Как я боролся с колдунами

Ну кто из нас не знаком с очаровательным персонажем, родившимся на излете 80-х годов прошлого века и нареченным Барабашкой? Знаю, знаю - знакомы все. Ведь ему посвящались фильмы, книги, песни...

А вот я – открою вам маленькую тайну – был знаком с ним лично.

В общежитие строителей на Лихоборской набережной в Москве, где в 1988 году прописался наш маленький герой, я попал в самый разгар загадочных событий. Комната, которую занимали три малярши – Таня, Флюза и Феруза, была битком набита учеными с приборами, операторами с видеокамерами, журналистами с блокнотами, психиатрами с умным видом и зеваками с открытым ртом. Откуда-то из-под пола доносились едва слышные щелчки, приводящие уважаемую публику в полное замешательство.

Главная героиня неслыханных событий Феруза с удовольствием рассказывала, как однажды случайно услышала в комнате странный стук и, памятуя о регулярных занятиях спиритизмом на своей родине в городе Коканде, решила вернуться к любимому занятию.

- Ты кто? – робко спросила она, - дух или человек? Если дух, стукни один раз, если человек, то два...

И знакомство состоялось – дух!

За что Барабашка мог полюбить Ферузу – это воистину ребус. А вот за что три подружки могли полюбить Барабашку – совсем не загадка. Благодаря ему Таня, Флюза и Феруза избавились от необходимости ходить на мерзкую работу и красить ненавистные им стены. Ведь не с кистью в руке и перемазанной физиономией они представляли себе столичную жизнь... Правда, и не мечтали быть в центре внимания творческой и научной богемы Москвы, мелькать на центральных телеканалах и тем самым приводить в восторг родственников на своей исторической родине... Не мечтали, а вот поди ж ты – случилось.

Барабашка без устали пару месяцев развлекал больших ученых чередой стуков, отвечая таким образом на их бессмысленные и порой совершенно глупые вопросы.

Интерес к этому на первый взгляд загадочному явлению у меня испарился, когда заведующий лабораторией психотроники Отдела теоретических проблем Академии Наук Виктор Исаков разложил мне все по полочкам. Пальцы одной руки он сжал в кулак и надавил на них ладонью другой руки. В суставах раздался характерный хруст.

- Так и я умею, - похвастался я.

- Да, но у Ферузы – девушки с очень подвижной психикой - это происходит помимо ее воли. Ты же знаешь, что если мысленно выпонять движения руками или ногами, то рука или нога могут непроизвольно дернуться. Это называется идеомоторика – мысль рождает движение. Феруза – классический тому пример. Любой вопрос из зала обрабатывается в ее мозгу и на уровне подсознания приводит в движение пальчики левой ноги. Она не способна контролировать этот процесс. Ну ты же заметил, что уровень знаний Барабашки полностью соответствует уровню знаний Ферузы: если она убеждена, что в Солнечной системе 12 планет, а не 9, то и Барабашка отвечает так же.

- Ой, ли? – робко возразил я...

- Да не ой, - передразнил меня Исаков, - я много раз держал в своей руке ее левую ножку и прямо чувствовал, как в ее стопе щелкают суставчики...

И миф о благородном рыцаре внеземного происхождения, который одним махом, точнее – щелчком, надолго избавил трех девиц от изнурительного труда на стройке, был развеян.

Спустя полгода у столичного Барабашки в северной столице на свет появился родной брат. Иначе и быть не могло! Ведь как это так – в Москве есть потусторонний стукачок, а в Питере нет?

В необыкновенно популярной в те годы программе «600 секунд» Александр Невзоров поведал зрителям о нехорошей квартире на канале имени Грибоедова, в которой поселился некий Домовушка. Таким вот волшебным именем нарекла не пойми кого хозяйка комнаты в коммуналке. Перед видеокамерой она взахлеб рассказывала, что живет он в антресоле, в плохую погоду прилетает и стучит, а в хорошую погоду улетает. И показала подушечку, заботливо положенную для Домовушки.

На проделки левой ноги это уже было не похоже.

И наутро с Виктором Исаковым мы рванули в Питер...

