Partigiano

Первое  действие.

   В  землянке  командир  партизанского  отряда  Муськов, санитар  Савельников  и  непривлекательная  радистка  Тютлина.

Муськов. Кувырин  способен  на  предательство.
Савельников. Немцев  к  нам  приведет? Да  он  далеко  от  отряда  не  отходит , кретинизм  у  него  в  плане  ориентирования  на  местности.
Муськов. Кувырин  разговаривает  очень  уклончиво. Гово-рит , что  из  Сызрани , а  о  Сызрани  ничего  не  рассказывает.
Савельников. Он  после  ранения. В  целом  восстановился , а  память  не  до  конца , Сызрань  вот  целиком  из  памяти  выпала.
Муськов. Он  не  в  голову  ранен.
Савельников. Попали  не  в  голову , а  от  страшной  боли  сдвинулось  в  голове. Я  до  войны  с  большим  врачами  общался , и  они  мне  под  рюмочку  такие  откровения , такие  горизонты  передо  мной  открывали… рядом  с  ними  я  никто , простой  санитар , но  люди  они  настоящие , носы  не  задирали. Вероятно , от  доверия  тепло  у  них  ко  мне  шло. Профессор  с  профессором  выпьет  и  профессор  на  профессора  настучит. А  я  донос  не  накатаю , без  волнения  со  мной  беседовать  можно. Почему , не  скажу.
Муськов. Да?
Савельников. Я  действительно  ни  на  кого  телегу  в  органы  не  писал. Доверие  вызываю  и  тому , что  вызываю , вполне  соответствую. Порядочный  я  мужик , видят  это  разбирающиеся  в  характерах.
Тютлина. Из  санитаров  никогда  ты  не  выбьешься.
Савельников. Войну  переживу – с  величайшим  удовольст-вием  до  пенсии  в  санитарах  останусь. Вы , Виктор  Львович , командир  вы  наш  золотой , на  какую  бы  работу  вы  согласились , выпади  вам  на  войне  не  погибнуть? На  любую? Война  сегодня  заканчивается. Но  взамен  вам  придется  поработать  мойщиков  тракторов  и  грузовиков. Поработаете?
Муськов. А  как  она  заканчивается?
Савельников. Победой  советского  народа. Странный  у  вас  вопрос , впечатление , что  удочку  вы  закинули.
Муськов. Прощупывать  настроения  я  обязан. Разбежи-тесь , и  с  кем  против  фашистов  мне  воевать?
Тютлина. С  политруком  Иванцовым.
Муськов. Он  со  мной  до  конца , с  его  физиономией  он  к  нашему  правому  делу  толстой  цепью  прикован. Был  Миша  Цов , добавил  Иван  и  стал  Иванцов… товарищ  он  проверенный.
Савельников. Второй  после  вас  по  доблести  выполнения  долга!
Муськов. (Тютлиной) Он  не  подлизывается.
Тютлина. Осторожность  у  нас  в  крови.
Муськов. Да , наш  выдающийся  военачальник , защитник  Москвы , Константин  Константинович  Рокоссовский  человек  крайне  немногословный. До  гитлеровского  вторжения  он  три  года  ни  за  что  отсидел.       
Тютлина. Науку  выучил. Ведет  ребятки , я  же  всю  ночь  на  ногах…
Муськов. Твоя  затея  с  зайцем  меня  всегда  напрягала. Заяц – не  кролик , не  по-людски  его  в  клетке  держать.
Тютлина. Я  его  выходила. Не  ты , санитар , его  поврежденными  лапками  занимался. Просила  тебя , а  ты , помню , фыркнул.
Савельников. За  лечение  зайцев  я  не  берусь. Я  мог  бы  ему  навредить , и  он  бы  у  меня  на  руках  страшно  вы-дохнул  и  помер. Ты  бы  ко  мне  подошла , а  у  меня  любимый  тобой  мертвый  заяц. Не  охотник  я  на  себе  твою  ярость  испытывать , я  еще  Родине  не  всю  возможную  пользу  принес.
Муськов. К  мужчинам  ты  холодна , зайца  полюбила  и  ладно… но  шататься  по  ночному  лесу  в  поисках  уска-кавшего  зайца , это  за  гранью  моего  понимания.
Тютлина. Я  его  звала!
Муськов. Господи…
Тютлина. Думала , ко  мне  он  неравнодушен , на  мой  голос  ко  мне  поспешит. Антон  прекрасную  клетку  для  него  смастерил.
Муськов. Антон – слесарь , не  безрукий  интеллигент…
Тютлина. Кто-то  ее  открыл. Разумеется , никто  не  сознается!
Савельников. Ищи  того , кто  ухлестывал  за  тобой  наи-более  сильно. Он  тебя  к  зайцу  приревновал.
Тютлина. Старшина  Усачев…
Муськов. У  политрука  к  нему  претензии. Невнятно  гра-жданин  Усачев  о  своей  окруженной  части  рассказывал , с  оттенком  выпирающей  лжи.
Савельников. Он  не  гражданин , а  товарищ , он  же  под  следствием…
Муськов. Людей , подлежащих  расстрелу , у  нас  полно.
Савельников. Всякие  люди  у  нас  в  отряде.
Муськов. Но  мы  никого  не  расстреливаем. Представляешь , что  будет , поведи  мы  кого-нибудь  на  расстрел?
Савельников. Могут  найтись  заступники. Не  поздоро-виться  вам  с  товарищем  Цовом , если  вы  на  крайние  меры  пойдете. Получается , расстрельные  списки  у  вас  есть , однако  ход  вы  пока  не  даете… я, успокойте  меня , не  в  списках? Наивно  полагать , что  вы  мне  правду  ответите. Но  я , Виктор  Львович , по  вашему  взгляду  пойму. Почему  вы  голову  опустили? Следы , похожие  на  заячьи , заметили  на  полу? 
Муськов. Ее  заяц  здесь  не  пробегал.(Тютлиной) Имя  у  твоего  зайца... Буян?
Тютлина. Ян!
Муськов. Польское?
Тютлина. С  врагом  народа  Тухачевским  он  заодно!
Муськов. Ты  так  не  шути , моей  симпатии  к  тебе  не  хватит , чтобы  из  беды  тебя  вытащить. Политически  выдержанно  ты  мне , пожалуйста , объясни.
Тютлина. Ян  Залежский , польский  коммунист , духовный  наставник  прекрасно  нам  известного  Феликса  Эдмундо-вича  Дзержинского. Так  политруку  и  доложите.
Муськов. Он  проверит.
Тютлина. Гигантский  талмуд  с  жизнеописаниями  всех  коммунистов  мира  у  него  всегда  при  себе?
Муськов. Передатчик  починят , и  запрос  он  пошлет… а  радистка  у  нас  ты.
Савельников. С  ее  положением  нам  никак  на  чистую  воду  ее  не  вывести!
Муськов. Собственно , о  поломке  передатчика  мы  знаем  исключительно  с  ее  слов…
Тютлина. Монасилов  вам  подтвердил , навытяжку  перед  вами  тут  клялся.
Муськов. Монасилов – поповский  сын. Доверия  ему  не  может  быть  в  принципе. В  какой-то  кружок  он  ходил , в  рациях  разбирается… не  в  немецкий  кружок , случайно?
Савельников. Если  Монасилов  заброшенный  в  наш  отряд  немецкий  шпион… высоко  же  наш  отряд  немцы  ценят. А  за  что? Бойцов  у  нас  всего  сорок. Оценивая  силу  по  командиру , отряд  у  нас , разумеется , страшнейший  для  наших  врагов.
Тютлина. А  политрук  такой , что  Гитлер  сразу  распорядился  лучшего  агента  к  нам  на  парашюте  забросить.   
Муськов. Найденный  нами  парашют  меня  беспокоит…
Тютлина. Его  нашли , когда  Монасилов  уже  полтора  месяца  с  нами  толкался.
Муськов. Монасилов  я  особенно  не  подозреваю , из-за  классового  происхождения  больше  формально  на  него  косо  смотрю. В  ста  метрах  от  нашего  лагеря  мы  па-рашют  обнаружили. И  никакого  развития  нет.
Савельников. Окрестности  мы  прочесали.
Муськов. Ты  попутно  грибы  собирал.
Савельников. Я  не  ягоды  себе  в  рот , а  обед  для  отряда. С  парашютистом  ясности  ни  малейшей , ну  а  голод  понятно , что  дрянь , до  каннибализма  людей  он  доводит.
Муськов. Отрядом  партизан-каннибалов  мы  не  станем , вновь  за  пшеном  в  деревню  пойдем…
Тютлина. Тогда  мы  пятерых  потеряли.
Муськов. Три  пуда  пшена  унесли  и… людей , само  собой , жалко. Не  может  не  радовать , что  немцы  следом  за  нами  в  лес  не  пошли , испугались. Деревня , между  про-чим, зажиточная. Противно , но  при  немцах  она  расцвела. Не  мое  мнение , крестьяне  мне  говорили! За  помощь  партизанам  расстрел. Не  будь  у  нас  автоматов , ни  зернышка  нам  бы  не  дали…
Тютлина. Автоматы  для  них  оправдание. Никакой  добровольной  помощи , заставили  нас  партизаны.
Муськов. Так  и  было.
Тютлина. Целиком  ты  не  оговаривай , сознательные  крестьяне  у  нас  не  перевелись. Немцы , надо  признать , колхозный  строй  отменили… однако   наши  мужики  фашистских  захватчиков  возненавидели. Когда  за  переданные  вам  мешки  фашисты  для  острастки  с  десяток  их  вздернули.
Муськов. Крестьяне  же  по-твоему  заголосили. Имелся  момент  насилия , наставленные  на  нас  автоматы…
Тютлина. Смотря , кого  из  фашистов  вам  застрелить  удалось. Если  значительного  офицера  вы  грохнули , выяснений  виновности  не  последует , определенное  количество  крестьян  без  разговоров  фашисты  в  петлю. Второй  раз  в  деревню  придете – изменившееся  отношение  к  фрицам  почувствуете.
Муськов. Каратели.
Савельников. На  мотоциклах  у  нас  разъезжают.
Муськов. О  мотоциклах  ты  к  месту  сказал , прилично  мы  мотоциклов  у  фашистских  гадов  за  все  время  отняли.
Савельников. Пять! 
Муськов. Хорошего  парня  Андрея  я  присматривать  за  ними  поставил. Он  наш , рабочая  косточка , на  мотоцикле  из  отряда  не  унесется. Колунин!
Тютлина. Игорь  Колунин?
Муськов. Думал , он  моего  приглашения  дожидается , смущается  к  нам  войти… я  его  вызвал. В  отряде  пого-варивают , что  в  технике  он  силен. Передатчик  посмотрит , повертит…
Савельников. О  поломке  передатчика  каждый  у  нас  на-слышан. Колунин  бы  без  вызова  к  вам  пришел , имей  он  навыки  его  починить.
Муськов. К  командиру  придешь , а  командир  в  дурном  расположении  духа…
Савельников. Горло  у  командира  болит.
Муськов. Горло  ли  болит , тоска  ли  разобрала  ненормальная… я  не  в  лесу  родился. В  ванне  не  раз  лежал.
Савельников. Будто  государь-император? Я  его  вспомнил , потому  что  у  кого  из  советских  людей  доступ  к  ванне? У  товарищей  из  Кремля?
Муськов. У  любимых  народом  артистов. Я  на  баяне  в  Большом  Театре  не  играл  и  шекспировские  роли  мне  не  давали. Приятельствовал  я  кое  с кем , проводил вне  семьи  ночь  за  ночью…
Тютлина. Женщина  из  высшего  артистического  круга?
Муськов. Ну  почему  женщина…
Тютлина. Ее  юная  дочь?
Муськов. Утомили  вы  меня , я  же  не  вправе  рассказы-вать… с  женщинами  не  связано. И  отстаньте.
Савельников. На  самом  интересном  месте  умрешь , но  не  отстанешь. Мы  просим  вас  продолжать , как  боевые  друзья  вас  просим. Молчите , чтобы  любопытство  в  нас  подстегнуть?
Муськов. Легендарному  полярному  летчику  по  дружбе  я  помогал. Имя  не  назову , вообще  не  спрашивайте! Нале-тавшись  в  невообразимую  даль , он  стал  откровенно  дурить , родственники  с  ним  не  справлялись… в  огромной  квартире  он , и  зачастую  с  ним  я. Он  успешно  уговаривал  меня  играть  в  прятки. По  батареям  относительно  музыкально  лупить. В  четыре  руки. Рояль  у  него  не  стоял , но  батареи  в  исключительных  случаях  заменяют. Разгневанный  соседи  заявятся – он  им  откроет  и  в  прихожей  не  задержится , в  комнату  под  их  возгласы  удалится. Они  за  ним  не  шли.
Тютлина. Боязно  им  в  его  логово  забираться.
Муськов. Профессору  струсить  простительно. Что  же  до  красного  командира , героя  Гражданской  войны… в  моих  он  упал. Вероятно , с  шашкой  в  руке  он  смелее.
Тютлина. Ну  и  слухи  бы  по  стране  поползли… красный  командир  зарубил  легендарного  летчика.
Муськов. Слухи  слухами , а  свидетеля  постарались  бы  ликвидировать. То  бишь  меня.
Савельников. Зная , что  за  тобой  охотятся  настроив-шиеся  тебя  убить  компетентные  органы , жить  очень  трудно.
Муськов. Я  бы  не  вешался , в  Брянскую  область  утек… и  чего  я  разболтался. Свое  убежище  по-идиотски  вам  выдал.
Тютлина. Помимо  области , информации  от  тебя  не  поступило.
Муськов. Искать  в  конкретной  Брянской  области  попроще , чем  обшаривать  в  поисках  весь  Советский  Союз. Я  правильно  мыслю?
Тютлина. Ты  же  скрываться  не  собираешься. Отсюда  практического  значения  нет.
Муськов. Будучи  частью  страны , никогда  не  думай , что  в  бега  тебе  не  понадобится. Не  от  советской  власти , а  от  оккупантов! Не  в  СССР , а  в  России , вновь  ими  созданной.
Савельников. Немцы  у  нас  создадут…
Муськов. Обсуждать  их  планы  мы  не  будем , посмеемся  над  ними  с  железной  уверенностью  в  несокрушимости нашей  партии! (Тютлиной) Шепни  как-нибудь  товарищу  политруку , насколько  я  делу  Сталина  и  Ленина  верен.
Тютлина. Самый  недоверчивый  товарищ – это  наш  товарищ  Цов… вранье.
Савельников. Его  любимое  слово.
Тютлина. Я  ему  о  моих  занятиях  в  кружке  радиолюби-телей  рассказываю , а  он  мне  говорит: старовата  ты  для  кружка. В  зрелом  возрасте  я  к  радио  потянулась , не  сразу  ко  мне  тяга  пришла… вранье.
Савельников. На  вранье  и  вправду  похоже.
Тютлина. О  женских  состояниях  не  тебе , санитару , судить! Из  вас , мужчин , единицы  женщину  понять  могут , широкие  души  и  умы  беспредельные. А  ты  кто? Никто , извини , ответ  вот  напрашивается.
Савельников. Ты  бы  не  у  меня , у  тех , кого  я  вынес , спросила…
Тютлина. Куда  вынес?
Савельников. С  поля  боя  унес! В  дыму  от  пожарища , под  пулями , над  головой  и  между  ногами , суки , свистевшими! 
Муськов. Я  запомню.
Савельников. А  зачем  вам  запоминать…
Муськов. К  награде  за  мужество  справедливо  тебя  представлю. Колунин!

