Жизнь улицы

Так уж получилось, что я работаю врачом на предприятии, до которого надо добираться на метро.
Ехать в метро мне нравилось: здесь всё было чётко, никогда не было давки и прочих транспортных неудобств, да и приходилось  ходить пешком определённое расстояние «к» и «от» метро, что тоже не вредно. Был только один маленький нюанс: при выходе на моей пролетарской станции, надо было пройти по улице, условно названной мною Шлюхенштрассе.
Рано утром об этой особенности улицы трудно было догадаться, но к концу дня уже появлялись первые ласточки древнейшего человеческого промысла на любой вкус обывателя: здесь были невероятные толстушки и худые как жерди, брюнетки и крашенные блондинки, молодые и совсем наоборот.

Раньше всех выходила на работу девушка в амплуа инженю: часто я её видела стоящей на обочине дороги в черных легинсах, в белой короткой маечке, с вечной кепкой на голове и с конским хвостом волос. На вид - совсем подросток, но выдавал её цепкий взгляд и яркая помада на губах. Она одной из первых открывала трудовой день по-своему знаменитой улицы.

Часто сталкивалась ещё с одним персонажем - с анорексичной мадам, усталой брюнеткой непонятного возраста, с сильно помятым лицом, у неё был свой стиль одежды: кожаные шорты и чёрные колготки в сеточку в любое время года.
Но, в целом, не было у здешних женщин слаженности в одежде, как у их коллег - древнегреческих поллак, у которых было что-то типа униформы - жёлтое платье и красные сандалии.
Жрицы любви обычно стояли по обе стороны улицы, в любую погоду. Как-то я, идя к метро, стала свидетелем, как две толстушки подрались за место, предварительно пожаловавшись и получив добро по телефону каждая от своего шефа-сутенёра.
Но, самое интересное, скорее всего, начиналось вечером, когда их становилось много настолько, что несведущему человеку, проезжающему по этой улице, могло показаться, что здесь проходит какая-то демонстрация антисуфражисток.

Утром оставались некоторые следы от этой «демонстрации»: пустые пиво-водочные и целлулоидные бутылки, обёртки из-под сладостей, реже забытое бельё, иногда в порыве страсти аж закиданное на ветки деревьев, растущих на обочине улицы; как-то видела даже забытые джинсы, брошенные на тротуар, которые исчезли лишь на седьмой день - то ли мусорщики подмели, то ли хозяйка их подобрала.

Самое интересное, что они, в сущности, такие же женщины, как и все, и даже отмечают женские праздники. Та девушка в кепке,  утром 9 марта, с охапкой цветов и ворохом подарков, довольная жизнью, шла домой, меня несколько удивив. 

Есть ещё один нюанс, замеченный мной. Этих женщин любят уличные собаки, где-то охраняя от наглых чужаков. Ведь уличные дамы для них свои, почти родные, подруги. Утром, после тяжелого ночного бдения,  четвероногие друзья спят на газонах, переживая во сне всё увиденное накануне…

Кстати, эта дружба существовала во все времена: Ричардус, врач короля Филиппа-Августа, жаловался, что Париж кишит собаками и проститутками, - и это в 12 веке, тысяча лет назад…
 
Всё это вполне обыкновенная сторона городской жизни, которая имеется во все времена и везде: где-то неловко стушеванное, а где-то, наоборот, специально выставленное на всеобщее обозрение, как в глянцевом журнале для взрослых. Вспомнилось, как, много лет назад, проезжали на поезде через границу и грузинский таможенник, с автоматом через плечо, строго спросил:
- Оружие, наркотики, проституция имеются? 
Чем вызвал у меня истерический смех, который остановить было очень и очень трудно, особенно в присутствии серьёзных грузинских пограничников, напрочь лишённых чувства юмора…

21 июня 2022