Подселение беса

Покачиваясь на козлах, Луп напряженно размышлял, куда податься. Надо где-то осесть, чтобы налегке сгонять в Будапешт. В одном из столичных замков проживает богатая леди, помешанная на оккультизме. У нее богатое собрание книг по ведовству, где должна быть информация, как "развестись" с Горданой и бесовской армией, которая тащилась за кибиткой, пока не требуя работы. Нажрались в Бешке до отвала, поганые твари. Под его ответственность отняли жизненную силу у растений и животных, а также людей. Если, конечно, там оставались живые люди после убийства хозяйки Гойко и старушек, собравшихся на помины одного беспокойного мертвяка. Но эта кровь ляжет на плечи наследника Хабола, хотя он был не в состоянии послать бесов в Бешку. По своей инициативе, что ли, прилетели карать его нечистые?

Хныканье малышей и нервная болтовня Гойко капали на нервы и мешали думать колдуну. Гордана как-то подозрительно замкнулась в себе. Молча растирала маленькие ладошки и стопы братьев. Вся компания замерзла, но детишки более чувствительны к неудобствам. От лука горели желудки, подташнивало даже взрослых. Ведь хлеба у них не было. Валил снег, скрипучие колеса увязали в сугробах. А лесу нет конца.

– Не может быть, чтобы мы до сих пор катались по Сербии. Наверное, уже  пересекли границу и затерялись в Румынии. Или в Болгарии, - проворчал Синильный.

Гойко захихикал, как дурачок, и заметил, что болгарки тоже красивые бабы. После сытного обеда у растопленного камелька он ее отказался бы потискать сочную молодку. Гордана посмотрела на него с презрением. Обагрил руки кровью невинного человека, а ведет себя так, будто ничего не случилось.

Что с одним бесом, что с целой армией чертей – никакой разницы. Луп не ощущал всемогущества. Зато мозоли и порезы саднят, тело ломит от усталости, как у простого смертного. Вишневые глазищи на посеревшем лице Горданы кажутся омутами печали и безысходности. Вторые сутки блуждают. Лошади скоро отощают и помрут, как кони черногорки.

Наиболее смышленые сущности получили задание разыскать приличные семьи, в которые можно пристроить малышню. Скоро для близнецов мытарства закончатся. С Горданой сложнее. Она поделилась с Синильным правами на власть, но не лишилась их. Лишь смерть освободит девочку от демонических помощников, которых ошибочно именуют ведьминым даром. Ритуал не только не избавил ее от чертовщины, но и намертво связал с Лупом.
 
Гордана больше не находила опоры ни в самой себе, ни в окружающем мире. Родители внушали ей, что Господь никогда не оставит ее, что ангелы оберегают хороших девочек. Гордана чувствовала себя плохой и совершенно разбитой. Ангелы отвернулись от нее, и доказательством тому служила потеря маминого крестика на серебряной цепочке. Гордана лихорадочно шарила в своей одежде, а также осмотрела Павле и Давида. Негде его не было. Исчезла последняя память о маме и детстве. Теперь у нее вообще ничего не осталось, кроме двух братишек, которых она вряд ли сможет прокормить. Непонятно, куда они вообще едут.

Безуспешные поиски крестика и слезы Горданы на привале позабавили бесов. Один Бубушик участливо предложил свою помощь, заявив, что чувствует металлы и может оказать содействие, если девочка вспомнит, где в последний раз видела его.

- Если посеяла его в Бешке, то тебе туда дороги нет, как и Бубушику, - вмешался колдун. – Эх, ты курица! Я потерял все свои археологические находки и египетские древности из сундука Анат. Так что возьми себя в руки и не реви. В противном случае я достану кое-что из штанин для подъема настроения!

Гордана похолодела от страха, быстро вытирая впалые щеки. Гойко окинул ее заинтересованным взглядом и гадко ухмыльнулся.

Бубушик доставил пищу, вселившись в двух птиц и одного зайца. Колдун заставил лодыря Гойко разделать их и разыскать немного глинки, чтобы запечь дичь на углях. Без приправ блюдо получилось невкусным, но путники все равно накинулись на угощение. Когда брюхо урчит, не до изысков.

