Экс-ры III 10 гл Любитель старинных икон

Глава 10   

Любитель старинных икон

Разговоры для свободных ушей – Красный дом – клад купца Жукова – любитель старинных икон – медаль "За верность"   

Любитель старинных икон

Первую свою икону я нашёл ещё в юном возрасте, когда мне было 12 лет в доме-развалюхе, который был предназначен под снос. Рядом с нашим двором собирались строить детский сад и поэтому всем владельцам частного сектора предоставили благоустроенные квартиры. Часть домов были уже до того ветхими что только дунет ветер покрепче они и развалятся. Часть домов были настолько крепкими, что могли простоять ещё лет сто, а один так вообще был как крепость. Огромный был домище, брёвна один к одному с дореволюционных времён. Два этажа, крытый балкон и большая веранда со стороны двора и одинокий дед.

Недалеко жила самая настоящая монахиня, на чердаке сарая выструганный гроб и церковные одежды в сундуке с золотым как сейчас помню шитьём. Рядом приличных размеров крест. Наверное, монахиня гроб и крест приготовила для себя, чтобы народ зря не суетился. Мы частенько поднимались на тот чердак и занимались поисками какой-нибудь старины. Чердак скажу я вам, был сильно завален разными предметами, назначение которых нам ребятам было не известно. Там были колёса для телеги, но кто в то время ездил на телеге – город же не деревня, а может у неё были родственники в деревне. Там была плетёная из ивы кресло-качалка, на которой мы по очереди качались. Потом мы обнаружили несколько клеток для птиц, но он были смятые другими вещами, а перегородки между решёток из реек были сломанные.

Так что поживиться за счёт той старушки у нас выходило как-то слабо. Но зато мы видели, как за ней приезжала блестящая чёрная «Волга» с красивым оленем на капоте. Монахиня в сопровождении двух монахов садилась в кабину и отчаливала. Кто и кем она была в действительности мне до сих пор неизвестно. А однажды её дом загорелся. Приехали пожарники и, развернув шланги стали тушить водой. Залили всё что можно и только после этого стали разгребать завалы. После выяснилось, что монахини в том доме не было, а дом кто-то поджог, но кто милиция так и не дозналась. Приехавшая на «Волге» монахиня недолго ходила по пепелищу. Её подручные открыли подпол и что-то там искали. После вылезли и унесли в машину небольшой сундук.

Потом приехал грузовик и на нём увезли гроб с крестом, а всё барахло оставили на разграбление. Помню, как старшие ребята одели на себя шитые золотыми нитками церковные одежды и стали гулять по улице. Прибежали дружинники с милицией и стали их отлавливать. Ну, я тоже тогда подсуетился со своим другом Андреем, и мы упёрли небольшой сундучок из подвала под сгоревшим домом, до которого почему-то никто тогда не добрался. Может, просчитали, что монахиня всё забрала. Наш улов был не таким уж и богатым. В сундучке были оплавленные восковые жёлтые свечи и много медной монеты низкого достоинства. Этих монет в сундучке было так много, что мы еле унесли его к нам в подвал.

У меня до сих пор в комоде лежат несколько этих монет – «; копейки серебром 1844 С.М. - Сузунский монетный двор» Николая Первого. Ещё были монеты того же Николая Первого одна копейка «Орёл с опущенными крыльями 1832 Е.М. - Екатеринбургского монетного двора». Больше ничего в сундучке не было. Монет мы тогда насчитали около четырёх сот. Зачем монахиня собирала их, было непонятно, а может это была церковная касса.

Но эти монеты были в своём большинстве непродажные и не коллекционные, время их потрепало в людских карманах, так что особо нажиться на них у нас не получилось. Лично я свою половину убитых монет щедро раздаривал друзьям и знакомым, а те, что были получше качеством, положил в альбом на хранение.