Встретила нас уже привычная картинка: комната в коммуналке была до отказа забита мощной и супер точной аппаратурой, профессорами, академиками и прочими выдающимися специалистами. Один из них уступил нам место на подоконнике и сразу сунул мне свою визитку, на которой было написано коротко и ясно: «Автандил Ломсадзе, телепат».

И подражая уважаемой публике, мы с Исаковым развесили уши.

В комнате стояла гробовая тишина.

- Погода хорошая, - посетовала хозяйка, - чего ж ему дома-то сидеть? Поди летает где...

Честной народ принялся ждать ухудшения погоды.

И вскоре она сделала нам подарок – задул пронзительный холодный ветер.

В антресоле что-то зашевелилось. Задвигалась и почтенная публика. На высокоточной аппаратуре зашуршали стрелки. Лицо хозяйки просветлело:

- Пожалуйста, разговаривайте! Он это любит...

В ответ на четко заданные вопросы из антресоли доносились лишь беспорядочные громыхания. Принятую в оккультных науках систему общения «один удар – да, два – нет» Домовушка бесцеремонно игнорировал. Или стучал невпопад – когда его вообще ни о чем не спрашивали.

А если он вовсе замолкал, разговорить его поручалось Автандилу Ломсадзе, как обладателю весьма сочного голоса. И он усердствовал:

- Дамавушька, ты здэс?

На втором часу бесплодных попыток установить контакт Исаков потянул меня за рукав, вывел в коридор и скомандовал:

- Лезем на чердак!

Залезли. Благо дело события происходили на последнем этаже, и до чердака было рукой подать. Он был завален подгоревшими стропилами и обугленной черепицей – последствие недавнего пожара. На деревянной стойке, уходившей вглубь старинного здания и граничащей со знаменитой антресолью, мирно висел... кусок обожженной фанеры.

- Пойди вниз – послушай, - едва сдерживая смех, попросил Исаков.

Я спустился с чердака в «нехорошую» квартиру. И тотчас же из антресоли раздался долгожданный стук.

Первым подскочил Ломсадзе:

- О, ты здэс! Слуший, тэбя так долго нэ было... Тэбэ не нравится наша компания? Если нэ нравится, стучи одын раз.

Исаков стукнул фанеркой ровно один раз.

И наконец-таки разговор с Домовушкой стал абсолютно содержательным!

Большие ученые довольно потирали руки: для очередной диссертации – это ж уникальный материал!

Виновницу «торжества» - фанерку мы с Исаковым бережно сняли с гвоздя, завернули в газету и молча покинули «нехорошую квартиру». С нашим отъездом в антресоли установилась безнадежная тишина...

Через пару дней для рубрики «Срочно в номер» газеты «Московский комсомолец» я подготовил коротенькую заметку: мол, были в Питере, видели, слышали, руками потрогали... И даже привезли фанерку в Москву. На память.

На следующий же день в программе «600 секунд» Александр Невзоров с легким раздражением оповестил поклонников своей программы:

- В нехорошей квартире на канале Грибоедова побывали так называемые специалисты из Москвы. Они утверждают, что хлопающие звуки производила фанера. И забрали ее с собой. Питерские ученые убеждены, что именно в этой фанерке и жила та самая загадочная субстанция…

                                                                              * * *

Верить астрологам я перестал аккурат с того дня, как только неожиданно для себя обнаружил: все гороскопы разные! Если в одной газете прославленный астролог не рекомендует Тельцам завтра заниматься любовью, то в другой не менее знаменитый «звездочет» наоборот утверждает, что завтрашний день для любовных утех самый что ни на есть подходящий.

Поди-разбери, просить ли у шефа на завтра отгул...

И однажды главный редактор газеты «Московский комсомолец», доподлинно зная о моей тихой ненависти к любителям ткнуть пальцем в небо и поведать миру о перипетиях судьбы Тельцов, Раков и Овнов, подложил мне свинью:

- Будешь вести астрологический прогноз.

Пришлось призвать на помощь главу популярной в те годы Русской астрологической школы Александра Зараева.

...Газету с прогнозом читатели рвали на части.

