12 дней между жизнью и смертью

   
 
В июле 1944, где-то под Белостоком на бруствере, в покинутой немцами траншеи, лежала тощаая тетрадь в добротной сером переплете. Ее увидел мой дядя Иван Беляев, участвующий в этой дьявольской "парилке" с 1941 года. Для солдата в траншее любой листок бумаги был дефицит. Старшина махорку всегда выдавал регулярно, бумагу же на самокрутку изволь добывать сам. Проходившие  в траншее солдаты, раскрывали тетрадь, вырывали листок, второй, складывали и клали в карман гимнастерки. Дядя так же хотел вырвать себе пару листков. Но когда раскрыл – оторопел. Листы были исписаны мелким убористым почерком, строго по линиям. Записи велись простым карандашом. «Дневник солдата или офицера вермахта», - мелькнула у дяди мысль. Да, это был дневник, но безнадежно поврежденный. Сохранились лишь 10 листов в начале и 20 листов в конце тетради. Остальные 70 пошли на самокрутки. Крестьянская рачительность не позволила дяде выбросить хороший переплет.
 В мае 1945, после демобилизации, дядя подарил мне тощую тетрадь со словами:
- Сохрани, Николка, вырастешь  и почитаешь, каким был немец в 41-ом и каком стал в 45-ом!
Десять лет пролежала таинственная тетрадь без движения, и только после смерти Сталина в 1955 году, я показал остатки дневника нашей учительнице  немецкого языка Галине Ивановне. Взглянув на него, она сказала:
 - Где ты это достал? Это остатки дневника немецкого солдата. Я возьму домой, здесь столько непонятных мне военных терминов. Постараюсь изложить главные мысли «героя». Спустя неделю Галина Ивановна принесла мне дневник с вложенными, так же карандашом написанными, листками. Первое знакомство с переводом ввергло мою неокрепшую душу в ужас. В 1956 году, будучи в Казахстане, я показал остатки дневника главному энергетику элеватора Генриху Штраусу. Оставив перевод Галины Ивановны себе, я отдал тощую тетрадь Генриху. Последний обещал мне постараться найти мне в Германии адрес автора или его семью. Прошло 64 года, но обещание Генриха видимо так и не было выполнено. Пожелтели, истлели и развалились листки с переводом. Пометки, которые остались в моем дневнике, и что осталось в детской памяти, я сейчас излагаю. 
 И так слово неизвестному солдату.

   «Сегодня 21 июня 1941 года. Нас, лучших солдат и офицеров, принимал генерал Бок. Он сказал, что завтра начинается великая миссия Германии по завоеванию и расширению жизненного пространства. Мы - арии должны владеть миром. СССР - это огромный коллос на глиняных ногах. Наша задача разбить эти ноги. Мы - рыцари Рейха!  С этого дня я буду вести личный дневник. В нем опишу  все, что пришлось пережить в походе на Москву. Если останусь, издам книгу. Как будущий учитель, расскажу школьникам только правду, о том,  как мы делали Великую Германию.

22 июня.   Наш взвод в составе мотострелковой  дивизии будет наступать на Ковель. Вдоль границы туземцев собран огромный кулак из брони, орудий, самолет и нас - рыцарей великой Германии. Сейчас 3 часа утра. Несколько минут спустя артиллерия, и авиация начнут утюжить пограничные линии русских, расчищая нам дорогу на Москву. Тихая летняя ночь, последние минуты пред началом Блицкрига!

   27 июня.  Мы в 15 км от Минска. Это столица Беларуси. Мясорубка - не приведи Бог. Наши потери огромны. Сегодня насчитал 31 подбитый танк и 5 бронемашин. О числе погибших нам никто не говорит. Созданы в батальонах похоронные команды, хоронят убитых ночами. В моем взводе  30% новичков. Идут бои по уничтожению окруженной группировки. Мы прошли без особого сопротивления Столбцы и  захватили Дзержинск. Потери огромные. Минск находится в двойных клещах.
28 июня наши войска вошли в Минск. Захвачены промышленные предприятия, ведут колоны русских пленных. Их тысячи. Вечером слушали Берлин. Бравурная музыка и захлебывающаяся речь Геббельса о пленении более 400 тыс. русских солдат и офицеров.
Мы прошли более 300 км. Мне пока что везет. Или Бог, или фортуна. Прошлой ночью под Минском мы расположились на ночлег. Я должен был быть часовым у избы, где спали солдаты  взвода. Но перед этим в глаз попала соринка. Глаз покраснел, слезился. Командир взвода Штирг заменил меня Гансом Губертом. Я был отправлен в медучасток. Среди ночи раздалась автоматная очередь. Затем вторая.   Мы все вскочили словно безумные. Четыре солдата остались лежать без движения. Трое были ранены. У стены дома лежал мальчишка лет 14 -15, сраженный очередью второго часового. Он бесшумно подобрался к Гансу и булыжником нанес по каске такой удар, что каска оказалась на плечах, а Ганс скончался мгновенно. Забрав автомат, бандит разбил окно и выпустил длинную очередь в спящих солдат.  Второй часовой, услышав выстрелы, разрядил магазин в спину стрелявшего. За что так жестоко мстил мальчишка, осталось тайной. «Гусак» из службы безопасности  обвинил в плохой организации охраны нашего командира.