Выяснилось, никто из нечистых не владеет этим трюком, кроме Бубушика. У диких животных развит инстинкт самосохранения, его трудно подавить, даже вселившись в тушку. Бубушик заставлял дичь приходить на убой в руки магистра. Поэтому Луп так и не стал хорошим охотником, хотя неплохо стрелял.

- Учитесь у моего дружка, бестолочи! В арабских сказках джинны посреди бесплодной пустыни возводили дворцы и сады по велению господина! А вы ничего не умеете, безрукие и безмозглые образины! – побранил бесов Синильный, обернувшись лицом к вековым соснам. Отродья корчили рожицы и шушукались, рассевшись на ветвях. Кое-кто из них считал хвою, млея от этого занятия.

- Так-то ж в сказках. Мы не джинны, к твоему сведению, - съехидничала сущность в форме арктического полихета. Она грелась у костра, под боком у Гойко, который ничего не замечал.

- Умоляю, сделай меня колдуном, чужестранец! Я уверен, что ты можешь завалить даже королеву, используя чары. Бесплатно пожрать и наклюкаться в корчме, - канючил мужик из Бешки, ковыряясь в зубах.

- В таких делах обхожусь без магии, - сухо ответил Синильный, усаживаясь у огня.

- Ой, ли? – заговорщицки подмигнул ему Гойко, подвигаясь ближе. – Я могу стать таким, как ты? Неужели придется душу Дьяволу продать?

- В свое время я призывал демонов Гоэтии. Не один из семидесяти двух не явился, - лениво отозвался Луп, грея озябшие ладони. - Не знаю, кому ты можешь сбыть свою бесполезную душу.

- Так-таки никто из них? – удивился Гойко. Слово «гоэтия» вызвало у него почтение, хотя он понятия не имел, что это такое.

- Небольшое возмущение эфира и неприятные психосоматические реакции сопровождали этот процесс. Сознанию, изнуренному многочасовой декламацией латинских заклинаний, чего ни померещится. Практики, лишенные магического зрения, принимают эти эффекты за появление демона. Но я разглядел бы герцогов и губернаторов ада, если бы они соизволили прийти.

Гойко помрачнел.

- Ну, хорошо, а как ты стал чаровником? – спросил он, ёрзая от нетерпения. Мысль сделаться могущественным крепко засела в его деревенской репе.

- Мать сделала все, чтобы я родился таким. Она не дружила с головой. У такого ребенка не должно быть отца, как у волшебника Мерлина, - объяснил Луп.

- В таком деле без мужика не обойдешься, – захихикал Гойко и незаметно ущипнул девушку. Она поспешила отодвинуться в сторону.

- Папаша болтался на виселице, непроизвольно кончая в последний раз. Продажный палач принял взятку от Эбиссы Синильной и позволил ей собрать семя, от которого мандрагора растет, и маленькие колдуны на свет рождаются. В сперме мужчины, который вот-вот умрет, содержится высокая концентрация диметилтриптамина. Это запрещенное вещество стимулирует развитие шишковидной железы у потомка. Я сын затмения ума и солнца, ибо в дни затмений у психопатов бывают обострения. Нормальная женщина не стала бы оплодотворять себя семенем смертника из шприца, как корову.

- Родители были обычными крестьянами и зачали меня безо всяких извращений! Как же мне сделаться колдуном?! – вскричал Гойко.

- Ты предаешь веру христову! Одумайся! – призвала Гордана.

- Никого я не предаю! Всего лишь хочу стать сильнее, чтобы ноги об меня не вытирали. Когда-то в Бешке жил знахарь, он занимался врачеванием именем Христа. Все его уважали, даже священник. А я могу обучиться ведовству?

- Сколько тебе лет?

- Сорок восемь.

- Гойко, у тебя мало времени на учебу. Меня с детства натаскивали на ворожбу. Разве что беса подселить тебе, остолопу.

- А это больно?

- Нисколько. Даже приятно, - ответил Луп, подмигнув Рогатому. Тот оскалил клыки.

- Заметано, братишка. Подселяй! Но я все равно буду в церковь ходить. Не хочу ссориться со Спасителем, хотя он не шибко мне помогал! – с энтузиазмом откликнулся Гойко, потирая заскорузлые ладони.