От полутора центнеров читательских писем с благодарностями вскоре уже подкашивались ножки моего стола.

И вдруг...

«Я – Козерог, - доверительно сообщал автор анонимного письма. – Почему мне в вашем прогнозе посвящено всего 7 строк, а какому-то Водолею аж 15? Это дискриминация по звездному признаку!».

И началось: Весы завидовали Стрельцам, а Стрельцы – Ракам. И я взялся за ликвидацию неравенства.

Чего проще было, извините, отрезать лишнее у Тельца и имплантировать обделенному Козерогу.

Но я включил фантазию.

...Летом 1989 года я стал обладателем автомобиля «Жигули». Он вызывал у меня смешанные чувства: с одной стороны я был на седьмом небе – там, куда теперь взлетал мой авторитет в глазах барышень, а с другой...

Это была настоящая беда. Поскольку машина приобреталась на родительские деньги, я испытывал панический страх перед каждой поездкой – не хотелось раздолбать то, за что предки отдали последние деньги. А шанс влипнуть в историю был весьма высок: в автошколе я учился кое-как и точно так же сдавал экзамены в ГАИ. И потому по утрам я подходил к машине, с любовью протирал её от пыли и... И садился в троллейбус.

Мысль о неизбежности аварии столь прочно засела в моем воспаленном мозгу, что стала просто навязчивой. Ею надо было с кем-то поделиться, чтобы избавиться от нее... И я начал делиться.

С той поры недостающие строки для Козерогов и прочих обиженных приняли характер моего личного им напутствия: «Предстоящая неделя, – писал, а точнее дописывал я в гороскопах, - будет отмечена высоким уровнем аварийности на дорогах. Родившимся под знаком Козерога не рекомендуется садиться за руль...». Подобных измышлений удостаивались и прочие знаки.

Спасибо Русской астрологической школе – там мои художества не замечали. А может быть, и замечали, но здраво рассудили: а какая, к черту разница...

Редакцию снова завалили своими письмами благодарные читатели газеты и почитатели «подлинной» астрологии.

А через полгода случился конфуз...

Ранней весной 1990 года перед моими очами предстали две пятикурсницы весьма престижного учебного заведения, что-то вроде «экономико-статистического института».

Они положили на мой стол рукописи своих дипломных работ, которые вот-вот собирались защищать. Работы едва ли существенно отличались друг от друга, поэтому запомнились мне под примерно одним названием: «Статистическая зависимость количества ДТП от прогнозов Русской астрологической школы за период с сентября 1989 года по февраль 1990 года».

Студентки попросили прочитать их творения и поделиться соображениями. Однако перевернув всего пару страниц, я перестал соображать, ведь дипломантки обогатили статистическую науку сумасшедшими формулами, которые начинались с первых страниц, а завершались где-то в дремучей глубине следующих семидесяти. И хотя я утюжил их чрезвычайно умным взглядом, на челе моем все-равно было написано: «Любите книги – источник фиги».

Выводы, сделанные молодыми учеными, меня ошеломили: Русская астрологическая школа довольно точно предсказала увеличение числа дорожно-транспортных происшествий! По данным Управления ГАИ Москвы и Московской области за последние полгода рост составил 24 и 32 процента соответственно. То есть, астрологи предсказали увеличение числа аварий с вероятностью значительно большей, чем это могло быть по теории случайных совпадений.

И меня начали грызть весьма тревожные мысли...

Первым делом я отказался от употребления в гороскопах любых слов и выражений, призывающих водителей не садиться за руль и пугающих тяжкими последствиями. И с весны 1990 года гороскопы в газете «Московский комсомолец» стали благостными до соплей и расслабляющими не хуже финской бани.

Осенью этого же года в Управлении ГАИ Москвы и области я получил свеженькую статистику по ДТП и радостно воскликнул: «Я так и знал!». Рост числа ДТП замедлился весной, летом достиг минимума и даже вопреки осенним законам не столь значительно подрос к октябрю.

Просто чудеса!

