de omnibus dubitandum 98. 257

ЧАСТЬ ДЕВЯНОСТО ВОСЬМАЯ (1863-1865)

Глава 98.257. ОСВОЕНИЕ ЗАПОВЕДНОЙ ТЕРРИТОРИИ…

10 сентября 1864 г.
ТЕЛЕГРАММА:
ФРАНКФУРТ ЗПТ ЛИЧНО МИНИСТРУ-ПРЕЗИДЕНТУ ОТТО ФОН БИСМАРКУ КНЯГИНИ КАТАРИНЫ ОРЛОВОЙ ТЧК СЕГОДНЯ ДАРМШТАДТЕ МЫ НИКОЛАЕМ ПОСЕТИЛИ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА КОРОЛЯ ВИЛЬГЕЛЬМА ТЧК ЗАВТРА 11 СЕНТЯБРЯ НИКОЛАЙ ОСТАЕТСЯ ПРИ ИМПЕРАТОРЕ ЗПТ Я ПОЕДУ ПОЕЗДОМ В ХЕЛЬДЕНБЕРГ ПОДРУГЕ ТЧК КАТАРИНА.

* * *

    Сквозь сильный дождь поезд мчался из Дармштадта в Хейдельберг.

    В купе первого класса двадцатичетырехлетняя княгиня Екатерина Орлова в собольем палантине до пят нервно и нетерпеливо смотрела в окно. Встреча в Дармштадте дяди и племянника — короля Вильгельма и Александра II — а, следовательно, русского посланника в Европе Николая Орлова, сопровождавшего своего императора, и Бисмарка, сопровождавшего прусского короля, — была для нее если не подарком, то указующим перстом судьбы. Во всяком случае, именно с такой мистикой мы обычно смешиваем свои желания, дабы отвести от себя ответственность за их исполнение.

    Какого черта он не ответил на письмо с ее фотографией?! Да, он премьер-министр, он политик, он занят войной с Данией, но ведь и она — княгиня! И если он не ответит и на эту депешу — что ж!..

    Впрочем, из-за проливных дождей, накрывших всю Европу, поезда — даже при немецкой точности — сбились с расписания, и время их прибытия на любую станцию стало непредсказуемым.

* * *

    Она скатала тонкий черный чулок, подняла ногу и не спеша натянула чулок на ступню, голень и бедро. Чулок чудесным образом трансформировал отдельные части тела в единое целое. Кэтти расправила на бедрах тонкую ткань и пристегнула чулок двумя черными подтяжками к ажурному поясу.

    У нее никогда не было пояса для чулок. Но сегодня утром в магазинчике она увидела женское белье изготовленное товариществом дамских портных поселившимися в Италии еврейскими изгнанниками с Пиренейского полуострова и не устояла, купила этих симпатичных безделиц на приличную сумму.

    Пояс был изготовлен из шелка, отделан кружевами и прекрасно сочетался с чулками и сексуальными панталонами. Кэтти натянула второй чулок на другую ногу, затем поправила пояс и панталоны. Взглянула в зеркало, поправила прическу, освежилась любимыми духами и надела атласный белый халат и белые атласные туфли на высоких каблуках.

    Усевшись в глубокое кресло у окна, закинув ногу на ногу открыла бутылку вина и, наполнила им бокал. Чулки издали возбуждающий звук, от которого у нее набухли соски.

    Но теперь ей хотелось чего-то большего, и не столько ради адюльтера, сколько для изучения своих возможностей. Адюльтер пока оставался слабо изученной ею областью ее жизни, настало время освоить каждую пядь этой заповедной территории. И одного мужчины для этого было мало. Ей хотелось получить возможность выбирать, испытать себя в различных ситуациях, опробовать самые неожиданные варианты, прежде чем решить, на чем ей лучше остановиться. Впрочем, она не была уверена, что когда-нибудь успокоится.

    Но пока можно было развлечься и с Отто.

    Белый атлас соскользнул с ног, обнажив плотные бедра, обхваченные черными чулками. Прежде Кэтти отвергла бы их, предпочтя им нечто более скромное и практичное. Сейчас же черные чулки символизировали переворот в ее сознании, знаменовали ее новое видение своего места в жизни. Они изменили не только ее облик, но и ощущения. В них она чувствовала себя легко и свободно, как портовая девка. Эти чулки придавали ей особый шарм, несли в себе и сексуальный заряд бесшабашного Отто, воспоминания о котором подпитывали ее новое настроение, и знак утонченного, ритуального совокупления, предполагающего особый облик наравне со страстью и влечением.