Колунин. Я  пришел!
Муськов. Ну  входи. Воды  тебе  вскипятить?
Колунин. Здравия  желаю , товарищ  командир. Кипятка  без  заварки  мне  не  нужно , не  зима  на  дворе.
Муськов. У  азейбарджанца  Махмуда  первоклассную  за-варку  ты  купишь. На  рынок  зайдешь  и  направо.
Колунин. Из-за  знакомства  с  вами  мне  скидку  дадут?
Муськов. С  Махмудом  мы  не  приятельствуем , приглянувшаяся  нам  обоим  цветочница  нас  развела.
Колунин. Фиалки! Фиалки  я  бы  девушке  подарил. Ну , ко-мандир , зачем  я  потребовался?   
Муськов. Починка  передатчика  у  нас  тут  у  всех  на  уме.
Колунин. Мой  ум  к  вашим  добавить? Располагайте. В  ремонте  приборов  я  профан , а  алгебраические  уравне-ния  посидим , товарищи , порешаем.
Муськов. По  отряду  гуляет , что  в  механизмах  ты  раз-бираешься.
Савельников. И  в  радиоволнах.
Колунин. Шпиона  из  меня  сделать  пытаетесь? Выводите  и  расстреливайте , отпереться  я , как  ни  крути , не  смогу.
Муськов. Нам  необходимо  починить  передатчик. Не  ка-ратели , соратники  по  борьбе  с  фашизмом  перед  тобой!   
Колунин. Ура , товарищи , волнение  отпустило… вам  бы  выяснить , кто  ложные  сведения  обо  мне  распустил. Раскол  он , вражина , вносит , в  под  дых  партизанскому  движению  бьет. Выворотить  мне  душу  наизнанку , поведать , кто  на  подозрении  у  меня?
Муськов. Политруку  сообщишь.
Колунин. Всю  политическую  работу  вам  бы  на  него  не  перекладывать , ношу  с  ним  разделить. Боец  Силиверстов  немецкую  папиросу  вчера  при  мне  закурил.
Тютлина. Главное  в  жизни – служить  отчизне! У  меня  махорка  заканчивается , а  Силиверстов  немецкие , ишь  ты , смолит!   
Савельников. Махорки  я  тебе  одолжу.
Тютлина. Не  угостит , а  одолжит! Куркуль  ты , а  не  санитар , не  наш  человек , не  советский! Бинтами  обматывает  и  в  долг  солдату  записывает... твою  махорку  я  не  возьму. У  товарища  командира  разживусь , когда  кончится. 
Муськов. Командирский  запас  у  меня  отсутствует. Му-чает  меня , разумеется , где  нам  курево  добывать…
Савельников. А  бинты?
Муськов. Бинты  во  вторую  очередь  меня  беспокоят. Немцы  нас  обнаружат – всех  перебьют , а  не  обнару-жат – бинты  не  понадобятся. Похлеще  бинтов  нас  сложности  окружили! Еда , курево , связь , вообще  выживание  в  зимнюю  холодную  пору… передатчик  у  нас  какой?
Тютлина. Двухкаскадный.
Муськов. На  лампах?
Тютлина. Да , на  трех  лампах.
Муськов. И  что  в  нем  сломалось?
Тютлина. Усилитель  мощности , по-моему , полетел. Я  не  механик – передавать  могу , а  в  устройстве  приблизительно  смыслю.
Муськов. Ты , Колунин , еще  меньше.
Колунин. Настолько  меньше , что  меньше , честно  говоря , некуда. Но  помощь  я  вам  оказал. Обратил  ваше  внимание  на  сомнительного  бойца  Силиверстова. Откуда  у  него  немецкие  папиросы? В  захвате  мотоциклов  он  не  участвовал , не  посылали  вы  его  в  засаде  сидеть. Рука  у  него  не  полностью  работает.
Муськов. Помню  я  Силиверствова , не  рассказывай  мне  о  нем… папиросы  у  кого-нибудь  выменял. Не  хочу  думать , чем  за  них  заплатил!
Колунин. Папиросы  у  нас  в  цене  невероятной , золотой  зуб  за  пачку  папирос  не  пойдет…
Тютлина. Страсть  мужчины  к  мужчине.
Муськов. Не  смей  мне  об  этом  говорить , у  меня  в  от-ряде  такого  быть  не  должно!
Савельников. Общество  мужское , а  тоска  по  отношениях  сильна. В  теории  я  говорю , не  наблюдались  мной  реальные  случаи. Для  романтики  бы  не  с  мужиком , с  девушкой  на  мотоцикле  проехаться… и  ее  волосы  развеваются.
Муськов. В  каске  катаешься – башку  не  разобьешь. На  мотоциклы  у  меня  особый  расчет , мобильную  группу  мотоциклистов  создать  я  задумал.
Савельников. Мотоциклистов-вредителей?
Муськов. Славно  мы  фашистам  подгадим , руки  у  меня  чешутся  проступить.
Колунин. Я , товарищ  командир , поспрашиваю , но  мотоцикл  водит  Ардунский  и  нам , по-моему , все. Группу  по  количеству  мотоциклов  планируете?
Муськов. Недобор  у  нас , я  в  курсе… я  прикажу  Ардун-скому  весьма  спешно  обучение  начинать. На  мотоцикле  ездить – не  истребителем  управлять , за  парочку  дней  освоят.
Тютлина. Пользоваться  передатчиком  я  подольше  учи-лась.
Муськов. Мотоцикл – не  передатчик!
Тютлина. На  мотоциклах  слетают  в  кювет  и  шеи  с  хрустом  ломают. Ардунский  на  парочку  дней  не  согла-сится , на  глупую  смерть  людей  не  поведет.
Савельников. Не  повезет.
Тютлина. Но  он  их  не  везет , лидером  ведет  на  задание. Ардунского  одного  бы  послать.
Муськов. Во-первых , число  людей , умеющих  ездить  на  мотоцикле , мы  уточним , а  во-вторых , вы  мне  не  указывайте. Будет  создана  группа. Картину  я  нарисовал , и  вашими  измышлениями  о  трудностях  процесса  обучения  просьба  ее  не  перечеркивать.
Савельников. Натаскивать  неумелых  людей  проблемно… им  бы  не  на  лесных  ухабам , на  шоссе  постигать. А  шоссе  под  немцами.
Муськов. Я  продумал , не  на  авось  у  меня  упования. Но-чью  немцы  не  ездят.
Савельников. Ночью  не  немцы , непроглядный  мрак  шоссе  контролирует. Политрук  о  вашей  задумке  прознает – за  преднамеренную  убыль  личного  состава  козу  в  оба  глаза  вам  выпишет.
Тютлина. Ребятам  без  опыта  ночью  гонять? Ты , командир , к  фрицам  переметнулся?
Муськов. Факельные  точки  мы  вдоль  шоссе  разместим. Дадим , не  беспокойтесь , подсветку!
Савельников. Факелы  в  лесу  нам  пожар  предвещают…
Тютлина. Загорись  наш  лес , куда , командир , мы  сунемся?
Колунин. Факелы  можно  на  шоссе  положить.
Тютлина. А  они  не  потухнут?
Колунин. Опустим  в  горючку , и  потери  пламени  не  произойдет.
Муськов. Имеющаяся  у  нас  горючка  целиком  в  баках  у  мотоциклов. Растрачивать  ее  на  освещение  никак  нам  себе  не  позволить , ее  и  на  выполнение  рейда  впритык. Бойцов  с  факелами  у  шоссе  я  поставлю. Какой-нибудь  ополоумевший  в  лес  факел  не  зашвырнет – пожара  не  будет.
Колунин. Самых  выдержанных  вы  для  стояния  с  факелами  подберите. Ночь , факелы , мотоциклы… как  бы  действительно  голова  не  поехала. Но  интересно. Готов  я  с  факелом  постоять , записывайте  мое  имя.
Муськов. Список  мотоциклистов  и  бойцов  с  факелами  с  политруком  обязан  я  обсудить. Решение  совместно  мы  примем.


                Второе  действие.

  Командир  Муськов  подшагивает  к  стоящему  под  деревом  политруку  Цову. 

Цов. Для  уверенности  в  себе  зарядку  сегодня  я  сделал.
Муськов. Отлично , товарищ  Иванцов , в  здоровом  теле , как  говорится… а  чего  так  невеселы?
Цов. Флаг  пропал. Я  на  дерево  красное  знамя  повесил. 
Муськов. И  знамя  будто  корова  слизала.
Цов. Подтверждение  нам  железное. Наличие  в  отряде  врагов  советской  власти  пропажа  знамени  нам  под-твердила. Они  скрываются. Но  не  считают  нужным  свое  присутствие  от  нас  с  вами  скрывать. А  что  мы? Мы  бессильны. Сорвали  бы  прямо  при  вас , рука  бы  у  вас  куда  потянулась?
Муськов. К  пистолету.
Цов. Обманываете  вы  меня , командир. Пот  бы  со  лба  протерли  и  вдоль  туловища  руку  повесили. В  подавлении  бунта  опереться  нам  не  на  кого. Какого  солдата  ни  возьми , темных  пятен  навалом.
Муськов. Идеала  не  существует.
Цов. У  кого-то  личное  дело – не  подкопаешься. Исходя  из  рассказов  самих  солдат.
Муськов. Вам  они , разумеется , порочащие  их  факты  не  вывалят. Вот  заполучи  вы  доступ  к  их  настоящим  личным  делам…
Цов. Отец  тракторист , мама  доярка? Подобную  семейную  историю  я  мигом  под  подозрение  брал , для  шпионов  и  диверсантов  всегда  такую  легенду  придумывают. Никому , командир , никому  и  никогда  не  доверяйте.
Муськов. Даю  вам  слово , что  с  кем  бы  я  ни  беседовал , я  буду  настороже. Нам  бы  состав  мотоциклетной  группы  определить , из  неблагонадежных  субъектов  наименее  сомнительных  выбрать. Евкоев?
Цов. Нет.
Муськов. Парень  он  отчаянный , отменный  наездник…
Цов. Он  троцкист.
Муськов. Он  ингуш.
Цов. Разоблаченная  ингушская  ветвь  распространяла  влияние  чуть  ли  не  на  весь  Северный  Кавказ. Нехорошо , что  вы  в  неведении.
Муськов. Степа  Тундряков  после  ранения  восстановился , со  здоровьем , санитар  говорит , порядок.
Цов. Его  ранение – самострел.
Муськов. Сбоку  в  плечо  его  ранили…
Цов. Эти  предатели , народ  крайне  ловкий. Сердце , голова, и  то , что  у  мужчины  в  штанах  не  сзади , а  спереди. Куда-то  еще  пуля  тебе  попала – ко  мне  лучше  не  подходи , внушению  я  не  поддамся. И  свидетелей  мне  не  надо. Во  вражеский  окоп , они  заявят , ты  спрыгивал , когда  фриц  тебя  ранил… ты  сдавался. Желая  попасть  к  ним  в  плен , к  фашистам  в  окоп  сиганул. Меня  наперебой  умоляли  того  бойца  не  губить , но  к  людям , мыслящим  необъективно , я  не  прислушиваюсь. Подлежащий  расстрелы  от  возмездия  у  меня  не  уйдет.
Муськов. Вольница  у  вас  прежде  была.
Цов. Каждый  расстрел  тяжело  мне  давался. Сопротивление  полковника  Яшина  с  особенным  напряжением  приходилось  преодолевать. Обожал  он  за  предателей  заступаться. Преступление  налицо , а  он  мне , вернейшему  сыну  партии  и  правительству , с  очевиднейшей  неприязнью  выкрикивает , что  факты  я  подтасовываю!
Муськов. И  как  вы  терпели…
Цов. У  него  в  штабе  фронта  знакомые. Столкнуть  его  вздумаешь – обожжешься.
Муськов. Его  знакомые  для  вас  не  секрет , а  сколько  друзей  и  родственников  от  вас  скрыто… на  минном  поле  танцуете. Солдатика  без  рода  и  племени  для  количества  под  монастырь  подведете , а  он  сынок. Неофициальный. Но  любимый.
Цов. Чей?
Муськов. Лаврентия  Палыча  Берии.
Цов. Берия  меня… один  хлеб  с  ним  едим , смею  надеяться, войдет  он  в  мое  положение.
Муськов. А  не  Берия? А  Ворошилов?
Цов. После  Берии  он  для  меня  облегчение… разумеется , меня  уничтожат. За  сына , за  внука , за  паршивого  пле-мянника  и  то  не  помилуют. Минное  поле! Верно , командир , вы  подметили , на  минном  поле  я  задорный  квикстеп. Емельянова  в  мотоциклисты  я  разрешаю.
Муськов. Емельянов – коммунист.
Цов. Партбилет  элементарно  подделывается , на  копейку  работа. А  вот  наколотый  во  всю  грудь  Владимир  Ильич  Ленин  достаточное  доказательство , что  товарищ  он  наших  кровей.
Муськов. Татуировку  с  Лениным  и  блатные  себе  кололи.
Цов. Чтобы  перед  компетентными  органами  в  лучшем  свете  себя  выставлять?
Муськов. Я  уголовников  не  расспрашивал , но  не  думаю , что  приверженцами  строительства  коммунизма  они  хотят  себя  показать. У  них  всякие  сокращения…
Цов. Поподробнее.
Муськов. Слон. «Смерть  легавым  от  ножа» , означает.
Цов. Наколотый  слоник  желание  мочить  милиционеров  у  них  выдает?
Муськов. Не  детишек  умилять , наверно , накалывают.
Цов. Пробелы  у  меня  безусловные. Уголовный  элемент  мало  мною  изучен , специализация  сугубо  политическая. А  что  бойцы  там  затеяли?   
Муськов. Нивченко  и  Гунятов.
Цов. Гунятов  из  саперов , по  его  утверждению…
Муськов. Нивченко – пехота.
Цов. Хохол. В  склонности  к  измене  сомнений  у  меня  ни-каких. Чем  они  перекидываются?
Муськов. Узелком.
Цов. Игра  определенно  заграничная. Пролетариат  у  нас  мировой , но  пролетарской  игрой  здесь  не  пахнет. Боец  Нивченко!
Нивченко. Слушаю , товарищ  политрук.
Цов. И  чего  у  вас  за  игра?
Нивченко. Она  без  названия. Со  скуки  покидать  мы  ре-шили , кости  размять. Тряпицу  землей  наполнили , завязали, и  он  мне , я   ему. Приказываете  нам  прекратить?
Цов. Говор  у  тебя , Нивченко , не  хохляцкий.
Нивченко. Я  из  Архангельска. У  Никольской  церкви  на  набережной  наш  дом.
Цов. Я  уразумел. Под  церковный  благовест  ты , как  личность , формировался. Обряды  соблюдаешь , корни  свои  не  забыл?
Нивченко. Церковь  закрыли… я  порог  храма  в  жизни  не  переступал , у  меня  родители  воинствующие  атеисты. Они  при  царе  рабочих  на  волнения  подбивали!
Цов. Правду  о  твоих  родителях  ты , вероятно , знаешь.
Нивченко. Естественно! 
Цов. Но  нам  ты  ее  не  говоришь . Кричишь , что  они  падению  царизма  способствовали , а  они  в  черносотенных  активистах  ходили. Где  истина? В  твоих  ли  словах , в  моих  ли  подозрениях… с  Гунятовым  крепко  вы  дружите? Ты , Гунятов , ему  друг  или  кто?
Гунятов. Боевой  товарищ.
Цов. Жизнь  за  него  отдашь?
Гунятов. За  Родину  я  отдам… мы  с  ним  только  в  отряде  познакомились. Не  набралось  у  нас  на  настоящую  дружбу , времени  маловато.
Цов. Можно  вывести , что  сокровенными  мыслями  с  бойцом  Нивченко  ты  не  делишься. Про  обуревающие  тебя  сомнения  ему  не  говоришь. Какая  судьба , по-твоему , нас  ожидает?
Гунятов. Нашу  Родину? Не  конкретно  нас? Гитлер  будет  разгромлен.
Цов. С  Гитлером  все  понятно. Гитлеру  конец.
Муськов. Полная  слепота  считать  как-то  иначе. Красную  Армию  никому  не  победить.
Цов. Прописная  истина , командир… но  потерь  понесем  мы  немало. Погибнет  куча  танкистов , артиллеристов  и  партизан. Русская  зима  помогла  фельдмаршалу  Кутузову. При  обороне  Москвы  очень  нам  помогла. Наш  отряд  она  способна  прикончить. Способна?
Гунятов. В  землянках  не  околеем – голод  нас  до  смерти  замучает…
Цов. Вера  в  благополучный  исход  в  отряде , короче , отсутствует?
Гунятов. На  нашу  армию  мы  надеемся. Территорию  от  немцев  очистит , и  мы  из  леса  уйдем , незачем  нам  в  нем  оставаться. О  надвижении  наших  дивизий  не  слышно? Передатчик  не  починили?
Цов. Это  секретная  информация. Сорванное  с  дерева  знамя  вы  между  собой  уже  обсудили?
Гунятов. Ух ты , нет  знамени , исчезло  оно… не  пости-рать  его  унесли?
Цов. В  личном  командирском  тазу  оно  у  нашего  коман-дира  не  отмокает. Находится  неизвестно  где. Ты  не  причастен?
Гунятов. Никоим! На  что  мне  знамя , вместо  сна  от  страха  трястись?
Цов. За  сорванное  партизанское  знамя  немцы  не  пулю  в  тебя  засадят , тушенкой  тебя  наградят.
Гунятов. Ух  ты , бух  ты…
Цов. Что  за  поговорка , троцкистская?
Гунятов. Предательскую  вы  мне  мысль… но  не  о  преда-тельстве , а  о  выживании  после  разгрома. Случись  он , чего , мы  свято  уверены , не  случится. Немцы  к  примеру  нас  схватят…
Цов. Меня  расстреляют.
Гунятов. При  вашей  национальности , товарищ  Цов…
Цов. Моя  фамилия  Иванцов!
Гунятов. Настаивайте , что  вы  Иванцов. Документы  им  в  морду  пихайте. А  я  при  нашем  с  вами  пленении  о  знамени  им  скажу: я  знамя  сорвал , не  приятель  я  ком-мунистам…
Нивченко. С  товарищем  политруком  ты , идиот , гово-ришь! Тебя  расстреляют!
Гунятов. Расстрелам  у  нас  не  бывать. Командир  просил  не  волноваться.   
Муськов. Ты  ради  чего  на  меня  наговариваешь? Об  отказе  от  расстрелов  я  впрямую  не  говорил. Упоминал , что  отношения  у  нас  строятся  на  братстве , на  начальство  и  подчиненных  нам  бы  отряд  не  разделять… расстрел – крайняя  мера. Необходимость  возникнет – прибегнуть  к  ней  мы  прибегнем. У  нас  не  шайка  батьки  Махно! Серьезный  отряд , ответственными  лицами  возглавляемый.
Гунятов. Из  пензенского  фольклора  я  вам  выражение. Кто  нарывается , сам  с  разбитой  башней  валяется. Люди  не  допустят , чтобы  вы  подмахнули  и  к  стенке. Я-то  за  вас , а  вот  куча  менее  сознательных  разом  взбунтуется.
Цов. Они , командир , раком  нас  с  тобой  ставят.
Муськов. Маневра  мы  лишены , но  за  счет  авторитета  ситуацию  мы  не  упустим , вполне  сносно  сумеем  порядок  в  нашем  формировании  поддержать. Ослушаний  мной  не  замечено.
Цов. Заметишь – опрометью  в  бурелом  ты  несись , не  дожидайся , пока  они  тебя  свяжут  и  к  немцам  кульком  отнесут , помилование  у  фашистов  выпрашивая.
Муськов. Фашисты  на  нашей  земле  мало  кому  из  сол-дат, я  думаю , нравятся.
Нивченко. Моя  семья  шесть  человек  из-за  них  потеряла. Ненависти  у  меня  к  фашистам  на  шестерых.
Муськов. А  ты , политрук , паникуешь. Расстрелами  ты  не  пугай , и  люди  еще  повоюют , заставят  фашистскую  сволочь  по  счетам  заплатить.
Гунятов. Вы , командир , какой-то  другой… при  политруке  в  лучшую  сторону  вы  растете. Когда  с  нами  без  него  говорите , вы  точь-в-точь , как  он , с  теми  же  подозрениями  и  помыслами  на  чистую  воду  нас  вывести. При  нем  вы  меняетесь. Кажетесь  мне…
Муськов. Твоим  другом?
Гунятов. Умным  человеком  мне  кажетесь. (Нивченко) И  тебе?       
Нивченко. Намного. Намного  умнее , чем  тогда , при  выяснении , откуда  у  меня  пистолет  конструкции  Браунинга. Вы  утверждали , что  к  советским  офицерам  браунинги  законным  образом  попадают , а  у  рядового  браунинг  лишь  после  убийства , воровства… не  слабее  товарища  политрука  допросами  вы  меня  изводили.
Муськов. Расспросами.
Нивченко. Я  бы  так  не  назвал , словно  перед  следовате-лем  себя  перед  вами  я  чувствовал. 
Цов. А  мне  о  браунинге  почему  не  сказали?
Муськов. Вы  бы  официально , а  я  с  солдатом  по-дружески , догадывался , что  браунинг  он  не  украл…
Нивченко. Вместе  с  воровством  вами  убийство  рассматривалось , вытаскивание  браунинга  из  кобуры  убитого  мной  офицера  вы  желали  мне  припаять.
Муськов. Я  исходил  из  утвержденных  установок… учи-тывай  я , так  сказать , личный  фактор , в  обвинительном  ключе  мне  было  бы  не  о  чем  говорить. Браунинг  ты  добросовестно  чистишь?
Нивченко. Не  заклинит  он  у  меня.
Муськов. Нам  бы , товарищ  политрук , указание  нашим  воинам. О  регулярной  чистке  оружия.
Цов. Я  не  слишком  уверен , что  на  фашистов  они  думают  его  наводить. В  Красной  Армии  вам  не  нравится – садитесь  на  мотоциклы  и  уезжайте. Другое  счастье  искать!
Гунятов. Я  поеду. Я  в  клубе , меня  Ардунский  включил.
Цов. А  что  у  вас  за  клуб? Английский  аристократиче-ский?
Гунятов. Ардунский  состоял  в  спортклубе  и  для  нас  он… придумал  клуб. Около  мотоциклов  мы  не  первый  день  собираемся. Он  об  устройстве  нам  говорит , об  удовольствии  быстрых  поездок. Нас  пятеро.
Цов. Слушай , командир , филины  мы  с  тобой  или  кто  там  плохо  видит… у  нас  в  отряде  активно  действую-щая  группа  сомнительных  лиц , а  мы  не  в  курсе.
Муськов. Плохо  видят  кроты.
Цов. Ну  кроты  мы  с  тобой. Что  изменилось? Ардунского, как  подозрительного  субъекта , всегда  на  первое  место  я  ставил , начиная  с  его  приветствия  при  знакомстве  считал  его  особенным  в  плане  нанесения  нам  вреда… здравствуйте ,йолдаш  Цов… «йолдаш» на  турецком , товарищ.
Муськов. Интересно.
Цов. Подозрительно!




