Улыбки

 Я не посещал свой дом… уже какое-то время.


 У меня не было объективной причины покидать уютный ночлег под крышей бетонного гиганта. Порой я сам насмехался над людьми, чьи копошения под открытым небом я тщательно высматривал из окна. Мне казалось, раз они не могут подолгу оставаться дома, то были глубоко несчастны наедине с собой. В ином случае, я считал, что они не были достаточно усидчивыми для обустройства собственного жилища. А иногда, в дождливую или же пасмурную погоду, наслаждаясь особо потертыми пластинками, я погружался в думу о тех, в чьих домах протекает крыша. Именно так я представлял людей, снующих по округе, в столь по всем критериям, «плохую» погоду. Подобные мысли откликались на моем теле необъяснимым теплом и радостью, нежно наполняющими мою грудь. Но когда радость иссякала, подобный акт злорадства все глубже укоренял мое желание оставаться одному.


 В какой-то из дней моей безмятежной жизни я снова сменил место работы. Каждый раз подобное сопровождалось одними и теми же чувствами: «Я был лишь гостем в тех местах, где я устраивался на работу». Я не жаловался на усталость и нездоровый сон, но всегда, по возвращению домой, я проговаривал: «В гостях хорошо, но дома лучше».


 Будучи в «гостях» одного небольшого магазина, я решил скрасить будни. Недолго думая над новым развлечением, я взял из-под полы какое-то количество глянцевых журналов с не самыми запоминающимися заголовками и трепетно улыбающимися людьми на обложке. Вернувшись к своему рабочему месту, что представляло из себя нагромождения из пузатых мониторов, я бросил взгляд на каждый из них. Изображения казались абсолютно статичными, не учитывая то, как они изредка мелькали, будучи подключенными к ненадежной сети. Это значило то, что луна благословила меня своим леденящим спокойствием.

 
 Взяв в руки один из журналов, я начал бегать глазами по его страницам, казалось, это самое скучное чтиво, что мне приходилось видеть. Я подумывал взяться за другой, как под моей рукой оказалось изображение прекрасного белого лебедя. В статье описывался их жизненный цикл, что-то про моногамию, перелеты, их природную красоту. Я долго вглядывался в лебедя, и воспоминания из средней школы всплывали в моей голове с каждым мгновением все ярче и четче. Что-то щелкнуло, и я вновь сижу за партой в кабинете изобразительного искусства.


 За пеленой чудных мгновениях прошлого, я не заметил, как мои руки сами начали складывать из вырванных листов бумажные модули. В моей голове уже зарождался образ белого лебедя, такого же чистого и непорочного, как бумага, прямиком из моей юности. Ночь близилась к завершению, как раз к тому моменту, когда я заканчивал. Хозяйка Луна прощалась со мной, отдавая бразды правления Солнечному Королю, несущим за собой дневной свет, тот самый, дающий мне сигнал покидать рабочее кресло.


 Но я не торопился, мне хотелось повнимательнее осмотреть итог своих творений. На моих руках явно была не благородная и величественная птица, а гадкий утенок, всем своим видом выказывающим нежелание предстать перед новым днем в таком виде.


 Кривая, грязная, будто искалеченная птица, так и осталась за тем столиком, где я пытался вновь создать нечто красивое и невинное, как в те времена, когда и моя душа была чиста. Более я не возвращался в то место, предпочтя придерживаться своей «гостевой» политики. А маленькая птица каждую ночь ждала встречи со своим создателем.


 Улыбки с обложек тех журналов еще никогда не были так одиноки.