Завесу тайны приоткрыл выдающийся психиатр Дмитрий Георгиевич Мирза:

- А как ты думал, - он по обыкновению хитро прищурился, - у газеты многомиллионный тираж, информационный шквал накрывает всю Москву и область. Утром за чашкой кофе кто-нибудь читает в гороскопе, мол, сегодня или завтра ты разобьешься чуть ли не насмерть... Впечатлительный человек, а другие гороскопы не читают, садится за руль и меняет сценарий своего поведения. Он ждет опасности даже там, где ее нет... Он подчиняется не разуму, а фантазии... Он управляет машиной не на уровне подсознания – он на всю катушку включает сознание... Так и до беды недалеко.

Вот так. Кто бы мог подумать: набедокурил я...

Впрочем, я ведь и доброе дело сделал: за каких-то полгода, не отходя от письменного стола, на котором немым укором лежали две дипломные работы, добился существенного снижения количества аварий в столице и ее окрестностях.

Вот только наградили меня за вклад в безопасность дорожного движения лишь через четверть века...

                                                                               * * *

Слава российских астрологов, экстрасенсов и колдунов в начале 90-х уже выплескивалась за государственную границу - знать правду о загадочных красных шаманах пожелала скептически настроенная Европа.

И потому однажды в телефонной трубке я услышал вкрадчивый девичий голос:

- Меня зовут Элиза Васс. Я корреспондент австрийского телевидения. Мне сказали, что вы можете порекомендовать нам для сюжета хорошего экстрасенса. Но только хорошего. Шарлатаны нам не нужны.

Хороших было пруд пруди, ибо все они были одинаковы хороши. Но выбор мой почему-то пал на широко известную, а ныне подзабытую Людмилу Ким.

О встрече договорились быстро – какому же целителю не хотелось поскорее прославиться на иностранном телевидении и покорить Европу.

В квартире Людмилы, где она вела прием страждущих, оператор установил свет, камеру, нацепил на хозяйку квартиры микрофон и сам себе скомандовал «мотор!». И Элиза тот час же принялась на хорошем русском языке допрашивать героиню будущего сюжета.

- Вам бы лучше все увидеть своими глазами, - сказала героиня и кивнула на дверь, за которой уже стояла очередь захворавших.

Первой в комнату, словно танк, ввалилась МарьВанна весом не менее центнера и буквально упала в ноги целительнице:

- Ой, Людочка! Вы моя последняя надежда!

Видеокамера и телевизионная свита нисколько не смутили МарьВанну, ибо решать свою проблему она, похоже, была готова любым способом и в любых условиях.

- Запоры замучали, - слегка снизив голос, призналась она и чуть не зарыдала. – Я уже просто ужинать боюсь...

Людмила жестами ладони пять раз вдоль и восемь поперек рассекла воздух над ее животом и, вытирая руки полотенцем, констатировала:

- Пустяки... На днях всё случится.

Утро следующего дня мы снова провели в компании Людмилы Ким - очень уж Элизе Васс хотелось увидеть чудо своими глазами.

И чудо не заставило нас томиться в ожидании: в начале двенадцатого порог квартиры легкой походкой переступила все та же МарьВанна. Ее глаза светились счастьем. Казалось, она изрядно похудела...

- Людочка! – воскликнула она и едва не бросилась на шею своей спасительнице, - вы не поверите!  

Людочка, уже смекнувшая, чему она должна поверить, отшатнулась:

- Ну почему же... Поверю. Я же для этого все и сделала...

МарьВанна, видимо, не признающая голословных заявлений, водрузила на письменный стол хозяйственную сумку и торжественно изрекла:

- Вот!

Людмила напряглась. Элиза Васс привстала со стула. Оператор двумя руками обнял камеру, чтобы та не сорвалась с плеча...

- Вот! – повторила МарьВанна и раскрыла сумку.

Из сумки на свет божий она бережно извлекла увесистый целлофановый пакет.

- Не надо раскрывать, я верю, - скороговоркой отчеканила Людмила.

Но было уже поздно...

Надо отдать должное находчивости целительницы – она, будто так и надо, взяла карандаш и начала со знанием дела разгребать бесценный груз.

- Вот, смотрите, - призвала она МарьВанну, - видите, отличается по цвету? Вот оно и вызывало непроходимость.

