Как напророчила мне Ванга...

- Не забудьте сахар. Без сахара Ванга говорить не будет. – Сопровождавший нас гид подмигнул, полагая, видимо, что нам нелегко будет расстаться с белым ядом, который в те смутные 90-е годы был в дефиците и продавался только по талонам.

Тем не менее, каждый из нас извлек из кармана всю ночь лежавший под подушкой кусочек сахара, а кто-то еще и съязвил:

- Зачем бабе Ванге сахар? У нее закончились талоны?

Гид пропустил скабрезность мимо ушей и предупредил:

- Не называйте, пожалуйста, Вангу бабой. Она этого очень не любит. Зовите ее просто - тетя.

- Конечно, - согласился я. – Какая же она бабка? Всего-то восемьдесят годков...

* * *

Ранним утром от Софии мы добрались до села Рупите всего за пару часов. Тихое и уютное местечко у подножия невысокой горы отличалось от себе подобных лишь тем, что было окружено ореолом тайны. Здесь принимала страждущих и обреченных, паломников и просто любопытных «прорицательница всех времен и народов» Ванга.

Мы не относили себя ни к первым, ни ко вторым, а потому представителям местной власти отрекомендовались по-деловому: «делегация из Москвы». Присвоенный самим себе статус делегатов произвел на обслуживающий персонал неизгладимое впечатление, и нас впустили на территорию роскошного сада, куда остальным смертным дорога была заказана.

- Вам придется немножко подождать, а потом вы пройдете без очереди,  – на хорошем русском шепнул нам охранник.

У калитки он вдруг остановился в раздумьях, помялся и добавил:

- Все-таки вам тоже придется заплатить.

На веранде знаменитого дома нас встретил плотного телосложения кассир и безразлично бросил:

- Паспорта и тридцать левов с каждого.

После тщательного сличения наших портретов в паспортах с оригиналами финансовый страж выдал именные номерные билеты и изрек: «Все в сад!». В саду охранник распахнул перед нами калитку и указал на улицу.

Директор Центра традиционной народной медицины Яков Гальперин, начальник отдела Российской товарно-сырьевой биржы Александр Брагин, экстрасенс Александра Сергеева и я ступили на проселочную дорогу. На ее обочине за столом, заваленным подношениями и личными вещами, видимо, пропавших без вести, под неусыпным оком телохранителя сидела Вангелия, в девичестве – Сурчева, а ныне просто – тетя Ванга.

* * *

На аудиенцию к ней мы выстроились в собственную очередь, по ранжиру. Однако первым, опередив главу делегации Гальперина, к столу c баночкой красной икры припал Брагин:

- Здравствуйте, тетя Ванга. Я приехал к вам из России. Скажите, что будет с нашей страной? Наш бизнес будет успешным?

Тетя Ванга вдруг резко вскинула голову и голосом, срывающимся на фальцет, потребовала:

- Отойдите все назад! Назад! Все назад!

Брагин оторопел.

Телохранитель Ванги, он же – переводчик и личный секретарь загородил Вангу и прошипел:

- Ну о чем вы спрашиваете... Тетя Ванга не занимается ни политикой, ни экономикой. Все! Она не хочет с вами разговаривать. До свидания.

И, потеряв дар речи, мы вынуждены были отступить.

Не скажу, что жалко было заплаченных в общей сложности 120 левов, хотя по тем временем это были немалые деньги. Как не жаль было и четырех часов дороги туда-обратно... Жалко было смотреть на самих себя – публично оплеванных.

Первым встрепенулся Брагин:

- Нет уж... Бабло заплачено – пусть отработает.

И пошептавшись с Вангой, телохранитель вскоре поманил нас пальцем.

- Я буду говорить с ним, - снисходительно распорядилась Ванга, указав скрюченным пальцем на Гальперина, увешанного сумками с подарками. – Подойди ко мне ближе.

Из сумки Гальперина на стол Ванги перекочевал батон колбасы, «заряженный» лучшими советскими экстрасенсами хлеб, пачка чая, духи «Красная Москва» и натюрморт, обладающий якобы непревзойденными «целебными свойствами».

Набор провианта и произведение искусства были приняты привычным жестом и позволили Гальперину и нас подвести ближе к столу без риска сорвать переговоры.

- Зачем вы приехали?

