За линией фронта. Часть вторая. 12 глава

  Никита Плетнёв, староста из Пригорья, поздним июльским вечером встречал у себя на явке гостей из леса. Сегодня это был партизанский разведчик из отряда Дрозда Андрей Воропаев, а с ним двое молодых парней в немецких формах. Плетнёв привык к таким визитам и не смутился, что Андрей привёл с собой настоящих немцев, он понимал, что партизанам по роду своей деятельности приходится иметь дело со всякими людьми, вот и теперь, проводив их в свой дом и плотно закрыв за собой дверь на крючок, староста как гостеприимный хозяин, усадил всех за стол.
- У нас к тебе разговор Никита Афанасьевич, - и Воропаев при этом полез во внутренний карман своего потёртого пиджачишки. - Вот эту девушку, ты нигде здесь не видел? Может быть случайно где натыкался? Посмотри внимательно, - и Андрей протянул фотографию Ольги Тихоновой Никите Плетнёву.
Тот стал долго и внимательно её разглядывать, даже очки надел, потом взглянул на пришедших молодых людей и спросил:
- Чай, не кралю свою потеряли? Зачем ищите-то?
- Не кралю, нет... Это радистка из штаба полка, пропала в начале месяца и, вот майор, который у тебя тут ночью однажды укрывался от ливня, помнишь, поди? - её теперь разыскивает.
  Никита откашлялся, снял очки и с серьёзным видом начал:
- Не могу вас в заблуждение вводить, но похожа она тут на одну девицу...
- Ну-ну, где она находится, тут, у нас? - торопил старосту Воропаев.
- Нет, не здешняя она... У нас в воскресенье открывали новую церквушку, так я там был и видел похожую на неё девушку, но только та, совсем девочка ещё. На фото она выглядит старше, может и не она - похожа только. Худенькая такая, прям в чём душа держится?
- Ну, дальше... - не терпелось Андрею.
- Стою я от дверей недалече, вижу, Клавка Шевелина с соседней Слободки с мужем в серёдку тискаются, а за собой ведут девушку в пёстром шарфике. Я тут и подошёл к ним. Говорю, что это Кондрат, ай кого прижил на стороне, и на эту девку киваю, у вас самих, мол, детей-то не было и не предвидится. А он на меня сплюнул сперва, а потом перекрестился и говорит - что ты, мол, она приблудная. Герр майор в лесу нашли и к нам доставили... Хорошенькая, говорит, но только немая.
- Немая? - переспросил сидевший напротив старосты Дёнитц. - Что есть - немая?
- Ну, не говорит совсем.
  Воропаев с Дёнитцем переглянулись.
- Нет, такая радисткой быть не может, - заключил Андрей, - значит не та это девушка.
- Да ты же недослушал, балбес, - возмутился на него Плетнёв, - слухай далее!.. Она, сказывал Кондрат, когда пришла в себя, а её к ним в беспамятстве доставили, у дороги где-то нашли, разговаривала. С женой его Клавдией вечером сидели и говорили, потом она вдруг закричала чего-то и снова в обморок, а после пришла в себя под утро и замолчала, ничего сказать не может, только кричит по ночам. Таблетки какие-то ей дают, она от них спит постоянно, вот и в этот раз привезли её сюда, а она как сонная какая стоит. Клавка её за руку и повела за собой к бабке Наталье, к свекровке они приезжали сюда, а за одно и новый приход наш посмотрели с любопытства.
- Так, значит они из Слободки сами будут? - спросил Андрей, уже с интересом.
- Да, из Слободки, сразу за старыми лабазами их дом стоит от дороги недалече. Слободка-то до революции было большое торговое село, вот и лабазы ещё сохранились, под склады их потом использовали для заготзерна.
- Ясно! Может Тимоху своего с нами туда вышлешь?
- Нет, ни Тимоху, ни тебе нельзя там объявляться. Как парень новый появляется, так его сразу в комендатуру ведут. Какой-то там чин большой стоит из немцев. Нельзя... Ты пока отправь туда, вот их, - и староста указал на Дёнитца и Шульца, который сейчас сидел и уплетал перловую кашу за обе щеки, попутно слушая разговор за столом. - Фотку пусть с собой возьмут, может и не она это вовсе... А признают, так решать потом будем, что делать, как её оттудова увести.
  Воропаев посмотрел на Дёнитца и тот кивнул в знак согласия.
- Тогда так и сделаем, - утвердительно проговорил Андрей.
- Вот, сейчас заночуете, а утречком и пойдёте. Тут всего километров восемь от нас будет вверх по речке, близко - не заплутаете. Как чуть чего, сразу ко мне и придёте. А повод у вас там появиться есть, Клавдия эта гонит самогон и продаёт его солдатам за паёк. Будут спрашивать откуда вы - отвечайте, что от своих отстали. Загуляли, мол, а теперь вот пришли за опохмелкой, прям к ней сразу и идите, - староста тяжело поднялся, закряхтел, потирая больное колено, и стал стелить на лавку свой старый зипун для ночлега.

