За линией фронта. Часть вторая. 10 глава

  По дороге от Старой Руссы, изрядно разбитой и разрушенной нашими и немецкими войсками, поскольку город несколько раз переходил из рук руки и находился почти на линии фронта, ехал в своём армейском виллисе с шофёром и сопровождающим - майор абвера Генрих Кампински. Это был очень коварный и жестокий человек, не знающий страха и не чувствующий опасности, для этого он был слишком самоуверен и горд, чтобы её чувствовать. Сейчас он сидел в машине молча, наблюдая по сторонам. На данный момент мысли его были далеко от войны, они сосредоточены на его внутренней сути, - майор ехал из церкви со службы. Храм Рождества Христова на окраине Старой Руссы сохранился хорошо, несмотря на страшные разрушения, которым подвергся сам город. До войны это старинное здание использовали под зерновой склад, теперь при новых немецких порядках его было приказано вычистить и открыть. Из Слободки привезли священника с семьёй, поселили вблизи церки и приказали вести службы, как можно чаще. И вот сегодня на воскресную Литургию майор отправился со своим помощником и доверенным лицом Вильгельмом Хассо. Они оба были православными, как это ни странно звучит по отношению к немцам. Но отец Кампински был румынского происхождения из Фокшан и сына своего, родившегося в Дрездене от чистокровной немки, он крестил в румынской православной церкви. Хассо было уже далеко за пятьдесят и он в точности не мог сказать, кто и когда его крестил, но всегда знал, что его семья всю жизнь относилась к православному приходу. А Генрих привык посещать службы до войны и вот теперь не смог отказать себе этом удовольствии.
  Дорога шла сперва лесом, потом проходила мимо мелких селений и, вот пошла у опушки, слева уже были видны внизу крыши Слободки, когда машина вдруг резко затормозила. Шофёр повернул голову влево, указывая рукой на препятствие. Кампински вернулся мигом в реальность и тоже огляделся. Но приглядываться долго не пришлось - в траве рядом с дорогой, лежала девушка. Хассо и шофёр вышли из машины.
- Очень бледная, - произнёс Вильгельм, - видно без сознания, бедняжка. По виду, она ровесница моей Эльзы.
Генрих, немного подумав, тоже вышел из машины. Он подошёл к Ольге и встал над ней, скрестив руки на груди.
- Смотрите, она совсем ещё девочка. В Красной Армии, что уже дети стали воевать? Этому ребёнку ещё надо играть в куклы дома, а она уже форму надела, - язвительно с ухмылкой произнёс Генрих.
- И, что теперь? Возьмём её к нам в штаб, ведь неизвестно, откуда она здесь? - спросил Хассо, взглянув на майора.
- Зачем? Что она сможет нам ценного рассказать. Откуда она? - так я вам сам об этом расскажу - наши сейчас ведут наступление вдоль линии фронта по реке Пола, там по пути много сёл и деревень, вот откуда-то оттуда сбежала в лес, думаю, что из медсанбата. Отвезём её в Слободку, оставим в каком-нибудь доме у заботливой хозяйки.
- О, да вы благородный человек, майор! - с восхищением произнёс Хассо.
- Не в благородстве дело, просто я привык воевать с достойным противником, но не с женщинами и детьми - это меня унижает.
- Тогда к Климовой её повезём. Её муж работает на нас и вообще, это достойная семья, они не откажут, - сказал в ответ Вильгельм.
- Ну, что же, Вилли, поедем в крайнюю избушку к Климовой, - произнёс с усмешкой майор, вспоминая слишком услужливую, но по своему строптивую Клавдию.

  Войска двух дивизий, 182-й и 188-й, сумели оседлать дорогу на Лычково и остановить танки противника. Подошедшие форсированным маршем части 11-й армии, начали теснить эсэсовскую подвижную группу обратно к реке. На третьи сутки была задействована фронтовая авиация и немцы не выдержали столь яростного сопротивления, они побежали, бросая тяжёлое вооружение и оставляя за собой в долине реки и у лесополосы горящие танки. Вскоре их передовые группы уже перебирались через брод, но тут же были встречены огнём с тыла. Основная часть мотопехоты была вытеснена обратно к Белогурову, а танковый батальон уничтожен полностью. На четвёртые сутки наступления наших войск, 27 армия восстановила свою прежнюю линию обороны по фронту Старая Русса - Рамушево - река Пола. В Дорохово со стороны леса, когда наконец оттеснили основные силы противника, вошёл наш разведывательный батальон и части 227 пехотного полка.

