Зоосад

  Они конечно не знали, что относятся к отряду обезьянок у него. Это было под вопросом, к какому виду отнести, ужимка что – то напоминали из отряда макак. Также кривляются, глупенькие, по лицу можно всё понять: выпячивают губки, в трубочку свернут, чем - то не довольны, а бантиком, этот клиент для них. Здесь можно хвостик распустить, глазками поморгать, зубки показать, расплывшийся улыбке, ножку на ножку скрестить, чтобы все разглядели достоинства. Но, эта, Наташка, мастер своего дела. Но, не может остановиться, не на одном,  всё мало, когда везде столько мужчин. Да, в ней что-то есть, это как волна, которая прибьёт к другим берегам и отхлынет. Что – то  непостоянное,  которой все бегут.
   Постоянного нашла, женатого кавалера не отходя от кассы, как говорится, все остальные промежуточные элементы. В коридорчике с охранником  у стеночки  занимается любовью, после работы в его смену, уже пронюхали от второго охранника. Видно, хвастал свой доблестью. Ей восемнадцать лет, а выглядит на все тридцать. Жизнь то ли по истрепала, или познала за такой коротенький срок, мама не горюй, её глядя. Но бугая такого, добротного бычка, лет тридцати пяти отхватила - ест восемь часов с подряд, пока все припасы съестные не уничтожит  жены, ещё просит Наташку, что не будь ему подкинуть из её еды, у неё кости стали остриями торчать. Охранника  в этом же коллективе ещё одна любовница, Наташка про неё знает, Светка. Да, она ещё лучшая подружка, двоим всё равно, что они у него двое их. Цирк, не иначе не скажешь, то к одной подойдёт, обнимет, то к другой Светке подвалит, зажмёт в углу. Глазки,  кто посерьёзней, отворачивает, стыдно за них, что с беспутными девицами связываться, потом  терпеть каверзы от них. Светка, так,  уже со всем мужским коллективом переспала, старикашкой не  побрезговала.
  Новопришедшему  сотруднику, так напомнила всё зоосад, особо Наташка - в клетке видел обезьянку с таким же характерными чертами, как у них. Как, кто подходит, разворачивается спинкой, попку свою показывают, зад смори её. Мол, как моя попка, красива, все смеются на проказы обезьянки в клетки -  Витя, про ту вспомнил, в зоопарке особу, обобщил персонажи у себя в голове.
 Он смотрел на этих двух девиц, как не очень обидных существ, не носящих никому вреда. Вот другую, с её выпадами, заглядыванием в глаза, побаивался, вдруг прилипнет, всю кровь выпьет. Видно, никто не клюёт, мужиков у неё нет.
    Если смотреть по ногтям, как у хищной птицы, перья при столкновении  в клочья полетят, а по вымени наращённого искусственно, шестого размера бюстгальтер, так полная дойная корова, а на ногах такие платформы, как у парнокопытных, лягнёт, в форточку вылетишь. Противника нужно знать в лицо, оценить все его достоинства в будущей совместной жизни, не дай бог конечно.
 У него, так даже голос изменился, стал какой - то бархатный при ней, мягкий, чтобы не раздражать самочку, не согнать с насеста, чтобы её случайно не потревожить,  не вызвать агрессию. Взглянет из - под наращённых ресниц, хищный птахи, так там внутри, что - то  опускается, хочет продёрнуть ноги. К классу горилл, сразу отнёс, к классификации объекта. Губы, как у дикобраза, как приставишь, засосёт, без вставного зуба оставит. Что она к нему в обед бегает в их общий закуток,  всё протискивается в щели  между им, холодильником и столом,  ползёт. У него уже пар из ушей пойдёт, образно говоря, от напряжения с её телесами бревна. Неужели не замечает, что ему плохо.  Какие – то все эгоисты.
   Он как пернатый, только прилетел из своей деревушки, городка. Был такой полупрозрачный, худенький, косточки и кожа, очки на носу. Достоинство, мало ест, три макаронины, одна сосиска, за весь день. Может за это приглянулся, никаких трат на него, почти не надо. Вот две обезьянки сразу определили, этот подросток не для них, в карманах мышь не валялась. А эта и виды на него открыла.
 Это Мариначка всё по молодым специализируется, которые армию не прошли, а ей двадцать один год, но чтобы были богатенькие, уже два романа было за три месяца. Часто под мухой летает, после бара вечером, утром, из ротика дыхание перегар идёт – все терпят штучку, сами не без греха, вдруг, казус такой же выйдет у них после очередной вечеринки.
   Здесь ещё один устроился на работу, он как тень против него – мышцы аж из  рубашки прут. Ум в телеса наверно ушли, переводы клиентам еле освоил, всё к девочкам за справками бегал.
 Все недавно смеялись, не одно клиента не было, он заявил своей девушке, что не может  помочь по телефону, мол, сил нет на всё.
-Я ведь работаю, устал, домой поеду.
Девочки так прыснули от  смеха, на его слова.
-Мы не знали, что перерабатываешь, здесь. Иди, отдохни, а то сил на ночь не останется.
Он только многозначительно им улыбнулся.
   Здесь ещё одна истеричка ему закатила скандал. Она так откровенно про свою маму, бабулю, описывала, как все грядки прошла на даче за неё, бытьё, житьё своё, расположила почти к себе – развлекала всех в пустом зале без клиентов, коротая время. Он и ляпни ей, в каком театре, что посмотреть, нигде не был пока. Она как кипятком ошпарит, кричать начала, мол, не его дело, как она проводит  свободное время и тому подобное. Видно дома на всё времени нет у неё, наступил на любимую мозоль, невзначай. Её оказываться подкалывали  с её заботах огурцов и клубники на даче, где всё съела тля, то ли другие букашки, он чуть на корточки не присел от испуга, визга с бранью. Горилла на горилле сидит, к чёрту  этот зоосад, пора отсюда слетать. Может лучше найдётся коллектив.