- Гойко - невежественный осел! – шепнул Бубушик на ухо Горданы, закатывая кошачьи глаза.

- Для меня огромная честь служить тебе в человеческом теле, магистр, - поклонился Синильному его верный адъютант. – Позволь и Оранжевому обрести плоть. Он также предан тебе, как и я. Принесет много пользы, вот увидишь.

- Имейте в виду, что не с каждым человеком можно проделать этот фокус. Нужно получить добровольное согласие, или найти опустившегося, потерявшего человеческий облик субъекта, - мысленно ответил колдун, покосившись на спутников.

- Вас понял, магистр. Наши разведчики непрестанно рыщут, подыскивая подходящее жилище, и опекунов для малышей. Хорошо бы и тело для Оранжевого…

- Я не люблю арендодателей. Найдите мне такой дом, в хозяина которого мы сможем подселить твоего приятеля.

- Такое жилье может оказаться слишком запущенным, – заметил Рогатый.

- Вот вы двое и наведете в нем порядок. А Гордана вам поможет.

Разумеется, эту беседу не мог услышать Гойко. Он был лишен даже зачатков ясновидения и телепатии. А Гордана отошла в сторону помочь братьям справить нужду. Запасных штанишек нет. Ничего у бедных детей не было за душой, кроме лесного дома тетушки. Он был частью кошмара и остался где-то в туманной дали. Туда, куда невозможно вернуться.

Ища для бедных лошадок хоть какое-то пропитание, Бубушик напал на след цивилизации! Это был приграничный городок, от которого до Болгарии рукой подать. И очень вовремя, так как дети сильно простудились, их начало рвать мясом и луком. Гордана перестала грустить о потере крестика, ибо потерять Павле и Давида еще страшнее. Она отчаянно заголосила, что все они пропали, если в ближайшее время не выберутся из леса. Донесение чертика лишь немного успокоило ее.

- Наконец-то Шумска Майка* выпустит нас из своих стылых владений! Ура! - провозгласил Луп, стегая своих несчастных скакунов.- Прощай, vukojebina**! Скоро я буду харчиться в кафане и спать на перине!
 
На постоялом дворе и покушали. Гордана внимательно следила, чтобы Павле и Давид не переели, и была осторожна сама. Один Гойко пострадал от невоздержанности. Рогатый с беспокойством наблюдал за ним, переживая за свое тело. К счастью, приступ рвоты и целебный отвар от хозяйки заведения не дали ему погибнуть. Настой также снял жар у близнецов. Уложив спать измученных малюток, девочка долго сидела у их тюфяка на низкой скамейке, размышляя, что сделала бы тетушка Анат, если бы ей хватило смелости уехать в Белград и устроиться на какую-нибудь фабрику, куда принимают на работу тринадцатилетних девочек. Четырнадцать лет Гордане исполнилось только 10 ноября, когда она с братьями уже жила под крышей ведьмы. Все-таки от этой дьявольщины можно скрыться, как показалось наследнице. Только в доме Анат ей стали снится ужасные сны о нашествии османов и к чему оно привело: к вечной кабале рода Шубашич.

- Я не стану такой, как тетя? - выпалила со слезами в голосе рыжая, увидев Лупа.

– Все в твоих руках, подруга, - беспечно ответил он, перетряхивая рюкзак в поисках бритвы. Не нашел. - Хозяйка любезно предоставила корыто с горячей водой. Проклятие! От меня пахнет псиной и луком. Хочешь помыться после меня? Воды много, да и овечье мыльце найдется.

Бедняжку передернуло. В Бешке тоже все так начиналось. Во второй раз она не выдержит этот срам.

– Почему "нет"? - удивился Луп. - Ну и видок у тебя, малышка. Хоть о своем междуножье позаботься. Без плевы одна дырочка становится уязвимой перед инфекцией.

Гордана густо покраснела, опуская глаза.

– И ты можешь так спокойно говорить об этом? После того, что ты сделал?!

– А что такого я сделал? Ритуал не сработал бы, если бы я не взял тебя. Прости, что вышло немного грубо, но обстоятельства складывались не в нашу пользу. Это не повод оставаться грязнулей. Мужики такие скоты, что могут употребить даже загаженную овцу, если приспичит. А бабы для них годятся в любом состоянии.