  Алексей Деев ходил среди руин бывших домов и санитарных бараков полевого госпиталя. Гераленко, как шальной носился вдоль дороги, подбегал туда, где разбирали завалы и находили тела солдат и медиков, неуспевших во время эвакуироваться. Больше всего страшных находок было обнаружено у леса, там среди бревенчатых завалов, разрушенного взрывом барака - нашли тела наших солдат, сержанта Кашпура, рядового Никоненко и начальника связи батальона Осмоловской. Ольги нигде не было.
- Все подвалы проверили? - спрашивал майор у поисковой группы, возглавляемой Васей Мельниковым.
- Обижаете, товарищ майор... Всё тщательно осмотрели, но Тихоновой нет нигде, - Вася потоптался на месте, не зная, как сказать, и всё же произнёс: - Судя по тому, что сделали эти... с Осмоловской, может быть они Ольгу забрали с собой, в качестве трофея?
- Ты, что несёшь?! - подскочил к нему Гераленко и постучал костяшками пальцев по его голове. - Не слушайте его, товарищ майор, не надо думать о таком страшном... Может быть, что скорее всего, она ушла лесом с ранеными и санитарами. Надо там искать, вдоль железнодорожной линии, партизан для поиска задействовать. Кто-то же, должен был уйти ещё до прихода немцев? У бараков, что в центре села и в низине - нет наших убитых, значит, большей части удалось уйти. Вот и она, должно быть, с ними. Не стали бы они никого забирать, если бы что - то и её бы мы нашли здесь, как и остальных, можете быть уверенными.
  Деев подошёл к Никоненко, наклонился и дрожащими пальцами пригладил, зачем-то, ему волосы, стряхнул с них землю и песок, потом сел рядом на корточки. Он не отводил лица от своего шофёра, а в этот момент в его душе шла борьба сомнений и предчувствий. Слова Гераленко утешали, но то, что сказал до этого Мельников - не выходило из головы, оно иглой засело в сердце. Что он скажет её тётке Анне, если вернётся живым домой в Сибирь? Что напишет в письме её матери Елене, которая доверила ему свою дочь? Он тысячи раз проклинал себя за то, что тогда уступил её чувствам и своим эмоциям, взяв Ольгу с собой на фронт. Зачем он сделал это, он, умудрённый жизненным опытом, человек? Как сможет он теперь с этим жить, и тем более, командовать батальоном? Все чувства перегорели, от них остался только пепел, который осел на душе чёрным комом. Его душили спазмы, грудь давило и жгло. Деев, ещё раз посмотрел на погибшего Никоненко и поднялся во весь рост. Огляделся - на полуторки грузили тела погибших. Надо ещё раз осмотреть всех, кто тут есть, кого нашли... Он сделал несколько неуверенных шагов к машинам и вдруг до него долетел неясный стон, Алексей остановился и прислушался - стон повторился.
- Товарищ майор!... - крикнул солдат от полуторки, который помогал поднимать в кузов очередное мёртвое тело.
  Алексей вздрогнул и побежал по направлению этого громкого восклицания. Возле одной из машин была необычная возня.
- Товарищ майор, тут... кажется, живой, - и молоденький солдатик испуганными глазами уставился на лежавшего на носилках парня лет двадцати, который не открывая глаз, поворачивал голову в право и лево, облизывал пересохшие губы и тихонько стонал.

  Этим единственным выжившим оказался раненый пехотинец из второго батальона полка Стрельникова - Максим Бондаренко.
  Придя в себя уже в армейском госпитале, он рассказал дежурившему возле него Саше Глушкову, всё, что происходило во время начавшегося боя, когда фашистские танки стали расстреливать Дорохово. Как он, будучи раненым, был завален обломками от стены и потолка барака, и как последняя балка замуровала его и погребла под собой, а он не имея возможности шевелиться, сперва потерял сознание, а когда пришёл в себя, то уже видел лишь финал всего происходящего. Самое главное, он видел, как после расстрела раненых, Осмоловская утащила за собой молоденькую девушку, что пришла навестить Сабитова. Они обе исчезли во дворе, но пришедшие потом немцы, никого живого больше не нашли и в приступе яростной животной злобы, стали терзать мёртвое тело убитой женщины. И понятно, чтобы сделали эти фашистские подонки с найденными ранеными бойцами, если бы Осмоловская смалодушничала и, не послушав приказ Кашпура, оставила их в живых...
  Это известие немного ободрило Алексея и он с некоторой долей уверенности в том, что Ольга жива и, возможно, где-то до времени отсиделась, а теперь пробирается к своим и, что они ещё непременно встретятся, отправился по приказу в штаб армии, где его ждало очередное особо-важное задание.