    Ее возбуждало ожидание любовника в наряде дорогой шлюхи. А мысль о том, что он явится с единственной целью — овладеть ею, приводила Кэтти в щенячий восторг. Прежде она выбирала одежду для адюльтера с учетом прочих обстоятельств, связывающих ее с партнером. Теперь же она наслаждалась тревогой повода свидания и млела от осознания себя в новом качестве.

    Всю свою недолгую жизнь она мечтала о сказочном принце и неземной любви. А теперь настала пора подумать о себе самой.

    Вот поезд вновь остановился. За пеленой дождя даже не видно названия станции. Что это — Эберштадт? Зехайм-Юнгенхайм?

    Удар станционного колокола, отправление. И вдруг — в пелене дождя появляется рослая фигура в темном плаще с капюшоном. Это он! Не поднимая головы, он почти бежит вдоль вагонов — явно не хочет, чтоб его узнали.

    Ей стоило определенных усилий, чтобы не вскочить и не броситься к входной двери, чтобы распахнуть ее прежде, чем он постучит. Кэтти осторожно помахала ему из окна.

    Отто поднимается в вагон. Да, он обещал себе вычеркнуть ее из своего сердца и не писал ей полгода. Но она сама позвала его — сначала письмом, а теперь телеграммой! И противиться своим желаниям не умеют не только женщины…

    Призвав на помощь все свое самообладание, Кэтти продолжала ждать и встала, лишь когда раздался стук в дверь. Откинув со лба непослушный локон, она поправила прическу и вышла к двери, ощущая давление резинок на бедрах.

    Поезд плавно тронулся медленно набирая ход.

    Отто вошел в купе.

    — Привет! — легкомысленно воскликнула она, распахнув дверь, хотя внутри у нее все дрожало.

    — Привет! — ответил Отто, удивленно уставившись на нее.

    Он запер купе и повернулся к ней.

    Протянув к нему руки, она порывисто бросилась в его объятия, и халат упал к ее ногам.

    Отто, мокрый от дождя, опустился перед ней на колени.

    Снаружи дождь яростно бил в окно купе, летящего в рай.

    — Я откупорила бутылочку красного вина, — сказала Кэтти, игриво покачивая бедрами.

    — Чудесно! „mechante enfant“ (непослушным ребенок - нем.) — Отто улыбнулся, продолжая рассматривать ее наряд и туфли на высоких каблуках.

    — Проходи! Она проводила гостя в купе и усадила на кушетку возле окна. Кэтти наполнила вином бокал и протянула его Отто. Они молча подняли бокалы, приветствуя друг друга, и Отто жадно опустошил свой.

    - Мне с тобой было очень хорошо. Но ты это и сам понял, верно?

    — Нам обоим было хорошо.

    — Я приготовила тебе сюрприз!

    — Что?

    — Вот, взгляни! — Она поставила бокал на стол, и встала перед ним. — Ну, что скажешь?

    Он впился в нее жадным взглядом. Кэтти медленно повернулась к нему спиной, предоставляя ему возможность оценить и кружева, и глубокий вырез лифа, и резинки пояса, и чулки, и атласные туфли, и, разумеется, ягодицы, прикрытые расшитыми кружевами панталонами.

    С каждой минутой она возбуждалась все сильнее.

    — Так я угадал? — спросил Отто.

    — О чем ты? — переспросила Кэтти.

    — О том, что все это для тебя внове.

    Она обняла его.

    — Послушай, мне не хочется тратить время на банальные словопрения! Неужели тебе это не ясно?

    Кэтти запустила пальцы ему в волосы и, подняв голову, страстно поцеловала в губы проникнув языком в рот. Едва она прижалась к нему, как задрожала.

    — Боже, как я возбудилась! — прошептала она и вновь поцеловала его.

    Он взял ее за руку и подвел к большому красному дивану. Кэтти с трепетом ждала, как он поступит дальше. Отто усадил ее на диван, опустился перед ней на колени, развел руками ей ноги и, сжав ягодицы, потянул ее на себя, так, что она откинулась назад опустившись на спину, раскрыв приподнявшийся лобок. Отто обдал его жарким дыханием, оттянул прорезь панталон в сторону и впился ртом в срамные губы. Кэтти затрепетала, почувствовав, как его язык изучает ее клитор, отыскивая чувствительную точку.

