Диктатор и палач. Глава двадцатая цветение снега
Оставив Иванова и Шрубу спорить о политической конъюнктуре Испанской республики, Ёжик отправился на пляж. Одет он был в белые парусиновые туфли, короткие шорты, цветастую распахнутую рубаху, к которой сам пришил петлицы со знаками отличия своего звания, а на левую сторону прицепил свои ордена. Так же на нём были темные очки, а голову украшала розовая панама. Мощный торс перепоясовала кожаная подтяжка, к которой крепилась кобура с пистолетом, спрятанная под рубахой.
Он шёл летящей походкой, без стеснения разглядывал понравившийся ему дам и явно чувствовал себя хозяином жизни. В левой руке он сжимал горлышко бутылки с ромом, к которой периодически прикладывался. Вдруг в баре под навесом "Rongeur au chocolat" он заметил красивую мулатку и, не откладывая дело в долгий ящик, смело направился к ней.
Когда он перешагнул порог бара, добрая половина его посетителей направила на Ёжика свои взгляды, но он, привыкший к вниманию ко своей персоне, не уделил этим взглядам какого-либо своего внимания.
Он подошёл к мулатке и заговорил с ней вызывающе.
И тут произошло то, чего Ёжик никак не ожидал: добрая половина бара, направившая на него взгляды, встала как один и от неё отделились двое - двухметровый бугай и нагловатого вида китаец - и направились к Ёжику.
- Это кто ещё такой? - спросил бугай китайца, а тот со слабо заметным акцентом ответил:
- Сейчас и узнаем.
Парочка подошла вплотную к Ёжику и китаец спросил:
- Знаешь французский? Тогда слушай, лепрекон. Ты явно не здешний, а иначе бы поостерегся бы приставать к жене Чжуна. А мой друг - её брат, смертоносный Билли...
- Выходи-ка, Билли, чтоб тебя убили! - весело пропел Ёжик.
Китаец с мулатом переглянулись, девушка с интересом наблюдала за развитием событий, а Ёжик одним движением выхватил пистолет из кобуры. Китаец посмотрел на оружие с недоумением.
- Это что за пукалка?
И обрушил ребро сухощавой ладони на пистолет, а после ногой отбросил оружие в дальний угол. Это озлобило Ёжика.
- Каратист, значит? Ну а я гимнаст.
Ёжик ловко сделал сальто назад, в ходе этого трюка стукнув неприятелей по низу подбородка каблуками парусиновых туфель, и оказался рядом с буфетчиком, который за годы своей работы повидал всякое и совсем не отреагировал на выходку Ёжика. А тот заметил дверь между стеллажами бутылками, выбил её одним нажатием плеч и между этими действиями успел отбросить старую бутылку с ромом (остатки содержимого которой вылилось в ходе акробатического приёма) и прихватить новую.
Сильный и неожиданный удар повалил обоих, но китаец вскочил мгновенно и помог подняться шурину и возглавил погоню доброй половины бара за оскорбителем чести своей жены. Сама мулатка, когда бар в одно мгновение опустел, лишь пожала плечами и заказала себе ещё виски.
Николай Ёжик спокойно и вальяжно шёл по набережной, напевая на родном про злые холода, пока шедший ему на встречу незнакомый чернокожий к нему не обратился:
- Эй, белый, не за тобой ли погоня?
Ёжик обернулся и увидел, как в его сторону бегут человек двадцать во главе со знакомыми китайцем и мулатом, вооруженные чем попало. В ужасе Ёжик подпрыгнул и рванул с места не хуже заправского спринтера.
Он свернул в переулок, пробежал дворам и снова выбежал на набережную. В поле зрения оказался его (ну как его, вернее президентский) "Кадиллак". Ему он обрадовался как Ноеву ковчегу.
- Мишель!!! - заорал Ёжик так громко, что чуть не порвал голосовые связки. - Заводи!!!
Мишель в тот момент сидел на капоте и ел пломбир. Он услышал крик Ёжика и быстро понял, что у того неприятности. Он отбросил пломбир в сторону, вскочил на ноги, перепрыгнул лобовое стекло и оказался в водительском кресле, с первой попытки завёл автомобиль, направив его в сторону Ёжика.
Ёжик на ходу запрыгнул в свой транспорт и приземлился на мягкие задние кресла.
