Спящие боги, гл. 55. Уверенность

УВЕРЕННОСТЬ
Больной, за которым я ухаживал, был парализован и подключён к аппарату искусственного дыхания. Мой подопечный мог тихо произносить короткие фразы и двигать указательным пальцем на правой руке. Этим пальцем он управлял мышкой компьютера, глядя на экран, подвешенный перед его кроватью на стене. Матрас, на котором лежал больной, имел специальное устройство – насос попеременно надувал в нём разные сегменты, меняя давление на тело, во избежание образования пролежней. Купание этого человека осуществляли двое работников – его переворачивали на бока и покуда один человек удерживал тело больного в каком-то положении, второй обтирал тело водой, мылил, смывал мыло и протирал насухо. Затем, когда мытьё тела заканчивалось, его смазывали кремом.
Больной мужчина, которому не было и пятидесяти, находился в этом состоянии уже годы. Кровать парализованного стояла в центре гостиной, где его жена спала в углу на тахте, а у юноши-сына и подростка-дочери были маленькие комнаты. Как-то они жили с этим всем и на их лицах, несущих неизгладимую печать страдания, всё-таки можно было увидеть улыбки, а в голосах услышать радость. Периодически мужчину госпитализировали и тогда жена спала в больнице. Однажды я тоже проводил ночное дежурство в больнице у его кровати (раз в несколько часов нужно было чистить от накопившейся слизи дыхательную трубку, вставленную в порт на горле). Жена больного выглядела несчастной и опустошённой. Она чувствовала потребность рассказать хотя бы мне о том, что каждый раз, когда её мужа госпитализируют, она думает, что, может, сейчас закончится это мучение для него и всей семьи, но он цепляется за жизнь и мучение продолжается. Я с удивлением слушал слова этой женщины. Она, находясь в глубоком отчаянии, не говорила о судьбе, не вопрошала небеса, за что ей посланы эти муки, а уверенно и чётко, как будто используя аксиому для доказательства теоремы, объясняла мне, что её парализованный, не способный самостоятельно дышать муж, никак не может прекратить цепляние за тело и поэтому жив. Уверенность в том, что страдание и отношение к нему зависят от воли самого человека  позволяла этой женщине улыбаться и продолжать жить, помогая детям, невзирая на жестокость сложившейся ситуации,.
Её уверенность происходила из глубокого знания, пробуждающегося в людях под влиянием правильно осмысленного опыта. Из слов женщины я понял, что её муж до болезни был семейным диктатором, который принимал только тот мир, который полностью подчинялся ему. Встретив за пределами семьи другой мир, он постепенно разочаровался в жизненных целях, стал замкнутым, подавленным, что стало почвой для развития деградационного заболевания. Для женщины было очевидно, что гордость и властолюбие её мужа находят выражение как в безнадёжной болезни, так и в растянувшемся на долгие годы существовании в непригодном для жизни теле.
Самое главное состояло в том, что поняв действие силы воли на отрицательном примере мужа, она развила силу собственной воли в совершенно ином, благоприятном направлении заботы о детях и долготерпении к запутавшемуся в лабиринте собственной воли больному.
Я проводил у этого мужчины полные сутки раз в неделю, и когда я сменял своего напарника, получающего образование медбрата, то мы вместе купали больного. Однажды он сделал мне замечание, что я мажу тело мужчины кремом, предназначенным для рук. Поскольку это был не содержащий активных веществ обычный увлажняющий крем, то я высказал мнение, что он вполне может подойти и для тела. Но парень очень резко возразил мне: «Ты рассуждаешь по принципу «от этого хуже не будет». А ты не думаешь, что до этого состояния его довели те люди, которые лечили болезнь именно по такому принципу?». Мой собеседник выглядел разгорячённым и я ответил ему: «Послушай, возможно, что я сказал что-то, что явлется в твоём понимании глупостью и халатностью. Но если это так, то глупость лучше всего устраняется знанием. Если ты имеешь терпение, объясни мне, что ты считаешь истинным во всей этой ситуации». Парень несколько успокоился и рассказал мне историю болезни этого больного, узнанную за продолжительный период ухода за ним. Врачи пробовали лечить больного антидепрессантами, использовали неподходящие лекарства, болезнь была запущена и т.д. В целом, парень сделал из истории болезни совершенно другие выводы, нежели жена больного. Он решил, что во всём происшедшем виновата неверная стратегия лечения. Его размышления были стройны, но порывисто эмоциональны. Когда он говорил о своём знании, его лицо было мрачным, а слова и взгляд – обвиняющими. Парень интересовался мистическим целительством какого-то особого толка. Например, он верил в то, что энергия в теле восточных и западных людей течёт совершенно по-разному, на основании чего отвергал ценность акупунктуры и акупрессуры для западных людей. Словом, его гнев заставлял его палить во всех направлениях в поисках виноватых и неправых. Даже правильные вещи, которые он говорил об опасности неверной стратегии лечения, говорились им затем, чтобы укрепить собственную уверенность в том, что он обладает истинным знанием.
Я принял замечания своего напарника и стал использовать кремы таким образом, который он порекомендовал. Относительно же истории болезни мужчины я отметил для себя, что парень выражает ту точку зрения на мир, которой придерживался сам больной. Этот феномен «прогибания» под болезненным воззрением пациента я наблюдал не раз в среде людей, занимающихся оккультным целительством. В таких случаях они проявляют слабую сторону высокой чувствительности, выражающуюся в том, что высокочувствительный ум склонен проявлять доверие к мыслям, высказываемым с наибольшей уверенностью. А у больных людей такой уверенностью обычно наделён их болезненный взгляд на мир и других людей.