5 декабря.   -28 градусов. Полный коллапс. Танки не заводятся. Автомашины не заводятся. Тягачи не заводятся. Водители разогревают технику, обмотав деревянные колья тряпками и полив бензином. Несколько машин от такого разогрева загорелись. Никто не тушит. Заведенными машинами и танками пытаются запустить моторы без подогрева. Пронизывающий ветер. К металлу не прикоснутся, остаются лоскутья кожи пальцев. И в это время ударила русская артиллерия. Ударила таким широким фронтом, что нам стало страшно. Несмотря на боль в раненной ноге, я забрался в фургон, заведенного грузовика, волоча за собой обледенелый карабин. В соседний грузовик попал снаряд. Я видел вдалеке на косогоре русские танки, которые на ходу веди артиллерийский огонь по нашим позициям. Это было сплошное бегство и сплошная мясорубка. Благодаря мастерству водителя наш фургон, так называемой моторизированной пехоты, двигался по обледенелому шоссе на предельной скорости. И в 25 – 30 км от наших московских позиций нас остановила заградительная  группа полевой жандармерии. Впервые здесь я увидел залп реактивной российской артиллерии. Когда на позицию летят с огненными хвостами сразу 12  снарядов, начиненных взрывчаткой, готов зарыться в землю и не видеть – не слышать результатов. А еще у русских появился «летающий танк». Это самолет – штурмовик, который на высоте до 50 метров обстреливает и бомбит траншеи, уничтожает танки и автомашины. Зенитные пулеметы для него не страшны. Зенитчики говорят, что брюхо самолета покрыто броневыми листами.
15 декабря. Мы в Смоленске. Полный провал «блицкрига». Прогулка по Москве не состоялась. Война приняла затяжной характер.  Прав был мой дед, участник войны 1914 -1918 гг., прошедший пленение в России. «Россию победить невозможно». Эти слова Бисмарка часто повторял  дед. 

20 июня 1944 года. Мы слушали лепет Геббельса. 5 июня союзники СССР Англия и США форсировали Ламанш и высадились на побережье Нормандии.  Наши войска оказывают героическое сопротивление. Нет, это не сопротивление – это агония рейха, агония моей Германии. 
Вечер 22 июня. Заговорил русский фронт. На наши позиции обрушились сотни и тысячи минометных снарядов русских «Катыш», бомбы бомбардировщиков и штурмовиков. По позициям била дальнобойная русская артиллерия. Русская разведка знала о нашей линии фронта, чуть ли не учитывала каждого солдата. Партизаны, подпольщики, авиаразведка, похищения «языков» диверсионные группы – все это стекалось в русские штабы дивизий и армий. У нас не было вообще представления о расположении Красной армии. В эфире работали русские радиостанции, которые подавляли работу наших передатчиков и глушили наши приемники. Мало того, в тылу русских были радиопеленгаторы, которые пеленговали работу наших фронтовых раций, их местонахождение, и туда направлялись русские танки и штурмовики. Не зря русские выбрали день этой операции 22 июня. 3 года тому назад мы хотели с маршем совершить блицкриг.  А теперь будем совершать «блицдрап».
Июнь1944. Мы покинули Оршу. Машины с радиопередатчиками, для их сохранения покидают город первыми. Русскую лавину уже не остановить.


3 июля. Мы проезжаем мимо Минска в сторону Дзержинска. Русская авиация разбомбила и расстреляла фронтовой узел связи. Наши войска бегу из Минска
4 июля 1944. Покидаем Дзержинск. Обходными дорогами минует Столбцы, которые были захвачены Красной армией раньше Дзержинска.
8 июля. Бои за Барановичи. Нашим машинам удается проскочить благополучно зону боевых действий за Барановичи.
10 июля. Русские захватывают Ивацевичи.
15 июня. Писать некогда, нужно спасать свои жизни. Бои за город Береза. Создается такое впечатление, что победоносная армия фюрера разваливается как гнилой тулуп. Русским от Березы до Жабинки понадобилось всего 3 дня.
21 июля. Покидаем Кобрин – предместье Бреста.
26 июля. В районе Бреста создан огромный оборонительный кулак. Пустая затея. Русский медведь проснулся. В эфире полное господство  русских,
   
21 июля. Покидаем Кобрин – предместье Бреста.
26 июля. В районе Бреста создан огромный оборонительный кулак. Пустая затея. Русский медведь проснулся. В эфире полное господство  русских, как и в воздухе.
28 июля 1944 года. Напрасные потуги отстоять Брест. Наш радиовзвод перемещается в Польшу в сторону Белостока. Состояние моего здоровья прескверное. Сегодня утром в мокроте обнаружил  кровь.  Это конец моих мучений в вермахте, быть может и на Земле. 

                ПОСЛЕСЛОИЕ
Неизвестному автору  дневника – рядовому солдату вермахта сегодня было  100– 99 лет. В 41 году зараженный духом фашистского нацизма он мечтал написать книгу о «Походе на восток»  и быть учителем. За три года «похода» ОН убедился, что является «пушечным мясом» в руках кровожадного фашистского режима. Только и всего. Завтра Беларусь празднует «День независимости», а 28 июля, дату освобождения Бреста, а следовательно – полного освобождения  БССР от фашисткой оккупации.  29 июля 1944 г. в газете «Правда» № 181,  был помещен Приказа И.В. Сталина, выразившего благодарность войскам освободившим Брест. В этом же номере Я. Макаренко в своей статье подробно описал  хронику боев за Брест. В продолжении операции «Багратион» были освобождены Прибалтика и восток Польши.
Спустя 78 лет некоторые страны Европы, потерявши память и одуревши в доску от НАТО и США, объявили «войну»  памятникам освободителям.. Да и Российское руководство позволило себе пригласить натовцев на Красную площадь. Сегодня самому «молодому» ветерану 93 – 92, их единицы.  Долг молодого поколения России и Белоруссии, как зеницу беречь правду о Великой Отечественной.