Видавшая разные российские виды Элиза на обратном пути с трудом подбирала для меня слова благодарности... Оператор же всю дорогу молча косился в мою сторону и интеллигентно протирал платочком рот.

...Сюжет на австрийском телеканале ORF1 о знаменитом российском целителе Людмиле Ким так и не вышел. И на гастроли за бугор Людмилу никто не пригласил.

Говорят, МарьВанна поднакакала...

                                                                              * * *

Регулярные набеги на редакцию летом 1990 года повадился совершать некий Эдуард Ломакин, гордо именовавший себя то хирологом, то хиромантом. В переводе на просторечный – предсказателем судьбы по линиям руки. Он бесшумно шастал по кабинетам редакции словно тень отца Гамлета и, неожиданно хватая за руку всякого, кто не успел от него смыться, загробным голосом увещевал:

- Вижу... После 70 начнешь болеть... Но линия жизни хорошая... Будешь жить до 88 лет...

Всех, кто попадал в его сети, он пытался огорошить своим пока еще не признанным талантом и требовал немедленно взять у него интервью:

- Вы должны обо мне написать. Вы расскажете обо мне всему миру и сами таким образом прославитесь!

Коллеги по журналистскому цеху всячески отбрыкивались от хиролога и отправляли его ко мне: мол, у нас есть специалист по проблемам мракобесия, обращайтесь к нему.

К нему, то есть, ко мне, Эдик заглядывал не единожды. Но удостоился моего пристального внимания лишь когда вся редакция буквально взмолилась:

- Держи своих героев в усмирительной рубашке! Спасу от них нет!

И спасение коллектива, в те годы еще не знавшего, что такое пропускной режим и охранник на входе, я взял на себя.

На бланке редакции я настрочил письмо в... морг.

Если быть совсем точным, письмо было адресовано главному врачу детской городской морозовской больницы. Содержало оно, как может показаться сейчас, абсолютно дикую просьбу: разрешить корреспонденту газеты и фотокорреспонденту посещение морга. В роли первого выступал, разумеется, я, в роли второго - Эдик.

В те годы такой запрос выглядел вполне обычным, ибо журналисты, которым гласность развязала руки, безудержно стремились проникнуть туда, куда стеснялась залезать даже иностранная разведка.

Вооружившись фотоаппаратом, но еще не понимая, зачем ему нужна эта мрачная экскурсия, Эдик, тем не менее, покорно явился.

Перед дверями морга сопровождавший нас угрюмый дядя в сером халате замер, окинул изучающим взглядом и спросил:

- Нервы крепкие?

Мы молча кивнули, ибо по молодости это было сущей правдой. И переступили порог...

О захлестнувших нас эмоциях распространяться не буду. Признаюсь лишь, что нашей выдержки хватило минут на пять, после чего мы стремглав вылетели из морга.

А за эти пять минут случилось самое главное: по моей просьбе угрюмый дядя - скорее всего, прозектор – раскрывал ладошки несчастных детишек, давая возможность Эдику заглянуть в «линию жизни».

На улице, едва наглотавшись свежего воздуха, я крепко встряхнул ошарашенного Эдика:

- Ну, что... Хир... Или как там тебя... Что бы ты недельки две назад сказал той девочке возле окна?

Он поежился:

- Лет 70. Или даже 75.

- А мальчонке, который лежал слева от нее? Лет 80, не меньше?

Эдик погрузился в тяжелые раздумья. А очнувшись, отвернулся и, не сказав больше ни слова, сгорбился и под проливным дождем побрел в сторону метро.

- Грош – цена твоей науке! - крикнул я ему вслед.

...Месяца через три он нежданно-негаданно позвонил:

- Спасибо тебе. Я многое переосмыслил...

И быстро сменив настроение, бодренько добавил:

- Кстати! Я теперь занимаюсь ремонтом квартир. Если надо, имей в виду.

Больше об Эдике я ничего не слышал. Но очень часто вспоминал: в его хирологической «консерватории» в те дни явно было что-то неладно.

И она уж точно требовала капитального ремонта...