                Третье  действие.

  Волосы  у  Ардунского  по  плечи. В  лесу  возле  мотоциклов  он  сам  и  члены  его  клуба  Сугалов , Гунятов , Тряслаков  и  Рябкович. 

Ардунский. Пьяными  в  седло  не  садитесь. Новичкам  абсолютно  нельзя. Освоитесь  и  чуть-чуть  позволительно , не  до  раздвоения  перед  глазами , само  собой.
Сугалов. Двойная  дорога , она  как  бы  две. И  обе  ведут  туда  же. Не  пересекаются?
Гунятов. Параллельные  прямые  не  пересекаются , на-сколько  я  знаю. Была  бы  выпивка , мы  бы  Антонова  помянули.
Сугалов. Не  повезло  мужику.
Рябкович. Ужасное  невезение  от  расстройства  желудка  скончаться. При  налете  на  деревню  ни  царапины , а  после… конец. Он , Виктор , в  наш  клуб  очень  рвался.
Ардунский. Я  бы  его  взял.
Тряслаков. Вместо  кого?
Ардунский. Вместо  себя.
Гунятов. Глупости  ты , извини , говоришь. Без  тебя  какой  клуб?
Ардунский. Почетным  председателем  я  бы  остался.
Гунятов. Без  мотоцикла?
Ардунский. Кто-нибудь  из  вас  за  спиной  бы  меня  возил. С  любым  из  вас  я  в  полном  спокойствии  ехал , безмя-тежно  по  сторонам  бы  глядел. Член  клуба  тебя  везет – ты  с  ним , как  у  Христа  за  пазухой. Ты – мой  брат , и  мое  доверие  к  тебе  границ  не  имеет.
Рябкович. Не  то  что  у  нас  с  политруком… мы  по-всякому , а  он  не  доверяет  вообще  никому.
Ардунский. Работа  у  товарища  Цова  такая. Быть  вечно  вынюхивающим…
Тряслаков. Гадом!
Ардунский. Человеком. О  политруке  я  могу  рассказать  немного  хорошего , но  что  он , что  командир  наравне  с  нами  лесную  жизнь  мыкают. У  вас  грибная  похлебка , и  у  них  сыроежки  с  лисичками  в  мисках  плавают. Люди  жестокие , расстрелять , что  муху  прибить , однако  НЗ  втайне  от  бойцов  они  не  сожрут.
Гунятов. Про  этот  НЗ  у  нас  столько  толков… хоть  и  ясно , что  сплошная  тушенка , фантазия  играет , на  звонкой  гитаре  бренчит…
Тряслаков. Концентрат  горохового  супа  и  сушеная  колбаса!         
Рябкович. Суп  из  свежих  грибов  нами  варится , он  полезнее…
Тряслаков. Воротит  меня  от  грибов , само  слово  уже  ненавистно!
Рябкович. Дурачок  ты , собака , лающая  на  спасающего  ее  ветеринара. Нам  бы  условиться  после  войны  в  нашем  лесу  собраться  и  памятник  грибам  установить. 
Сугалов. Из  древесины  их  вырезать? Мне  бы  инструмент и  я  не  подкачаю , справные  грибки  сделаю.
Гунятов. В  деревню  наведаемся – что  тебе  нужно , при-хватим.
Сугалов. Поскорей  бы. Мне  не  терпится  приступить.
Рябкович. После  войны. Когда  немцев  в  стране  не  будет. Сейчас  они  могут  прийти  и  увидеть , что  у  нас  грибами  тут  все  заставлено , как  если  бы  мы  секта , а  грибы – наши  идолы. За  православием  социализм , социализм  в  опасности – грибы  появились…
Ардунский. А  мотоциклы  ты  из  дерева  вырезаешь?
Сугалов. С  грибами  я  бы  управился , а  мотоциклы - фигуры  витиеватые , требующие  от  резчика  умения , которые  обрывочными  занятиями  не  приобретешь… для  мотоцикла  в  натуральную  величину  из  баобаба  в  самый  раз  вырезать. Но  мы  в  лесу , где  деревья  потоньше. Окажусь  с  инструментами , небольшой  попытаюсь. Плавать  в  озеро  не  пойдем?
Гунятов. Командир  объявил , что  на  озеро  лишь  с  его  позволения. Нечаев  погиб , и  с  озером  стало  строго.
Тряслаков. Паршиво  плаваешь – в  воду  не  суйся.
Рябкович. Командир  говорит , молния  в  Егора  ударила , от  электричества  Нечаев  на  дно.
Гунятов. Труп  подозрительно  быстро  они  закопали. Сами  Нечаева  грохнули  и  на  молнию  валят.
Тряслаков. Командир  с  политруком?
Гунятов. Нечаев  им  нагло  не  подчинялся. О  России  без  коммунистов  чуть  ли  не  в  лицо  говорил. Удачно  в  него  молния  жахнула!
Рябкович. Расстреливать  нас  они  не  решаются , а  втихую  убивать , значит..
Сугалов. Гадкие  люди.
Тряслаков. Мы  посчитаемся.
Ардунский. Господа  хорошие , наш  мрак  нам  бы  солнцем  разбавить. Мотоцикл  не  исключительно  тарахтит , в  манящую  даль  мы  на  нем  уезжаем. Пункт  назначения  ничто , непосредственно  поездка  блистательна. Скверну  она  из  нас  выгоняет. Мозги  проясняются , и  жизнь  для  тебя  не  ковыряние  в  навозе , а  чудеснейший  дар. Соблазнительное  приключение. В  нескольких  шагах  от  мотоциклов  вам  бы  вникать. Не  отталкивать , если  приходит. Я  в  шестнадцать  поехал  и  будто  не  жил  до  тех  пор. С  мотоцикла ,только  подумать , я  ни  разу  не  падал. А  тяжелым  бронхитом  болел.
Рябкович. Продуло?
Ардунский. Кожаную  куртку  я  позже  купил , в  рубашке  на  голое  тело  раскатывыл. Привью  я  вам  этот  дух , поймете  вы  смысл  свободы. На  пока  о  насущном , о  фронтовом... добытые  нами  мотоциклы , они  марки  БМВ. Модель  R 35. Карданная  передача , гидравлические  амортизаторы , в  технические  характеристики  я  углубляться  не  буду. Машины  надежные ,наподобие  податливые  лошадей , меня  внимательно  слушайте  и  на  тренировке  не  расшибетесь. По  лесным  тропкам  завтра  мы  мотоциклы к  дороге  покатим.
Гунятов. Поедем  мы  ночью.
Ардунский. Да. 
Гунятов. Нам  бы  загодя  выползти , засветло  по  лесу  пройти.
Ардунский. Без  мотоциклов  до  дороги  в  районе  часа. С  мотоциклом  два , два  с  чем-то , я  не  проверял , Андрей  мне  не  позволил. Сторож  Андрей.
Тряслаков. От  мотоциклов  он  не  отходит.
Рябкович. Командирские  уши  и  глаза. За  деревьями  при-таился  и  не  видно. Наши  философские  и  бытовые  раз-мышления  исправно  командиру  передает. Личный  агент.
Сугалов. Политруку  не  докладывает?
Рябкович. Политрук  ему  не  верит.
Голос  Андрея. Верит!
Рябкович. У  него  понимание , что  на  разведку  Японии  ты  работаешь , в  Симферополе , в  мае  сорокового,  одноглазый  татарин  тебя  завербовал.
Голос  Андрея. Да  не  думает  он  такое…
Рябкович. У  товарища  Цова  обо  всех  нас  мысли  с  уклоном  осуждения  на  высшую  меру. За  предательство  и  шпионаж , за  саботаж  и  укрывательство  любвеобильной  немецкой  медсестры… к  нам  перебежала , а  мы  товарищу  Цову  ее  не  сдаем.
Тряслаков. К  нам  и  белки  не  перебегает , отдельно  им  приятнее  на  ветках  сидеть…возбудимость  на  женщин  во  мне  еще  присутствует. Немецкая  медсестра  от  моих  приставаний  бы  не  отбилась. Медсестра , конечно , симпатичная. Будь  она  немецкой  коммунисткой , она  бы  могла  от  немцев  к  нам  побежать.
Рябкович. Чтобы  ты  ее  здесь  изнасиловал?
Тряслаков. Сначала  я  бы  по  согласию  пригласил. Немки , они  до  мужиков  голодные , хорошее  питание  в  правильном  направлении  их  формирует.
Гунятов. О  бабах  бы  нам  не  трепаться… тошно  становится , в  деревню  влечет.
Тряслаков. А  вдруг  немцы  поймают? 
Гунятов. Я  подхожу  к  мысли , что  я , наверно , рискну.
Рябкович. Постучишься , и  тебе  не  откроют. Мало  ли  какие  у  деревенских  баб  предпочтения , интеллигентная  внешность  их , возможно , не  привлекает.
Гунятов. Я  не  интеллигент.
Рябкович. Ты  довольно  щуплый. На  здоровяка  не  похож , а  им  только  буй волов  подавай , мужиков  косая  сажень  в  груди. Ты  озабоченным , потерявшим  голову  защитником  родины  в  село  проберешься , и  ничего. касательно  баб. Не  немцев. Они-то  случай  познакомиться  с  тобой  не  упустят.
Гунятов. Да  храпят  они , не  ходят  в  темноте  по  деревне…
Сугалов. Тебе  бы  бессонницу  в  расчет  взять. Они  окку-панты , душевного  комфорта  они  не  испытывают. Выйдет  на  крыльцо  покурить , а  тут  ты  к  бабе  крадешься.
Гунятов. От  одного  выстрела  разом  тревога…
Рябкович. При  смертельном  выстреле  сбегающиеся  фри-цы  забота  уже  не  твоя , ты  к  Господу  Богу  отбыл  и плевать  тебе  на  овчарок. Обстоятельства , при  которых  жизнь  в  тебе  прекратилась , Господу  Богу , мне  кажется, не  понравятся.       
Сугалов. Шел  к  бабе.
Тряслаков. К  чужой.
Рябкович. К  незнакомой. Наобум , Господу  Богу  ты  ска-жешь , я  плелся , грех  почти  не  надеялся  совершить. Не  закоренелый  я , Господи! Дурачок , в  нашем  городе  выде-лявшийся. Ты  откуда?
Гунятов. Из  Липецка.
Рябкович. Ух , ты , в  Липецке  у  меня… никого. Леша  Ве-денников , потерявший  под  Киевом  ногу , сказал , что  к  себе  в  Липецк  он  не  вернется. В  Ленинград  у  него  за-думка  отправиться , иностранный  протез  выбивать.
Сугалов. Политрук  бы  навострился.
Рябкович. Генералу , члену  штаба  фронта , английский  протез  поставили , и  политрук  от  подозрений  не  раздулся , а  обычного  солдата  он  тут  же  на  заметку  берет?
Ардунский. У  мотоциклистов  с  равенством  получше. Собравшись  вместе , они  товарищи , друзья , братья… собравшись  в  клуб.
Тряслаков. В  клуб вроде  «Буревестника»?
Ардунский. Неофициальный  клуб. Меня  давно  гложет  идея  клуба  со  своими  правилами , особыми  отношениями… взаимовыручка  без  вопросов. В  какую  бы  беду  ни  попал – клуб  тебя  вытащит.
Сугалов. И  из  тюрьмы?
Ардунский. Мы  будем  становиться  сильнее. Нас  не  остановят  никакие  преграды , всякая , нереальная  сейчас  вещь, выполнимой  для  нас  окажется. Продумал  я  уже  многое. Теоретическая  подготовка  завершена. О  нашем  клубе  тебе  бы , Андрей , нашему  командиру  не  сообщать. Со  стукачами  жестко  мы  разбираемся.
Андрей. Мне  ваш  клуб  симпатичен… я  бы  в  него  всту-пил. Мотоцикл  мне  не  выделили , но  в  банде  не  у  всех  пистолеты , на  первых  порах  я  ножом  обойдусь.
Ардунский. Мы  не  банда. Принципы  у  нас , я  бы  сказал , романтические. Неизменный  спутник  у  нас  мотоцикл – не финка  и  не  фомка. Командиру  ты  доложи , что  немцев  мы  допечем , не  подкачаем. Настрой  боевой.



