.
 - Они уже у меня. Нет, вовсе не затруднит. Даже не сомневайтесь! Передать им трубку? Хорошо. Спасибо!
   После этого руководитель клиники посмотрела на меня виновато и рявкнула по селектору:
  -Почему скатерть не принесли?»

  Не надо было обладать талантом Вольфа Мессинга, дабы понять, во-первых, что «ОНИ» это МЫ, то есть Я. А во-вторых, - второй звонок по поводу моей персоны оказался для Виктории Эдуардовны куда более важным, чем первый.

  Еще чуть-чуть и она присвоит мне звание «Заслуженный диабетик Республики» или сделает почетным членом «Союза инсулинозависимых», - подумал я.
  Неожиданно все сразу пришло в движение.
  Откуда-то из-под земли появилась врач, которой я был тут же представлен. Она моментально завела на меня «Дело», то есть карту больного. Прямо в кабинете медсестра взяла кровь на анализ, смерили давление, пульс, велели показать ступни ног…

   Я до сих пор уверен, что фраза Великой: «Почему скатерть не принесли!?»  была паролем.
   Это все равно, как если бы знатный хлопкороб Хамракул Турсункулов демонстративно потер себе шею. Чтобы его верный мюрид Абдулла догадался, по какому из трех возможных вариантов гостей хозяина принимать следует.