  Всю дорогу до Слободки Дёнитц шёл быстрым шагом не сбавляя темпа, словно летел на крыльях, так ему хотелось быстрее туда попасть и узнать всё на месте, Шульц еле поспевал за ним и бежал подпрыгивая и спотыкаясь, почёсывая свой обгоревший на солнце и обшелушенный нос. Майор доверил Дёнитцу эту фотографию и разговор был доверительный между ними перед дорогой. Хейне видел, как переживал Деев из-за Ольги, как он бережно достал её фото из своей гимнастёрки и стало сразу понятно, что она значит для майора много, тоже самое, что и Настя для Геллера.
Уже на подходе к деревне Дёнитц вдруг резко остановился, так, что Шульц, бежавший за ним всю дорогу, налетел на него с разбегу и уткнулся носом в его грудь.
- Ты, что?! - спросил он у своего товарища.
- Вот-вот, и нос у тебя красный, - совсем серьёзно и без смеха, произнёс Дёнитц.
- Ты к чему это?
Хейне развернул Шульца к себе лицом и потряс легонько за плечи.
- Ты можешь изобразить пьяного?
Шульц захлопал своими круглыми глазками, судорожно сглотнул и произнёс:
- Могу, но только, если выпью... совсем чуть-чуть.
Дёнитц со вздохом поднял к небу глаза:
- Мне не нужен выпивший помощник, какой с тебя тогда толк?! Именно - изобразить, без последствий...
- Можно попробовать... Но, дай хоть глоточек, жлоб! - и Шульц потянулся рукой к вещмешку, что висел за спиной у Дёнитца.
- Чёрт с тобой, на... - и Хейне достал из мешка свою флягу со спиртом на всякий случай. - Хлебни, но только задержи дыхание сперва... И знай, закусить нечем - ты и так в доме у старосты всё сожрал!
  Шульц ухватился за фляжку, отвернул крышечку и, запрокинув голову, сделал большой глоток... И тут же сплюнул почти всё в кусты, закашлял, перегнулся пополам, выпучил свои круглые глазки: - Воды! - заорал он на весь лес под хохот повеселевшего Дёнитца.