  В штаб армии они ехали в одной машине с генералом Антоновым. Алексей сидел всю дорогу молча. И по прибытии на место, Деев держался от генерала в стороне. После истории со сдачей Дорохова, такой нелепой и непонятной, между ними словно чёрная кошка пробежала. Алексей считал, что был допущен просчёт с эвакуацией тыла, ведь если бы всё было сделано во время, то такой трагедии не произошло. "Время нас рассудит..." - сказал майору перед отъездом Стрельников, видя, что отношения в командном составе изменились не в лучшую сторону.
  После совещания командующий 27 армией генерал-майор Озеров Фёдор Петрович пригласил к себе Деева в кабинет.
- Мы перебрасываем ваш батальон, Алексей Григорьевич, на Волховский фронт в распоряжение командующего Мерецкова. Оставляйте в штабе на месте свой резерв, а сами собирайтесь, завтра утром за вами вышлют транспорт. Это срочно. Основная ваша задача, такая же, как и всегда - действия за линией фронта на самом грозном участке. Вам предстоит найти брешь в обороне Новгородской группировки противника, чтобы помочь войская 2-й ударной армии покинуть кольцо окружения. Их блокада длиться уже давно, пробиться к ним, пока нет никакой возможности. Сейчас мобилизуются все имеющиеся для этого силы и средства, которых всегда не хватает, поэтому вы не одни такие, там создаётся ударная группировка из разных частей, многих туда сейчас направляют. Вместо себя, кого оставляете?
- Начальника штаба хотел, но он в нашем лесном деле опытный товарищ, едет с нами. Нам недавно комиссара прислали, Локтева, хороший мужик, вот он на месте тут пока и покомандует. Остаются штабисты и Геллеровская группа.
- Это, вот те немцы? - Озеров при этих словах вышел из-за стола.
- Да. Они привыкли к дисциплине, похоже с детства, были уже с нами на одной вылазке. Им же проще пройти по занятым немцами сёлам и деревням, они сами таковые и есть - ничего не нужно добавлять: и форма, и язык - всё на месте...
  Генерал удивлённо повёл бровью:
- И вы им так доверяете?
- Мне ничего не остаётся делать в моём случае - как только доверять, - и Алексей с укором посмотрел при этом на вошедшего Антонова.
- Так, я понял. А сколько их солдат осталось в батальоне, после прихода к вам? - спросил Озеров.
- Они остались сами, никто не принуждал. Вместе с ними из Жмеринок не пошли чехи, прибывшие к ним накануне известных событий. То есть, в их гарнизоне насчитывалось к тому моменту 26 человек. Вот шесть чехов, Пражцев, как они их окрестили, - не пошли. Там из-за этого даже была мелкая потасовка, Геллер рассказывал. А сюда пришли 20 человек, из них 18 немцев, один поляк и один болгарин. Ещё шестерых я сам забраковал - трое по причине слабого здоровья, ещё у одного парня со зрением что-то стряслось, говорят на нервной почве, перестал видеть - отправлен в госпиталь. А двое, совершенно морально не готовы воевать - и такое бывает. Тут многие были против моей инициативы - оставить их в батальоне, - и Алексей снова посмотрел на Антонова, - но мне-то виднее, как и с кем вести свою разведывательную работу. Я знаю так же, что на наших фронтах уже немало немцев воюет, счёт на сотни идёт, а у нас их всего-то четырнадцать и будет.
- Да, это так, но там все единичные случаи с перебежчиками, а здесь случай уникальный, когда сразу два десятка пришло с той стороны... Но, это ваше дело, майор. Главное, что вы этот вопрос согласовали со своим командованием Оперативного отдела.
Майор кивнул в ответ на это.
- Им сейчас ставится задача, - продолжал Алексей, - найти нашу радистку, Ольгу Тихонову. Она пропала из Дорохова, куда была послана с донесением об эвакуации. От партизан о ней не пришло никакой информации, так что, скорее всего, она оказалась на оккупированной территории. И пока я буду переброшен на другой фронт, хочу, чтобы они без дела не сидели, а начали поиски, товарищ генерал-майор.
Озеров ещё раз оглядел внимательно Алексея, будто хотел запомнить его лицо, потом произнёс:
- Идите, майор, - и крепко пожал ему руку на прощание.

