Клинкер Часть 3 глава 9, Эпилог

   ГЛАВА 9      ПОКИДАТЬ ОБЩЕСТВО НАДО КРАСИВО, ДОСТОЙНО – гласит английская
                поговорка. Но, у Виктора Степановича так уйти не получилось.
         - Как снимали директора с поста, знают многие акционеры, которых пригласили на это собрание. Я не был на том собрании акционеров, где новые хозяева завода меняли руководство. Пригласили ограниченное количество акционеров, которых привели туда чуть ли не под ружье, как сказал мне мой приятель, в то время начальник цеха "Помол"  Бражников Александр. Он мне рассказал некоторые тонкости этого собрания, о которых я умолчу по просьбе Саши. А я ему, в свою очередь, рассказал о том, что я увидел при возвращении Платонова с этого собрания.
               Толпу, человек в шесть, стоящую напротив ворот в РМЦ , состоящую из специалистов завода, я увидел еще из дали на пути к заводоуправлению. Я догадывался, что эти люди раньше других покинули собрание, о проведении которого я узнал от Калюжина еще до обеда. Но почему они собрались здесь, я догадался позже. Стоя перед воротами, как всегда распахнутыми, они, очевидно, поджидали кого то, потому что часто поворачивали голову к проему ворот. Но, из за здания неожиданно появился Виктор Степанович, шедший тротуаром снаружи здания РМЦ. Он был одинок, и шел, не поворачивая головы. Растерялись «корифеи завода» этой толпы, не зная, как поступить – то ли подойти к бывшему директору, который их взрастил, чтоб выразить благодарность ему за прошедшие годы, и сказать пару теплых, уважительных слов, то ли прикинуться дурачками, что не заметили его. А я все видел, видел, как они  поочередно оглядывались в сторону «папы» завода украдкой, и переговаривались. Мне противно было смотреть на эту кучку предателей, как я их определил для себя. Зато в проем ворот они внимательно и тревожно вглядывались; видимо там, внутри цеха, уже шествовала «торжественная процессия».
       А Виктор Степанович продолжал идти в одиночку в сторону заводоуправления. Он шел крупными шагами, характерными не цивилизованному мужчине, а простому мужику. На нем висел черный плащ, как с чужого плеча. У меня защемило сердце. Я намерен был догнать его, догадываясь о смене руководства завода, и выразить ему свою признательность, дабы хоть как то облегчить его убитое состояние. Но, к счастью, к Виктору Степановичу, перед ступенями заводоуправления, подбежал водитель – механик  мотодрома, и обратился к нему с каким то листом бумаги. Виктор Степанович посмотрел на лист, и пригласил водителя пройти за ним в заводоуправление. Перед исчезновением в проеме двери в заводоуправление, Платонов, все же, оглянулся на кучку взращенных им «корифеев» завода. Но, они, уже усердно устремили свой взор на выходящего из ворот РМЦ уже нового руководства эавода во главе с бывшим недавно учеником Платонова Виктора Степановича, который размахивал вперед - назад своими плечами, не меньше, чем руками. Шагал он триумфальным маршем в сторону центральной дороги.
               Смородин, получивший директорство завода, шел рядом с хозяином, и оживленно о чем то с ним беседовал.
       «Корифеи» же, по очереди подбегали к Смородину, и на «полусогнутых» поздравляли Смородина с новым назначением, трепетно пожимая его руку. Что ж – подумал я, - они устраивают свое благополучное будущее. Не вольно, я вспомнил фразу Платонова, обращенную ко мне в его кабинете несколько лет тому назад:
       - Вы только посмотрите, - сказал он мне, показывая на стоящие вокруг длинного стола свободные стулья, – какие все сидят умиленные, поддакивают, угодничают улыбаясь, - а надежных нет никого. Случись со мной беда, никто не поддержит.
       И здесь слова Платонова оказались пророческими. Я бы не хотел видеть все это, но мне некуда было деваться – все происходило передо мной, как в театре на сцене. Отвратительная роль досталась горе – актерам, которым так и хочется сказать:
       - Если забыли, господа, значение слова Совесть, то забудьте и это Слово вовсе. Оно вам по жизни будет только мешать.   
       Если бы не водитель, остановивший Платонова, Виктор Степанович так и ушел бы в заводоуправление в одиночестве. Меня поступок «кучки» малодушных питомцев Платонова тогда не мало возмутил.
       После этого события, бывшему директору в самый раз бы покинуть завод красиво, достойно, как гласит английская поговорка.  Но он остался … на поругание.    
       Вскоре, не помню, сколько прошло времени, я снова оказался свидетелем уже беспрецедентного случая с Платоновым. Опять это происходило на моих глазах, когда я опять шел в РМЦ. Когда я проходил  вдоль насосной ПГВЦ, мое внимание привлек  громкий, с  довольно грубой интонацией голос нового молодого «хозяина» в конце Центральной дороги напротив бытовки рабочих завода.
       Не знаю, за что новый хозяин придирался к Платонову, который отвечал ему глухо и угнетенно. Я не мог понять, что происходит. Платонов явно старался уйти от разговора, и направлялся по дороге в сторону Обжига. Но хозяина это, видимо, не устроило и он окликнул  бывшего директора остановиться. К счастью, в это время улица была безлюдна, или, может быть, кто и был не вдалеке, но, спрятались, от греха подальше. Я оставался один на тротуаре напротив перекрестка дороги, ведущей к стоянке заводоуправления и на автобусные остановки. Увидев меня, молодой человек совсем распоясался, - подбежав к Платонову, он размахнулся правой ногой для пинка, но не ударил. А пинок, все же, сымитировал, отчего Платонов слегка отдернулся. Не обузданный  молодец, при этом, кричал на Платонова, не стыдясь выражений, и похоже, нарочито громко:
       - Твою мать, ты куда отправил мой цемент, я тебя спрашиваю? – и еще раз смачно заматерился. – Ворюга, твою мать, мало тебе казенного цемента, так ты и мой воруешь?
               Меня поведение  этого мальчишки, который не успел еще заработать уважение к себе на заводе, где бывший директор давно его уже  заслужил, возмутило. Было желание остановить распоясавшего мальчишку, но изгородь вдоль дороги не давала возможность оказаться рядом. Сам не знаю, как я мог бы повлиять на распаявшегося, но если бы не изгородь между нами, я бы вмешался, что бы урезонить  распалившегося, который явно «играл на публику». Он без стыда, смаковал свое «красноречие» матом на человека, не просто старшего его, а который ему уже в деды годится.
       Платонов молча стоял перед мальчишкой, не пререкаясь. Затем, молча отвернулся от него, и направился в сторону дымососа первой печи. Малец же остался на перекрестке, и нарочито громко ругался, не стесняясь в выражениях, вслед уходящего, когда то умного и созидательного нашего директора, когда то нашего завода.   