                Четвертое  действие.
 
   В  землянке  командир , политрук  и  бывалый  крестьянин  Татушин.
 
Цов. Приказ  я  по  отряду  издам , бдительность  стократно  повысить…
Татушин. Не  торопись!
Цов. Тебя  я  вообще  не  знаю. Парашют  ты  нашел , и  что  дальше? Командную  должность  тебе  предложить , сразу  выдвинуть?
Татушин. Наши  места  вдоль  и  поперек  я  излазил. Заду-маем  сработаться – разведку  по  мою  команду  ты  передай. Точнее  не  ты , а  он. (Муськову) Разведчиками  ты  ведь  распоряжаешься?
Муськов. Окончательное  решение , кого  и  куда  послать , я, разумеется , принимаю. О  предыдущем  парашюте  ты  в  курсе?
Цов. Мы  ему  не  говорили , а  кроме  нас  оповестить  его  никто  не  посмеет. Разглашение  тайны , прямой  рас-стрел! Парашют  здесь , в  лесу , уже  второй. И  до  тебя  обнаруживали , насчет  наличия  парашютистов  не  ты  нас , как  обухом , просветил! А  почему  мне  не  торопиться? Народная  мудрость , на  завалинке  пару  недель  покумекать?
Татушин. Поблизости  от  вас  кто-то  выбросился. Из  самолета  к  земле  сиганул. Вокруг  вас  он  шатается , выцеливает  словно  волчара… подумаешь  и  дрожь  начинает  тебя  колотить. А  у  вас  в  отряде  и  без  этого  с  героизмом  хреново. С  одним  солдатиком  недавно  мы  поболтали , голая  тревога  у  него  в  голосе  и  словах.
Цов. Что  за  солдат , быстро  его  мне  описывай!
Татушин. Солдат , пошедший  по  грибы. Выглядел  по-солдатски. Пуговиц  не  хватало. Я  его  за  подберезовиками  волне  честно  отправил , не  погнал , по  большому  счету , туда , где  грибов  отродясь  не  видали.
Муськов. Помощь  Красной  Армии  тебе , мужичок , за-чтется.
Татушин. Вам  бы  десяток  коровок  к  ордену  приложить.
Цов. Богаче  колхоза  стать  собираешься?
Татушин. Голод  пережил – жизнь  понял. К  рукам  прибирай , подвернулось – закромам  пополнение. В  деревне  склоняются  к  немцам. Отвоевывать  советскую  власть  не  больно  людям  охота. Я  за  вас. Мне  с  фашизмом  не  по  пути.
Цов. Еврей?
Татушин. Совершенный  русак , кровь  чистейше  русская. С  наперстком  румынской. Бабка  моей  бабки , говорили , румынка , а  кто  она – и  леший  не  разберется , не  найдется  у  него  сил  разузнать.
Цов. Румыны  на  стороне  немцев  воюют.
Татушин. Я  вам  о  деле , а  вы… угрожать  мне  вздумали? Я  уйду  и  плевать  мне  на  вас.
Цов. А  задержать  тебя  мы  решим?
Татушин. Предупредил  я  пару  приятелей. К  вечеру  не  вернусь – к  фрицам  они  направятся.
Цов. Чтобы  фрицы  операцию  по  твоему  розыску  провели?
Татушин. О  вашем  отряде  они  немцам  нашепчут.
Цов. Так  оно  в  деревне  не  секрет? Что , вся  деревня  знает?!
Татушин. Спаси  тебя , Христос , твой  единородец. Конечно , не  вся. Мужиков  семь-восемь.
Цов. Господи , срываться  с  места  нам  надо! Суетись , командир , сегодня  снимаемся.
Татушин. Ты  не  торопись. Мужики  до  поры  вас  не  выдадут , незачем  им  опосля  перед  НКВД  отвечать. Когда  чаша  совсем  к  немцам  склонится , они  осмелеют , а  сейчас , мы  слыхали , о  наступлении  в  Кремле  речь  идет.
Муськов. И  какой  фронт  начнет  наступать? Не  о  Вол-ховском  фронте  ваши  деревенские  источники  говорят?
Татушин. В  точности  мы  не  курсе , однако  по  земле  разносится , до  нас  долетает… переселяться  к  вам  в  отряд  я  не  буду. Из  деревни  буду  к  вам  приходить. Разведчиков  вы  мне  не  дадите?
Муськов. Подобный  вопрос  требует  вдумчивого  подхода. Вопрос  не  на  пять  минут.
Татушин. Я  обмозговал  и  думаю , что  ваши  люди  меня  лишь  погубят. Разведка  вашего  отряда  перед  вами. В  одном  моем  лице. Деревня  у  меня  под  контролем , немцы  подсчитаны… количество  фашистов  вам  сообщить?
Муськов. Даром  ты  нам  не  скажешь. Последней  тушен-кой  с  тобой  расплатиться?
Татушин. Я  не  вымогатель , до  зверства  не  дохожу. Я  с  перспективой  на  нашу  победу  закидываю , на  обильные  времена. Мы  вместе , договорились  мы , да? Отметьте  в  ваших  записях , что  с  сегодняшнего  дня  разведкой  вашего  отряда  командует  Виктор  Татушин. Полностью  мою  фамилию  не  пишите , а  то  немцы  нагрянут , запись  найдут… против  фашистов  иду  я , товарищи. Против  огромнейшей  силы!
Цов. Твой  мотив , естественно , патриотизм.
Татушин. Моего  сына  в  августе  сорок  первого  немцы  в  танке  сожгли.
Муськов. Соболезнуем.
Татушин. Мой  Алешка  до  войны  напивался  и  мне  физиономию  разбивал , но  сын  есть  сын. Моего  сына  убили – врага , извините , нажили. В  город  мне  для  вас  выбраться? Двадцать  пять  верст  до  него.
Муськов. Ты  мог  бы  на  телеге…
Татушин. Лошадь  мне  отыщите , и  я  ее  запрягу. Собственной  лошадью  с  раскулачивания  я  не  богат. Богаче  колхоза  стать  хочешь! Колхоз  у  нас  лошадей  отобрал. И  зимой  лошади  передохли.
Цов. Из-за  отдельных  недостатков  тебе  бы  на  колхоз-ный  строй  не  катить , при  толковых  руководителях  цветущая  жизнь  у  людей  и  животных. 
Татушин. Агитацию  ты  ведешь?
Муськов. (Цову) Он  фрицам  о  нашем  отряде  расскажет.
Татушин. Я  с  голоду  пух! Избы , как  в  чуму  каких  древ-них  годов , трупами  были  набиты! Колхозы  бы  тебе  не  хвалить , союзниками  не  разбрасываться. С  фрицами  до  города  я  доеду.
Муськов. На  машине?
Татушин. Желающих  они  вместе  с  товаром  в  кузов  грузовика  и  на  рынок  отвозят. Свою  линию  гнут , свободной  торговле  способствуют. За  рулем  ефрейтор  Хорст  Кюнеш.
Цов. Твой  очаровательный  дружок?
Татушин. Между  прочим , он  еврея  помешал  расстре-лять.
Цов. Политике  Адольфа  Гитлера  имеющейся  у  ефрейтора  властью  воспротивился?
Татушин. Он  сказал , что  фотографию  этого  еврея  он , кажется , видел. Научный  еврей , полезный  для  Рейха.
Муськов. А  в  реальности  этот  еврей…
Татушин. Пленный  солдат.
Муськов. Не  ученый?
Татушин. Мне  неизвестно.
Цов. Ученые , представляющие  ценность  для  советской  страны ,бронь  от  нее  получили. Вы  хотите  меня  убе-дить , что  с  бронью  на  руках  добровольцем  на  фронт  он  утек?
Муськов. В  качестве  единичного  случая  допустимо. Взы-грал  героизм , и  ноги  в  районный  военкомат  сами  его  повели.
Татушин. Ефрейтор , мы  считали , соврал. Продлит  мучения , но  и  жизнь  человеку  продлил. Его  отправили  на  серьезное  дознание , ну  а  по  дороге , кто  знает… партизаны  его  отбили.
Цов. Других  партизан  тут  нет.
Татушин. А  вы  никого  не  освобождаете.
Муськов. Мы  бы  налетели , а  на  кого? О  перевозках  нам  не  сообщают , внедрения  в  фашистские  ряды  мы  не  произвели. Старостой  у  вас  в  деревне  фашисты  кого-то  назначили?
Татушин. Степана  Дубцова , отца  двух  красивейших  дочерей.   
Цов. Фашисты  ему  доверяют?
Татушин. Ни  капли. Муськов. Про  дочерей  ты , поскольку  до  женского  пола  охоч? Татушин. Его  дочери  до  войны  не  дожили , расстреляны  за  сочувствие  врагу  народа  Бухарину. Семнадцать  и  двадцать  лет. Кому-то  в  любви  отказали  и  поплатились. Старосту  я  не  убью , со  Степаном  у  меня  добрососедские  отношения. И  немецкую  комендатуру  поджечь  вы  меня  не  просите , немцы  за  это  кучу  селян  перебьют.
Цов. Старосту  тебе  не  поручи , огонь  ты  не  пустишь…
Татушин. Разведывать  для  вас  я  готов.
Цов. От  разведки  ради  разведки  прок  нулевой , разведка  ради  решительных  действий  проводится. Танки  где-нибудь  в  амбарах  у  немцев  не  спрятаны?
Татушин. О  танках  я  вам  скажу. Но  сказать  мне  нечего, не  видел  я  танков. Пушку  на  окраине  села  они  разместили. На  случай  нападения  из  леса , я  думаю.
Муськов. Ресурсами  атаковать  деревню  мы  не  обладаем. После  той  нашей  вылазки  фашисты  вас  не  третировали? Головами  об  стену  не  били?
Татушин. В  сношениях  с  партизанами  замеченных  у  нас  не  было. Немцы  здравые  люди , подумали  и  решили , что  мы  за  вас  не  в  ответе. Будут  нас  доставать – мы  унесемся  в  лес , вас  усилим… фашисты  еще  до  вылазки  неслабо  вас  уважали. За  мотоциклы.
Муськов. Из  засады  мы  прицельно  укладывали , не  оскудела  Русь  на  стрелков. Фрицы  не  слишком  бесились?
Татушин. Лесу  кулаком  погрозят  и  угомонятся. Лес  для  них  страшное  место , по  их  поверьям  в  лесах  нечисть  живет.
Цов. Немецкие  сказки  тебе  мама  в  детстве  читала?
Татушин. Ефрейтор  Хорст  на  лес , бывало , уставится  и  животное  с  рогами  и  хвостом  мне  на  пальцах  покажет.
Цов. Дьявола?            
Татушин. С  рогами  и  хвостом  завитушкой.
Муськов. Рогатую  свинью?
Татушин. Что-то  такое.
Муськов. Он  нас , похоже , изображал. Коммунизм – сатанизм , мы – рашн  швайн…
Цов. Я  лично  его  застрелю. (Татушину) Нарисуй  мне  план  деревни  и  укажи  дом , где  ефрейтор  сало  со  шнапсом  жрет. Ближайшей  ночью  я  заберусь. Прикончу  мерзавца!
Муськов. Для  тишины  вам  бы , товарищ  политрук , но-жичком  поработать.
Цов. Нож  поострее  мне  подберите. Наш  ингуш  мне  кинжал  на  время  не  одолжит?
Муськов. У  него  есть  кинжал?
Цов. Он  с  Кавказа. Есть  у тебя  кинжал ,нечего  мне  лапшу  мне  на  уши  вешать! Нахрапом  мне  на  него  попереть?
Муськов. Южные  люди  обидчивы. Наорете – недолго , боюсь , проживете. Кинжал  к  какому  часу  вас  требуется?
Цов. Если  я  пойду , я  пойду  в  полночь…
Муськов. Пообщаюсь  я  с  ингушом , мягко  кинжал  попрошу. Парочку  бойцов  с  собой  не  возьмете?
Цов. Крестьянин  меня  до  деревни  проводит. В  деревне  я  сам. Раз  сказал , отступать  уже  некуда.
Татушин. Ефрейтора  вы  не  убьете.
Цов. Не  потяну?
Татушин. Ну  почему  же. Я  вас  не  знаю , не  исключено , что  храбрости  у  вас  по  самые  уши. К  спящему  Хорсту  на  цыпочках  подойдете , в  пузо  пырнете…
Цов. Рот  я  ладонью  закрою. И  он  не  закричит.
Татушин. Вы  уйдете , укроетесь  от  фашистов  в  лесу… Хорст , он  у  семьи  Чемушкиных  живет. К  Хорсту  они  неважно , физиономии  кирпичом , от  жильца  отбивались , но  к  ним  не  прислушались , насильно  ефрейтора  всунули. Откровенно  я  вам  поведаю. Чемушкиным  что  коммунист , что  фашист , на  всякого  жильца  они  бы  со  злобой  дышали. Убьете  вы , а  убийство  повесят  на  Чемушкиных , и  в  исподнем  белье  им  над  землей  возвышаться. На  виселицах , поставленных  рядком. Без  смерти  ефрейтора  вам  никак – в  лесу  его  убивайте. Заманите  и  застрелите.
Цов. А  он  у  кромки  леса  показывается?
Татушин. При  обходе  в  составе  патруля. Немцы  строго  в  десять  утра  деревню  по  кругу  обходят. Не  имей  вы  разведчика , о  десятичасовом  обходе  вы  бы  не  знали.
Цов. При  возможности  я  бы  товарищу  Жукову  доложил. О  получении  от  тебя  сведений , которые  ход  войны  наверняка  переломят. Патруль  нам  бы , командир , перебить.
Муськов. Меня  неустойчивость  нашего  положения  беспокоит. Немцы , когда  у  них  холодная  голова , проблем  избегают , а  в  гневе  повалят  в  лес  косяком , нас  обнаружат… у  них  не  один  батальон. Перестрелка  закончится  для  нас  гибелью. А  по  бабам  ефрейтор  ходок?
Татушин. Сугубо  посматривает.
Муськов. Нам  бы  нашей  радисткой  его  приманить. Чтобы  он  с  патруля  отделился  и  в  лесу  с  концами  исчез… пропадет  только  он – фрицы  не  озвереют.
Цов. Помахавшей  рукой  голой  бабой  его  от  патруля  не  оторвать , всем  скопом  немцы  повалят…
Муськов. Раздеваться  она  откажется. 
Цов. Партийный  приказ! Он  не  обсуждается. Но  я  согласен , на  него  не  конкретный  ефрейтор , весь  патруль  от  мала  до  велика…
Муськов. И  ухари , и  просто  любопытные.
Цов. Под  местную  жительницу  мы  ей  скажем  рабо-тать. Немцы  вас , деревенских , не  поголовно  знают  в  лицо?
Татушин. Фашистские  захватчики  нас  особо  не  различают , мы  для  них…
Цов. Сероводород? Без  водорода.
Татушин. Серость  что  ли? Серость  и  есть , по  одежде  и  поведению  серость. Ваша  баба  на  столичную  красотку  не  тянет?
Муськов. Нет. За  местную , не  сомневайтесь , сойдет.
Татушин. И  какое  у  нее  будет  задание?
Цов. Очевидное. Ефрейтора  очаровать  и  в  лес  якобы  для  половой  близости  увести. У  вас , товарищ  командир , с  бойцом  Тютлиной  более  доверительные  отношения. Вы  ей  задание  передайте.
Муськов. В  соблазнении  мужчин  мастерица  она  ниже  среднего. Чтобы  при  ее  внешности  мужчина  к  ней  вос-пылал , ей  надо  владеть  секретами  обольщения , а  она  ими , мне  думается , не  владеет.
Цов. Но  в  отряде  к  ней  клеются.
Муськов. Об  безысходности. А  вокруг  ефрейтора  не  только  деревья  стоят , бабы  на  любой  вкус  туда-сюда  ходят.
Татушин. Не  на  любой. Предпочитающим  утонченный  женских  тип  у  нас  смотреть  не  на  кого.
Цов. Ты  о  себе?
Татушин. Кинофильмов  я  в  клубе  пересмотрел , испортил  восприятие  женщин. Скучно  мне  простушку  уламывать , не  отвечает  она  моему  идеалу… распалиться  ли  ефрейтор  Хорст  на  товарища  Тютлину , заранее  не  сказать , в  возбуждении  у  каждого  собственные  особенности. В  деревню , мне  кажется , ей  прийти  позволительно. Я  ее  где-нибудь  размещу , и  пусть  она  приступает. Она  к  ней  немцам  пойдет. Риск  вы  ей , пожалуйста , разъясните.
Муськов. На  мой  взгляд , честью  она  не  рискует , не  станет  ефрейтор  к  ней  лезть.
Татушин. Юбку , ладно , не  задерут , на  как  лазутчицу  возьмут  и  повесят. Не  повезет – погибнет  она  в  деревне.
Цов. Ей  повезет. Вы , командир , ее  не  пугайте – легкое  у  нее  задание , наподобие  флирта.
Муськов. При  неудачном  флирте  без  радистки  мы  с  вами  останемся.
Цов. Передатчик  все  равно  не  починят , мастер  золотые  руки  нам  с  неба  не  упадет.
Муськов. Я  с  ней  поговорю , однако  принуждать  не  буду. Сами  ее  принуждайте. Посмотрю  я  на  вас…
Цов. Дело  не  политическое , а  боевое. А  по  боевой  части  вы  у  нас  царь  и  бог. Попрошу  вопросы , относящиеся  к  вашей  прямой  компетенции , на  меня  не  перекладывать! Сумятицу  в  управление  людьми  не  вносить. Чего  тебе , Андрей , чем  обязаны?
Голос  Андрея. Мне  командира  на  парочку  слов.
Муськов. Ну  идем  побеседуем.