                                                                              * * *

С расцветом альтернативной медицины знакомый врач, помню, жаловался мне:

- Вот я – специалист высшей квалификации, а пациентов с недавних пор – кот наплакал. А дал объявление в газете «Экстрасенс, лечу коррекцией биополя», и моя квартира второй месяц на осадном положении. Кстати, ты не знаешь, что такое «биополе»?

Я не знал. И не знаю, а есть ли оно вообще.

И однажды известный борец со лженауками, воистину удивительный человек, сумевший развить выдающиеся способности своего мозга, мастер психологических этюдов Юрий Горный родил идею, которая могла пролить свет на всю ширину того самого поля:

- А что если нам пригласить в Москву тех, кто называет себя экстрасенсом, и посмотреть, на что они способны? А? Как думаешь?

От имени основанного Юрием Гавриловичем Центра «Идея» приглашений по всему Союзу разослали штук триста. Откликнулись все. Еще бы! Тем, кто смог бы подтвердить наличие таланта диагностировать и исцелять, был обещан Сертификат, подписанный лично Горным.

Однако для всесоюзного эксперимента было отобрано всего человек 70 – самых-самых!

- Коллеги! – Горный обвел взглядом возбужденный зал. - Чтобы эксперимент был чистым, вы не должны видеть нашего пациента. Ведь иначе вы сумеете поставить диагноз еще и по его внешнему виду – телосложению, цвету кожи, осанке... В общем по тому, что называется «габитус». Пациент будет находиться за ширмой, от вас на расстоянии вытянутой руки. Не надо задавать ему вопросы – ответа вы все-равно не получите. По итогам диагностики я представлю вам документ о фактическом состоянии пациента. Его мы и сравним с вашими заключениями.

В «диагностический зал» запускались по 5 экстрасенсов - вроде как консилиум. Все происходящее записывалось на видеокамеру и подробно отражалось в протоколе испытаний.

Не претендую на точность слов, ибо цитирую одну из дискуссий исключительно по памяти...

- Это девушка, лет 25-30, у нее врожденный порок сердца.

- Ну что, вы, коллега! Я «вижу» мужчину лет 40... И у него нет проблем с сердцем, у него почечная недостаточность

- Более того, у нее признаки мастопатии.

- Да что вы несете? Какая мастопатия? Я же говорю - это мужчина! Вы еще скажите прободение матки!

- Коллеги, не спорьте. Я, например, не вижу ни мастопатии, ни порока сердца... А вот липомеланотический ретикулёз что называется налицо...

Споры порой разгорались нешуточные. И мы за два дня испытаний услышали, пожалуй, обо всех известных медицинской науке болезнях. Уже к вечеру первого дня нашего “пациента” впору было хоронить.

Итоги подвели утром третьего дня. Каждый претендент на звание лауреата и грамоту упорно оставался при своем мнении. Но все ждали развязки – обещанного Горным документа.

И документ, бережно извлеченный из папочки, был продемонстрирован.

- Вот, пожалуйста, - Юрий Гаврилович высоко поднял его над головой, а потом прочитал: «Товарный чек. Манекен бытовой. Артикул 3485. Цена 12 рублей 40 копеек».

Заглянуть под ширму и поближе познакомиться с объектом исследования пожелали немногие – большинство спешно ретировалось. А перед оставшимися предстал артикул 3485 вполне себе здоровый и даже розовещекий.

Чудилось только, что у него полезли на лоб глаза...

                                                                               * * *

Перевозбужденные граждане в начале девяностых годов регулярно видели на небосклоне летающие тарелки, причем, нередко бороздящие небосвод целыми эскадрильями. А вот мне не везло – не видел. И тогда я создал... собственный летающий объект.

В последний день марта 1990 года в редакционной столовой я по-тихому «прикарманил» два блюдца.

Нет, я не собирался их украсть... В те времена казенная посуда была помечена надписью «общепит», то есть, общественное питание. С посудой, имеющей такое клеймо, далеко не уйдешь. Да и нужны мне были тарелочки только напрокат.