– Я согласилась на это, чтобы пойти своей дорогой. Избавиться от тетушкиного наследства. Что хорошего в том, чтобы быть ведьмой? Ты обманул меня! - прошипела Гордана, теребя подол юбки.

– И куда же ведет тебя дорога? - насмешливо спросил Луп с порога. После приема пищи на его покрытых щетиной щеках заиграл румянец, глаза засияли. Только синяк портил картину.

– В Крагуеваце есть оружейный завод, где работает мастером брат Гойко.

– Там еще выпускают кокинки. Ну и? За помощь в трудоустройстве он возьмет с тебя натурой. Видела, какие масленые взгляды он бросает на тебя? То-то же. Но я утихомирю малохольного.

– Подселив ему Рогатого? Не бери грех на душу, Луп!

– Поверь, это пойдет на пользу и Гойко, и Рогатому. Ну, я пошел. Приходи потереть мне спинку.

Гойко дозревал еще несколько дней. Он крутился возле Лупа, восхищаясь, как легко он входить в контакт с различными людьми и находит заказы по части магии и медицины. Стрелял деньги у клиентов магистра, чтобы выпить, а угостившись дешевым пойлом, принимался приставать к Гордане. Девочка поняла, что трудоустраиваться через этого болтливого обормота – плохая идея. Демон жаловался Синильному, что Гойко портит ему печень и нарывается на кастрацию. Из-за него наследница лишний раз боится в коридор выйти. А спутник одной из постоялиц ударил под дых этого шебутного типа за оскорбление дамы.

– Погоди немного. Скоро ты получишь этого смертного, - заверил Рогатого колдун, раскладывая карты для местной купчихи с толстым свирепым лицом.

Во время ужина Луп обвел суровым взглядом своих подопечных из числа смертных: пьяно ухмыляющегося Гойко и расстроенную Гордану. Днем, пока Синильный принимал клиентов, ребятишки добрались до его рюкзака. К счастью, они не сумели открыть Алый Гримуар с тугой застежкой. Зато порвали свиток с ритуалом, словно в отместку за пострадавшую честь сестры. В этом не было большой беды, поскольку колдун переписал его в свою книгу. Однако Луп так рассердился, что Гордана испугалась за жизнь братьев. Честя на все корки Павле и Давида, он раскидал их по убого обставленной комнате. Перепуганные дети отчаянно завопили, но это не смягчило негодяя.

Примчалась Гордана из кухни, вытирая руки грязным полотенцем на ходу. Она подрабатывала на мойке посуды и чистке овощей, поддавшись позыву стать независимой. Работая, она прислушивалась, о чем шепчутся бесы. Когда найдутся опекуны для близнецов, она никогда их больше не увидит. Девочку также интересовали разговоры людей о том, где кто работает и сколько динаров получает. Может, ей сбежать от Синильного и его чертушек, пока он не избавился от малышей? Он не любит детей, вообще никого не любит, кроме себя. Вспыльчивый эгоист, отвесивший ей несколько оплеух за то, что плохо присматривает за этими «гаденышами».

– Гордана! Дошло ли до тебя, где твое место в этом мире? Представь себе, что ты наследница хлопковой плантации – магии твоих предков. На ней трудятся ленивые разгильдяи. До ритуала они ловко прятались от твоего взора и делали, что хотели. Ты наняла управляющего, который приучит их к дисциплине. Этот управляющий я. Но владеет плантацией и неграми та, в чьих жилах течет кровь Шубашич. Я воспользуюсь твоим наследством в своих интересах, а ты будешь мне помогать и учиться колдовству. Перед смертью передашь плантацию своему потомку и будешь свободна. Сейчас ты должна присматривать за братьями, пока я их не убил!

– Не трогай Павле и Давида! Нас больше не преследуют каратели! Поэтому мы вместе уедем в Белград или Крагуевац, где я найду работу!

– А близнецов с кем оставишь? И денег на проезд я не дам тебе. Пока не разведемся, наш разъезд отменяется. Не беси меня, девочка, пока я снова ни сделал тебе больно!

Гордана заплакала.

– Своим детям я не стану навязывать чернокнижие. Будь оно неладно!