                Они  уходят.

Татушин. А  при  вас  им  пообщаться  нельзя?
Цов. При  тебе  он  разговаривать  не  желает. 
Татушин. Но  разобщенность  у  вас  осязаемая…
Цов. Разобщенность  в  руководстве  отряда  совершенно  терпимая , на  приближение  победы  над  фашизмом  она  не  влияет. Товарищ  Сталин  ни  у  кого  в  деревне  уже  не  висит?      
Татушин. Иконы , помнится , нехотя  мы  снимали. Фото-графии  вождя  с  легким  сердцем  по  сундукам.
Цов. По  сундукам – не  на  помойку , прочухали  вы  вашим  крестьянским  умом. Советская  власть  вернется – будет  что  из  сундуков  вам  достать. 
Татушин. Чтобы  без  дела  он  не  пылился , своего  това-рища  Сталина  я  вам  могу  принести. У  вас  он , вижу , отсутствует.
Цов. Подходящего  изображения  не  нашлось. Газетную  вырезку  на  стену  приклеивать?
Татушин. Любовь  такая  штука – и  в  мелочах  ты  выразишь  любовь…   
Цов. Газет  здесь  у  меня  не  подшивка , три  экземпляра. В  них , так  вышло , самый  крупный  товарищ  Сталин  размером  со  спичечный  коробок. У  себя  над  головой  мне  на  стену  его  прикрепить? А  смешным  он  нашим  бойцам  не  покажется? Повод  к  издевкам  я  определенно  им  дам , а  от  издевательства  до  предательства  путь  короткий. Внушительного  товарища  Сталина  раздобудешь - разумеется , приноси , с  особым  душевным  трепетом  я  его  на  стену  повешу. Здравия  желаю , товарищ  командир! Что , пошептались  с  вашим  Андреем , запас  знаний  обогатили?
Муськов. Насчет  второго  парашюта  он  мне  сказал.
Цов. Что-то  выяснилось?
Муськов. Второго  парашюта  не  было.
Цов. Как  так  не  было?
Муськов. Пошутили  бойцы. Первый  парашют  взяли  и  в  лесу  бросили. Выдали  за  второй. Имена , сразу  вам  говорю , неизвестны. В  подслушанном  Андреем  разговоре  имена  не  назывались , хохот  стоял  без  имен.
Цов. К  стенке  я  бы  поставил… 
Муськов. Дух  у  бойцов  позитивный , угнетенности  нет , морально  не  сломлены. Наша  заслуга , как  руководителей. Не  беситесь , товарищ  политрук , порадуйтесь , что  диверсант  со  связкой  гранат  около  отряда  не  бродит.
Цов. Но  парашют-то  есть. Единственный , но  есть.
Муськов. Я  считаю , летчик  катапультировался. Об  землю  ударился  и  прочь  от  отряда  пополз.
Цов. А  подбитый  самолет?
Муськов. Его  в  десяти  километрах  от  нас  подбили. Летчика  сильный  ветер  сюда  принес. Издалека  прита-щил, не  видно  отсюда. (Татушину) В  город  пойдете - количество  самолетов  приказываю  вам  подсчитать. Вы  же  с  нами , вправе  я  вам  приказывать.
Татушин. Прикажите  мне  в  столовой  засесть  и  воз-можных  шпионов  под  жареную  рыбу  высматривать. На  летное  поле  не  желая  я  проникать , в  пасть  смерти , сколько  ни  приказывайте , не  полезу. В  девять  часов  меня  схватят , в  девять  пятнадцать  уже  пытают  вовсю… вашу  тетку  до  деревни  я  доведу. Зовите  ее , пора  мне  назад  возвращаться.
Муськов. На  уговоры  уйдут  не  час  и  не  два… ее  наши  мотоциклисты  подкинут. В  какой  дом  ей  идти?
Татушин. В  вединовский. К  старухе  Вединовой  пусть  шагает , фрицы  у  нее  не  живут.
Цов. К  молодухам , конечно , они , гады , вселились.
Татушин. У  Вединовой  жуткая  грязь. После  леса  жилье  безусловно  комфортное.      
 

                Пятое  действие.
 
   Ардунский , Тютлина  и  держащий  факел  боец  Трибланов  на  ночной  автомобильной  дороге.

Тютлина. Устала  я  тут  стоять , со  сном  бороться  замучалась…
Ардунский. Поспите. Кожа  у  вас  толстая , на  земле  не  замерзнете?
Тютлина. Даме  о  толщине  кожи… одичал  ты , Ардунский, всякое  приличие  потерял.
Ардунский. Я  зову  вас  на  «вы». С  обходительностью  у  меня  неплохо , несправедливое  у  вас  замечание. Вам  бы  шинель  для  сна  прихватить , а  вы  глаза  лишь  подкрасили. Стали  поинтересней , как  мужчина  вам  говорю. Левую  бровь  рукой  не  чесали?
Тютлина. Расплылась?
Ардунский. Видно  не  очень… бойца  с  факелом  позову , он  посветит. Эй , Трибланов , на  секунду  сюда.
Тютлина. Да  чего  меня  разглядывать , стесняюсь  я  взо-ров  в  упор… на  позиции , Трибланов , ты , стой , ни  к  чему  отклоняться  от  командирского  плана.
Трибланов. Я  вольно  избрал , где  стоять , десять  шагов  вправо-влево  пожалуйста. К  клочку  под  ногами  я  не  прикован , затекут – прогуляюсь. При  возвращении  мотоциклистов  факелом  не  махать? Что  же  мне  командир  говорил…      
Ардунский. О  помахивании  мы  с  ребятами  не  договари-вались. Не  надо  махать. Тревога , они  подумают , от  волнения  упадут… мотоциклистам  ты  не  завидуешь?
Трибланов. Членам  вашего  секретного  клуба? Ваш  Гуня-тов  мне  разболтал. Истязаниям  за  длинный  язык  Гуня-това  вы  подвергнете?
Ардунский. Основы  нашего  клуба – свобода  и  романтика. Мы  не  сборище  упырей , за  раскрытие  тайны  что-нибудь  отрезающие. (Тютлиной) Умеют  у  нас  извращать, ярлыки  из  другой  песни  навешивать.
Тютлина. У  вас  не  песня , политический  манифест… ко-мандир  мне  сказал , что  политрук  Цов  намерен  вами  заняться. Разгромить , как  вражескую  партийную  группировку. Знал  бы  он , на  кого  опереться , вас  бы  еще  вчера  под  арест.
Ардунский. Небольшое  количество  верных  людей  у  товарища  Цова  найдется , хватит , чтобы  нас  повязать…   
Тютлина. У  Цова  трещина  на  баяне  и  вошь  на  аркане. Из  тех , кто  бы  его  приказу  слепо  последовал , у  него  никого. Прикажи  он  мне  к  немцам  отправиться – я  бы  не  пошла. И  наши  мужики  меня  бы  в  одиду  не  дали , обломался  бы  политрук. Что , Трибланов , заступился  бы  ты  за  меня?
Трибланов. От  приведения  в  исполнения  мы  бы  тебя  отбили , но  при  публичности , а  не  интимности.
Тютлина. О  какой  ты  интимности… с  чего  бы  интим-ность  тебе  взбрела?
Трибланов. Ты  политруку  отказала.
Тютлина. Он  мне  ничего  такого  не  предлагал!
Трибланов. Отказала  в  плане  подчинения  его  распоряжения  к  немцам  на  задание  двигать. Твой  расстрел  перед  выстроившимся  отрядом  мы  бы  предотвратили , а  пожелай  он  на  месте  тебя  пристрелить , от  гибели  мы  бы  тебя  не  уберегли. Закапывая  твой  труп , роптали  бы, разумеется. Не  из-за  политрука , но  к  фрицам , товарищ  Тютлина , ты  попрешься. Ваша  взаимная  симпатия  с  командиром  тебя  толкает?
Тютлина. Поговаривают , что  я  с  командиром…
Трибланов. Всякая  слышится  болтовня.
Тютлина. Моего  любимого  командира  я , выходит , бросаю  и  немецкого  ефрейтора  спешу  соблазнять?
Трибланов. Сейчас  война. Через  чувства  переступаешь, во  главе  угла  пользу  Родине  принести. Но  без  чувств  ты  бы  в  омут  ни  за  что  не  нырнула. Командиру  нужен  ефрейтор. Ты  понимаешь  и  выбор  со  вздохом  делаешь.
Тютлина. Ты  рисуешь , будто  несусветно  я  себя  подвер-гаю… опасность  сильно  преувеличена. Мне  не  под  танк  кинуться  поручили , в  деревне  немного  пожить. В  нор-мальной  бане  помоюсь.
Трибланов. Гляди , фрицы  к  тебе  набегут.
Тютлина. Я  их  лоханкой  и  в  крик. Партизанкой  я  немцев  боюсь , а  обычной  бабой  страх  не  испытываю , запросто  из  бани  их  погоню. (Ардунскому) Немцы  обычных  баб  не  насилуют?
Ардунский. Случается , вероятно. Но  на  оккупированных  территориях  им  приказано  вести  себя  тихо. С  безоружным  мирным  населением. Партизан  они , разумеется , вешают. Не  тебя, ты  правильно  думаешь , я – не  партизанка. Сознаться  не  вздумай , прижмут – до  самого  последнего  отпирайся. Политрук  инструкции  тебе  дал? На  случай , если  немцы  тебя  заподозрят.
Тютлина. А  из-за  чего  им  меня  под  подозрение  брать…
Ардунский. Новый  человек  ты  в  деревне. Человек , кото-рый , возможно , из  леса  в  деревню  пришел. Как  выдер-живать  пытки , политрук  тебе  научил?
Тютлина. Он  про  пытки  не  говорил… меня  не  предупре-дил.
Трибланов. Она , кажется , передумает. Ты , Ардунский , операцию  под  удар.
Ардунский. Я  не  прав?
Трибланов. Направлять  ее  в  лапы  к  фашистам , конечно , нехорошо… а  корявых  мотоциклистов  по  ночном  дороге  гонять?
Ардунский. Члены  нашего  клуба  мою  веру  в  них  оправ-дают. В  канаву  не  упадут. По  моим  прикидкам  через  пять-десять  минут  возвращаться  они  начнут. Все  соберемся  и  в  расположение  отряда  по  лесу  потопаем. Ты  с  нами?
Тютлина. Я  с  тобой. Ты  же  в  деревню  меня  повезешь?
Ардунский. Доставку  столь  ценного  груза  на  неопытных  друзей  не  перекладывают... сказано , к  фрицам , идешь  к  фрицам? Не  передумала?
Тютлина. Издевки  от  вас , мужиков , гнилыми  яблочками  на  меня  сразу  повалятся. Я  струсила , напрудила  в  штаны , а  я  в  атаку  с  винтовкой  шла  и  ноги  у  меня  не  подкашивались. Фрицы  нас  отбросили. Загнали  обратно  в  Котел. Я  с  теми , кто  решил  не  сдаваться , на  удачу  извилисто  двинула , петляла  по  стратегии  старшины… нас  накрыли.
Ардунский. С  воздуха? 
Тютлина. К  лесу  я  будто  ужаленная , упала  и  отдыша-лась… спаслись  я  и  Соболев. Неважный  артиллерист , зато  уморительный  балагур.
Трибланов. К  нам  в  отряд  ты  пришла  без  него.
Тютлина. Судя  по  Соболеву , веселые  люди  ломаются  раньше  мрачных. Отчаялся  он , жизни  себя  лишил…
Трибланов. На  подходе  к  партизанам?
Тютлина. Мы  о  вас  не  догадывались , только  бескрайнее  море  невзгод  черной  водой  перед  нами  лежало. Документы  Соболева  я  взяла  и  храню.
Трибланов. Политруку  показывала?
Тютлина. Чтобы  вменять  мне  убийство  он  начал?
Ардунский. Ты  умница , что  от  него  утаила. Политрук  на  то  и  политрук , чтобы  не  во  все  его  посвящать. Мерзкую  атмосферу  в  отряде  он  создает , по  любви  к  родине  своей  подозрительностью  дубасит. Я  его  понимаю , но  присядешь , задумаешься… свободы  у  нас  в  стране  кот  наплакал.
Трибланов. До  войны  была  свобода , какие  папиросы  ку-пить. Ради  курева  я  бы , честное  слово , на  немецкий  штаб  налетел!
Тютлина. Без  курева – жизнь  не  жизнь.
Трибланов. А  в  деревне  оно  найдется!
Тютлина. С  наслаждением  я  покурю , до  кашля… но  на  курево  мое  согласие  рисковать  ты  не  списывай , тут  немало  всего  сложилось.(Ардунскому) Возвращаться  твои  мотоциклисты , ты  мне  скажи , собираются?
Ардунский. Топливо  я  равномерно  по  бакам  распределил. Ни  у  кого  оно  не  закончится.
Трибланов. При  близкой  езде.
Ардунский. Решат  куда  подальше  уехать – вопрос  с  за-правкой  сами  будут  решать. Настроения  укатить  в  далекие  края  я  ни  у  кого  не  заметил. 
Трибланов. Ты  о  свободе  им  говорил.
Ардунский. Времени  до  рассвета  немного. А  затем  немцы  их  схватят  или  из  автоматов  положат. Не  рывком  к  свободе , слетевшей  крышей  я  это  назову. Сомневаюсь , что  они  коллективно  свихнулись , не  погибнет  мой  клуб…
Трибланов. Мотоциклы  норовили  их  сбросить. При  первых  заездах , при  коротких.
Ардунский. При  разогревочных. Да , смотрелись  они  неуверенно , на  асов  не  тянули.
Тютлина. Позже  разъездились , Сугалов  даже  вираж  заложил. И  не  рухнул.
Ардунский. Ребята  осваивались , на  женщину  украдкой  глядели… женщинам  свойственно  мотивировать. Заставлять  мужчин  заметно  прибавлять. С  твоей  женской  ролью  ты  справилась.
Тютлина. Им  бы  передо  мной  не  выделываться , а  ма-хоркой  меня  угостить. У  Рябковича  она  имеется , не  по  большой  нужде  он  в  лес  отбегал.
Трибланов. Табачный  запах  я  почувствовал…
Тютлина. Украдкой  от  товарищей  гады  смолят , пять  фамилий  у  меня  в  списке!
Ардунский. За  вычетом  меня , весь  наш  клуб?
Тютлина. Из  клуба  двое. Трое  обыкновенные  партизаны , в  отряде  они  остались. Пламя  вдали  колыхнулось.
Ардунский. Следующим  факельщиком  Мартынов  у  нас  стоит. Мотоциклисты  не  подъезжают , мы  бы  услышали… 
Трибланов. На  инструктаже  у  командира  ты  не  присутствовал.
Ардунский. Я  с  политруком  говорил , об  ужаснейшей  каре  за  побег  он  мне  нудно  талдычил. 
Трибланов. Нам , людям  с  факелами , приказано  при  опасности  факелом  помахать  и  нырянием  в  лес  спасаться. Фашисты  Мартынова  окружили?
Ардунский. Не  окружили… появились  поблизости. Пешая  фашистская  группа. Мы  бы  услышали  наших , но  и  мо-торизированных  немцев  мы  бы  услышали.
Трибланов. Вопросов  нет. Факел  бы  я  затушил  и  в  ни-зинку  отправился.
Ардунский. Мысль  приемлемая.
Тютлина. Неумные  вы  мужики.
Трибланов. Кто  бы  помолчал  в  тряпочку. Тебе  бы , ду-ре, не  мужчин  хаять ,а  за  нами  следом  тикать.
Тютлина. Факел  горит. Мартынов  его  не  бросил. Горит  он  у  него  ровно. Не  фашист  вырвал  и  держит , сам  Мартынов  стоит? Опасность , наверно , не  в  немцах.
Трибланов. Объявившиеся  деревенские  парочки  по  дороге  гуляют?
Тютлина. В  деревне  комендантский  час , запрещено  на  улице  появляться.  Из-за  гадюки  он  бы  нам  не  махал. Мимо  него  проползла , курс  точно  к  нам… сомневаюсь.
Трибланов. С  дороги  нам  бы  по  любому  уйти. Рокот  расслышали?
Ардунский. Есть  теперь  рокот…
Трибланов. Немцы  к  нам  едут!
Ардунский. Мотоцикл  его  издает… кто-то  из  наших  скорее  всего  возвращается.
Трибланов. С  дороги  я  бы  ушел.   
Тютлина. Ты  не  паникуй. Немцы  среди  ночи  вскочили  и  на  мотоциклах  черт  знает  куда  понеслись?
Ардунский. Маловероятно. Спокойно  соображать  ты  способен?
Трибланов. Голова  при  горячей  в  ней  крови  варианты  не  отбрасывает , берет  на  рассмотрение  всякий  бред… пока  наших  я  не  увижу , немцев  я  не  исключу. Я  не  струсил , факел  я  вам  не  сую… факел  вам , а  сам  бегом  в  лес. Это  поведение  труса.
Ардунский. Тебя  в  нем  не  упрекнуть , сплясать  на  твоих  костях  у  товарища  Цова  не  выйдет. Выживем – я  охарактеризую  тебя  положительно.
Трибланов. Снимаю  перед  вами  мой  мятый  картуз… до  войны  я  постоянно  в  картузе  ходил , под  стать  моего  невысокому  положению  он  уборчик.
Ардунский. Война , ты  надейся , тебя  взметнет. Родина  твои  подвиги  не  забудет , в  президиуме  ты  будешь  си-деть.
Трибланов. Лишь  бы  не  на  нарах. После  нашей  победы , кто  как  воевал , чекисты  усердно  выяснять  станут. Ни  дня  отдыха  товарища  Цова  не  ждет. Вы  представьте , что  он  о  нас  сообщит , в  каких  красках  распишет…
Ардунский. Отряд  был  в  разброде  и  шатаниях. Сквозила  готовность  к  неподчинению , при  дальнейших  неудачах  Красной  Армии  вспыхнул  бы  бунт. Когда  мы  наконец  соединимся  с  нашими  регулярными  частями , как  пить  дать  под  следствие  попадем.
Трибланов. Командир  бы  нас  не  закопал.
Ардунский. Ни  в  коем  разе.
Трибланов. Одного  политрука  нам  бы  заткнуть  навеч-но…
Тютлина. Ты , балда , не  взболтни. Подстрекательство  к  его  убийству  будет  для  политрука  дело  по-настоящему  личным.
Ардунский. О  политруке  мы  потом. Бойца  Гунятова  с  успешным  возвращением  приготовимся  поздравлять , он  подъезжает.
Тютлина. Первая  ласточка.
Трибланов. Не  на  лапках  с  перебитым  крылом  к  нам  он  скачет , видимых  потерь  не  наблюдается.

