Полярный. Держать пари

Эпизод 4.

Тот день вместил в себя огромное количество событий. Потому и запомнился. Перво-наперво привезли регенерацию. Бортовой зилок стоял на причале, когда наш экипаж колонной по четыре почти в ногу примаршировал к лодке поутру. Курсантов отрядили его разгружать. Штабель прямоугольно-параллелепипедных жестяных коробок вскоре высился на причале, а зилок уехал порожним. Коробки регенерации имели не совсем новый вид: где-то помятые, поцарапанные, часто без этикетки и сплошь тронутые ржавчиной. А регенерация — это некий химический состав, способный восстанавливать кислород из оксидов, регенерировать атмосферу в отсеках подводной лодки, поглощать углекислый газ и выделять оксиген.

Коробки регенерации должны быть строго герметичны (требование безопасности). Потому, наша братия перед погрузкой на лодку проверяла каждый регенеративный патрон на герметичность методом макания его в воду. Обвязывали верёвкой, с причала опускали в воду залива и наблюдали несколько минут, не покажутся ли пузырьки. Те патроны, которые пузырились, отбраковывались нами. Таким образом, на причале росли две пирамиды из регенеративных патронов. Большая, пускающая жёлтую пену, горячая на ощупь. И маленькая — патроны годные к использованию. Их матросы-срочники впоследствии разнесут по отсекам на штатные места.

На подводной лодке, тем временем, жизнь била ключом. Пустив чёрное облако дыма, заработал дизель. На бак и на корму явились швартовные команды в грязно-красных спасательных жилетах, надетых на шинель. На мостике старшие офицеры руководили процессом. Мы стояли на причале в удивлении. Прошёл месяц стажировки, наконец мы наблюдали нашу лодку в действии.

То были швартовные учения. Матросы выстроились в шеренгу, слушали инструктаж. Шпили, как грибы выросшие из палубы, демонстрировали своё вращение. Однако накал учений нарастал. Работая винтами в раздрай, передним и задним ходами, лодка стала раскачиваться, то нос отходил от причала, то корма. Матросы должны были шпилем подтягивать лодку к причалу.

Напишу прямо, в 96-й бригаде четвёртой Краснознамённой ордена Ушакова первой степени эскадре подводных лодок СФ дедовщина процветала махровым цветом. Молодые пацаны-срочники получали люлей по всякому поводу и без оного постоянно. И вот эти зашуганные молодые парни находились на голой, как коленка, палубе лодки и должны были справляться со швартовыми тросами, набрасывать на шпиль и сдерживать надраившимся канатом динамичное движение лодки. Ещё с моста постоянные окрики разошедшегося, чередующего хода лодки, командира. Отходила носовая оконечность лодки — носовые швартовы надраивались так, что брызги морской воды, выжатые в одно мгновение из каната, разлетались в стороны. Канат натягивался как струна. А в это время корма ударялась о причал. Кранец, в лучшем случае, старая автомобильная покрышка.

Тому, кто стоял на мосту, вверенную ему лодку было не жалко. А ударялась она корпусом о берег не слабо. Вероятно, сожаления о здоровье и жизни молодых матросов швартовной команды ему так же были неведомы. Отлёт разорвавшегося швартова убийственен. А швартов лопнул... Хлёсткий щелчок по корпусу лодки! Все фигуры в красных спасательных жилетах распластались вмиг на палубе. Нехотя встают опять. Следующий по очереди матрос у шпиля заметно очкуя пробует унять непослушный канат.

Я, к тому времени пятикурсник, после каждого года обучения бывавший на практиках в морях, швартовался в шторм и на рефрижераторе, и на промысловике, хорошо понимал тех пацанов в жилетах. Хорошо понимал также искусственность и бесполезность подобных "учений".

Регенерация на причале на время швартовных учений была полностью забыта. Всё наше внимание поглотило незабываемое действие, которое я попытался описать выше. И вот теперь мы вернулись к штабелям с регенеративными патронами. Олег Матяш, лениво оглядывая окрестности, с некоторой грустью в голосе обратил внимание нашей братвы на загадочную прямоугольную табличку, вделанную в скалу в небольшом отдалении от нас. Медный прямоугольник тускло поблёскивал на вертикальном склоне. Чтоб развеять тяжёлые чувства, нахлынувшие на нас в связи с созерцанием швартовных учений, мы заспорили о том, что ж там написано на этой табличке. Кто-то пошутил, небось инвентарный номер конкретно этой скалы. Здесь же всё должно быть по военморовскому ранжиру, и скалы, стало быть, тоже.

Однако надо знать Матяша, неспроста он заварил эту тему.

— Женя, ты ж у нас скалолаз? Но уверен, ты не сможешь взобраться на эту скалу, прочитать, что там написано! — наша компания засмеялась, моментально уразумев, к чему клонил Олег.

— Думаю, смогу, Олег, — нарочито серьёзно отозвался я. — Только вот лениво…

— Да ладно, лениво ему, — нагнетал Матяш. — Скажи честно, струсил, мы поймём! — Народ ржал вовсю.

— Когда я врал? Честно и ответил тебе. Дело плёвое, только лениво…

В мыслях я знал уже, что полезу.

— Смотри, мы за тебя эту регенерацию доделаем. Будешь сидеть отдыхать!

— Это само собой… Однако, лениво.

— Ладно, на шоколадку… Идёт?

Мы пожали друг другу руки, кто-то разбил. Сбросив шинель, я отправился к склону. Солнце перевалило на запад. Оно хорошо освещало этот каменный лоб, обращённый перпендикулярно его лучам, и грело мне плечи. “Солнце — это не плохо”, — подумалось мне, на дворе зима, морозно, а я в робе.

Не взглянув даже вверх, я с ходу стал взбираться по уступам скалы. Где-то подтягивался, отталкивался ногами. Но очень скоро я уткнулся в ровную поверхность камня без всяких трещин и углублений. Не мог дотянутся до ближайшего уступа, чтоб схватиться за него. Я стал спускаться, не достигнув медной доски. Обернулся на нашу братию. Они весело "угорали" над моей неудачей, стоя на причале.

Я прошёлся вдоль скальной стенки, хорошенько рассмотрел особенности склона. Теперь я видел возможный путь для восхождения. Стал снова карабкаться вверх, уже по мысленно намеченному маршруту. Вскоре оказался на узком уступе прямо перед медной доскою. Провёл рукой по старой меди, прочитал надпись. Обернулся к друзьям. Олег поднял руки вверх с отогнутым большим пальцем. Спускаться было значительно тяжелее, чем карабкаться вверх. Помнится, отец Фёдор, оказавшись в подобной ситуации, не справился, как раз со спуском и выбыл из погони за стульями.

Итак, я снова влился в нашу компанию. Скорее натянул шинель и присел на пирамиду из годных к употреблению патронов регенерации, согревался. На лодке возникло шевеление. Четыре матроса, вдруг, со штык-ножами на поясе, и командир спустились по сходне на берег. Они организовали некий строй и, изображая марш, следовали в нашу сторону. Невдомёк было, что это за явление Христа народу.

— Я Вас арестовываю! Прошу сдать ремень! — отбарабанил командир, подойдя ко мне.

Поднявшись, я отстегнул пряжку, отдал ремень…

Дальнейшее развитие событий можно читать в рассказе “Полярный. Губа - 88.”

Ремня своего, честно служившего мне с первого курса, я больше не увидел. А шоколадку, приз нашего спора, Олег Матяш мне вручал торжественно. Только это произошло уже в Мурманске, после нашего возвращения со стажировки.

04 июня 2022 года.