(Историческая справка: "За годы второй мировой войны в составе Советских подразделений воевало около 15 тысяч немецких солдат и офицеров, добровольно перешедших в ряды Красной Армии..." - генерал армии Штеменко Сергей Матвеевич).

  Сначала она увидела небо. Кусочек голубого неба в узкое окошко с деревянными наличниками. Ольга приходила в себя медленно, постепенно. Она лежала в комнате с низким потолком на мягкой кровати с подзором. Вокруг на бревенчатых стенах были развешаны семейные фотографии в больших рамах под прозрачным стеклом. В одной из таких рамок помещалось по нескольку черно-белых снимков. На подоконниках стояли герани в глиняных горшках, полочки и тумбочки, а так же столики и комоды были аккуратно покрыты чистыми белыми салфетками. Во всём царил покой и уют, и была видна заботливая хозяйская рука.
  Ольга попыталась подняться, но тело не слушалось и она снова опрокинулась на подушки. Она пыталась понять, что произошло, и где она теперь находится? Но память не возвращалась. Она потрясла головой, а потом стала равнодушно рассматривать тонкие занавески на окне, пышные головки нарядной герани и этот кусочек голубого неба с плывущими по нему белёсыми, пушистыми облаками. Вот одно стало клубиться и прямо на глазах превращаться в большекрылую, носатую птицу. Ольга наблюдала с кровати за её полётом. Потом она вновь захотела подняться, чтобы поближе подойти к окну и посмотреть на этот чудесный полёт. Она оперлась на локти и, тут тихонько скрипнула дверь, девушка увидела входившую к ней в комнату молодую полноватую женщину с большим крепко-закрученным пучком русых волос на затылке. Она улыбнулась, быстро подошла к Ольге, взяла со столика чашку с травяным настоем и, поддерживая её голову, начала поить. Небольшими глотками Тихонова пила тёплую, ароматную жидкость и в памяти вдруг чётко и ярко всплыло событие давних довоенных дней. Её родственница из Сибири, тётя Аня, вот так, когда-то поила её травяным чаем от кашля. И с каждым тёплым глотком сейчас в Ольгу вливалась память.

  Вечером, она уже сидела в горнице за круглым столом и слушала хозяйку дома. Голова ещё при этом кружилась от слабости, но физически Ольга чувствовала себя увереннее. Хозяйка рассказывала историю её спасения. О том, как доблестный герр майор нашёл её в лесу на тропинке, ведущей в их деревню, в бессознательном состоянии, как довёз сюда и любезно предоставил её на попечение этой женщине.
- Деревня давно под немцами, а мой муж хороший механик, работает на них в гараже, но только не тут, а в бывшем райцентре, в Старой Руссе. Поэтому у нас всё хорошо, ничего не тронуто и не разграблено, - прихлёбывая из блюдца с сахаром в прикуску, говорила хозяйка, по имени Клавдия.
  Ольга ещё раз огляделась на эту уютную обстановку в доме. Вот, значит, какой ценой содержится всё это! А она, что же теперь, тоже куплена этим герр майором? И какую цену он потребует за её жизнь? Нет-нет, нужно побыстрее убраться отсюда, из этого "гостеприимного" дома...
- Скажите, как можно незаметно уйти отсюда из деревни?
Клавдия удивлённо повела бровью.
- Но ты и рехнулась!.. Только встала, еле на ногах держишься. Куда тебе идти?
- Я не могу, не могу!.. Я ничего не понимаю, что произошло, помню всё обрывками, но чувствую, что должна уйти.
- Что ты, детка?! Клянусь, тебя в моём доме никто не тронет.
Что-то важное Ольга забыла, что-то очень важное! Она тёрла пальцами лоб, сжимала виски, но это важное никак не выплывало, память до конца не приходила. Слишком сильным оказался шок от пережитого и сейчас сознание в целях собственной безопасности, просто заблокировало некоторые детали и целые пласты, не давая им снова взбудоражить беспокойный мозг. Но тут она вдруг вскочила из-за стола, глянула на висевшую на спинке стула свою постиранную гимнастёрку, потрогала руками надетую на себя розовую кофточку, видно хозяйкину, бросилась к окну и страшно закричала на весь дом. Клавдия в испуге ринулась к ней, но Ольга оттолкнув её рукой, выскочила в сени и там упала у порога, не добежав до выхода на улицу. Нахлынувшие страшные воспоминания, снова заставили её мозг расслабиться и отключиться, уйти в безызвестность. Она снова потеряла сознание, а когда очнулась и пришла в себя, то не могла говорить, не смогла произнести ни слова.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.