  У бывших продуктовых складов, лабазов, сидя в тенёчке они дождались вечера, когда село затихло и солнце стало клониться к закату. Дёнитц подхватил "пьяного" Шульца под руку и они, набравшись храбрости, отправились прямиком в дом у дороги. У Шевелиных на дворе было тихо и, толкнув калитку, двое немецких солдат по вытоптанной в траве дорожке, устремились к сенцам.
  Дверь сильно грохнула, Клавдия выглянула с кухни и увидела, как двое - один мелкий и сильно пьяный, а другой высокий и с автоматом - ввалились к ней в дом.
- Матка, дафай стакан! - заорал Шульц и буквально упал за стол, опрокинув на сложенный руки свою отяжелевшую голову.
- Ну вот, уже набрались где-то... - произнесла недовольная Клавдия. - Ольга, посиди тут с ними, как бы не утащили чего, а я в погреб! - крикнула женщина и из соседней комнаты появилась худенькая девушка, повязанная косынкой в мелкий горошек.
  Дёнитц бесстыдно уставился на Ольгу, которая ещё больше побледнела в этот момент и стала отходить к окну, упёрлась спиной в подоконник и со страхом посмотрела в глаза этого немецкого парня.
- Хо, значит, Ольга? - спросил он и ещё ближе подошёл к ней.
  Она в ответ кивнула и отвернулась. Но он, положив автомат на стол, подошёл к ней вплотную и взял своими крепкими пальцами за подбородок и повернул личиком к себе, при этом стянув платок с её головы. Его целью было как следует разглядеть её лицо, но девушка подумала по-другому и вырвалась, отбегая в сторону к двери. Тут на пороге вновь появилась строгая хозяйка с полной бутылью мутного самогона. Не успела она войти, как Шульц громко стукнул кулаком по столу:
- Матка - стака-а-ан!.. - завопил он, буквально вгрызаясь в свою роль выпивохи и скандалиста.
  Клавдия, так же громко, как и он, грохнула по столу бутылкой.
- Сам нальёшь, - произнесла она и с таким же грохотом поставила на стол железную кружку.
  Шульц налил и, к ужасу Дёнитца, выпил всю кружку до капли. Потом стал наливать ещё.
- Ты что, рехнулся?! - Хейне подскочил к разбушевавшемуся другу и стал вытаскивать его из-за стола.
Шульц не вылезал, уперев ноги в подставку, которые крепят столовые ножки, он оказал "бурное сопротивление", крича и ругаясь по-немецки, а потом и вовсе заорал какую-то шутливую песню и повалился со стула под ноги рассвирепевшей от такого бесстыдства, хозяйки.
- Ну, что вам тут, кабак что ли? А ну-ка, вон отсюда! Выпили и будет... - выкрикивала она, выпроваживая непрошеных гостей за порог своего дома.
Ей удалось их вытолкать с трудом в сени, где они остановились перед закрытой дверью и отдышались.
- Ну, это она? - шёпотом спросил Шульц у вспотевшего Дёнитца.
  Тот вытер лоб ладонью и хлопнул Шульца по плечу, утвердительно кивнув головой.
- Вот что, давай вернёмся и ты к ней пристанешь, понял?
- Как это? - Шульц испуганно покосился на Хейне.
- Так! Ухватишь её за локоть или за грудь... Давай, так надо!
- Ты что?! Меня потом герр майор Деев за это повесит...
- Ну, ты же исполнительный парень, ты пьяный, ты сможешь... Ведь пьяному море по колено, ну!
- Не, не... Меня потом за это Геллер пристрелит.
Тут у Дёнитца лопнуло терпение
- Это я тебя пристрелю раньше Геллера, ну!.. - и он демонстративно навёл на друга автомат.
- Ладно-ладно... Чего ты?!
  И вцепившись рукой в дверную ручку, Шульц повис на ней, распахивая дверь настежь.
- Я ещё не ушёл, куколка, - громко брякнул он по-немецки, - я тут... О, майне кляйне (моя маленькая)!
  Парень ввалился снова в комнату, Клавдия, уже успокоившаяся и присевшая к швейной машинке, с презрительной усмешкой строго глянула на низенького пьяницу и брезгливо сплюнула. Ольга, сидевшая рядом с ней, вскочила на ноги, но увернуться от наглого Шульца не смогла. Он, вбежав и пьяно шатаясь, тут же полез обнимать её за плечи. Самогон ударил ему в голову и, тут произошло то, о чём и говорил сейчас его товарищ - пьяному стало море по колено!.. Он крепко прижал Ольгу к себе, стал тискать, лезть рукой к ней в кофточку и, выпятив свои пухлые губки, полез целоваться.
- Но-но, ты не очень-то тут! - Клавдия вскочила и отпихнула провокатора от девушки, а Тихонова взвизгнув, бросилась в кухню, но не тут-то было.
  Низкорослый Шульц побежал за ней. Вошедший из сеней Дёнитц видел только финал, который потом всем и рассказывал, как анекдот - Шульц ни с того ни с сего завизжал. как поросёнок и выполз на карачках, поднимая головой пёструю занавеску, которая висела в кухне вместо двери - за ним бежала растрёпанная Ольга с поднятым над головой угольным утюгом и пинала Шульца в зад ногой, подгоняя и толкая его вперёд. Он дополз по коридору к выходу и упёрся Дёнитцу в колени. Тот едва сдержался, чтобы не захохотать в голос, а сам с грозным видом направил на Ольгу автомат и она, в ответ на его жест, снова юркнула за занавеску.
- Она меня чуть не убила, Хейни, - пьяным голосом проговорил Шульц, пытаясь подняться на ноги. - Это же оскорбление немецкого солдата!..
- Точно так, - и Дёнитц ухватился за эту спасительную ниточку.
  Направив на хозяйку автомат, он грозно сказал:
- Ты есть арестованная, и эта девка тоже... За избиение моего друга вы обе ответите!
  Он широким шагом проследовал в кухню и вывел оттуда испуганную Ольгу. Клавдия бросилась к двери, но Шульц остановил её.
- Что вам надо? Я не пойду с вами никуда, зачем? - выкрикивала Клавдия.
  Дёнитц вытолкал хозяйку в коридор и, открыв чулан, засунул её туда, приперев дверь деревянным засовом, которым задвигали на ночь вход. Потом вернулся за Ольгой. Она хотела было убежать, но Хейне в два прыжка догнал её у крыльца и схватил за локоть. Ольга пыталась оттолкнуть его и скатилась со ступенек, тут за ней уже бросился Шульц. На шум у крыльца Шевелиных стал сходиться народ. И тут Дёнитц понял преимущества своего положения, оправил форму и покрепче ухватился за свой автомат:
- Ну, разойдись, разойдись!.. - крикнул он в толпу и, толкая Ольгу перед собой дулом оружия, повёл её в сторону лабазов к полю.
Шульц, кувырнувшись с пьяну у крыльца, стряхнул с коленей прилипший песок и бросился догонять Дёнитца и его "пленную".