– Ты так уверена, что каратели не вернутся, - ощерился Луп, буравя ее взглядом. Девочка съежилась. - А мы с Рогатым и Оранжевым не чувствуем себя в безопасности, пока этих ублюдков ни депортируют в самое пекло! Милош еще не умер, к твоему сведению! Гойко!

– Чего тебе, магистр? – с набитым ртом промычал мужик. Наваристая чорпа*** с телятиной была выше всяких похвал.

– Сегодня ты опять облапал девчонку и даже сейчас толкаешь ее под столом своими копытами! Что тебе надо от соплячки? Видимо, ты совсем меня не уважаешь, хотя пьешь и жрешь за мой счет.

Гойко пожал плечами.

– Я уважаю тебя, как ученик учителя, но признайся: ты преувеличиваешь, когда говоришь, что стал командиром бесовской дружины. Я не вижу нечисти, как никого не видел в Бешке. Да, меня кто-то по полу валял и на четвереньки ставил, дым и сажа принимали причудливые формы, и психованный дед побузил немного. Дальше что?

– У тебя память, как у рыбки, что ли? – удивился Луп. – Ну, ладно, твоя психика нашла защиту от кошмара. Если не чувствуешь бесов, почему отказываешься снять нательный крест?

– Как почему? Я крещеный.

– Ты согласился на подселение беса в обмен на способности.

– Ну, согласился. У меня ничего нет – куда я пойду, если прогоните? А что, мой оловянный крестик сильнее воображаемых витязей? Правильно папаша сказывал:  православие вызволило Сербию из-под турецкого ига, будь с Богом сынок и в то же время своего не упускай! Не сниму крест, умник!

Рогатый бросил быстрый взгляд на господина. Оранжевый завис над их головами, прислушиваясь к беседе.

– Не спорю, - лениво отозвался Луп. – Но Гойко должен отрабатывать свое содержание. Сегодня ночью пойдешь со мной ворожить в интересах «Униженных и оскорбленных». Руины старой крепости, окруженные сосновым бором, укроют нас от любопытных глаз. Гордана, даже не думай увязаться за нами.

На это Гойко согласился. Сомнение в своем существовании «воображаемые витязи» ему не простили. Когда мужичок развел костер на каменном полу крепости, Луп высыпал в него какой-то порошок. Все вокруг заволокло густым дымом, из клубов которого начали образовываться ужасные существа. Веревки, словно живые удавы, обвили конечности Гойко и подняли над запорошенными снегом каменными плитами. Они крепились к металлическим кольцам в потолке. А за проломами в стенах завывали волки в темном лесу.

– Не важно, из чего сделана армия. Главное, занимать ее чем-то, - сказал Луп, с улыбкой наблюдая, как его пленник трепыхается в своих путах. – Сегодня у нас бесплатный цирк, товарищи солдаты! Ни в чем себе не отказывайте!

С радостным гулом и кряканьем исчадия ада принялись раскачивать Гойко. Щипать, кусать и точить когти об него, выдирать волосы и щекотать. Он верещал и молил о пощаде. А они увеличивали интенсивность воздействия, радуясь забаве. Призрачные бойцы знали, что никогда не будут демобилизованы, да и некуда им податься. У Гойко были те же проблемы, но они не сочувствовали товарищу по несчастью, такому же неприкаянному существу, как и они сами.

– Добровольно ли твое желание уступить свое тело Рогатому, малый? – вскричал Синильный, немного озябнув на ветру.

– Да! – простонал изнуренный мужчина и сорвал крестик. Его аккуратно опустили на пол и сняли веревки. Рогатый офицер церемонно поклонился колдуну и превратился в буро-фиолетовый вихрь. В таком виде он вошел в рот и ноздри Гойко, который забился в сильных конвульсиях. Его глаза закатились, на искусанных губах появилась пена. Луп бросился к нему, опасаясь, что он случайно проглотит язык и задохнется. Так у колдуна появился верный подручный из плоти и крови, со звериными глазами и странными вздутиями на голове.

*Шумска майка - лесной мифологический персонаж, мать леса.
** Vukojebina (серб.) – медвежий уголок.
*** Чорпа – сербское национальное блюдо.

Продолжение следует