Эпилог      Он был твердыня на заводе! -  пока не предал свою твердь
.

       После моего ухода с завода на пенсию, я не мог владеть достоверной информацией о дальнейшей судьбе бывшего нашего директора цементного завода, о Платонове Викторе Степановиче. Я нарочито назвал его «нашим», потому что завод тогда был наш, как и директор. Да, когда то он был наш, заботился о нас, старался обеспечить нас благами, как и другие руководители родственных предприятий. В то, советское время, эта забота о нас была обязательной, но и на том ему спасибо, потому что он руководил заводом.
       Я не застал прежнего директора, которого сменил Платонов, но о Радионове  заводчане отзывались очень тепло. Не известно, как повлияло бы на прежнего директора наступившее в стране время «хапка», но Платонова оно совратило на преступления не только перед заводчанами, но, видимо, и перед новыми хозяевами завода, коль мне довелось быть свидетелем ужасного инцидента.
       Интересуясь судьбой Виктора Степановича, я вдогонку его судьбе узнал от заводчан, что он из Черкесска, вернувшись в Москву, руководством Главка был направлен директором Брянского цементного завода. Но, на этом предприятии Платонов не задержался, - там он оказался отверженным коллективом этого завода. Заводчане отказались принимать его условия, которые он создал в ОАО «Кавказцемент».
       Некоторое время, после «Брянскцемента» Виктор Степанович, подежурив в Главцементе в неопределенной должности, был направлен директором Катав – Ивановского цементного завода. Он привлек к себе туда из ОАО «Кавказцемент» молодого, талантливого цементника Сусева Сергея Владимировича, в котором он разглядел в свое время деловитость молодого специалиста. А за одно, чтобы восстановить уже в сыне справедливость перед бывшим Главным инженером КЧЦЗ, который претерпел от Платонова несправедливость, и вынужден был уволиться с завода.
               В свою бытность на Кавказе, Пллатонов успел произвести Сергея в должность Главного инженера завода, чем обеспечил молодому Сусеву широкий путь в будущее. В Катав – Ивановск Платонов призвал Сусева, похоже, для своего замещения – он уже нуждался в своей замене.
               Сергей Владимирович Сусев стал директором Катав –Ивановского завода. Вскоре там его наставник тяжело заболел, и почил на веки. Спасти Виктора Степановича, как мне сказали, можно было только в Москве, но оттуда помощь не последовала. Похоже, в Москве Платонов уже никого не интересовал. О судьбе его мини завода в Подмосковье я  ничего не знаю. Слышал только, что директором завода работает Барабаш Ваня, а кто хозяин теперь, не знаю. Вероятно дети. А где теперь ногаец Яша, бывший его водитель, получивший квартиру в одном из  подмосковных коттеджей ОАО «Кавказцемент», я не знаю. На этом можно бы и закончить повествование, но просятся сюда несколько строк.
       Вообразим себе другую жизнь и судьбу Платонова Виктора Степановича в АО «Кавказцемент», не лишая   акционеров акций, а  выплачивая по ним достойные дивиденды, как поступали на других цементных заводах. Продолжал бы он оставаться генеральным ли директором, или президентом при Совете Директоров, но он был бы при своих людях в «своем королевстве», которыми бы он радел, и радовал бы своих поданных. И не было бы у него трудных периодов, в каких он оказался на заводе ОАО Кавказцемент. А если бы и возникли какие трудности, ради «папы» горой стали бы люди свои – акционеры. А народ – это сила.
