Седая шутка

      Маленькая девочка елозила у папы на коленях и сочиняла очередной вопрос. Стотысячный на сегодня. Подёргала папу за уши и не нашла в них ничего интересного. Добралась до волос. Перебирая пальчиками чёрную шевелюру с частой проседью, спросила:

      – Папа, почему у тебя волосики разноцветные? И чёрненькие, и беленькие.

      – Доченька! Это страшная история для такой маленькой девочки,– мужчина знал, что ему не отвертеться от рассказа, и решил подготовить ребёнка, рассчитывая на его сопротивление страху, о котором известно заранее.

      – Я попробую не бояться. И днём мне не будет страшно.

      – Да, действительно, – согласился отец, шире раздвигая занавеску и впуская больше света в комнату. – Ну слушай:

      – Во времена моего детства к воспитанию подходили иначе. Мамы укладывали детей спать ни сказками и песнями о волчке, над которым ты почему-то смеёшься, а напоминанием о череде жутких событиях, произошедших ещё до моего рождения, – мужчина почувствовал, как дочь подобралась и застыла, крепче уцепившись за его руку. – Мне продолжать? – отец обнял девочку и пригладил ей волосы.

      – Да, – прошептала она.

      – Хорошо. Случилась эта история, когда твои дедушка и бабушка были женихом и невестой. Даже моложе, чем я теперь. Жили они в этом же посёлке, в этом же самом доме, где сейчас живём мы. Тихий наш посёлок, не знающий городской торопливости, не спеша отсчитывал своё время день за днём, год за годом.

      И однажды в здешнее спокойствие вмешалась некая порочная сила. Чтобы тебе было понятнее, скажу: эта порочная сила или чья-то злая воля покусилась на самое важное, что есть у человека: его дитя. Дети стали пропадать. Пропадать бесследно и безвозвратно. И только через месяц или около того в посёлке начали замечать две странные фигуры, на которые раньше не обращали внимания. Появлялись они всякий раз под вечер, только на улице стемнеет. Фигуры эти были вроде как ничем и не примечательные – самые обыкновенные старушки. Всё же были некоторые странности: из-под плотно повязанных платков совсем не было видно лиц; на приветствия и на какие-нибудь вопросы бабушки не отвечали, будто не замечая никого вокруг; и ходили в ногу.

      Появлялись они не каждый вечер, но как только появлялись, пропадал ребёнок. Правда, на это совпадение слишком поздно обратили внимание.
      Исчезли старухи внезапно. Самые впечатлительные говорили, что бабки утолили жажду и, насытившись, ушли дальше собирать свой страшный урожай. Другие утверждали, якобы это посланницы, призванные взыскать за грехи людей. Не сходились в одном: чьи это были посланницы.

      Девочка внимательно слушала папину историю. Не шевелилась и не задавала вопросы. Отцовское близкое дыхание и её обещание не бояться придавали девочке смелость, а смелость, в свою очередь, спокойствие. Мужчина продолжал:

      – Когда я родился, события тех страшных дней по-прежнему хранились в памяти людей. Маленьких детей ни под каким предлогом не выпускали одних на тёмные улицы. Только годам к десяти, кажется, мне позволили выходить вечером без пригляда взрослых.

      И вот годом позже, когда воспоминания мало-помалу потускнели, а страх поугас, мы с другом в очередной раз гуляли после заката. Дело было зимой. Побродив по заснеженной улице и в конец отчаявшись найти там что-нибудь интересное, мы присели под старой рябиной возле моего дома. Стали придумывать себе развлечение. Наша неуёмная бурлящая сила, проснувшаяся так недавно в мальчишеских телах, не позволила высидеть и пяти минут. Начали мы бороться. Ставить друг другу подножки и валять друг друга в сугробах.

      Вдоль по улице стояли фонари, и я не припомню, чтобы они когда-нибудь горели. Кроме одного. Тот фонарь стоял и стоит по сей день возле нашего дома.

      Валяемся мы с другом по земле и в пылу схватки слышим оклик. Голос был женский и как мне показалось, чуть-чуть хриплый. Я заметил, как из темноты улицы на нас ринулись две фигуры. Две бабки в длинных пальто, с косынками, из-под которых не было видно лиц, неслись в нашу сторону, потрясая палками. Я, помню, успел удивиться, как быстро двигаются старухи. Вся наша смелость и вся мальчишеская спесь оставили нас в ту же секунду. И сил оставалось только на то, чтобы от страха визжать и кататься по земле, пока старухи колотили нас палками.

      Я уже прощался с жизнью, как вдруг услышал хохот, а после знакомые голоса своих одноклассников, довольных тем, как здорово они облапошили нас.

      Сидели мы в снегу и не могли надышаться. И во все испуганные глаза смотрели, как шутники бодро удирают, оглашая улицу жутким хохотом.

      Я не стал рассказывать родителям о том, что произошло, но мама в тот же вечер заметила у меня седые волосы.

      Когда папа закончил рассказ и умолк, девочка жалеючи погладила его по голове и без лишних слов обняла за шею, защищая от страшных воспоминаний.

2022