Спасители Земшара

 Это совершенно фантастическая история произошла в абсолютно выдуманной стране, с глубоко придуманными людьми. Ни малейших ассоциаций с действительностью быть не может — автор всё придумал. А вот зачем он такое придумал? Если интересно, читайте!


 Человек в форме без погон был предельно любезен, без всякого нажима.
                - Я уверен, что вы уже сейчас приняли верное решение, — услышал от него Рамбов, — Не будем терять времени?
                При последнем вопросе-утверждении человек в форме улыбнулся.
                - Вы ведь всё равно сделаете, как решили, — произнес Рамбов, не поднимая глаз.
                - Вот видите, — вновь улыбнулся непрошеный гость, — Мы ведь с Вами цивилизованные люди! Вы — писатель, я — представитель государственных органов… Больно никому не будет. Физически. Ну а нравственные страдания со временем пройдут. Вы соглашаетесь и подписываете бумагу во имя всего человечества.
                - Всего земшара, — кивнул, по прежнему не глядя, на собеседника Рамбов.
                - Какого шара? — не понял представитель госорганов.
                - Земного. В 20-ые годы прошлого века сокращения были в моде — из двух слов одно делали.
                - Приятного поговорить с писателем… Вам со мной не очень, но … Уверен, со временем вы поймете всю необходимость сегодняшних действий нашей службы.
                - Я всё понял, — Рамбов резко поднялся с кресла.
                При этом его движении за спиной собеседника тут же выросло двое молодых, квадратных, тоже в форме без погон.
                Старший представитель госорганов молча остановил их движением ладони. Рамбов ничего не собирался делать — ни драться, ни подписывать злосчастный документ, ему просто надоело сидеть с опущенной головой.
                - Господин Рамбов. Мы растягиваем неприятные для всех нас минуты. Будем мужественны…
                В этот момент из угла комнаты послышалось:
                - Гав! Гав!
                Два раза. Это подал голос виновник растянутых, весьма неприятных минут — собака Рамбова. Представитель госорганов должен был навсегда забрать её у Рамбова, но по согласию хозяина. Если хозяин не давал такого согласия, то собаку изымут силой, полномочия у представителя госорганов на это были. Но в его планы это не входило — хозяин должен добровольно отдать пса, расписавшись в спецведомости. Потому что все хозяева городских собак выдавали их добровольно. О чём каждый день сообщалось в прессе и по ТВ.
               
                Непонятная болезнь окутала весь мир. Каждый день шли сообщения о новых заболевших, десятках тысяч умерших. У самого Рамбова никто из знакомых и близких пока не заболел. Если не считать пожилую соседку с первого этажа. Она сморкалась и кашляла чуть ли не две недели, потом выздоровела. Но, говорили, что несколько её подруг, таких же старушек, умерло после общения с ним. У знакомого журналиста скончался от болезни дедушка. Самому журналисту было сорок лет, он заразился от несчастного дедушки и сморкался почти целый месяц. В газетах всех убеждали прививаться недавно изобретённым средством. Так продолжалось уже, без малого, год. Но две недели назад некий профессор выступил с сенсационным заявлением, что самыми страшными распространителями смертельного вируса ( который мутирует каждый месяц и становится всё более смертельным ) являются обычные собаки, в том числе домашние. Ради спасения человечества в крупных городах стали изымать домашних собак. Их увозили навсегда, куда именно никто не спрашивал. Поскольку выживание человечества было куда более важным делом, чем жизнь каких животных, пусть даже кем то любимых. И люди безропотно отдавали тех, кого ещё совсем недавно считали членами семьи. Один знаменитый артист перед камерами, публично сдал госорганам своего любимого йоркширского терьера. Понятное дело, во имя спасения всего земшара.
               
                - Скажите, — проговорил Рамбов также сдержанно-вежливо, как и его незванный гость из госорганов, — А вы не могли бы забрать нас вместе.
                - Вместе? — не понял поначалу человек в форме без погон.
                - Да. Нас обоих. Собаку и меня.
                - Куда? — чуть ли не воскликнул чиновник.
                - Туда, куда вы всех собак забираете. Возьмите меня с ней. И сделайте тоже самое со мной.
                - Ну, знаете ли… Мы не убийцу! — твёрдо произнёс чиновник.
                - Я сам прошу, это не убийство.
                - Не валяйте дурака. Мы никого не убиваем вообще. Мы… утилизируем опасных для человечества вирусопереносчиков!
                - Прекрасно! — улыбнулся Рамбов, — Вы меня утилизируете, а не убьёте. Потому что я тоже вирусопереносчик. Я спал со своей собакой на одном диване и целовал её в нос! Заберите нас обоих!
                Надо сказать, что доказательств заявления того профессора о том, что собаки самые страшные переносчики никаких не было. Профессор произнес пару мудреных терминов, а потом сослался, что в одной жаркой стране целый город вымер , потому что там было много собак. Потом выяснилось, что не весь город, но всё же многие… А в развитой стране, гражданином которой был писатель Рамбов, решили опередить трагическую развязку — не дожидаясь никаких научных или практических подтверждений гипотезы собак стали изымать и утилизировать. Возражений , по большому счету, не было — земшар не хотел вымирать.
               