- Мы приехали, чтобы низко поклониться и пожелать вам...

- Где твоя мать? – манера Ванги перебивать поначалу шокировала.

- Моя мама, к несчастью, умерла, - ответил Гальперин.

- А отец?

- Отец тоже умер.

- Сестры твои где?

- Нет у меня сестер.

- Братья есть?

- Нет брата. Он погиб на фронте.

- А Виктор кто?

- Виктор? – Гальперин задумался..., - ах, да! Есть такой дальний родственник.

- Андрей кто?

- Андрей? – Гальперин нахмурил лоб. – Это мой фронтовой друг.

- Умер?

- Да, умер.

- Сергей кто?

- Сергей это мой внук.

- Умер?

Яков Григорьевич побледнел и с волнением еле выдавил:

- Жив...

Поддерживая впечатлительного Гальперина под руки, который уже готов был потерять сознание, Брагин процедил сквозь зубы:

- Я че-то не въехал... Кто кому здесь в натуре вопросы задает...

Это уже на обратном пути мы узнали от нашего гида, что заваливать прихожан вопросами, не давая им опомниться, - это обычная для Ванги форма «диалога». И потому на бабушку незачем роптать.

Разобравшись с живыми и мертвыми, Ванга переключилась на дела мирские:

- Меня наградили премией?

- Да, тетя Ванга, - собравшись с духом, доложил Гальперин. - В Софии конференция по психотронике решила вас наградить.

- Сколько?

- Тысяча левов.

- Ты привез их мне? – сухоньким кулачком Ванга раздраженно застучала по столу.

- Нет, вам их привезет президент международной ассоциации психотроники господин Рейдак.

Рассерженная Ванга явно не намерена была продолжать разговор, поэтому телохранитель замахал руками: «Все, хватит!».

Глядя в глаза непрошибаемому «часовому», буквально взмолилась экстрасенс Александра Сергеева:

- Позвольте только один вопрос!

Перед женщиной охранник отступил.

- Могу ли я помочь Земле, людям?

- Ты лечишь руками? – проскрипела Ванга.

- Нет, мыслью.

- Можешь, - вынесла вердикт тетя и жестом показала, что разговор с делегацией из России закончен.

«Ну нет, уж! - подумал я, - не пропадать же моим 30 левам!». И резво шагнул к столу:

- Скажите, тетя Ванга, когда я женюсь?

Тетя почти молниеносно отрубила:

- В этом году точно нет...

* * *

Уезжать на столь невразумительном исходе диалога лично я посчитал преждевременным. И поймал в объектив видеокамеры окрестности знаменитого местечка, а заодно и унылые физиономии российской делегации на фоне уличного «кабинета» Ванги. Что называется на память.

Тотчас же ко мне подскочил верзила-телохранитель, бурно размахивая руками и перемежая площадную брань на русском и болгарском языках:

- Русская свинья! Нэ можэ! Нельзя! Отдай камеру!

Отказ выдать «орудие журналистского труда» поднял бурю негодования и вынудил телохранителя пустить в ход кулаки.

...Рупите мы покидали под громкие возгласы местной власти и улюлюканье толпы.

Первая без устали напоминала нам о принадлежности к мелкому безрогому скоту, а вторая успокаивала первых: «Ничего-ничего... Пока доедут до Софии, на пленке уже ничего не останется! Ванга позаботится об этом...».

Увы, Ванга не оправдала их надежд.

Машина, в которую я стремительно запрыгнул, уворачиваясь от тумаков телохранителя, столь же стремительно помчалась в сторону Софии.

Всю дорогу биржевик Брагин удивленно вскидывал брови, с недоумением переваривая увиденное.

Экстрасенс Александра Сергеева не проронила ни слова, молча наслаждаясь полученным благословением. Говорили, что по приезде в Москву она раза в два подняла расценки на свои услуги. Ясное дело – ведь сама тетя Ванга, считай, выдала ей патент.

Не находил себе места только Гальперин: он не мог спокойно дождаться, когда доберется до отеля в Софии и позвонит домой, чтобы выяснить, жив ли Сережка. Жив ли внук...

А меня разбирал смех.

В ушах колом стояли слова Ванги «в этом году точно нет».