       Недавно мне довелось поделиться этим своим мнением с одним из заводчан, приближенном в свое время к Платонову. Он меня разочаровал в моем воображении тем, что мои доводы о сказочном благополучном конце уже были не состоятельны тем, что машина, подминающая под себя все производственные ресурсы цементной промышленности страны, поглощает в себя  беспощадно всех, кто производит цемент в стране. Да, я отстал от действительности, считая, что остались еще заводы, которые устояли в самостоятельности   существования, где выплачиваются дивиденды. Но, как он мне сказал – нет уже таких - всех поглотила «нечистая сила» - большие деньги, которыми скупают и государства.
       Мне этого не понять – видимо, мешает стереотип прошлого мышления.
       Я пытаюсь понять, почему, спустя, более десяти лет после моего общения с директором, он дважды явился мне во сне с одной и той же фразой: - «Николай Иванович, Вы мне нужны. Мне Вас не хватает…»… -  что он этой фразой хотел выразить? Может быть он являлся мне, уже зная, что кроме стихов, я начал писать теперь и прозу, и что через меня он хотел раскаяться за свои деяния  не по совести перед своими поданными? Если это так – наш долг уважить ему, и простить…. Потому что он там…, а мы еще здесь! Великодушие – природное свойство Человека, как и Совесть.
       Сожалею ли я, что избегал работать с Платоновым? Нисколько! При всем моем уважении к нему, все сложилось так, как и надлежало быть. Я прекрасно понимал, что он хотел видеть во мне то, что он хотел видеть, а поэтому он мог не увидеть то, что во мне есть. Я, в те годы, перед тем, как вернуться на завод, размышляя о наших отношениях, написал на этой платформе аллегорическое стихотворение, с названием «Стамеска»:

В руках у столяра стамеска -
Не заменимый инструмент;
Она без шума, и без треска
Творит разумный элемент.
Но вот, однажды, на дороге,
Ее хозяин обронил…
И, лишь у дома, на пороге,
Узнал – добро не сохранил.
За ним же, следом проезжая,
Делец стамеску ту поднял,
В ней толк,
   по своему, решая –
Соблазн к искусу не унял.
Попав в багажник,
      к инструментам,
Стамеска стала тосковать –
Ведь,
     для разумных элементов,
Она утратила здесь стать.
Был сей делец механизатор;
Иль кирпичи сложить он спец;
А то, поди, администратор…
Не столяр, словом, а делец.
Но, что же стало со стамеской,
Когда она в руках дельца?
Стамеска здесь – пустое место;
Нет ей начала, нет конца.
Ее лишили здесь карьеры –
Она всегда здесь
«первый блин»;
Она отвертка здесь, к примеру,
Или зубило, или клин …

       Мне хотелось работать под началом Платонова, и мне было бы интересно с ним работать, но, к сожалению, это, пожалуй, было бы не возможно, потому что он - клинкер, а я – керамзит. Рано или поздно он, в силу своего характера, мог накричать на меня не сдержавшись, а я, в силу своего характера, не стерпел бы этого.
       Сожалеть мне о том, что я избегал работать с Платоновым, не приходится потому, повторюсь, что он хотел во мне видеть то, что он хотел видеть, а не то, что есть во мне – это первично.
       К тому же, работая с ним, мне надо было бы менять свой характер, воплощаться в Платонова – ведь он именно этого пожелал бы от меня, как он успешно добивался это от некоторых. Такое  перевоплощение, в случае успеха, изменило бы мой чувствительный характер. А, значит, творческий дух, который овладел мною в тот период, и стал смыслом моей жизни, вероятно, мог пройти мимо меня; - это вторично.
               Как строительые минералы клинкер и керамзит нужны в строительстве, так и каждый из нас может, и должен быть полезен обществу, но – каждый из нас по своему может принести пользу этому обществу.


05.08. 2020г.