                - Я вас очень прошу! Я подпишу любые бумаги! Добровольно.
                Рамбов смотрел на чиновника умоляюще, без всякой фальши. Рамбов не мог остаться в квартире один, после того, как квадратные ребята в защитных доспехах заберут его собаку. Что он тогда будет писать? Чем дышать? Жить? Собака была близким… Даже не человеком, чем то большим для писателя Рамбова… Но он не хотел, чтобы из за его собаки кто то погиб, он хотел только одного — чтобы их забрали вместе. Чтобы не оставаться одному в зараженном, опустевшем городе, с попрятавшимися жителями.

Вне официальных средств массовой информации говорили, что никакой страшной болезни нет, что это бизнес — продажа защитных средств, предупреждающих табличек, прочего — огромные вливания из госбюджета. Особенно в вакцину, изолирующие госпиталя, пропагандистскую работу… В такое не хотелось верить, такое не могло, не должно было быть. С распространением подобных слухов пытались бороться, но без особого успеха.

                - Вы обязаны жить! — неожиданно расслабился, чуть ли не засмеялся чиновник, — Вы талантливый писатель! И наши неприятные действия направлены в том числе и на спасение вашей жизни… Мы не дадим вам умереть!
                Последнее было сказано без смеха, жёстким , командным тоном. Так приговаривали раньше к смерти, но смертная казнь в стране Рамбова, была отменена сорок лет назад. Поэтому сегодня Рамбова приговаривали к жизни.
               
                В прихожей послышались многочисленные шаги — в квартиру, без стука и звонка, вошло ещё несколько квадратных, в защитном до бровей. Собаку должны изъять в любом случае.
                - Я подпишу, — только и смог проговорить Рамбов.

            
            Как забирали собаку Рамбов не видел. Да если бы и видел, гнал бы из памяти всю жизнь, сколько её не осталось, никогда не описал бы ни в одной своей будущей книги. Впрочем, книг в будущем у Рамбва не предвиделось: во-первых он теперь не знал о чём писать, во-вторых вообще не представлял этого будущего — с книгами ли, без них…
            - Не драматизируйте, я вам оставляю антидепрессанты! Бесплатно, целых три упаковки!
            Голос чиновника превратился в голос лечащего врача, мудрого и доброго. Рамбов наконец отнял ладони от лица. Чиновник не торопился уходить.
            - Сейчас начато производство механических, электронных собак любых пород, они …
            - Ничем не будут отличаться от живых, — закончил за чиновника Рамбов.
            - В моем детстве книжка смешная была, там тоже живых собак и кошек на механических заменили… Вот название позабыл.
            Книжка называлась «Капитан Крокус» и она совсем не была смешной. Но Рамбов не стал поправлять чиновника, сделал вид, что тоже не помнит названия, что очень рад оставленным ему антидепрессантам.
            
                Чиновник вышел из квартиры писателя, но тут же шепнул что то двум своим подчинённым. Те сказали «есть» и , как могли, замаскировались около рамбовской двери. А писатель, немного подождав, забрал из книжного шкафа фотографию собаки и покинул квартиру. Быстрым шагом он поднялся на самый последний этаж, затем на крышу. Подошёл к самому краю, взглянул не вниз, а вверх. Погладил спрятанный в карман на груди собачий портрет. Семнадцатый этаж — до земли возможно не долетит, слабое уже сердце сорокадевятилетнего Рамбова может не выдержать. Не глядя вниз он сделал шаг вперёд.
            