«Эх, бабуля, - думал я, - на дворе 2 ноября. Даже если бы я захотел опровергнуть твое предсказание, развенчать миф о твоем прорицательском таланте и жениться, я бы вряд ли сумел это сделать. После подачи заявления в ЗАГС у нас всем брачующимся дается два месяца подумать, прежде чем обручиться. Выходит, что в этом году точно нет...».

Брагин словно прочитал мои мысли и оскалился:

- Ге-ге... В этом году не успеешь жениться! Братан! Это и я мог тебе предсказать. И всего за 15 левов!

Наш гид, всю дорогу до Софии дремавший в уголочке, проснулся от хохота Брагина, протер глаза и вымолвил:

- Да, с видеокамерой нехорошо получилось.

- А че такого? – удивился Брагин.

- Знаете ли, - издалека начал гид, - не для печати, конечно... Все, что вы видели, это – коммерческий проект. Деньги там крутятся шальные. Вангу запрещено даже фотографировать, а уж на видео снимать... Извините меня, я забыл вас об этом предупредить... А запрещено потому, что надо постоянно сохранять интригу, возбуждать любопытство, вызывать к Ванге интерес... А фотография, а тем более видеозапись, да еще и растиражированные, способны пусть и частично такой интерес удовлетворить. Вы представляете, сколько в таком случае денег недополучит семейный бизнес тети Ванги? Нет, не представляете...

- Нет, ну ты понял, в натуре? – Брагин ткнул меня в бок, - не отрывая ж... от стула, бабка подымает такие бабки!!! Вот это бизнес! Какая там на х.. биржа...

И выудив из кармана не пригодившийся Ванге кусочек сахара, заржал:

- Хоть в этом мы сэкономили!

Вернувшись в Москву, все увиденное и услышанное в деревне Рупите я описал в газете «Московский комсомолец» в огромной статье под названием «Одна Ванга сказала»...

В день публикации в редакцию газеты позвонили из посольства Народной Республики Болгарии.

Недовольство дипломатов лилось через край, ибо никому не дозволено сомневаться в феноменальном даровании национального достояния Болгарии.

И уже не оставалось никаких сомнений, что Ванга – это целый символ страны. Такой же, как армянский коньяк или чешское пиво, египетские пирамиды или Эйфелева башня...

И охранять его – дело чести любого болгарина.

* * *

Не стану делать восторженные выводы о якобы уникальных способностях Ванги. Равно как и выводы об их отсутствии. Я увидел только то, что увидел. И поэтому каждый пусть сам делает свой вывод.

Но... Не буду больше о Ванге. Мне куда интереснее те, кто в длинной очереди к ее столу ожидал чуда.

Вряд ли стоит удивляться, что толпа страждущих в тот день – 2 ноября 1990 года, как, впрочем, наверное, и в другие дни почти целиком состояла из наших соотечественников - затравленных советской действительностью; прозябающих в стране, которая стояла в раскоряку – одной ногой в развитом социализме, другой в жалком подобии капитализма.

Их потухшие глаза на угрюмых лицах наполняла неизбывная тревога и страх, ибо едва ли не во всем они испытывали беспросветную нужду. А голодали не только духовно. Самое страшное, что нередко и физически. Они отчаянно искали и не находили способы выжить... Они еще не знали, что ждет их, но уже, возможно предчувствовали близкий крах советской империи и кровавый путч 1991 года, которые еще больше надломят их судьбы.

И в круговерти событий Ванга для них оказалась как нельзя кстати. Даже для тех, кто растерявшись от натиска ее подчас нелепых вопросов так и не получил ответа.

Впрочем, неосознанно все они были к этому готовы. Покупая билеты на софийский поезд, порой – на последние гроши, уже у билетных касс каждый из них проходил естественный отбор. На поклон к Ванге отправлялись те, кто ее слова - даже не очень соответствующие действительности, а нередко и многозначительное молчание - готов был интерпретировать в угоду желаемому.

Но времена изменились. И будь сегодня жива Ванга, вряд ли бы в очереди к ней стояли те же сотни, тысячи, десятки тысяч наших соотечественников, в лихие 90-е годы не устоявшие перед эпидемией прорицательства.

Очень хочется думать, что дожившие до наших дней многие из них открыли для себя истину: нельзя идти вслед за судьбой. Это – удел слабых.

Надо вести свою судьбу под руку...