    — Какое блаженство, — прошептала она, сгибая ноги в коленях и кладя их ему на спину.

    Отто ощупал ее ягодицы и просунул во влагалище пальцы. По телу Кэтти пробежали огненные волны, она поежилась. Палец Отто нащупал анус, она нетерпеливо повела тазом — и палец проник в тесную горячую норку. Тем временем два других пальца распирали, словно ножницы, стенки влагалища.

    Не менее впечатляющее зрелище являла собой и сама Кэтти, лежащая на спине на ярко-красном диване, в черном поясе с резинками, держащими черные чулки, и с ногами, покоящимися на плечах у согнувшегося над ее промежностью Отто.
 
    «Любопытно, — подумалось ей, — что бы сказал Орлов, если бы увидел эту картину?».

    Тем временем горячий язык Отто обрабатывал ее клитор, а пальцы обхаживали влагалище и тесную норку. Чувства, которые переполняли Кэтти, было невозможно описать. Она закрыла от удовольствия глаза: так ей легче было оценить каждое новое ощущение и насладиться им. Она чувствовала, как набухают и трутся о ткань лифа ее соски, как стягивают бедра и талию кружева пояса и, как липнет шелк к промежности, как дрожит клитор под языком Отто. Едва она живо представила себе лицо мужчины, облизывающего низ ее живота, как моментально кончила, издав долгий  протяжный стон.

    В туманном прошлом, до роковой встречи с Отто, которая перевернула всю ее жизнь, Кэтти приходилось прикладывать определенные усилия, чтобы испытать удовлетворение. Каждому оргазму предшествовала настоящая схватка, тяжелая, изнурительная работа. А сейчас она кончала легко и просто. Кэтти понимала, почему это происходит. Раньше адюльтер был крохотной частицей ее существования, элементом общей картины жизни, порой затмевающей собой короткий половой акт. Теперь же она отделила соитие от всего остального, сконцентрировала на нем все свое внимание, и результат не заставил себя долго ждать! Значит, не напрасно она так тщательно выбирала нижнее белье, подбирала нужные духи, укладывала волосы и делала макияж!

    — Боже, какое блаженство! — прошептала она. — Я кончила.

    Оргазм был мягким и приятным и распространился по телу медленно, исподволь наполняя его волшебным теплом. Но постепенно Кэтти стало так жарко, что она застонала и, вцепившись руками в подушки, разбросанные по дивану, ударила Отто каблучками по спине. Он воспринял это своеобразно: прекратил ее лизать и, отстранившись, строго и спокойно приказал:

    — Перевернись „mechante enfant“ и встань на колени!

    Кэтти открыла глаза и увидела его напрягшийся член с густой прозрачной капелькой на глянцевой головке.

    — Вот так? — живо спросила она, принимая нужную позу.

    Выпячивая зад, она представляла, как жадно он смотрит на углубление между ягодицами и ее ноги в черных чулках, как набухают и трепещут жилки на его пенисе, превращающемся из лилового в бордовый. Для пущего эффекта Кэтти повертела задом, все сильнее входя в роль развратницы.

    Отто подался вперед и потянул за резинку панталон. Шелк прилип к ее влажной промежности и подавался неохотно. Кэтти пришлось «переступить» с колена на колено, чтобы помочь Отто снять с нее мокрые панталоны.

    Она обернулась и посмотрела на его лицо, побагровевшее от возбуждения. Взгляд его застыл на преддверии влагалища, чем-то напоминающем раскрытый рот с толстыми губами.

    Отто уперся в него разбухшей головкой пениса. Кэтти не выдержала и громко спросила:

    — Ты собираешься войти в меня? Хочешь еть меня, Отто?

    Вопрос был риторический, но ей хотелось произнести малоприличные слова и услышать ответ. Им стал мощный удар головки члена в шейку матки. Фаллос легко вошел в лоно и заполнил его собой. Влагалище стиснуло желанного гостя в крепких объятиях, по его мошонке потек сок. Отто стал ритмично двигать бедрами, совершая возвратно-поступательные движения и сжимая пальцами ее ягодицы.

    — Еще, еще! — стонала Кэтти грудным голосом.

    Отто схватил ее за бока и начал рывками натягивать на себя.

    — Расставь пошире ноги „mechante enfant“! — прохрипел он.

    Кэтти торопливо выполнила его приказ.

    Отто дотянулся правой рукой вниз ее живота и стал массировать клитор. Кэтти охнула. Фаллос распирал влагалище, двигаясь внутри его, словно поршень.