  Ольга шла по деревне впереди двух немецких солдат, подгоняемая дулом автомата, который чувствовала у себя между лопаток. Теперь было время задуматься о себе, о своём последнем часе жизни. Нужно было придумать, как лучше и с достоинством уйти из этого прекрасного и солнечного мира, отягощённого страшной войной. Ведь не для того спасала её Осмоловская, чтобы теперь она отдалась на волю этих двух мерзавцев. Не бывать этому, никогда!
  Они втроём вышли в поле под пристальным взглядом деревенских жителей, которые жалели бедненькую молодую девушку и тихонько про себя проклинали фашистов, но в открытую никто не вступился, не сказал ни слова, не защитил... Вот они уже скрылись из виду, спускаясь вниз к балке. Пригорок скрыл их от людских глаз и Дёнитц решил дойти до рощицы для полного спокойствия, а там, наконец, открыться этой девушке, но... Как только они ступили в овражью впадину, Ольга резко остановилась, а потом собрав все последние силы, бросилась на Дёнитца, ухватилась за дуло автомата и с силой толкнула его на маленького Шульца. Стоя на краю этой небольшой впадины, оба не удержались от такого сильного напора и полетели кубарем вниз. Шульц, падая, уцепился за шею Дёнитца и так и повис на нём, а тот пытаясь освободиться и встать, никак не мог сбросить с себя своего подвыпившего друга. За это время Ольга убежала далеко. Она задала такого стрекача, что только пятки сверкали. Она бежала по полю, но не назад к деревне, а по диагонали к реке, что протекала у самого леса, была не широкой, но глубоководной. Здесь через неё был, она знала это, маленький и шаткий мосток, висящий над водой на ржавых металлических опорах. Туда сейчас она устремила свой бег. Дёнитц быстро опомнился и нашёл Ольгу глазами. Он, бросив Шульцу свой автомат, побежал за девушкой.
- Стой! - кричал он и бежал за ней по полю. - Стой, Ольга, послушай... Не надо! Ольга!...
  Но девушка продолжала свой бег, краем глаза следя за преследователями. Шульц отвалился сразу, он с разбега шлёпнулся носом в густую траву и растянулся там руками вперёд, выронив автомат Дёнитца, а Хейне припустился по военному - с прыжками через мелкие препятствия и спринтерски размахивая руками. Вот расстояние между ними уже стало сокращаться, Ольга понимала, что до спасительного леса ей не добежать, а если и добежит, то там не укрыться от ушлых солдат и она, ещё решившись на это раньше, смело бросилась к мостику, срезая угол поля. Во время бега она не кричала, она вспоминала Осмоловскую:
"Ну, вот - Татьяна застрелилась, а я сейчас утоплюсь..." Она уже чувствовала за собой дыхание этого ужасного немца, и задыхаясь в беге, стала спускаться к мостику. Вот уже и загремели под ногами его старые скрипучие настилы, Ольга остановилась на середине и не думая больше ни о чём - прыгнула, перекинувшись через перила, в глубокую холодную бездну.
  Раздался плеск и вода сомкнулась над головой. Приятная ласковая прохлада окутала тело и Ольга, умевшая плавать, опустила руки вниз, чтобы уйти на дно топориком. Но, видимо, не правду говорили про эти места, здесь не было той убийственной глубины, о которой судачили местные жители. Может быть около двух метров и было-то. Ноги при прыжке с высоты сразу ударились о дно, но ведь если захотеть, то и в луже утонуть можно и Тихонова, развернувшись в воде, опустилась и легла на дно в мягкие объятия ила и тростника.
- Вот, чёрт!... - кричал, подбегая к мостику Дёнитц.
  И с разбега, не успев скинуть с себя ботинки, парень бросился с того же места в реку вслед за девушкой. Его потянуло вниз, он так же ударился о дно и, выскочив из воды, глотая воздух, снова нырнул на поиски беглянки. В иле ничего не было видно, парень на ощупь стал искать её, понимая, что далеко течением не могло унести. Он ползал по дну на коленях и, наконец, наткнулся ногами на неподвижное тело. Быстро зацепив её рукой, он с силой вытолкнул это тело на поверхность воды. Вынырнул сам и, толкая Ольгу впереди себя, добрался с ней до противоположного пологого берега. Он, вылезая из воды, с трудом вытягивал ноги в отяжелевших башмаках из топкого ила. Дёнитц подхватил Ольгу за плечи и вытащил её на берег, промокшую и неподвижную.
  Она лежала на песке у его ног, запрокинув голову, по мокрым волосам её стекали крупные капли. Дёнитц наклонился, прислонился ухом к груди и расслышал чёткое постукивание сердца, и тут уж он перевернул её лицом вниз и стал бить руками по спине, пока она не поперхнулась выброшенной из лёгких водой. Она закашляла и села на песок, посмотрела на Дёнитца и стала отползать от него обратно в реку. Она трясла головой и делала жест рукой, означающий - не подходи!
- Тихо, тихо!... Ольга, я не сделаю тебе ничего плохого, - снова растерялся он и позволил ей вползти в воду.
Потом он сообразил, что слова сейчас бессмысленно прозвучат и вытащил из своего верхнего кармана мокрую фотографию.
- Вот, Ольга, это фото дал мне майор, Алексей дал... Твой фото, - и он выставил свою руку вперёд, чтобы девушка могла рассмотреть то, что он показывал ей.
  Она остановилась в воде, приоткрыв губы и Дёнитц шагнул к ней, встал рядом и отдал ей карточку в руки. Ольга не могла сперва поверить своим глазам, это было то самое фото, которое она подарила Алексею перед его отъездом в Новосибирск на переподготовку и сколачивание специальной группы для работы в немецком тылу. Да, это было то самое фото!
- Мы тебя искали, майор очень волнуется, по его просьбе мы тут... - продолжал, стоя по коленко в воде, Дёнитц. - Напугали тебя, прости, но нельзя было у всех на виду что-то предпринять другое... Прости!
  Ольга в каком-то порыве новой жизни, с которой она уже распрощалась, бросилась на шею к Дёнитцу и он, немного постояв, пошёл на берег с девушкой на руках.
Тут по мостику загремели каблуки, задохнувшийся от быстрого бега Шульц, волоча автомат, еле-еле шёл к ним на встречу. Он "переполз" мостик на противоположную сторону, туда, где находились Дёнитц и Ольга и, демонстративно схватившись за сердце, упал на мокрый песок.