Но Мишель недостаточно быстро развернул "Кадиллак" и неугомонный китаец успел запрыгнул на багажник, а его друг и родственник мулат успел обеими мускулистыми руками вцепиться в задний бампер и с успехом его оторвал - Мишель упёр в пол педаль газа, из-за чего китайца смело с багажника и он упал в руки мулата. Так как у преследователей не было колёс или, хотя бы, гарпунов с крючьями, погоню они были вынуждены прекратить. Китаец в ярости порвал ворот своей дорогой рубашки и произнёс витиеватое китайское ругательство, а мулат с недоумением посмотрел на дело рук своих.
Отдышавшись, лёжа на задних сиденьях, Ёжик перелез на переднее сиденье, а Мишель, проехав несколько метров, сбавил скорость.
- Вот это я понимаю - жизнь! - обратился Ёжик к Мишелю на французском и продолжил по-русски. - Никогда не хотел строить социализм, а хотел строить свою жизнь. Я люблю жить красиво и богато. Может, бросить всё, схватить побольше денег и удрать в Рио-де-Жанейро, город белых штанов?..
Ёжик задрал манжет рубашки и посмотрел на часы.
- Успеваем.
Мишель довёз Ёжика до отеля, после чего завёз машину в гараж, а Ёжик поднялся в свой номер и рухнул на кровать, мгновенно уснув.
Он проснулся через час и сорок две минуты. Переодеваться не стал, прыснул на себя одеколоном и вышел из номера, прошёл немного дальше по коридору и постучался.
- Кто?
- Колька.
- Ну, входи.
Иванов был одет в такой же костюм, в каком он прибыл на Гаити: таких он привёз с собой несколько штук. Глянув на вольный наряд Ёжика, он лишь поинтересовался:
- Ну как водичка?
- Да я и плавать не умею, Осип Васильевич.
- Ага.
На сегодняшний обед президента были приглашены председатель со своим переводчиком и Клод Шруба. Обед состоялся на веранде Главного Национального дворца. Серват и Шруба, зная о привычке "этих русских" приходить на полчаса раньше и есть (в случае Ёжика - пить) на халяву, они сами пришли на час раньше и накрыли богатый стол.
Когда Иванов и Ёжик вошли на веранду, президент с переводчиком были не одни: рядом с ними за столом сидел высокий и сухой представитель малых народов, одетый в потрёпанную форму полковника гаитянской армии с обкуцанными погонами, его грудь была усыпана династическими звёздами и медалями за службу. Его кожа имела красноватый оттенок, у него были большие чёрные зрачки и грубые, мозолистые руки, приплюснутый нос. Угрюмое выражение лица, сжатые губы и какой-то нехороший блеск в глазах сильно старили лицо молодого человека, а ведь ему было только двадцать четыре. Рядом с ним сидел и держал на коленях серый дипломат один индеец, лицо которого было свирепым и одет он был попроще.
Увидев непрощённый гостей, Ёжик напрягся, но сел за стол по левую руку от Иванова.
- Товарищ Серват, мы так не договаривались. Почему посторонние люди?
- А вы, товарищ Ёжик, оделись не по протоколу. Так что один один.
Ёжик с секунду подумал и кивнул.
- Справедливо. А наш гость говорит на французском или английском?
Тут гость встал, подошёл к Ёжику и заговорил на хорошо поставленном русском языке.
- Я - Роберт Фредерик II, легетимный претендент на трон Москитового берега. Я пришёл в надежде на финансирование избавления моего народа от ярма никарагуанского империализма и построения социализма с национальной спецификой.
- Ого, откуда вы знаете русский?
- Люблю изучать языки крупных народов: русский, английский, китайский, хинди...
- Похвально. Что же касается помощи, то после обеда всё обсудим. Идёт? Сейчас давайте пообедаем.
Роберт Фредерик возвратился за стол и вдруг Шруба встал, подошёл к буфету и достал из нижнего ящика две небольшие коробочки из красного дерева. Пока Шруба нёс их ко столу, президент встал.
- Кхм, раз уж факт дружбы можно считать свершившимся, то позвольте преподнести вам знак нашей признательностьи...
Шруба перевёл.
- Шруба, подай мне коробочку с буквой "I".