Что касается моей первой иконы в позолоченном окладе, то я её даже не пытался продать, уж сильно она мне полюбилась. Оценщик, осмотрев её, датировал началом 20 века и предложил ничтожно малую сумму, но мне не нужны были деньги, мне просто хотелось узнать её ценность. Намного позже, когда мне было лет тридцать, я пришёл в гости к своему другу Гоше попросил снова оценить её и он, будучи музейным реставратором, осмотрел ей и сказал, что моя икона может датироваться концом 18 века и так же предложил денег. Она ему явно понравилась.

– Понимаешь, до 19 века оклады крепили миниатюрными гвоздиками, пробивая красочный слой иконы. Но так продолжаться долго не могло и тогда старинные иконы стали защищать новыми окладами с уходящими на торцы бортиками, где их крепили гвоздиками. Вот поэтому твою икону ошибочно оценили началом 20 века, но она, судя по краскам, была сделана гораздо раньше 19 века. Оклад твоей иконы поздний вот оценщик и ошибся. И ты хорошо сделал, что покрыл осыпающуюся икону художественным лаком, защитив её от внешней среды. Ну, так что ты скажешь, если я куплю твою икону.

Видя, что я отказываюсь, Гоша настаивать не стал, но предложил выставить на выставке за деньги, чтобы она поработала лицом.
– Ну, оставь её мне, чтобы я сделал с неё копию, ведь потеряешь, – в отчаяние стал просить он.
– А какие гарантии ты её не потеряешь? – спросил я.
– Я тебе отдам свой паспорт.
– А зачем мне твой паспорт дай мне лучше вот этот крест, – я показал на висящий, на стене серебряный с золотым Христом крест. – Сколько он весит?
– Он не весит, а стоит бешеных денег. Ну ладно учитывая, что ты мой друг и что я тебя знаю, где искать в случае чего, я отдам его тебе на сохранение, только смотри не потеряй, а то я тебе за него не только голову оторвут!

Примерно через месяц он сделал себе копию с моей иконы и её жестяной оклад в позолоте. Потом я видел эту копию на выставке старинных икон, где она выставлялась именно как копия, по моей просьбе Гоша убрал всякое упоминание о её владельце.
– Смотри старик, я могу поставить цену оригинала, – сказал Гоша. – Не упусти свой шанс.  А за копию своей иконы ты получишь свой законный гонорар, потому что я напишу с неё ещё копию, ведь мне зарабатывать надо, семью кормить.
– Да и не возражаю, зарабатывай.

Гоша, оказывается, давно поставил на поток написание копий с интересных на его взгляд икон и что удивительно народ охотно их покупал и даже увозил за границу. А мне с каждой проданной копии он исправно отчислял кругленькую сумму, выдавая квитанцию, в которой заставлял меня расписаться для отчётности.

Однажды находясь в отпуске я, помогая за определённую денежку разбирать рабочим, старый дом на Шейкмана на дрова, нашёл в укромном месте подполья целый склад икон замотанных в тряпьё. Не показывая свою находку, я затолкал их поглубже с тем, чтобы прийти ночью пока сторож из бомжей Витя дрыхнет в сарайке. Через пару дней, когда все стали расходится по домам, я незаметно подложил в сарайку сторожа Вити снотворное – бутылку портвейна «Три топора» с добавлением макового отвара.

К ночи Витя был уже никакой, раздавив бутылку портвейна, он спал как убитый на войне, и можно было спокойно заниматься изъятием икон из секретного места. Оставленную прежними хозяевами собачку Буську дворянской породы я прикормил заранее, что бы она лишний раз не подавала голос. Съев четыре вкусных шницеля, Буська забралась в свою конуру и затихла, значит, можно было работать. Таким образом, устранив всех, кто может мне помешать, я вынес с территории двора целый рюкзак икон и, двигаясь под прикрытием кустарников, двинулся в сторону своего дома.

Еле дотащившись до своего двора и не встретив на своём пути ментов и всяких шатающихся личностей я, обливаясь, едким потом, поковырявшись ключами, открыл дверь клуба. Дальше мне предстояло помыться в душе и заняться осмотром икон. Но только я присел на скамейку под горячие струи воды, меня в один миг сморило и я отрубился до утра.