                Гунятов  подъехал.

Ардунский. Привет , дорогой , с  возвращением! Эскапизм.
Гунятов. Эскапизм.
Ардунский. Как  съездил , агрегат  тебя  не  подвел?
Гунятов. Не  заглох , шина  не  лопнула.
Ардунский. Великолепно. Для  непосвященных  скажу , что  «эскапизм» у  нас  приветствие. В  нашем  клубе. А  почему  ты  не  с  парнями , индивидуализм  решил  проявить?
Гунятов. Рядом  с  ними  поедешь – тебя  они  быстро  снесут. Прямо  они  не  едут , в  сторону  их  ведет. У Тряслакова  траектория  вовсе  извилистая , заковыристые  фигуры  колесами  он  выписывает.
Ардунский. Он  не  упал?
Гунятов. Когда  я  ехал  обратно , его  тела  около  мото-цикла  я  не  видел. Но  он  меня  не  обогнал , вперед  не  уе-хал. Троих  я  пропустил , но  Тряслакова  среди  них  не  было. С  ним  их  было  бы  четверо.
Ардунский. Несомненно. А  факельщики  все  на  местах? И  Мартынов? Он  перед  нами  последний. Стоял  он  на  своем  месте?
Гунятов. Факел  горел , а  кто  его  держит , на  скорости  мне  разглядывать  недосуг. Вы  лучше  подумайте , куда  Тряслаков  подевался.
Ардунский. Вопросы , товарищи , вопросы…
Тютлина. Покурить  с  дороги  он  съехал! Сладко  затяги-ваться , ни  с  кем  не  делясь!
Гунятов. А  у  него  есть  что  курить?
Тютлина. У  нас  в  отряде  он  покуривал.
Гунятов. Собака  он  гнусная. Я  его  зарою.
Ардунский. Он  член  нашего  клуба.
Гунятов. Считай , первый  погибший  член. Наше  братство  он  предал.
Ардунский. Он  ни  у  кого  ничего  не  украл.
Гунятов. А  оставшуюся  махорку  по-братски  раздать  не  надо?
Ардунский. Клуб – не  пролетарская  коммуна. Что  твое , то  твое. Но  весь  ты  в  целом  уже  принадлежишь  клубу. Клуб  решит – ты  поедешь  за  веслами. Решит – поплывешь  в  лодке  атаковать  могучий  фрегат. На  дурную  авантюру  тебя  клуб  не  пошлет , количество  взрывчатки  на  твоей  лодки  на  счетах  и  в  столбик  высчитает. Ты  подплываешь , призываешь  лодку  к  якорной  цепи , после  ты  поджигаешь  припрятанный  под  ящиками  фитиль. В  воду  бултых  и  доступным  тебе  способом  плавания  размеренно  отплываешь. Когда  рванет , ты  будешь  почти  у  берега. Фрегат , по  моим  расчетам , где-то  в  сотне  метрах  от  него  якорь  бросит… взрывом  тебя  не  достанет. Операция  распланированная. Придуманная  мной  на  всякий , как  говорится , случай.
Тютлина. В  деревню  меня  вези.
Ардунский. Незамедлительно?
Тютлина. Курить  я  хочу , у  раннего  мужичка  наподобие  пастуха  цигарку  надеюсь  выпросить. Женщину  он  угостит. Не  без  понятия  они  в  деревне!


                Шестое  действие.
    В  придорожной  засаде  командир , политрук  , бойцы  Шелушников  и  Черданцев.

Муськов. Меня  беспокоят  неясности.
Цов. Она  его  приведет , и  ефрейтора  мы  завалим. Я  лично  ему  пулю  всажу.
Муськов. Поэтому  вы  с  нами. Но  с  нами  ли  она… а  вдруг  ефрейтор  ее  впечатлил? В  действительности  расположение  к  нему  она  ощутила.
Цов. У  нее  долг. Долг  советской  женщины , защитницы  рабоче-крестьянской  родины. Как  она  через  него  пере-ступит?
Муськов. При  симпатии  к  мужику  довольно  легко.
Черданцев. У  нас  приличная  баба  в  бандита  влюбилась , легавых  ему  помогала  мочить.
Цов. Бандит – не  фашистский  оккупант , внутренний  конфликт  гораздо  слабее…
Муськов. Я  повторюсь – при  симпатии  к  мужику  кон-фликт  у  нее  будет  очень  даже  решаемый. Не  в  нашу  с  вами  пользу. В  лучшем  случае  впустую  тут  просидим.
Цов. Вы  же  думаете , что  она  расскажет  ефрейтору , тот  лейтенанту… и  нас  с  вами  в  кольцо. Шелушников!
Шелушников. Да , товарищ  политрук.
Цов. В  лес  за  наши  спины  ты  прогуляйся. Погляди , ничего  там  не  происходит.
Шелушников. Я  Павла  возьму. Идем , Паша , вдвоем  не  так  страшно. Ты  идешь?
Черданцев. Идти  с  тобой  приказа  мне  не  было. Мы  уйдем , а  руководство  кому  прикрывать?
Цов. Верно  ты  рассудил.
Черданцев. Я  же  головой  думаю , не  орехи  ею  колю. Ты  иди , а  мы  остаемся.
Цов. Остаемся  на  передовой.
Черданцев. Конечно , товарищ  политрук , мы  с  вами  на  передовой , а  его  как  бы  в  тыл  отправляем.    
Шелушников. Я  вглубь  леса  не  сунусь. Ваше  право  взы-скание  на  меня  наложить.
Цов. За  неподчинение  в  условиях  проведения  боевой  опе-рации  альтернативы  расстрелу  не  существует.
Шелушников. В  вооруженный  конфликт  вам  охота  вступить?
Муськов. Бог  с  ним , товарищ  политрук , разлад  нашу  группу  ослабит.
Шелушников. До  стрельбы  доведет. Женщина  к  нам  с  фрицем  притопает , а  тут  одни  трупы.
Цов. Ты  преувеличиваешь…
Шелушников. Чего?
Цов. Сдай  оружие. Не  мне – командиру. Командиру  ты  доверяешь?
Шелушников. За  дурака  меня  держите? Кому  бы  я  ору-жие  ни  отдал , я  буду  безоружен , и  вы  меня  шлепнете.
Цов. Ты  и  с  оружием  от  моей  пули  незащищен.
Шелушников. Вы  мне  убийством  грозите? Вы  же  немецкого  ефрейтора  убить  вознамерились. Все  равно  вам  кого?
Цов. Опыт  игры  с  оружием  в  руках  у  меня , ты  уди-вишься , немалый…
Черданцев. Вы , командир , политрука  обуздайте. Нашу  операцию  в  сторону  он  уводит. Если  вмешаетесь , мы  еще  сможем  действовать  заодно.
Муськов. Вам , товарищ  политрук , следует  перестать  нас  нервировать. Ну  что  на  вас  нашло , откуда  такие  нездоровые  поползновения?
Цов. У  меня  был  пистолет , а  у  контрреволюционера  винтовка. Начала  тридцатых , работа  в  закипевшем  селе. Он  меня  выследил , о  возмездии  за  спиной  прошипел… с  пистолетом  я  к  нему  обернулся. Успел  при  повороте  достать.
Муськов. Контрреволюционеру  не  поздоровилось.
Цов. Я  ему  сказал , что  стрелять  не  намерен. Ты  вин-товку  кладешь , я  пистолет  убираю…
Шелушников. Убираете? Не  кладете?
Цов. На  уловку  он  не  попался. Ушлый  он  мужичок , твоего  образа  мысли. Винтовку  вскинул  и  кричит: бросай , бросай  на  землю… вздумай  я  выстрелить , я  бы  его  не  опередил. И  посчитал  нужным  не  стрелять , а  разговор  продолжать , выискиванием  шансов  заниматься. На  тебя  внимательно  я  смотрю?
Шелушников. Куда-то  вбок  смотрите.
Цов. Я  напуган , твой  взгляд  выдержать  не  могу… когда  у  человека , по  его  мнению , появляется  психологическое  преимущество , концентрацию  он  невольно  теряет. Палец  убирает  с  курка. Какую  же  чепуху  я  ему  говорил! Про  вырастившего  меня  еврейского  портного , про  имеющиеся  у  меня  обширные  контакты  среди  перешедших  к  нам  к  на  службу  белых  спецов… бездетный  портной  подбирал  себе  сироту. Некрасивых  мальчиков  он  отталкивал , а  меня , весьма  симпатичного , за  подбородок  потрогал  и  усыновил.
Черданцев. Чтобы  извращенную  натуру  в  постели  с  ре-бенком  тешить?
Цов. Бывало…
Черданцев. Его  бы  на  березе  повесить!
Цов. Он  заслужил… вас  я  переключил , и  с  ним  тоже  самое. О  винтовке  в  руках  он  забыл , в  ответ  на  мой  сверкнувший  пистолет  дернулся , но  поздно. Повторно  я  для  надежности  выстрелил – в  упавшего  и  вроде  бы  не  дышавшего. Винтовку  трофеем  забрал , у  меня  в  квартире  валяется. С  остальными  чем-то  мне  дорогими  предметами.
Муськов. При  обысках  у  контрреволюционеров  отобран-ными.
Цов. Ваш  выпад  я  вам  припомню… в  моей  порядочности  вы  смеете  сомневаться?
Муськов. У  моего  отца  сервиз  при  обыске  унесли. До  последней  чашки. В  двадцатом  году , когда  над  электрификацией  страны  он  работал. Начальником  существенного  участка.
Цов. Расстрелянного  начальника  вы , выходит , сынок…
Муськов. Его  не  расстреляли , дело  с  извинениями  было  прекращено. В  должности  восстановили  и  через  полгода  премировали. В  правительственном  санатории  он  отдыхал.
Цов. Кто-то  за  него  заступился.
Шелушников. Из  высшего  руководства.
Муськов. Наверно.
Цов. Бухарин  ли , Троцкий , Каменев  ли , Зиновьев… то  руководство  по  большей  части  в  земле  по  приговору  гниет. Но  их  агенты  продолжают  действовать. Конструкторы  бытовых  приборов , обозреватели  литературных  новинок , командиры  партизанских  отрядов… вас , старшего  среди  нас  офицера , проверить  я  не  додумался. А  мне  бы  покопаться…
Муськов. В  моем  прошлом?
Цов. Пристально  глядя  глаза  в  глаза. Здесь  обстановка  неподходящая , надлежащий  допрос  не  проведешь.
Муськов. Допрашивать  меня  бесполезно.
Цов. Не  расколетесь?
Муськов. Пользы  от  допроса  не  будет. Из-за  парты  в  училище , потом  гарнизон , после  фронт. Кроме  несколь-ких  любовных  интрижек , ничего  порочащего  у  меня  в  биографии  нет. Вас , товарищ  политрук , женщины  с  истинного  пути  не  сбивали?
Цов. С  женскими  враждебными  элементами  я  связей  не  заводил.
Муськов. Жена  от  вас , вы  говорили , ушла.
Цов. Проститутка. 
Муськов. За  материальные  блага  мужчинам  она  отдавалась?
Цов. Строила  жизнь  на  блудовании  со  всеми , с  кем  ни  попадя! За  билет  на  спектакль  с  администратором  кувыркалась… не  за  билет , нравился  он  ей , но  кто  ей  только  ни  нравился! Я  про  администратора  выяснил , и  той  же  ночью  его  увезли. К  очередному  политическому  процессу  накрепко  притянули. У  окна  папироску  смолил , а  к  подъезду  воронок  подъезжает… курить  у  нас  нечего?
Черданцев. Тютлина  должна  принести. И  у  ефрейтора  из  карманов  мы  вытащим.
Цов. Я  бы  покурил , от  папироски  менее  тошно  стано-вится… неоднократно  я  порывался. Выгнать  жену  коленом  под  зад. Готовить  она  умела…
Шелушников. Бефстроганов? Я  до  войны  бефстроганов  в  ресторане  поел. Не  из  говядины , а  из  курицы. Сказали , что  из  курицы , на  вопрос  о  кошатине  даже  обиделись. Так  делала  вам  бефстроганов  ваша  жена?
Цов. Довольно. Поговорили  о  ней  и  закончили!
Черданцев. Незаживающие  раны  мы , товарищ  политрук , вам  бередить  не  будем.
Цов. Уже  разбередили! Нельзя  этой  касаться , от  воспоминаний  меня  трясет! До  меня  в  засаде  столько  никто  не  кричал , переходящее  знамя  за  рекорд  мне  положено….
Муськов. Знамя  у  нас  пропало.
Цов. Добавляете , поздравляю  я  вас. Вещи  она  тайком  от  меня  собрала. И  ушла!
Муськов. К  любовнику  жить  переехала?
Цов. Я  бы  их  обоих  по  этапу  отправил. В  Златоуст  она  укатила , за  умирающим  братом  ухаживать.
Шелушников. Благородное  дело. Надломившемуся  родст-веннику  содействие  оказать.
Цов. Их  переписку  я  изучал , не  с  моим  характером  не  обращать  внимание  на  конверты. Я  вскрывал. Упомина-ние  Виктора  мне  в  глаза  бросилось , общего  знакомого  с  незаконченной  докторской  диссертацией…
Муськов. Любовник?
Цов. Мне  бы  в  Златоуст  и  основательно  походить , последить… на  запарку , как  назло , наложилось , на  работу  без  выходных. Уличить  на  удалось , а  напугать  я  их  напугал. Телеграммой , состоящей  из  слова  и  восклицательного  знака. «Приезжаю!».
Муськов. Будет  вам , товарищ  политрук , жена  ведь  у  вас  не  дура…
Цов. Совсем  не  дура , с  вашего  позволения!
Муськов. И  вас , ревнивого  и  коварного , она  знает. Намереваясь  приехать , вы  бы  ее  не  предупредили , нежданно-негаданно  коршуном  с  небес  на  нее.
Цов. А  зачем  я  ей  телеграмму  послал?
Муськов. Удовольствие  от  жизни  испортить.
Цов. Она  же  якобы  в  вони  живет , горшки  из-под  обессилевшего  брата  выносит. Какое  удовольствие?
Муськов. Вы  подозреваете , что  в  Златоуст  она  укатила  с  любовником. Ваше  подозрение  ей  известно. График  у  вас  напряженный , в  Златоуст  вам  не  выбраться… информацией  о  вашем  графике  она  обладала?
Цов. Несомненно.
Муськов. Выходит , вы  не  приедете. Телеграммой  лишь  подгадить  хотите. И  вам  удалось. Страх  не  посеяли , но  воспоминаниями  о  вас  добавили  ей  пару  морщин. Вы  слышали , палка  треснула?
Черданцев. Кто-то  на  нее  наступил.
Муськов. Оружие  приготовить , болтовню  прекратить.
Шелушников. А  по  делу?
Муськов. По  делу  говори.
Шелушников. Предположим , к  нам  идут  фрицы. На-смерть  сражаемся? Не  сдаемся?
Муськов. Я  советский  командир. Приказа  сложить  лап-ки  от  меня  не  последует. А  сами  решайте. В  конце  концов , каждый  решает  за  себя. И  вы , товарищ  политрук , мне  устав  и  прочее  не  цитируйте , не  на  митинге. На  митинге  тридцать  фрицев , паля  из  автоматов , на  тебя  не  выскочат.
Цов. По  мне  хоть  бы  сто , еврею  смерть  по  любому… а  если  нам  вперед  побежать?
Муськов. К  деревне?
Цов. Она  занята  фашистами.
Муськов. Еще  бы  не  занята.
Цов. Какого-нибудь  фрица  схватим  и  переговоры , требование  нас  взамен  отпустить… вместе  со  мной  не  рванете?
Муськов. Целесообразно  данную  позицию  не  терять. Улизнуть  в  лесной  сумятице  попроще , чем  из  деревни.
Цов. На  случай  неблагоприятного , но  несмертельного  исхода  запомните – я  не  политрук. И  что  не  менее  важно , национальность  у  меня  не  еврейская. Я  молдаванин. Рядовой  солдат , обыкновенная  пешка. Да  святые  же  вы  пророки  Даниил  и  Иона!
Муськов. Наш  милый  санитар…