Шруба подал и президент открыл её, не забирая из рук министра. В коробочке, обитой изнутри чёрным бархатом, лежала звезда Национального ордена Почёта и Заслуг, которую Серват нацепил на пиджак Иванова.
- О, товарищ президент, я польщён. Мне надо встать?
Ёжик перевёл.
- Необязательно, учитывая ваш возраст. А вот ваши документы, Осип Васильевич.
Шруба перевёл.
Осип Васильевич, отложив ложку и надев очки, приступил к изучению документов о награждении, а президент тем временем продолжил.
- Шруба, подай мне коробочку.
Он подошёл к Ёжику и попросил встать, что тот сделал.
- Орден, высший орден Гаитянской республики, полагается и вам, Николай Иванович.
Он так же достал из коробки орден, но уже на ленте и надел её на шею награждаемому.
- Поздравляю. Вот ваши документы.
Ёжик сунул документы, не читая, в карман, и уже доставал зеркальце, как теперь из-за стола снова вышел Роберт Фредерик.
- Мэчитизив, раскрывай дипломат.
Подойдя к Иванову, он отчеканил, как на воинском параде:
- В знак серьёзности наших намеренией и веры в нерушимую дружбу братских народов я награждаю вас звездой ордена Серого Города, единственным орденом королевства Москитового берега. Вот документы.
- Ну не стоило, Роберт, мы бы и так спасли ваш народ.
Роберт Фредерик, после прицепления ещё одной звезды на пиджак Иванова, подошёл к Ёжику.
- Мы заранее благодарим вас за содействие и поддержку, поэтому вручаем вам орден Серого Города в степени командора.
Роберт Фредерик надел на шею Ёжика знак ордена на широкой ленте, после чего пожал руку и вернулся на своё место.
Наконец, все приступили к обеду. Как только Ёжик отправил небольшую толстую колбаску в рот, к нему на русском обратился Иванов.
- Неудобно как-то, Коля, они нас наградили, а мы их нет.
- А мы им, Осип Васильевич, материальную помощь обеспечим. А наградили нас они без свидетелей, заметьте.
- Без свидетелей, но с документами. Давай, тащи сюда красный чемодан из моего номера. Вот тебе ключ.
Ёжик взял ключ, тактично улыбнулся и произнёс на французском:
- Извините, я должен вас ненадолго покинуть.
Он вышел с веранды и вернулся с красным чемоданом. Иванов встал, запустил руку в раскрытое Ёжиком нутро чемодана и достал обитую тканью панель, на которой висело в четыре ряда двенадцать идентичных орденов.
- Ёжик, переводи. В знак нашего уважения к вам, товарищ президент, я от имени ВЦИКа РСФР награждаю вас орденом Социализма!
Президент встал и Иванов торжественно прикрепил орден к его пиджаку и пожал руку.
- Шруба, переводи. Это честь для меня, господин председатель.
Господин председатель похлопал президента по плечу и положил в его наружный карман орденскую книжку, после чего подошёл к Роберту Фредерику.
- Роберт (тот поднялся), вы - необычный король, король-социалист. От имени ВЦИКа РСФР я награждаю вас орденом Социализма!
- Спасибо, товарищ.
Так как на левой стороне груди мундира Роберта Фредерика место для новой награды не нашлось, Иванов прицепил её на петлицу. Потом он снова подошёл к чемодану, сунул панель обратно и вынул такую же, но с другими идентичными орденами. Это был орден "Знак Почёта", которым Иванов наградил Шрубу и Мэчитизива, после чего Ёжик отправился относить чемодан обратно.
Возвращаясь, он в коридоре столкнулся с президентом и министром.
- А вы куда?
- Секретные дела государственной важности, Николай Иванович. - ответил Шруба и собирался идти, но Ёжик перегородил ему дорогу.
- Постой, Шруба. Ты хоть скажи, откуда у вас индеец взялся, вчера его ж не было.
Через плечо Ёжика Шруба посмотрел на удаляющегося президента и скороговоркой ответил:
- Да был он здесь, всегда был. Его семья бежала от президента Монкады, имеет особняк в пригороде. Прибыл сюда, так как надеется на вашу помощь в восстановлении независимости Москитового берега. Никогда не служил, в нашей армии уж точно, обкуцанные погоны об этом намекают, мундир полковника, а не генерала носить из-за ложной скромности, ордена - династические, их он получил во время кругосветок, медали за службу - купил на рынке или в антикварной лавке, на них у него нет документов, а те, которые есть, неприкрытая подделка. Всё, пусти меня, лучше ответьте на его просьбы о помощи.