            - Господин Рамбов! Мы так не договаривались!
            Писателя вернул к действительности весёлый, молодой голос.
            - Сейчас мы вас поднимем, не волнуйтесь!
            Его и в самом деле стали поднимать. Рамбов сообразил, наконец, что с ним произошло — как только он сделал шаг с крыши, следящие за ним по заданию чиновника тренированные молодые доброхоты успели раскрыть внизу специальную сетку-сачок и поймали в неё писателя, точно бабочку.
            - Мы не дадим вам умереть! НЕ ДА-ДИМ! Понимаете!?
            Рамбов кивнул. Даже усмехнулся этому молодому ловкому доброхоту. Не дадут.

         
          В квартиру Рамбов не вернулся, сказал своим спасителям, что пойдёт погулять. Те даже выписали ему пропуск, разрешающий пройти в городской парк. Следить за Рамбовым больше не стали, только прилепили ему под мышку специальный датчик. Как только Рамбов подумает о самоубийстве, в его организме чего то там измениться, датчик отреагирует и вколет писателю обездвиживающее средство. Так, с датчиком, Рамбов бродил сперва по скверу, потом по улице коспопроходчиков. В парк не хотелось. Отодрать злосчастный датчик было делом нелёгким — вместе с кожным покровом только. К тому же , сразу приедет ближайшая тревожная группа. Писателя закуют в настоящие кандалы, вколют ясно чего и надолго увезут в специальную клинику… Его вынудят жить, заставят. Жить в обществе, озабоченным только собственным физическим выживанием, больше ничем. Поэтому на улицах было так мало прохожих, почти никакого. Официально не запрещалось свободное перемещение. Но и не рекомендовалось. В парк, в кино, в театр можно было, но по особому пропуску. Этот пропуск у Рамбова имелся, но он ему был совершенно не нужен.
         
        - Вы ведь писатель?
        - Рамбов, да.
        - И вас… тоже? Забрали сегодня?
        Рядом с Рамбовым, на скамейку, присел человек с очень знакомым лицом. Рамбов быстро узнал его — несколько раз они вместе гуляли в сквере со своими собаками. Собаки носились, а хозяева потихоньку беседовали. Рамбов вспомнил, что этот человек в прошлом был военным. О чем было сейчас говорить? Спросить , поставили ли ему точно такой же, как у Рамбова, датчик? Купить коньяка и отпраздновать спасение земшара?
        - Извините, я хотел бы побыть один, — сказал отставнику Рамбов.
        - Тогда уж вы меня извините, — отставник поднялся, но , прежде чем уйти, добавил, — Машина перевозочная, с нашими собаками, стоит в соседнем дворе. Без охраны.
        - Оставьте меня, — Рамбов закрыл лицо руками, слышал тяжёлые удаляющиеся шаги.
         
        Оставаться на скамейке Рамбов не стал. Пошёл куда глаза глядят, всё таки в сторону парка. Проходя мимо одного из домов увидел на нём корявую надпись большими печатными белыми буквами «КОГДА ТО ЗДЕСЬ ЖИЛИ СО  .» Фраза была недописанная. Мальчишка какой то малолетний писал, судя по почерку. А не дописал, потому что полицейские его окликнули, прекратили безобразие. Через пару часов надпись смоют… А может не мальчишка, а девчонка? Та самая, из их двора, которая иногда играла с собакой Рамбова!? После этой мысли решение приняли ноги Рамбова, а не разум. Он помчался к дому отставника, к восьмиэтажной постройке, в дверях которой тот скрывался со своим псом, когда они завершали прогулку.
         
        - Пошли! Где этот двор?
        В голове Рамбова не было никакого плана. Он догнал отставника у самых дверей, не ошибся домом.
        - Пошли, — не раздумывая , согласился отставник.
        Датчик, на удачу Рамбова, срабатывал только на желание самоубиться. А на желание кого-нибудь, ну,  не убить, но огреть хорошенько — не срабатывал. Потому что в их городе никто никого не убивал. Только спасали.

    - Подозрительно, что рядом никого. И в кабине пусто.
    - А ты слово такое слышал — разгильдяйство?
    Рамбов в одной стране с отставником жил, потому знал. Бросили доброхоты машину с изъятыми псами и пошли отмечать это дело. Кто к переносчикам смертельной заразы сунется? Никто. Может, даже сигнализацию на случай угона не включили, экономят. Потому что народ последние годы дисциплинированный, куда не надо не суётся. Все жизни спасают — свои, но иногда и чужие. Отставник, видно, в интересных войсках служил — очень быстро какой то железякой отпер дверь кабину, тут же за руль. Рамбов на пассажирское место.
    