Очнулся я от жуткого холода, оказалось, с этого дня в нашем доме было отключение горячей воды для планового ремонта водопроводной сети. Едва передвигая застывшие ноги,  я выбрался из душевой и, замотавшись  в широкое полотенце, присел возле электрической батареи, чтобы хоть как-то согреться.

Позже расставляя иконы на полках стеллажа, я рассмотрел их более тщательно. Все иконы кроме одной были без окладов. Они были настолько тяжелы и массивны, что у меня чуть пупок не развязался, пока я их нёс в рюкзаке. Это были именно доски, как их именовали в народе. Одной такой можно было запросто проломить голову. А вот от иконы, что была в серебряном окладе, я был в сильном потрясении. Такой красивой иконы мне ещё встречать не доводилось, может быть, оттого что я мало был знаком с другими. Порывшись в каталогах, я выяснил, что она внешне подходит к иконе «Спас Вседержитель. Ампирный серебряный оклад. 84 проба. 1885 г.». Примерная стоимость приближалась к 400 тысячам рублей. Другие доски я проверять не стал понятно, что они плюс-минус из этой же эпохи иначе бы не лежали все вместе.

Конечно я сразу икону «Спас Вседержитель» к Гоше её не понёс мне требовалось узнать кто был владельцем того дома где были найдены иконы. И кроме этого мне нужно было закончить разбор дома, рабочие поговаривали, что неплохо бы найти серебряный рубль который кладут под угол первого венца, чтобы дом стоял сто лет и даже больше.

Через день я был на Шейкмана. 
Всё ажурное железо с крыши было снято до того как начали разбирать дом и заперто в сарай как понял с целью сдать в металлолом без мысли, что это может представлять какую-то историческую ценность. Об этом я помалкивал, отрабатывая свою денежку всячески показывая, что мне историческая часть дома неинтересна. Я снимал латунные ручки и шпингалеты с окон и без сожаления бросал их в ведро, хотя при каждом таком варварском броске у меня сжималось сердце.  Бугор работяг Валера мне только раз мне попенял, чтобы я осторожно складывал эти железки, ведь ими интересовались на блошином рынке, а значит, их можно продать.
– Да кто будет на своё окно прилаживать это старьё, – ответил я.
– Ну не скажи, это только с виду латунь матовая, а если её полирнуть, то засияет как золото, – сказал поучительно бугор.

И тогда я стал осторожно складывать в ведро всё то, мне удалось найти и снять.
– Гвозди и шурупы, если они из цветного металла складывай отдельно в банку, а лучше  перебери всё что набросал в ведро и заверни в газету шпингалеты и шурупы к ним.  Вот такое тебе задание, потом разбери в сарае всё железо. Листы отдельно, ажуры тоже отдельно это имеет ценность.

Оказывается, бугор только с виду был неуч и алконавт, а на деле был давним ценителем такой старины. Я, конечно, не стал ничего лишнего говорить и сделал, так как было велено, за что получил в конце смены небольшую премию и стакан вермута, который принял на грудь с героической неохотой.
– Завтра у нас выходной день, но если хочешь, можешь поработать, – сказал бугор. 
– Ладно, приду.
– Надо все каменные плиты вокруг дома снять и перегнать на трубах к воротам. Потом за ними приедет богатый пиджак для своего коттеджа. И присмотри за сторожем, чтобы не бухал.
– А я ему что нянька, а сам взрослый мужик.
– Он-то взрослый, а мысли детские, он так и хату свою продал за банку кильки каким-то проходимцам, – ответил бугор.
– Хорошо присмотрю, – кивнул я.

– Можешь всю вишню собрать, пока её мальчишки не ободрали, – сказал бугор, посматривая на высокий забор.
– А яблоки.
– Я же сказал, всё забирай, огород прежним хозяевам, похоже, не особо нужен. Железо у нас заберут, плиты пиджак увезёт. В Косулино отправим дрова, но это на следующей неделе, потом на новый объект пойдём. Если желание есть, то присоединяйся, заработком сам знаешь, не обижу. Кабачки и патиссоны сними и к Вите в сарайку положи это для бригады. Можешь себе взять по паре штук.