Шруба обошёл Ёжика и пустился догонять президента. Ёжик немного постоял в коридоре, поправил орденские ленты на шее, так, что бы они были за воротником рубашки, пораскинул мозгами и вернулся на веранду, так и не придумав, как ему использовать нового знакомого.
Роберт Фредерик уже увлёк беседой Осипа Васильевича, который чистил апельсин и внимательно слушал.
- Проекторат Британии продлился до 1859 года, когда она передала его Никарагуа. Это произошло при короле Джордже Августе Фредерике II. Ну а в 1894 году президент Селая одним росчерком авторучки превратил Москитовое королевство в департамент, который назвал своим именем и король Роберт Генри Кларенс лишился власти. С тех пор мы жаждем возвращения. Роберт Генри Кларенс - пятнадцатый король Москитового берега, я был бы семнадцатым.
- Это всё очень интересно, Роберт, но как вы собираетесь скрестить монархию с социализмом? Ведь это взаимоисключающие вещи!
- А вот и нет, Осип Васильевич. Следите за руками. Глава вашего государства - председатель ВЦИКа, который имеет большую полноту власти и находится в своей должности пожизненно. Просто меняем председателя на короля - и готово!
- Всё верно, а как же выборы? Председателя избирают члены ВЦИКа, и хоть и так понятно, кто победит, мы хотя бы делаем видимость демократии.
- Так же будет и у нас. Король будет приравнен к обычному госслужащему и его должность не будет наследственной и он не обязательно должен быть из моей семьи. Тоже видимость демократии!
- Тут есть над чем подумать и теперь я горю ещё большим желанием помочь вашему народу построить такой социализм с национальной спецификой для того, что бы посмотреть, что из этого получится...
***
Как обычно, Георгий Перестроев был занят бумажной работой и лишь радио, читавшее голосом известного диктора увлекательный детектив, не давало ему уснуть от муторной работы. Он уже заканчивал с работой, как в кабинет постучали.
- Да, кто там?
В кабинет вошёл Петькин и без слов протянул Перестроеву оригами оленя.
- Трухичу, походу, нечего делать, кроме как складывать оригами.
Раскрыв фигурку оленя, он прочитал:
"Георгий Еремеевич? Это маршал Трухич. Страдая от бессонницы, я вдруг осознал, что у меня нет плана "Б", и я его придумал. Причём в ту же ночь. Нужен человек, который близок к Емелину и чьё внимание к вождю не вызовет подозрений. Знали ли вы, что цинаид имеет запах миндаля? Конечно знали. Так вот, нужен человек, который может приготовить миндальное блюдо (кекс или печенье, не важно), начиненное цинаидом, что бы в случае неудачи с немцем покончить с Емелиным. Если вы не знаете такого человека, дайте мне знать, я придумаю другой план "Б", или можете предложить свой."
Георгий Еремеевич скомкал бумажку, сунул её в карман и принялся писать ответ.
"Мануил Наримунтович! Это Георгий Перестроев. Да, есть такой человек, и не абы кто, а приёмный сын Емелина - Трофим Галин. Есть у нас в наркомате такой сотрудник, капитан Дирхаундов. Он с моим капитаном Волкодавовым закадычные друзья и часто много чего секретного сбалтвают друг другу, а потом передают узнаную информацию своим начальникам. Капитан Дирхаундов - Яшке Арбатову, а капитан Волкодавов - мне. У Трофима Галина возникли тёрки с вождём, пока не буду вдаваться в подробности, сейчас это не так важно, и, я уверен, он с готовностью вольётся в наш заговор, а если нет, то всё равно будет молчать, так как ему это выгодно."
Перестроев сложил бумажку вчетверо и протянул Петькину, который спрятал её в подкладке и, не проронив ни слова, вышел из кабинета.
- Угрюмый малый. - произнёс Георгий Ереемевич и вернулся к работе.
Примечание. Всё вышесказанное является вымыслом автора и не относится к реальной истории. Произведение является представителем жанра "альтернативная история"
Свидетельство о публикации №222062901700