                Появляется  Савельников.      

Савельников. Приветствую  вас , здравствуйте , сомневал-ся, что  вас  найду. ЧП  у  нас  в  отряде , между  бойцами  стрельба. Первухин  Чепурина  застрелил.
Муськов. Козлище…
Савельников. Козлище  он  раненый. Без  лекарств  до  зав-тра  не  доживет.
Цов. А  твоя  медицинская  сумка?
Савельников. У  меня  бинт  и  жгут. От  сепсиса  они  не  спасут. За  настоящими  лекарствами  к  фрицам  нам  идти  надо. 
Цов. Срочно? В  смысле , пара  дней  у  нас  есть?
Савельников. У  нас  есть. У  Первухина  от  силы  сутки. Сегодня-завтра  не  раздобудем – умрет  наш  боец. Стрельбы , если  вам  любопытно , не  он  затеял , в  ответ  пулю  послал. Основание  конфликта  не  политическое.
Цов. Хорошо. Будь  он  заступником  за  советскую  власть – отказать  ему  в  помощи  нам  было  бы  труднее. (Муськову) Мы  же  за  лекарствами  не  пойдем?
Муськов. С  Тютлиной  мы  обсудим. Выясним , насколько  легко  к  их  лекарствам  нам  подобраться.
Цов. Да  что  она  знает , в  деревне  она  всего  ничего… рана  болезненная?
Савельников. Страдает  боец.
Цов. Морфий  у  нас  имелся.
Савельников. Я  вам  говорил ,что  да , но  я  вас  успокаивал. Не  хотел  нашей  уязвимостью  перед  тяготами  войны  вас  огорчать. Я  бы  и  в  действиях  вас  ограничил. При  отсутствии  медикаментов  никаких  вылазок , лишь  забиться  в  щель  остается. А  так  мы  мотоциклы  у  фашистов  отняли. Первухин  в  клуб  мотоциклистов  не  входит, помрет – клуб  на  вас  не  попрет.
Цов. Созданный  без  моего  ведома  клуб  я  обещаю  вам  ликвидировать…
Муськов. Не  до  выяснений  нам  с  клубом , от  прочих  за-бот  башка  уже  пухнет.
Цов. Существования  неподконтрольной  мне  структуры  я  не  допущу! Хоть  мотоциклистов , хоть  рыболовов. А  на  мотоцикле  у  кого-то  за  спиной  Первухин  в  состоянии  усидеть? Для  надежности  мы  бы  его  привязали. Дорогу  он  перенесет , до  деревни  дотянет? На  въезде  в  деревню  его  бы  положили , и  немцы  бы  его  подлечили.
Савельников. Они  посчитают  его  партизаном.
Цов. Да  с  чего? Откуда , раз  он  партизан , у  него  пулевая  рана? Между  собой  не  поладили? Не  зная  нас  изнутри , такое  не  предположишь. Ему  надо  сказать , что  в  него  выстрелили  и  из  проезжающей  машины  выкинули.   
Черданцев. От  падения  ссадины…
Цов. Ссадины  мы  ему  организуем , не  вопрос. Труднее  придумать , что  за  машина  и  куда  она  ехала…
Савельников. Дезертиры  ее  из  нашей  части  угнали.
Цов. Бриллиант  ты  наш , после  войны  на  офицера  пой-дешь  учиться! В  машине  перекидывались  в  картишки , Первухин  мухлевал , и  его  подстрелили… в  сознании  он  приемлемом?
Савельников. Меня  за  летчика  Чкалова  не  принимал.
Шелушников. Чкалов  погиб.
Савельников. А  в  бреду  не  без  разницы? 
Цов. О  машине , о  дезертирах , о  картах  нам  бы  по  пунктам  ему  рассказать , а  ему  бы  запомнить. И  с  фашистами  точно  придерживаться. Раненого  солдата , говорящего , что  он  дезертир , фашисты  пытать  не  будут, но  риск , что  он  выдаст  наш  отряд  тем  ни  менее  немал.
Муськов. С  учетом  всех  интересов , общественных  и  личных , нам  бы  к  немцам  его  не  везти. Вы , товарищ  политрук , желаете  ему  помочь , положительно  меня  поражаете… только  что  мнение  о  себе , как  о  бессердечном  особисте , вы  опровергли.
Цов. Я  неплохой… в  школьном  кружке  умирающего  хорька  я  выкармливал.
Шелушников. С  ложки  его  кормили?
Цов. С  чайной! Не  с  ложки , через  шприц  жидкое  питание  в  рот  вводил. С  боязнью , что  хорек  захлебнется.
Черданцев. При  вашей  заботе  долго  хорек  прожил?
Цов. Две  недели.
Черданцев. Для  умирающего  солидный  срок.
Цов. Я  понес  закапывать  и  выбросил… не  донес. Постарайся  отделаться. Глупой  привязанностью  свою  душу  не  рви. На  его  могилой  я  бы  расплакался  и  затем  бы  всю  жизнь  вспоминал , что  над  могилой  хорька  я  рыдал.
Шелушников. Для  ребенка  простительно.
Цов. Для  гнилого  буржуазного  отпрыска. А  я  собирался  создавать  новый  мир. Настраивался  на  сражение , в  котором  без  характера  проиграешь. Не  имей  мы , советский  народ , стального  характера , немцы  бы  уже  были  в  Москве.
Муськов. Сведений , где  сейчас  немцы , у  нас  нет.
Цов. От  Москвы  их   отбросили! Снова  они  на  Москву  устремились? И  успели  ее  взять?   
Шелушников. Наполеон  брал , и  что  стало  с  Наполеоном?
Муськов. Он  вернулся  во  Францию. Мне  как-то  книга  на  французском  попалась , вслух  я  попробовал  ее  почи-тать… развеселить  девушку  мне  хотелось. Девушка  из  бывших. По-французски  без  акцента  она  лопотала.
Цов. И  тут  вы , товарищ  командир… исковерканными  словами  оскорбляющий  ее  слух.
Муськов. Я  же  ради  смеха. Девушка  она  приятная , без  гонора , старое  отбросила  и  на  строительстве  социа-лизма  достойно  трудилась. А  я  по-французски  покрякал , о  прошлом  напомнил…
Цов. Французы  бы  назвали  это «моветон». Внимание  на  деревню! Не  Тютлина  по  дорожке  идет?
Муськов. Не  знаю , зачем  вы  спрашиваете. Конечно , Тютлина. Платочек  на  голове  вас  смутил?
Цов. Я  ее  узнал , но  руку  бы  на  отсечение  не  дал…  те-перь  сомнений  не  осталось.
Муськов. Идет  наша  Тютлина , жива-здорова.
Савельников. А  ефрейтор  с  ней  не  идет.
Муськов. Прискорбно…
Тютлина. Мужики!
Муськов. Мы  на  точке! Ты  ничего?
Тютлина. Дырку  в  черепе  под  платочком  я  не  скрываю. С  народом  сливаюсь , для  маскировки  платок.
Цов. Поведение , как  если  бы  спецкурсы  закончила. А  с  ефрейтором  что?
Тютлина. К  ефрейтору  Хорсту  я  не  подобралась. В  нынешних  обстоятельствах  копейка  цена  моей  неудачи. Немцы  из  деревни  уходят. Судорожно  сборы  ведут.
Цов. Отступление?
Тютлина. Физиономии  у  них  довольно  унылые.
Муськов. Наступать  их , возможно , из  тихого  места  гонят. Неохота  им  идти  умирать.
Цов. Я  бы  пламенные  речи  Гитлера  на  всю  деревню  включал. Наших  людей  пугаешь , а  солдатам  для  их  ду-шевных  организмов  завод , наподобие  часового. Отъезд  на  какое  время  у  оккупантов  намечен?
Тютлина. Не  выяснила.
Цов. По  твоим  прикидкам , сегодня  или  не  сегодня?
Тютлина. Думаю , сегодня. Напасть  на  здоровенную  ко-лонну  вы  вздумали?
Цов. Планы  командования  необязательно  тебе  знать. В  деревню  ты  уже  не  пойдешь?
Тютлина. Пойду. Мне  бы  с  вами  поговорить… отряд  ведь  пока  никуда  не  сдвигается? Адрес  не  меняет? Мне  бы  еще  несколько  дней  в  деревне  пожить. Считайте , что  отпуск  мне  предоставили.
Цов. Отпуска  членам  партизанского  отряда  не  даются. У  кого  угодно  спроси.
Тютлина. Я  вас  прошу. В  ранге  измученной  женщины. С  кучей  мужиков  в  лесу  обитать  мучительно  для  меня , не  догадывались?
Савельников. Она  в  отряде  особенно  не  нужна.
Цов. Прекратить  разговоры! Не  в  твоей  компетенции  наши  нужды  определять. Ее  отпустил , а  за  ней  другие  в  деревню  потянутся. Причина  у  всех  найдется.
Муськов. Кому  на  перине  поспать , кому  пирогов  из  печки  отведать. Вольность  бойцам  предоставим – не  выйдет  у  нас  отряд  сохранить.
Цов. Чудесно , что  одинаково  с  вами  мы  мыслим. Единым  партийным  голосом  мы  на  деревню  табу! Уяснили , товарищ  Тютлина? Никак  невозможно  в  деревню  вас  отпустить.
Тютлина. Бойцам  вы  шиш  с  маслом , а  я  женщина , отличающийся  от  них  человек…в  любой  армии  мира  послабления  для  нас , женщин ,имеются.
Цов. Империалистические  армии  теперь  нам  в  пример? Под  трибунал  захотела? Партизанскому  отряду  положено  быть  в  лесу. Без  выпадений  и  исключений. 
Савельников. Толку  от  нашего  отряда…
Цов. Мы  мотоциклы  у  фашистов  отняли! Несколько  фашистов  отправили  на  тот  свет!
Шелушников. Фашисты  из  этого  района  уходят. И  для  чего  нам  тут  оставаться? Считаете  полезным  для  дела – мы  останемся , но  зачем  именно  в  лесу? Почему  бы  в  деревню  не  перебраться?
Муськов. К  самогону  и  множеству  простых  отзывчивых  баб?
Шелушников. Ух  ты , как  волшебно  звучит…
Цов. (Тютлиной) Ты  слышала? Дисциплина  за  сутки  рух-нет , на  следующий  день  бойцов  будет  уже  не  узнать. Вылитое  отребье , до  услад  вертепа  добравшееся!
Муськов. Отдавшихся  пьянству  и  разврату  обратно  в  лес  не  загнать.
Цов. Погибнет  наш  отряд , причем  гибель  произойдет  не  в  бою!
Савельников. Раненого  надо  в  деревню.
Цов. Раненого  отведем.
Савельников. Я  с  ним. Уход  обеспечивать , жизнь  спа-сать.
Цов. Фашисты  все  лекарства  с  собой  увезут. Аптечку  для  русских  людей  не  оставят. Они  же  фашисты , исчадия  в  обличии  человеческом. Раненого  ты  в  отряде  полечишь.
Савельников. Чем?
Цов. Лес  богат  травами.
Савельников. У  нас  никто  в  них  не  рубит!
Цов. Из  деревни  я  знатока  приведу. Вы  возвращайтесь  в  отряд , а  я  отъезда  немцев  дождусь  и  за  травником  двину.
Муськов. Нам  бы  с  вами  не  разделяться.
Цов. Я  не  сбегу , дурака , пожалуйста , не  валяйте!
Муськов. После  обоюдной  стрельбы  обстановка  в  отряде  острая , требующая  наличия  и  командира , и  политрука. Одному  мне  пламя  гасить?
Черданцев. А  какое  пламя  заполыхает , когда  об  освободившейся  деревне  товарищам  мы  поведаем…
Цов. Приказываю  молчать! Вы  меня  слышали? На  при-сутствующих  здесь  обет  молчания  я  налагаю.
Шелушников. Ни  о  чем  нельзя  говорить?
Цов. Ни  о  чем. Рот  откроете – обязательно  проболтаетесь , смуту  в  души  внесете. Я  за  вас  скажу. Объясню  ваше  молчание  детским  спором  кто  кого  перемолчит. Допекли  вы  меня , на  нервной  почве  нога  затряслась!
Муськов. До  отряда  дойдете?
Цов. Подергивающейся  походкой  попробую  дотянуть. Принуждением  и  убеждением! Работать  нас  учили , но  война , сложности , нервы… отражали  нападки  мерзких  империалистов , а  потом  фашисты  на  нас  напали. Приходится  нелегко!


                Седьмое  действие.

     В  землянке  политрук  и  Ардунский.