    Сексуальные ощущения Кэтти обострились. Сочетание двух раздражающих факторов — массажа клитора и движения пениса — вызвало шквал наслаждения. Отто подналег на ее зад, сокрушая его лобком, мошонкой и фаллосом так, словно испытывая на прочность. А его палец теребил ее розовый нежный бугорок то быстро, то медленно, то грубо, то нежно.

    Кэтти уперлась лбом в спинку дивана и жадно хватала ртом воздух, сотрясаясь от ударов сзади и дрожа от специфического массажа так, словно бы сквозь нее пропускали ток.

    Отто все больше входил в раж, беспощадно вгоняя член в ее лоно и производя при каждом новом ударе громкий шлепок мошонкой. Ягодицы Кэтти порозовели. Отто наклонился и левой рукой расстегнул застежку лифа. Едва лишь ее полные груди вывалились наружу, он сжал их и стал подергивать за соски.

    Острая боль трансформировалась в ослепительное удовольствие. Оно расслаивалось, перемещаясь от клитора во влагалище и обратно. Перед глазами Кэтти поплыли радужные круги, в ушах зазвенело. И вдруг все ее ощущения слились в один мощный поток, сердце гулко застучало в груди, вторя ударам члена Отто по шейке матки и шлепкам мошонки по ягодицам. Каждое новое проникновение пениса в ее влажные недра приближало фантастический финал совокупления.

    В клиторе возникла радостная пульсация. Кэтти обернулась и посмотрела на Отто. Мускулы его живота напряглись, бедра ходили ходуном, пальцы сжали ей бока, взгляд застыл на ягодицах. Оргазм взорвал ее влагалище, словно бомба, и осколки неописуемого блаженства разлетелись в разные стороны. Стенки влагалища сначала сжались, стиснув пенис, потом расслабились. Кэтти прошептала:

    — Боже, Отто! Если бы ты только знал, что ты со мной делаешь!

    — Надеюсь, тебе это по душе „mechante enfant“, — ответил он, самодовольно ухмыляясь.

    Кэтти легла на бок, не без сожаления выпустив член, и сказала:

    — А теперь я кое-что для тебя сделаю!

    Она вытянулась поперек дивана, велела Отто встать и сжала в кулаке пенис. Он оказался горячим и мокрым. С удовольствием облизнув головку, Кэтти спросила:

    — Тебе приятно, Отто? — Пальчик ее при этом щекотал ему мошонку.

    Вместо ответа он опустился на диван и лег на бок, лицом к ее ногам, непроизвольно стукнув Кэтти яичками по подбородку. Она жадно взяла мошонку в рот. Он зарычал. Она облизала каждое яичко, сжала пенис в кулаке и принялась его сосать. Головка проникла в горло. Кивая и работая рукой, Кэтти стала втягивать щеки, поддразнивая головку языком.

    Вскоре разбухший фаллос задрожал. Отто задергался и излил семя ей в рот. Именно этого-то Кэтти и хотелось — ощутить сперму на языке и в горле, почувствовать ее вкус. Это взбодрило и возбудило ее неимоверно, она словно бы заново родилась, все нервы ее оголились, каждое мгновение доставляло ей наслаждение.

    Сжав мошонку в кулаке, она высосала все до капельки. Член прыгал и дергался у нее во рту. Внезапно Отто зарылся головой между ее ног и лизнул клитор. Это стало для нее неожиданностью; ей лишь хотелось доставить Отто удовольствие. Но теперь, когда чудо свершилось, она поняла, что это именно то, что ей нужно. Язык Отто стал описывать круги вокруг клитора, и он завибрировал от восторга, как член у нее во рту. Стенки влагалища сжались, она стиснула зубами головку.

    Отто застонал и стал лизать ее с еще большим вдохновением. Она усердно втягивала щеки, продолжая сосать пенис, как мороженое.

    Рыча и стискивая пальцами ее округлую задницу, Отто начал рычать от наслаждения. Мощный разряд электрического тока пронзил одновременно рот и клитор Кэтти, ее влагалище стало мокрым от брызнувших соков. Сжав щеки Отто ляжками, она застонала от восторга и чуть было не откусила головку в экстазе. Оргазм ее был так силен, что она еще долго приходила в себя, тяжело дыша и облизывая сперму с губ.

    …Через несколько часов на станции Вайнхайм Отто вышел из вагона и на встречном поезде вернулся во Франкфурт-на-Майне.