  Восемь километров до Пригорья они преодолели лишь, когда поздние летние сумерки уже сменились тёмно-синей ночью. В домик к старосте они постучались специальным кодом - по четыре стука костяшками пальцев три раза с интервалом в несколько секунд. Плетнёв был дома один.
  Ольга и Дёнитц были промокшие до нитки. Девушка дрожала всем телом и Плетнёв сразу отвёл её за ширму, дал старый ватник, чтобы переоделась, длинную юбку своей сестры, сам взял её вещи и повесил на печку сушиться. Дёнитц ещё дорогой раздевался и отжимал свою одежду, но всё-равно её пришлось тоже сушить. А Шульц... Бедный Шульц от усталости не чуял под собой ног и, как только они вошли в этот маленький домик, сразу отключился, привалившись к тёплому боку печки, кинув к ногам автомат и вещьмешок.
- Что, гнались за вами, что ли? - спросил Плетнёв у Дёнитца.
- Мы немножко не так сделали, - с трудом подбирая русские слова, говорил Хейне. - Мы не послушались вас, и сделали всё по своему. Ну... не послушали, что вы сказали о том, мол, надо вместе потом решить... Потом, я боялся, что больше не получится и мы решили сами действовать, но... Чуть не погубили эту девушку!
  И Дёнитц рассказал Никите Плетнёву, как было дело.
  На рассвете староста вышел из дома, огляделся по сторонам и потом только позволил выйти из калитки троим своим гостям. Он проводил их до болота:
- Ну, дальше, а я вам сейчас укажу, куда лучше свернуть, пойдёте сами. Тута теперь много просохших мест за лето образовалось, вот и здесь, где пойдёте, тоже просохло. Потом прямиком через линию фронта на Озерки. Ну, с Богом!.. - и Плетнёв, перекрестив им путь, отправил своих гостей с той стороны - в обратную дорогу.