Цов. Расхлябанность  я  в  вас  наблюдаю.
Ардунский. По  стойке  смирно  мне  встать?
Цов. Отличный  боец , с  презрением  мне  реплику  бросил…
Ардунский. Без  презрения. Хотите  показать  свою  власть – я  вам  подыграю , мне  не  жалко.
Цов. Сплошное  презрение , развитие  прямолинейного  презрения  по  показательной  амплитуде… тешите  себя  мыслью , что  политрук  против  вашего  клуба  бессилен? Лишь  собственным  табельным  оружием  вооружен? Моему  приказу  никто  не  подчиниться , десяток  автоматов  вас  на  прицел  не  возьмут… и  чего  же  вы  ждете? Почему  не  скажете  вашим  людям  меня  схватить  и  убить?
Ардунский. Вы , товарищ  политрук , оцениваете  ситуацию  как-то  со  сдвигом. С  собой  вам  надо  бороться , красным  политрукам  сдаваться  мании  не  идет…
Цов. Мании  преследования?
Ардунский.  Мании  того , что  вы  жертва.
Цов. Жертвенный  политрук , на  алтарь  отрядом  кладу-щийся… пулю  я  в  лоб  не  пущу. Давление  на  меня  не  по-влияет , на  отчаянный  шаг  не  толкнет. Сегодня  я  видел  приблизительно  восьмерых.
Ардунский. Кого?
Цов. Бойцов , некогда  спаянного  партизанского  отряда , которые  со  мной  не  здоровались. Только  Гунятов  «здрасьте» мне  буркнул.
Ардунский. Гунятов – член  нашего  клуба.
Цов. Ваш  клуб  я  обязательно  разгоню , а  тебя , главу  клуба , повешу…
Ардунский. Фашистам  решили  вы  уподобиться?
Цов. Фашисты  теперь  от  меня  далеко! Соотечественники  меня  теперь  меня  напрягают!
Ардунский. Солдаты  к  вам  неравнодушны. Ваших  харак-теристик  боятся.
Цов. Замышляют?
Ардунский. Раздумывают. С  заходом  в  населенный  пункт  у  вас  появится  связь. Вы  передадите  командованию  сведения  о  нашем  положении  и  личном  составе. Среди  проявивших  себя  недостойно  укажет… кого  в  голову  вам  придет. За  косой  взгляд , за  криво  пришитую  пуговицу. Если  вас  шлепнуть , волноваться  бойцам  будет  не  о  чем.
Цов. Политрук – не  механик-наладчик  из  запасного  полка. Следствие  от  вас  не  отстанет.
Ардунский. Идет  война. Она  спишет. Наши  с  вами  дивизии  были  разбиты. Разрозненные  обрывки  мотаются  по  стране , сбиваются  в  партизанские  отряды , а  сколько  новых  банд  появилось…
Цов. Вроде  вашего  клуба.
Ардунский. Мы  говорим  о  вас. Счет  потерянных  армией  политруков  пошел  на  многие  тысячи. И  конкретно  в  вашем  случае  тщательное  расследование  должно  состояться?
Цов. Вам , Ардунский , допроса  не  миновать. На  вас  донесут  обязательно.
Ардунский. Командир?
Цов. Расскажу  я  вам , карман  шире  держите… моя  жизнь , как  жизнь  трудящегося  на  благо  родины  поли-тического  работника , кое-кому  дорога. Из  людей , нахо-дящихся  здесь , внутри. Он  на  вас  стукнет , и  вас  заме-тут. Перед  расстрелом  восемь  ногтей  плоскогубцами  выдернут. Почему  восемь? Ногти  на  мизинцах  обычно  принято  оставлять. Так  повелось , от  чекистов  времен  гражданской , до  нас , нерадивых  потомков , доехало. Вам , Ардунский , не  выкрутиться. Поэтому  вам  необходимо  меня  защищать.
Ардунский. У  вас  сильные  карты.
Цов. Не  ожидали?
Ардунский. С  толпой  мне  не  справиться. Решит  вас  ликвидировать – вы  обречены.
Цов. В  клубе  вас  пятеро , и  вы  будете  жить  вместе  со  мной. Охранять  меня  круглосуточно. В  мозгах  у  зло-умышленников  какая  картина  возникнет? К  политруку  не  подобраться , за  каменной  стеной  политрук. Страх  перед  репрессиями  отступит  перед  страхом  погибнуть  при  штурме  моего  блиндажа. За  полчаса  вы  ваших  людей  соберете?
Ардунский. Сторожевыми  псами  они  сюда  не  придут.
Цов. Вы  лидер. Они  обязаны  вам  подчиняться!
Ардунский. Меня  вы  за  жабры  взяли , а  остальным  никакого  смысла  из-за  вас  подставляться. У  меня  не  тот  авторитет , чтобы  им  приказать. Они  будут  думать. Выступить  против  отряда? Глупости , они  скажут. Мой  приказ  ни  на  что  не  повлияет… приказ  быть  на  вашей  стороне. А  приказ , совпадающий  с  их  волей , он  исполнению , наверное , подлежит. Хотите  их  здесь  увидеть – увидите. Но  члены  моего  клуба  не  оберегать  вас  заявятся , насилие  над  вами  чинить…
Цов. Сбой  у  вас , Ардунский , случился? Вылетело , что  вы  в  моей  власти?
Ардунский. Добывать  информацию  путем  нанесения  увечий  для  вас , чекистов , канон , метод , неизменно  категорический , как  императив  философа  Канта… бойца , которому  вы  поручили  обо  мне  сообщить , вы , товарищ  политрук , увы  для  вас , выдадите.
Цов. Под  пытками?
Ардунский. Из  членов  моего  клуба  четверо  не  откажутся  вас  грубо  подергать. За  выкрученную  руку , само  собой.
Цов. А  бойца  нет. Бойца  я  нафантазировал. Вы , Ардун-ский , продолжительное  время  в  отряде  находитесь , успели  людей  изучить. С  кем  из  них  у  меня  что-то  похожее  на  дружбу  установилось?   
Ардунский. Речь  не  о  дружбе – о  выгоде. Вы  же  полит-рук. Человек  полезный  для…
Цов. Для  сволочи?
Ардунский. Для  строителя  собственной  не  слишком  извилистой  дороги. Не  в  общее  светлое  будущее , а  в  свое  личное. Для  окружающих  он  рубаха-парень , милый  простак… но  на  деле  он  подлец , сотрудничеством  с  политруком  не  чурающийся.
Цов. Вы , Ардунский , вконец  разошлись. Вы  в  Красной  Армии , где  политрук – фигура  почитаемая  и  непорочная , как  жена  римского  цезаря. А  если  шум  наших  танков  сейчас  мы  услышим? Мы  не  знаем , почему  фашисты  из  деревни  сбежали , может , на  подходе  наши  танковые  войска! 
Ардунский. Получается , счет  на  минуты. Не  поторопимся – ликвидировать  вас  не  сумеем. Так  вы  утверждаете , что  своего  особого  бойца  в  отряде  у  вас  нет?
Цов. Вам  бы , Ардунский , меня  не  мучить… возьмите  меня , Ардунский , в  ваш  клуб.
Ардунский. Не  возьму.
Цов. Партийных  не  принимаете?
Ардунский. Коммунизм  и  свобода – взаимно  отталкивающие  субстанции. Чтобы  выкрутиться  вы  бы , товарищ  политрук , даже  о  вступлении  в  «Общество  защиты  религии», наверное , попросили.
Цов. Религиозных  евреев  достаточно… от  нас  это  и  пошло. Вы , Ардунский , не  еврей.
Ардунский. Сведений  о  моем  еврействе  я  не  имею.
Цов. Лояльность  у  вас  к  фашистам , а  у  евреев  с  ними  насмерть , сотрудничество  в  головах  мы  не  держим.
Ардунский. В  фашистские  приспешники  меня  записали… десяток  немецких  офицеров  мне  не  зачли.
Цов. Штаб  гранатами  разнесли  и  трупы  потом  подсчитали?
Ардунский. Военный  самолет  я  взорвал. Успел  выпрыг-нуть  с  парашютом.
Цов. Вы  парашютист?
Ардунский. Парашютом  я  пользовался.
Цов. А  с  парашютом , обнаруженным  нами  в  окрестно-стях , у  вас  какая  связь?
Ардунский. Мало  ли  на  войне  парашютов. Фашистов  я , товарищ  политрук , ненавижу.
Цов. А  советскую  власть?
Ардунский. Солдатский  долг  честно  я  исполняю , хотя  кроме  родины  и  свободе  я  присягал.
Цов. Свободе? Странам  западной  демократии?
Ардунский. Свободе , как  ощущению  полета , или  минимум  наличия  крыльев. Говоря  упрощенно , на  мотоцикл  сел  и  поехал.
Цов. Английскому  шпиона  сообщение  под  сиденьем  повез. Знаете , Ардунский , катитесь  вы  отсюда  и  ваш  клуб  с  собой  забирайте. Оба  целее  будем.
Ардунский. Дезертировать  я  не  намерен.
Цов. Задание  я  вам  дам. Из  деревни  немцы  ушли , а  что  с  ближайшим  городком , мы  не  в  курсе. Совершить  разведывательный  выезд  я  вам  приказываю. Командир  мой  приказ  подтвердит.
Ардунский. Мы  вернемся.
Цов. Если  получится , вы , естественно , возвращайтесь , нам  солдаты  нужны.
Ардунский. А  отряд  никуда  не  переместится , застанем  его  мы  здесь?
Цов. Отряд – не  корова  на  веревке. Из  текущей  ситуации  он  исходит!



                Восьмое  действие.
 
   Сидящие  на  мотоциклах  члены  клуба  на  улице  при-тихшего  городка.

Гунятов. До  ночи  нам  бы  свалить.
Сугалов. Немцы  сбежали. Чего  нам  бояться?
Гунятов. Ночевать  в  городе  нам  негде , да  и  спокойней  в  лесу. В  неизведанных  местах  у  меня  душа  не  на  месте , разные  неприятности  отчетливо  представляются. Заметили , население  нас  избегает. С  цветами  к  нам  не  спешит.
Рябкович. За  особистов  нас  они  приняли. За  мотоциклетную  бригаду , не  предвещающую  им  мир  и  покой.
Тряслаков. Вынюхивать  мы  приехали?
Рябкович. А  после  карать.
Гунятов. Для  этого  нам  бы  в  кабинетах  расположить-ся, а  не  на  мотоциклах  посреди  дороги  сидеть.
Рябкович. Мы  присматриваемся. Выбираем , кого  бы  схватить. Папиросы  как  тебе  продали , продавец  не  дрожал? Из  того  киоска  мы  в  прямой  видимости. Продавец  засек , что  ты  от  нашей  группы  отъехал. Ты  бы  в  его  положении  о  чем  бы  подумал?
Гунятов. В  положении  табачного  продавца?
Рябкович. Человека , к  которому  направляется  субъект  с  огромными  полномочиями. Считая , что  мы  особисты , напуганным  он  бы  выглядел. Он  выглядел? 
Гунятов. Не  слишком. Наверное , особисты  на  его  взгляд  более  опрятное  должны  быть  одеты. Не  в  рванину  нашего  типа.
Тряслаков. Во  френчах  с  блестящими  пуговицами  в  город  им  полагалось  войти?
Гунятов. Камуфляж , разумеется , допустим. А  с  пере-одевшимися  немцами  нам  не  спутаешь? Продавец  поздоровался  со  мной  по-немецки.
Рябкович. Привык.
Ардунский. Немцы , приготовившиеся  партизанить  и  набирающие  про  запас  папирос , возникнуть  у  него  в  голове, в  принципе , могли. Твоя  русская  речь  его  заблуждение, понятно , развеяла.
Гунятов. С  испугом  он  на  меня  уставился , глазами  за-хлопал. 
Ардунский. Смена  власти  для  населения  штука  болезненная. С  немцами  прижились , и  вдруг  летучая  группа  на  мотоциклах. С  чем , люди , думают , она  прилетела?
Сугалов. С  добром.
Рябкович. А  пошедших  в  услужение  расстрелять?
Сугалов. Полицаи  и  старосты  вместе  с  фашистами  драпанули.
Рябкович. Активные  унеслись , а  пассивные? Под  пятой  оккупантов  спокойно  жевавшие  свой  хлеб. Из  этого  го-родка  нашему  отряду  кто-то  помог?
Сугалов. Никто. А  в  городке  о  нем  знали?
Рябкович. Могли  разузнать. Имея  желание  возвратить  коммунистические  порядки. Интереса  не  проявил – дока-зал , что  фашисты  тебя  устраивали.
Сугалов. Так  не  скажут…
Рябкович. Следователь  и  не  так  тебе  скажет. Не  удивлюсь , если  половина  городка  по  тюрьмам  будет  раскидана.
Гунятов. Нам  бы  самим  под  раздачу  не  попасть. Наши  войска  уже  на  подходе. Замучаемся  мы  убеждать , что  из  партизанского  отряда  мы  на  разведку.
Тряслаков. Командир  подтвердит.
Рябкович. Ты  командира  с  политруком  еще  отыщи , бог  весть , куда  в  новых  обстоятельствах  они  отряд  передвинут.
Ардунский. Мне  политрук  приклеиться  к  прежнему  месту  не  обещал.
Рябкович. Он  даже  пообещав , за  обещание  бы  крепко-накрепко  не  держался. Проверяющие  органы  решат , что  мы  сами  по  себе , грабежом  в  окрестностях  промышляем. На  мотоциклах  удобно.
Тряслаков. О  грабежах , совершенных  мотоциклистами , заявлений  не  поступало.
Рябкович. Кому  не  поступало? Немцам? Немцы  свои  ар-хивы  увезли.
Сугалов. Мне  не  по  себе…
Гунятов. Разведку  мы  провели  и  поедем , незачем  нашим  нам  попадаться. 
Ардунский. Наслаждайтесь  моментом. В  городке  ни  коммунистов , ни  фашистов , в  нем  витает  свобода… уникальная  штука.
Рябкович. Безвластие?
Ардунский. Свобода  от  удавки , я  бы  сказал. Но  она  ненадолго , пустота  очень  быстро  заполнится. Женщина  шагает , на  мотоциклы  глядит…
Гунятов. Нас  она  недоверчиво  разглядывает , плевать  ей  на  мотоциклы!
Рябкович. Здравствуйте , милая!
 
  Она  Семенова. Измученная , с  остатками  красоты. 

Семенова. Я  тороплюсь…
Рябкович. Мы  из  партизанского  отряда , проверить , что  у  вас  происходит , приехали.
Семенова. Мотоциклы  у  вас  фашистские.
Рябкович. Захвачены  нами  в  бою. Фашисты  на  них  отъездились , освобождению  от  фашисткой  заразы  весело  они  служат! Веселые  мужчины  вам  нравятся? Не  можете  вы , милая , скучнейших  предпочитать! Вы  от  нас  не  отдаляйтесь. Идите  сюда!
Сугалов. Ну  чего  ты  к  ней  лезешь…
Рябкович. Я  за  нее  воюю , а  она  нагло  от  меня  прочь? И  мне  умиляться , какая  же  спина  у  нее  прекраснейшая?
Ардунский. Вы , женщина , не  тревожьтесь , вреда  мы  вам  не  причиним. В  народе  что  говорят , когда  появление  наших  войск  ожидается?
Семенова. Где-то  к  вечеру  ждем. В  немалом  волнении  пребываем. Кто  под  немцами  был , к  тем  отношение  в  лучшем  случае  настороженное. Врагов , мы  боимся , вовсю  будут  искать. А  ваш  партизанский  отряд  кем  контролируется?
Сугаловым. Командиром  Муськовым. А  по  званию  он  кто?
Тряслаков. Майор.
Сугалов. Не  капитан?
Семенова. Отличные  вы  бойцы , звания  старшего  офицера  не  знаете. Звания , должности , допросы , осточертело, отчаянье  меня  душит! Но  что  нам , простым  людям , остается.
Ардунский. Уехать.
Семенова. На  мотоцикле?
Ардунский. Вспыхнуло  у  меня , дальнейший  путь  озарило. Я  в  отряд  не  поеду , на  свободе  покатаюсь , сколько  смогу. Из  клуба  за  мной  никто  не  последует?
Сугалов. Покатаемся…
Тряслаков. На  волю  судьбы  себя  отдадим. Довольно  над  нами  начальства!
Рябкович. Ты  воюешь , стараешься , а  политрук  рас-стрельную  характеристику  на  тебя  накатает.
Семенова. У  нас  в  городе  свои  политруки. Сначала  пар-тийные  секретари  нас  за  людей  не  считали , потом  фашистские  старосты  грязью  под  ногами  нас  видели. Думаю , не  поехать  ли  и  мне…
Ардунский. Залезайте.
Рябкович. Дороги , ха-ха , на  всех  хватит.
Семенова. У  мотоцикла  скорость  до  свиста  в  ушах…
Ардунский. Вынужден  признаться , она  большая. Но  чем  плохо  в  ней  раствориться  и  о  всякой  гадости  поза-быть?
Семенова. Долго  ли , коротко , однако  поживем  мы , как  люди. (Ардунскому) Я  с  вами  на  мотоцикле  хочу  поехать.
Ардунский. Прошу , устраивайтесь  за  спиной.
Семенова. Из  города  выедем  и  налево  к  Бохлованке , там  у  меня…
Ардунский. Без  указаний. Без  направлений.
Семенова. Не  сообразила. Извиняюсь. (залезает) С  богом  ли , с  чертом , погнали!