С фотокорреспондентом Сашей Астафьевым – ныне персональным фотографом российского премьер-министра – мы забрались на крышу редакционного здания, склеили их пластилином, на леске подвесили к швабре и разместили доморощенный НЛО в кадре на фоне голубого московского неба...

Картинка получилась – не придерешься!

А в день дурака, 1 апреля, на первой странице газеты «Московский комсомолец» она была опубликована с моим комментарием под названием «500 метров до контакта».

Свою фантазию я разнуздал как только мог: «домашние животные на пути следования тарелки забивались под кровати, у бабушек подскакивало давление, в домах на Большой Филевской улице звенели люстры» - писал я.

Впрочем, нагромождение нелепых фактов только придавало моим словам достоверности. Всех очевидцев именно этого и никакого другого явления я просил черкнуть в редакцию пару строк.

Но желание поскорее поделиться впечатлениями от «увиденного» в небе так беспощадно распирало их, что уже утром в понедельник начал перегреваться мой редакционный телефон. Конечно, я допускаю, что большинство читателей ловко подыгрывало первоапрельской шутке, желая продлить день смеха. Но были и такие, которые столь искренне поверили, что даже ту самую летающую тарелку... увидели своими глазами!

Диалоги с ними сводились буквально к трем фразам:

- Я ее видел! Но вы неправильно написали, – горячился очередной очевидец, - на самом деле она летела в сторону Малой Филевской, а не Большой...

- Скажите, - с неподдельным интересом вопрошал я, - а на ней было написано «Общепит»?

В трубке неизменно возникала пауза, венцом которой было короткое «нет».

- Ну тогда это не та тарелка, - разочарованно подводил итог я.

И вот так – с утра до вечера...

На третий день в редакцию приехала дама средних лет весьма интеллигентного вида.

- Вы только не подумайте, что я сошла с ума. Я – преподаватель начальной школы, а там сумасшедших не держат.

Она плотно закрыла за собой дверь, прислушалась и вполголоса разоткровенничалась:

- Я их видела.

- Кого? – оторопел я.

- Ну как кого? Ясное дело – пришельцев. Вышли они из той самой тарелки, - она вытащила из сумки газету и постучала пальцем по фотографии. – Один из них, когда я гуляла с собачкой, подошел и сделал мне непристойное предложение.

- А вы? - я уже начал втягиваться в предлагаемые события.

- А что я... Да ничего. Там же кругом дети...

К концу недели повалили письма от очевидцев. Много... Очень много...

И я сообразил: кто породил эту вакханалию безумия, тот должен ее и убить. Причем, срочно, пока мир окончательно не сошел с ума. И опубликовал опровержение.

Однако читатель, поверивший в сочиненную мною сказку, еще долго не желал с ней расставаться.

А одно из центральных изданий написало примерно так: сведения о летающей тарелке сразу же после публикации в газете «Московский комсомолец» были засекречены по приказу КГБ, в связи с чем газетой было дано опровержение. Но правду мы все-равно знаем...

* * *

Метод «дискриминационного анализа», изобретенный Юрием Горным, много раз выручал меня, когда что-то непознанное, загадочное ставило в тупик. Благодаря ему становились понятны вполне земные механизмы якобы потусторонних явлений. И уже не составляло труда в квартире, где разгулялся полтергейст, поймать за руку ретивого отпрыска, пытающегося хулиганским способом привлечь к себе внимание... Не сложно становилось разгадать и механизм ворожбы, приворотов, телепатии, понять закономерности массового психоза...

Очень жаль, но за долгие годы исследований я так и не увидел ничего сверхъестественного. Зато я понял, что подлинный феномен – это человек с его удивительной психологией восприятия. Человек, который видит и слышит не то, что есть, а то, что хочет.

Сколько их было на моем пути...

Пусть простят меня все, чью веру в потустороннее я, возможно, разрушил. В жизни так мало осталось, во что еще можно верить...

Особые извинения приношу нашим провидцам – в те далекие годы я так и не убедился, что они видят все насквозь, потому что никого из них  просто не пытался познать до конца. А что делать... Ясновидящие становились мне не интересны уже когда в ответ на мой звонок в дверь они спрашивали... "кто там?".