  Уже сидя в домике старосты, Ольга поняла, кто эти ребята. Всем была хорошо знакома история спасения жены полковника Стрельникова и, что немцы, пришедшие к майору, в большинстве своём остались у него в батальоне. Но их в лицо она не видела, сидя у себя в комнате радистов при штабе полка. Теперь они втроём подходили к месту размещения батальона майора Деева. Этого не может быть?! Сейчас она сможет его увидеть, или нет - опять помешает какая-нибудь случайность. Но вот они входят в штабной дом, на пороге их встречает Илья Завадский, командир второй роты батальона, которому Ольга была хорошо известна ещё по прорыву через Белогурово, когда майор в апреле месяце вывел из окружения разрозненные отряды из полка Стрельникова. Завадский остановился возле них с открытым ртом, но произнести не смог ни слова. Он лишь указал им на дверь в кабинет майора, куда все трое и вошли.
- Я сейчас, я быстро... - проговорил он и кинулся бежать в коридор, а там во двор за майором, который сейчас находился в первой роте.
  Накануне к нему приехал Стрельников.
- Герр майор, к вам герр Оберст, можно? - доложил ему стоявший в дверях Кляйн, который никак не мог привыкнуть к русским словам и называл по-своему военные чины.
  Деев улыбнулся:
- Давай, проси!
  Стрельников вошёл, и закрыв за собой дверь, показал рукой назад:
- Что это, майор? Вы что же, не могли в секретари себе русского парня выбрать? А то - герр Оберст... Что за чушь такая?!
- Не сердись Иван, не надо. К тому же, он не секретарь, просто зашёл ко мне о поисках доложить.
- Всё свою радистку ищешь? - и на свои же слова Стрельников отрицательно покачал головой.
  И вот в самый разгар их разговора вбежал с растрёпанной на ветру чёлкой, Завадский...

  Ольга сидела бледная на стуле, казалось, что она готова была снова упасть в обморок и Шульц, испугавшись, достал её косынку в горошек из своего потайного кармана, подобранную им у крыльца, когда выбегали из дома Шевелиных и стал махать ею перед Ольгиным носом, приговаривая:
- Сейчас, ничего... Не надо падать, не падать на поль, нельзя...
В этот момент послышались шаги в коридоре, кто-то несмело остановился у самого кабинета, а потом осторожно скрипнула дверь. Ольга повернулась к входившему. На пороге похудевший и осунувшийся, стоял Алексей. Он прошёл в свой кабинет и остановился против Ольги, не веря своим глазам. Хейне и Шульц, переглянувшись, тихонько вышли из этой комнаты, плотно прикрыв за собою дверь.

Автор - Ольга Азарова.

КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ.

  Используемые в повести материалы и литература:
Архив кинофотодокументов из собрания Госфильмофонда СССР и РФ.
Сборник-альманах - "Маршалы победы" - Москва, 1987 год.
"На Северо-Западном фронте, 1941 - 1943" - Москва, "Наука", 1969 год.
"На Волховском фронте" - Москва, изд. "Наука", 1982 год.

  МЕМУАРЫ И ВОСПОМИНАНИЯ:
Василевский А.М. - "Дело всей жизни". - Москва, Политиздат, 1983 год.
Жуков Г.К. - "Воспоминания и размышления". - Москва, АПН, 1983 год.
Мерецков К.А. - "На службе народу." - Москва, Воениздат, 1983 год.
Золототрубов А.М. - "Мерцающий луч славы". - Москва, Астрель, 2004 год.
Антонов К.С. - "Моё второе военное лето". - Москва, Политиздат, 1974 год.
Юрген Геллер - "Воспоминания солдата". - Берлинское издание, 1976 год.
Хейне Дёнитц - "Письма на Родину". - Москва, Воениздат, 1987 год.