    - Куда едем, полковник?
    - Я не полковник…
    - Теперь полковник! Я присвоил. От имени писателя всего земного шара… Так куда едем?
    - Есть одно место…
    Отставник тронул машину с места и тут заискрило, зажжужало, зашумело! Сработала какая то шумовая система, видимо допотопная, не блокирующая работу мотора, не мешающая движению машины. И такое бывает. Отставник помчал на максимальной скорости, но, проехав всего один квартал, к ним пристроились сразу три серенящих автомобиля с мигалками.
    
       Рамбов несколько раз описывал погони в своих книгах. Лихо, закручено это у него получалось. И сейчас нечто похожее было, только пострашнее — все на максимальной скорости шли. Но сумел таки отставник весь город проехать и вырулить на шоссе.
    
    - Отдохнём немного.
    Машины преследования потерялись по лабиринтам загородних дорожек-троп. Понятно, что ненадолго, понятно, что скоро их вычислят, тем не менее отставник остановил машину у высоких кустов, близ заброшенной деревни.
    - Тут такое дело, — начал «полковник», — Мне сослуживец передал — в соседних областях какие то кислотные дожди идут, народ мрёт… Ну, не мрёт, но чем то покрывается. Об этом пока не сообщают, чтобы столица не паниковала.
    Рамбов аж присвистнул, ну и дела! Но отставник был неожиданно спокоен, даже весел.
    - На наш город идут тучи. Поэтому въезды и выезды перекрыты. Армия, гвардейцы, полиция. Как только тучи подойдут, их тут же из пушек… Кто уцелеет — тому повезло! Главное, чтобы до города не дошло.
    - То есть мы в самый этот эпицентр дождя поедем?
    - Да. Под дождь. Под тучи, как только по ним палить начнут.
    - И сдохнем?
    Отставник не сразу ответил.
    - Может быть… А может в тучах ничего страшного и нет? Ты под дождем бывал когда-нибудь?
    Рамбов под дождем давненько не был. Уже лет восемь из всех СМИ неслось, что дожди стали опасные, лучше от них прятаться или надевать глухой защитный костюм. А теперь и вовсе каким то суперкислотным пугают… В детстве то Рамбов бегал под дождиком, ничего, даже не простужался. Но это в детстве было.
    - Сдохнем так сдохнем! — засмеялся вдруг Рамбов, — Зато под дождиком поскачем!
    - Поскачем!
    - Ещё как поскачем, полковник!
    

 
Машина затормозила возле перепревших стогов сена. Кто то когда то их нагрёб и сейчас они очень украшали собой пейзаж. Рамбов и отставник не сговариваясь бросились прочь из кабины под струи дождя.
- Где кислота?
Дождь пах точно также , как в детстве писателя, ни малейших признаков ядовитости, смертоносности в нём не было. Но это всё могло оказаться обманчивостью — ещё какой то профессор много говорил об этом сразу по нескольким программам. Рамбов подставил под дождь раскрытые ладони, лицо. Он не боялся ослепнуть, получить кислотные ожоги, потому что помнил своё детство. Если ему суждено будет ещё пожить, Рамбов непременно опишет, как они здорово прорвались через армейские кордоны, как протаранили всё запрещающее, вырвались под тучи, под спасительный дождь из расстрелянных туч. В погоню, под кислоту , никто не решился. Сейчас Рамбов и «полковник» танцевали под этой кислотой, точно два пьяных идиота, вырвавшихся на свободу из клиника для алкоголиков. Но вот сзади послышалось из усиленных громкоговорителей:
- Мы предлагаем Вам вернутся! Ещё успеете спасти свою жизнь! Мы не станем стрелять в вас! Одумайтесь, вы смертельно заражены, а у нас есть вакцина.
Рамбов и «полковник», не сговариваясь, сложили ладони рупорами и прокричали:
- А мы уже утилизированы! Нас больше нет!
Дождь продолжал хлестать, хотелось дурачиться, петь. С стороны города раздалось:
- В таком случае мы снимаем ответственность за Ваши жизни! Снимаем ответственность! Слышите!?!?
- Идите на…, — опять не сговариваясь, в один голос прокричали писатель и отставник.
Громкоговоритель умолк. И дождик стал утихать. Рамбов распахнул запертую дверь фургона и на волю выскочили сразу несколько собак. Рамбов тут же обнял свою, тоже самое сделал и отставник.  Между тем, к ним с самых разных сторон потянулись человеческие фигуры — мужчины, женщины, разного возраста, некоторые с детьми,. Это были те, кто помнил запах настоящего дождя.